Часть 1 (1/1)

"И ради спасения души я не в силах был бы вспомнить, как, когда и даже где впервые увидел я леди Лигейю"Эдгар Алан По***В этот день стояла удивительно тёплая и сухая погода для ранней осени. Так что в том обыденном факте, что молодой мистер Хэмиш Мэлтон (1) решил немного прогуляться верхом, воспользовавшись оказией, не было ничего удивительного. Точно так же не было ничего странного и в том, что он, не особенно заботясь о выборе дороги, оказался неподалеку от старого разрушенного аббатства, ныне, со всеми землями и угодьями, принадлежавшего некому богачу. Все странности начались несколько позже. Можно с уверенностью сказать, что начались они в ту самую минуту, когда мистер Хэмиш, спешившись и задумав побродить немного по тихой округе, обнаружил сидящего на дороге кота. Казалось бы, что в этом может быть необычного? И всё-таки, без сомнения, бродячий кот привлёк внимание мистера Хэмиша. То был крупный, аспидно-чёрный изящный зверь, хищным обликом и надменной повадкой ничуть не похожий на местных простолюдинов-котов, крестьянских слуг, которым природой предназначено стеречь от мышей дома и амбары. Трудно было вообразить, что подобное создание, сверкающее мрачноватыми глазами-изумрудами, может всерьёз снизойти до погони за мышью. Жалкому грызуну полагалось бы рассыпаться пеплом или погибнуть от священного ужаса, лишь только увидев такого кота! И нет, не ведьминых фамилиаров напоминал он, и не средневековую сатанинскую нечисть - напоминал он о забытых и разрушенных храмах, где подобные ему восседали на мраморных постаментах, снисходя к молитвам смертных и к их дарам. Молодому мужчине, улучившему несколько часов для бесцельной прогулки, это существо, преисполненное достоинства, напомнило о пении жриц и сладкой, прохладной тени акаций, о суете узких улочек Пер-Бастета и о целительной тишине его храмов. В порыве благодарности за пробужденные воспоминания, тот, кого здесь некоторое время называли Хэмишем Мэлтоном, ласково подозвал кота - и тот, на удивление охотно, поднялся с места, с серого камня, на котором восседал в царственной позе, неторопливо приблизился и ткнулся мордой в руку незнакомца. Молодой человек почесал зверя по гладкому лбу, задумчиво рассматривая чудо природы, явленное ему в тихом британском предместье. Его строение, морда, глаза - всё слишком не походило на обычную кошачью породу, и неуловимо веяло особенной кеметийской статью. Разумеется, крови египетских мау неоткуда взяться на Альбионе...если, конечно, поблизости не проживает, или ранее не проживал какой-нибудь страстный путешественник, что привёз из Египта животное, которое было далёким потомком изысканных храмовых кошек. В самом деле, это вполне может быть. Не желая просто так расставаться с угольно-чёрным зверем и с его загадкой, мистер Хэмиш подхватил кота на руки, вскочил в седло и продолжил свой путь. На сей раз он решил доехать до аббатства, что на вершине холма, и поинтересоваться у слуг или у хозяев, не от них ли сбежал его новый знакомец. Ибо кто ещё мог оказаться владельцем животного невиданной породы, как не богатый человек с причудами, имеющий и средства, и склонности к путешествиям? Если же хозяин кота не найдется, мистер Хэмиш решил, что оставит его себе.Кот вел себя на редкость спокойно, будто бы для него не было ничего удивительного ни в верховой езде, ни в неожиданном обществе. Он щурился на яркий свет и тихо мурчал, смирно сидя под полой плаща.Сквозь узор кованой высокой ограды одинокий всадник легко различил три человеческие фигуры, расположившиеся в саду. Должно быть, хозяева дома в столь замечательный день решили пообедать на открытом воздухе, среди великолепных старых деревьев и густо разросшихся роз. О, эти чудесные розы, поздние, кроваво-красные, полноцветные - не слащаво-розовые, не беззащитно-белые, а царственные, пышные, тяжкие, как сердца влюбленных, терзаемые муками ревности! Они тоже рождали в душе Хэмиша воспоминания, ту смутную и нежную тоску по дому, что вьёт гнёзда в душах путешествующих. Одну из таких вот роз, засушенную и ещё хранящую призрачный аромат далёкого тайного мира, он по сию пору бережно хранил меж страницами.Хэмиш поспешил на призыв незнакомой молодой дамы, и кот рокочуще замурлыкал, всем своим видом выражая довольство. Сняв шляпу, спешившись и ведя коня в поводу, молодой человек поклоном поприветствовал собравшихся под сенью старинных деревьев. В саду, кроме слуги, было трое: два джентльмена средних лет, один из которых, седеющий и задумчивый, носил очки с затемненными стеклами, и молодая леди, та самая, что пригласила Хэмиша из-за ограды. Второй слуга торопился к внезапному гостю со стороны двора, чтобы взять у него коня и отвести в денник.-Прошу прощения, что побеспокоил вас. Дело в том, что на дороге неподалеку отсюда я нашел вот этого разбойника, и взял на себя смелось предположить, что животное столь редкой породы может принадлежать хозяину поместья. -Хозяйке, - с неожиданной улыбкой на собранном, мрачноватом лице отозвался мужчина в темных очках, - Это кот моей жены, миссис Фэлл, и, можете мне поверить, вы первый, кому он вот так запросто позволил взять себя в руки. Обычно никто, кроме нее, не может его коснуться, не рискуя оказаться при этом исполосованным, - посерьезнев, мужчина протянул юноше руку, - Мистер Вэрдон Фэлл, владелец аббатства, к вашим услугам. Это - моя дорогая жена, Лигия Фэлл, и мой старинный друг, доктор Тремейн. -Хэмиш Мэлтон, юрист лондонского агентства ''Паркинсон и сыновья'', ваш покорный слуга, - представился гость, - Я здесь проездом, и временно ваш сосед. -О, это просто замечательная новость, - уголками бледных губ улыбнулась молодая хозяйка дома, - Я буду рада, если вы присоединитесь к нам и выпьете чаю. Хэмиш смутился.-Простите, миссис Фэлл, я и без того сегодня бесцеремонно навязчив.-Мы будем чрезвычайно рады вам, мистер Мэлтон! - уверила она, - Здесь немноголюдные места, и так редко выпадает удовольствие приятной компании! Бедный доктор Тремейн уже, должно быть, одичал в нашем обществе. Кроме того, я вам бесконечно обязана за возвращение моего сбежавшего любимца.Она протянула изящные белые руки, чтобы взять кота из рук молодого мужчины, и Хэмиш поразился тому, как странно было видеть эти тонкие пальцы, ласкающие лоснящегося черного зверя величиной почти с лесную рысь. Кот в счастливом блаженстве приник к хозяйке и сощурил глаза в узкие изумрудные щелки, не переставая мурлыкать. А гость с трудом отвёл глаза от её лица, не менее чудесного и экзотичного в этих широтах, чем её зверь. Строгие линии, светлая кожа, словно озарённая изнутри жемчужным сиянием, листовидный разрез пронзительных глаз, тёмных и пылающих, умело подчёркнутых чёрной тенью, одновременно и на современный, и на кеметийский манер. Тяжёлая волна блестящих чёрных волос, по-эллински подхваченная тонкой нитью голубоватого мелкого жемчуга. Сочетание мерцающего-черного и атласно-белого, горделивая осанка и изящество движений... Всё в этой женщине приковывало взгляд, и наводило на мысли, что столь утончённая красота может принадлежать лишь аристократке высочайшего рода, а не супруге нувориша без герба и без титула.Впрочем, следует отдать должное, что, повинуясь инстинкту и старой привычке, Хэмиш воспринимал, как истинных аристократов, только тех, в чьём облике читался таинственный след кеметийской, божественной красоты. Большинство родовитых британцев, заседающих в Букингемском дворце, он, несомненно, без их одежд, прислуги и экипажей принял бы за крестьян.***После краткого знакомства и беседы в саду оказалось, что увлечения заезжего юноши и хозяина дома похожи на удивление: обоих интересовали разнообразные древности, египтология и охота на лис. Вэрдон Фэлл, человек состоятельный, невысокого рода, но весьма образованный, несколько лет подряд путешествовал по Индии и Египту в своё удовольствие, однако недавно его здоровье пошатнулось, и о дальних странах пришлось забыть. Охота тоже уже не развлекала его, особенно после того, как недуг изрядно подпортил зрение, прежде острое, как у хищной птицы. Осталось лишь созерцание редкостей, привезённых из-за тёплых морей, и общество жены, прекраснейшей из женщин, которая была уважительно и сдержанно нежна с ним. Мистер Хэмиш в глубине души недоумевал по поводу их неравного брака, однако полагал, что миссис Фэлл по склонности сострадательно сердца снизошла к терзаниям мужчины опалённого и надломленного. Наверное, это было сентиментально - но пожалуй, юноше можно было бы это простить, поскольку сам он пребывал под властью сентиментальных устремлений, сильных, но неуместных, ибо предмет его страсти казался ему потерянным.Лигия Фэлл, как оказалось, разделяла многие увлечения мужа - а некоторые, несомненно, инициировала. Они вечерами часто беседовали втроем, Вэрдон рассказывал о коллекции, демонстрировал старинные статуи и о каждой рассказывал какие-нибудь удивительные истории. Его жена по большей части молчала, а если заговаривала, то неизменно её реплики были остроумны, точны и безукоризненны, а знания удивительно глубоки. Обычно она была одета в закрытые, изящные платья, тёмного бархата или светлой тафты с набивным утонченным узором. На плечи вечерами миссис Фэлл набрасывала тёмную шаль, спасаясь от английских прохладных ветров. Иногда, казалось, её губы повторяли некие неведомые слова, едва шевелясь, когда речь заходила о странствиях по земле фараонов, и глаза её горели потаённым сумрачным огнём. Когда же дело касалось эллинического искусства, она оживлялась, и говорила больше, страстнее - было очевидно, что эти времена и эти формы её увлекали. Во вторую встречу с новым знакомым, нечаянным в столь уединенном и тихом месте, Вэрден Фэлл отвел его в сердце своей коллекции, в её святая святых - в просторный зал, лежащий ниже первого этажа, полутёмный, украшенный мрамором и гранитом, слишком торжественный, чтобы называться подвалом. Там хранились, в покое, равнодушном к бегу времен, египетские статуи из чёрного камня, украшенные золотом и яркими самоцветами, по углам помещения мрачно глядели золотыми глазами фигуры гранитных воинов-демонов, а в самом центре - стояли два высоких каменных саркофага. Судя по всему, один из них принадлежал мужчине, а другой - женщине. Письмена на крышках не открывали имён, а ли рисовали сцены божественного суда и путешествия по сокрытому миру. Хэмиш долго стоял напротив саркофагов и молчал, вполуха слушая истории мистера Фэлла, по большей части пересказывающие старые легенды бедуинов и арабских путешественников. Он лишь покачал головой - и тем самым мог бы выдать себя, или, по крайней мере, сойти за чудака, если бы хоть кто-нибудь придал его жесту какое-нибудь значение. Себе же молодой мужчина дал обещание непременно выяснить, кому принадлежали эти два великолепных гроба, из чьей могилы они похищены - и очень надеялся, что саркофаги окажутся пустыми, а ещё лучше - поддельными. Хозяин дома, напротив, уверял гостя в несомненной подлинности реликвий, и гость, ничем не выдавая ни гнева, ни волнения, думал с мрачной усмешкой: ''Что ж, тем хуже для вас''. Погруженный в собственные мысли, Хэмиш не сразу заметил взгляд госпожи Лигии, устремлённый прямо на него. Внимательный, даже пристальный, изучающий, и при этом совершенно неразгаданный взгляд. -Вэрдон, дорогой, продолжим в другой раз? - она обратилась к мужу мягко, негромко, но в этом нежном голосе жила неоспоримая властность, - Мы утомили сегодня нашего гостя, и не простим себе, если он заскучает.Кот, бесшумный, крупный, глянцево-черный, сопутствовал ей почти всегда, вертелся рядом, сидел чуть поодаль, или льнул к рукам, требуя ласки. Хэмиш имел возможность убедиться в справедливости слов мистера Фэлла в их первую встречу: домашний лощёный хищник категорически не желал подпускать к себе никого, кроме своей дивной хозяйки и самого Хэмиша, незнакомца, для которого породистый мау по неведомой причине делал невиданное исключение. Все остальные, включая мистера Фэлла, мистера Тремейна, всех слуг и всех служанок, считали черного кота Лигии исчадием ада, и это было весьма справедливо.Лигия была иностранкой. Легчайший выговор выдавал ее, несмотря на безупречный английский, и она оставалась нерешенной загадкой, этакой девою-сфинксом для всех. Даже собственный муж практически ничего не знал о ней, ни о каком её прошлом, да и, признаться, не питал ни малейшей тяги к воспоминаниям. Иногда им овладевали приступы меланхолии, и он подолгу просиживал в кабинете, глядя в пустые глаза египетской погребальной маски, лежавшей перед ним на столе. Отчего-то эти предметы наполняли его глубочайшей тоской, но расстаться с ними он был не в силах.Хэмиш несколько вечеров подряд внимательно наблюдал за своими новыми знакомыми, в особенности за леди Лигией, и меньше, чем через неделю его догадки, заставлявшие сердце выскакивать из груди от волнения, превратились в уверенность, твердую, как базальт погребального ложа. И в тот момент, когда его ум искал подходящий предлог, чтобы выразить эту уверенность, миссис Фэлл опередила его, и предложила прокатиться верхом в окрестностях аббатства. -У Вэрдона слабое здоровье, и он прёдпочел сегодня остаться дома, - сказала она, - Сейчас так ясно, а яркий свет дня причиняет его глазам боль.Таинственная леди Лигия (никак иначе Хэмиш не мог е1 про себя называть) была одета в тёмно-изумрудный бархатный костюм для верховой езды - точь-в-точь в тон глаз её кота. Убранные в прическу темные волосы казались намного короче, чем были на самом деле, а взгляд глубоких, как полночь, глаз выдавал внимательную задумчивость.-Кто вы? - спросила Лигия, когда они были уже достаточно далеко от любых посторонних глаз, - Откуда вы?Вопрос её, заданный вежливым, тихим, но твердым голосом, не предполагал ни возражений, ни разночтений.Хэмиш спешился и поклонился, чуть улыбнувшись, а после - заговорил на родном языке:-Мое имя Птахмес, сын Нечерхета и Тейи, жрец Осириса, служитель главного храма великого города Инбу-Хедж, рожденный в семнадцатый год правления царя Хоремхеба.Некоторое время безмолвия. В какой-то миг ему самому показался странным и диковинным звук собственного голоса - здесь, неожиданно теплой британской осенью, среди холмов и перелесков, недалеко от старинного дома, проникнутого холодом и добротностью северной старины.Женщина, поколебавшись одно мгновение, ответила ему такой же неуловимой теплой улыбкой и легким полунаклоном головы, на более архаичном наречии:-Я - Амонет, верховная жрица Баст из священного города Пер-Бастет, рожденная в пятый год правления царицы Нефрусебек, в седьмой день месяца разлива.Минуту они молчали.-Вы опередили меня, высокая госпожа Амонет, - отозвался тот, кого называли Хэмишем Мэлтоном, - Почти на тысячу лет.Она улыбнулась и протянула ему узкую ладонь с гладкими ногтями цвета жемчуга.-И как давно вы догадались обо мне?-Практически сразу же я заподозрила в вас нечто особенное. Знаете ли, Ка никогда не подпускает к себе незнакомцев. Что там говорить, он и знакомцев-то не слишком жалует, он - особенный кот.-Храмовый кот Пер-Бастета?..Она кивнула.-Он со мною с самого моего рождения. Один из сотен котят, родившихся под сенью богини, но его зовут Ка, и он - мой.Ветер лениво шелестел в ветвях небольшой рощи, и вряд ли он мог оценить иронию в словах, произнесенных давно умершей и воскрешенной жрицей из Кемета.-А вы? Как поняли вы?-Прежде всего мне подсказал кот, конечно же, - отозвался юноша, пожав плечами. Глаза его сияли, - Безупречный образчик старинной породы мау, таких не водится в Англии. Признаться, он мгновенно разжег моё любопытство, и я поспешил выяснить, кто привёз в тихой северное предместье такую редкость. Однако до той секунды, как увидел вас, я мог подозревать всё, что угодно, но только не это! Увы, тягостное чувство безраздельного одиночества я уже привык принимать как должное в этой стране. Я слишком далеко забрался от истинного дома... Но вы, ваше прекрасное лицо, напоминающее лики богинь в торжественных храмах, ваша царственная осанка, ваш особенный выговор, с которым вы произносите английские слова, будто бы еще не совсем привычные вам! Эта манера держаться, свободная и в то же время изысканная... Если б вы были обыкновенной иностранкой, современницей мистера Фэлла, то несомненно, должны были оказаться принцессой крови, по необъяснимым причинам решившей скрыться от мира в глуши. Так что мне и легче, и отраднее было заподозрить в вас мою соплеменницу, и я счастлив, что эта безумная мысль оказалась истиной.Хэмиш действительно был счастлив встретить существо, подобное себе, вот так, нежданно-негаданно, когда его собственная душа тяготилась судьбой чужака и не знала покоя. Кажется, с появлением загадочной леди Лигии улеглись и сумятица в сердце, язвящие мысли об очаровательной англичанке Элен, близкой и отчаянно чужой, и о ее отце, негодяе и святотатце, воспоминания о которых отзывались внутри горячей ненавистью. Пообещав себе выбросить из головы эту девушку, Хэмиш и погрузился в суету юридической практики, которая в конце концов привела его сюда, в скромную гостиницу в маленьком городке по соседству от аббатства Фэллов. Но эта едва знакомая леди, эта загадочная жрица, Амонет - какими ветрами её занесло так далеко от родной земли, и кто пробудил её к жизни? Как вообще могло такое случиться?.. Те саркофаги в подземелье аббатства - мог ли один из них когда-то хранить в себе её мёртвое тело, и не в нём ли, в компании множества краденых древностей, по реестру и грузовой описи кеметийская жрица попала на Британские острова? Если так - то кто же, милостивые боги, её оживил - здесь, в стране, где до этой поры посвященным жрецом-некромантом был он один?!Или это неправда?Верховный жрец божества, связанного с потусторонним миром, может пробудиться и сам, если его усыпальница осквернена, а смертный сон потревожен. Для этого требуется колоссальная воля и великие знания - но первая госпожа Пер-Бастет, посвящённая во многие тайны и умеющая ходить путями магических кошек, вполне могла бы обладать и тем, и другим.Молодой человек подумал, что воодушевление, пленительность тайны и возможность снова вслух говорить на родном языке совершенно лишили его осторожности, и усилием воли заставил себя унять радостное волнение. В конце концов, ему ведь совершенно ничего о ней не известно.-Ах, это всё мой кот, вы совершенно справедливо назвали его разбойником! - мягко засмеялась прекрасная женщина, - Выдает меня с головой. И совершенно ничего не желает знать о скромном поведении, приличествующем английской домашней кошке - он всё еще мнит себя вольным хищником, готовым тягаться с пустынными лисицами и сервалами.Она посмотрела в лицо своего собеседника, ставшего вдруг задумчивым.-Конечно же, вы хотите услышать мою историю? Она, поверьте, проста, хоть и полна макабрических оттенков, и, полагаю, не намного отличается от вашей. -Если вы окажете мне честь и доверие, госпожа Амонет, я был бы счастлив её услышать!-Хорошо, - с готовностью кивнула прекрасная египтянка, - Но взамен вы должны будете поведать мне свою историю, ничего не тая.-Как вам будет угодно! - молодой человек согласился охотно и даже, пожалуй, с поспешной готовностью.Она спрыгнула на подсохшую сентябрьскую траву, погладила свою лошадь ладонью по белой морде, и жестом пригласила Хэмиша прогуляться пешком.-Как вы уже могли убедиться, дорогой Птахмес, мой Вэрдон совсем недавно - аккурат до того дня, как гнев Баст опалил его глаза и пережёг нервы - был страстным коллекционером и путешественником, - начала она, улыбаясь едва заметной улыбкой, легчайшей, как кисея, и таящей каплю столь смертоносного яда, что окажись мистер Фэлл рядом в эту минуту, первобытный ужас пронизал бы его душу, - В одном из путешествий ему посчастливилось наткнуться на удивительную находку. Там, где в древности стоял священный Бубастис, шумный и многолюдный, он отыскал нетронутую гробницу. Разумеется, древность и богатство погребения поразили его. И, несмотря на то, что суеверные феллахи не желали входить под песчаный свод, справедливо полагая его чужим домом, просвещенный англичанин распалил их обещаниями наживы. Крепость человеческого духа обычно стоит на шатком фундаменте, и падает быстро. Слуги вскрыли вход и сорвали печати. Дух мой вернулся в смертное сердце, когда заскрежетала крышка верхнего саркофага, съезжая со своего изначального места. Слуги спешили, их привлек блеск золотых амулетов, самоцветов на крыльях соколов и скарабеев. Я забрала их жизни и выбралась из гроба, скрылась в тени подземного помещения. Когда Вэрдон и его спутники-англичане вошли в усыпальницу, открытый саркофаг был пуст, а на полу лежали тела рабочих. Это зрелище потрясло и испугало их, несомненно. Однако просвещенный разум человека современной эпохи не привык пасовать и всему найдет логическое обоснование. Вэрдон не без основания решил, что найденная гробница - обманна, несмотря на богатые украшения, и создана по предписанию некого ныне забытого ритуала. Ядовитый газ, вырвавшийся из пустого саркофага, когда сдвинули крышку, привел к смерти слуг, посему, хотя ничего мистического в этом происшествии нет, неразумно открывать второй саркофаг - который, без сомнения, так же пуст - и рисковать жизнью товарищей. От богатой добычи он, конечно, не отказался, и даже каменное смертное ложе, предполагаемый источник смертельной опасности, забрал с собою, великим трудом добравшись с таким тяжким грузом до цивилизованного порта. С тех пор, правда, обычная выдержка покинула Вэрдона, и здоровье сделалось хрупким. Кратковременная кромешная слепота, постигшая его нежданно-негаданно на обратном пути, безо всякой причины, оставила по себе напоминание в виде неизлечимой светобоязни. Ночами его терзают видения, и долгие бессонницы истощают тело и душу. Прежде бесстрашный и неутомимый, он сделался нервным и мрачным, предпочитает вечерами подолгу сидеть в одиночестве, и порой впадает в состояние сродни беспамятству или сну наяву.Закончив свой рассказ, госпожа Лигия, светлейшая Амонет, задумчиво улыбнулась. Хэмиш сам сейчас поражался своей слепоте и недальновидности в тот нелепый миг, когда он принял её отношение к мистеру Фэллу за нежность жены. Убаюкивающей отравой и злой насмешкой были её мягкие жесты и светские речи. Не мстительностью даже полнились они, а потаённым презрением, пренебрежительною улыбкой, и снисхождением высшего существа к неизмеримо низшему. У Амонет, несомненно, были свои цели и своя игра, удерживающая её в аббатстве. А человек, называющейся в глазах общества её мужем, египтолог-любитель, нанесший ей смертельное оскорбление, доживал свой век рядом с ней, в качестве пленника, заложника, нужного только затем, чтобы изучить современное общество.Хэмиш смотрел на эту изящную женщину, превосходящую его по опыту и посвящению, с нескрываемым восторгом. Оказаться в чужой стране и эпохе, среди чуждых людей, и так безупречно, с таким достоинством вплести самое себя в течение жизни!-Я восхищён вами, высокая госпожа! - воскликнул молодой человек, - Ваша сила и красота поразительны. Как же долго вы живёте в Британии, совсем одна, вдали от Та Кемет? ''Почему вы не вернулись?'' - чуть было не спросил он, но тут же поймал себя за язык. Если она здесь, под именем англичанки, ей, конечно, неведомо, что - есть, куда возвращаться. Для нее далекая родина навеки потеряна, занесена песками, растащена на товары и сувениры... Как же, должно быть, невыносимо тяжко ей было!-Чуть больше двух лет, - ответила задумчиво Амонет. Вероятно, её тревожили те же мысли - о Кемете и об Англии, о недостижимости и невозможности возвращения в свой истинный дом, - Если шутки ради вы задумаете поинтересоваться у Вэрдона, где и когда он впервые встретил меня - уверена, он не найдется, что вам ответить. Мне нужно было время и место, чтобы прийти в себя, спокойно осознать наставшую эпоху. Память его мутится, и мысли порой рисуют образы того, чего никогда не существовало. К счастью, божественная Баст и здесь не оставляет меня. Власть иллюзий, видений и грёз - о, как она велика! Вэрдон сам себе домыслил обстоятельства нашей встречи, в точности так же, как ежедневно домысливает себе подробности супружеской жизни. Опиум, которым он стал злоупотреблять после рокового путешествия, атмосфера уединения, а так же уверенность, что сквозь тончайшую щель под крышкой саркофага там, в подвале, малыми толиками в воздух изливается легколетучий дурманящий яд, весьма способствуют воспаленным играм воображения. Дела утомляют его, визиты поверенного навевают тоску. Он оживляется, говоря об искусстве, о прошлых приключениях и о мрачных фантазиях, но только тогда. Уже давно я остаюсь единственной фактической и юридической хозяйкой поместья. Он беспрекословно послушен моей воле, и страшится оставаться один. Возможно, дни его скоро прервутся естественным образом.Женщина повела плечами, одновременно равнодушно и тревожно. -Вы всё это время были совершенно одна! - с восхищением и болью обронил Хэмиш.-Ка был со мной, - мягко улыбнувшись, отозвалась Амонет, - Он не просто мой давнишний друг, в нем - часть моей силы, и моя связь с великой богиней. -Вы великолепно овладели английским...-Языки всегда были моей страстью. А речь этой страны не сложнее языка шумеров или хеттов. Английская литература завораживающе изящна, мне было в удовольствие изучать тонкости незнакомого языка, склонившись над страницами книг.Хэмиш улыбнулся и кивнул, потому что сам в свое время изучал его точно так же. А всё, на что не доставало знаний, почерпнутых из высокой литературы, добирал позже, на рыночных площадях и в придорожных забегаловках. -Вы занимаетесь юриспруденцией, Хэмиш, - меж тем сказала Лигия Фэлл, - Значит, вы тоже пробыли на Островах достаточно долго, и давно разобрались с чужими обычаями. Но почему в конце концов вы предпочли эту профессию?-Решив обосноваться в стране, всегда стоит начать с изучения языка и законов, - молодой человек развел руками, - А я всего лишь глубже и педантичнее подошел к этой задаче. Практика занимает мой ум и настраивает его в нужную сторону. Я уже не кажусь иностранцем. А в повседневности юридической практики и в её мелочах, в делах, казалось бы, ничтожных и незначительных, порой открываются лазейки буквы закона, очень полезные в будущем. -Вот как? - иронично улыбаясь глазами и одобрительно кивнув сказала хозяйка аббатства, - Что ж, я всецело с вами согласна, и нахожу ваши мысли бесконечно разумными. К сожалению, мне не хватает знаний в этой области, и во многих делах, касающихся имения, приходится безраздельно полагаться на поверенного. Но есть сферы, которые я не в силах ему доверить, а моих собственных возможностей и знаний, увы, недостаточно. Могу ли я в этом случае рассчитывать на вашу помощь, как профессионального юриста и как моего соотечественника?Хэмиш некоторое время смотрел на неё с изумлением. Но логика быстро подсказала догадку. Второй саркофаг! Скорее всего, в нем покоится некто, близкий госпоже Амаунет. Пробудить его к жизни она могла бы сама, её сил и тайных знаний более, чем достаточно - однако разумная женщина наверняка рассудила, что не имеет смысла воскрешать его, не дав ему законного места в новой неведомой жизни. Когда проживешь в западноевропейском мире изрядное время, приходишь к мысли, что едва ли не важнее, чем откупительная жертва, для воскресшего окажутся документы, и новое имя, множество самых разнообразных бумаг и хотя бы самая элементарная, но непременно оформленная, именная, юридически защищенная собственность. Иначе не душою неприкаянной, а бездомным, неприкаянным телом окажется нежданный пришелец, а это положение подчас куда тяжелее. -Я к вашим услугам, госпожа Амонет! - с готовностью согласился молодой мужчина, - Все мои связи и знания. -Вы чрезвычайно обяжете меня, если поможете в этом деле, важном и деликатном, - сказала она, - Но об этом чуть позже. Спешить пока некуда. А сейчас я бы очень хотела услышать обещанную историю.Примечания:1) Хэмиш Мэлтон - в рассказе "История Сешемит", действие которого происходит в конце 20-х, начале 30-х годов, Самир носит имя Хэмиш Грэй - а тут, почти на 60 лет ранее, его зовут Хэмиш Мэлтон, это не ляп. Конспирация-с :)