Часть 13 (1/1)
Генерал! Я не думаю, что рядываши покинув, я их ослаблю.В этом не будет большой беды:я не солист, но я чужд ансамблю.(И. Бродский)День выдался солнечный, туман рассеялся. Офицеры за завтраком уже привычно делали вид, что второго помощника не существует. Джеймс отвечал полной взаимностью. Боцман орет на кого-то "Для тебя он не Ямаец, для тебя он адмирал Норрингтон!" (а, на Очкарика, то есть, фраза была обращена к кому-то другому). Вот только Очкарик его уже не боится. Даже для вида. Да и не будет сейчас никакого наказания. Не та обстановка.Бадд и Датчанин отправляются каждый на свою вахту.- Так тебя оставили старшиной? А то говорили всякое.- Оставили.Ну конечно, с каких пор на "Неустрашимом" за преступления снимают с должностей?
- Хорошо ... Только помни, Красавчик, если бой, на абордаж тебе теперь нельзя.- П-помню. Я б-б-больше не хочу!Адмирал и не знал, что в прошлом бою фор-марсовый хотел в абордажную команду. А ещё Бадда всё чаще зовут Красавчиком, а не Деткой. И на Детку он похож уже меньше. Улыбка всё такая же широкая, но в ней появилось что-то виноватое... Наверно, хорошо. Ему давно пора была взрослеть. Но всё же почему-то жаль. Что-то утрачено.- Как ваше здоровье, мистер Бадд?- Всё зажило, сэр!
- Вот и славно. Хорошего дня, матрос.- Спасибо, сэр! И вам, сэр! И сп-пасибо, что вступились за меня, сэр, - парень посерьезнел, - Датчанин рассказал мне.- Я исполнял долг судьи.
- Сэр...- Да?- А правду говорят, что вы были матросом?
Датчанин, который наверняка и проговорился, тяжело вздохнул. Нет, всё же Бадд пока еще Детка. Может, повзрослее, чем прежде, но ненамного.- Да. Палубным. Отработал путь до дома после кораблекрушения. Это все вопросы?- Д-да, сэр... Простите, сэр...
- Вы вправе знать, кто вами командует. А теперь приступайте к своим обязанностям.- Так точно, сэр!Адмирал неожиданно для себя обменялся с гротовым усталыми улыбками. С Баддом всем было непросто, но он всё же славный малый. Хорошо, что его не казнили.Возле нового каптенармуса вьется Крыса. Прямо Чайка, а не Крыса. Этот кивает, ему на всё плевать. И хорошо.
Вроде бы всё готово для еще одного бессмысленного дня на "Неустрашимом", и тут вперёдсмотрящий орет, что видит французов...
***Этот бой адмирал почти не запомнил. Были у него и более успешные, были и менее. Упрекнуть себя было не в чем. Каких-то гениальных решений тоже не вспоминалось. Ну победили. Большой радости не ощущается, но неплохо же. Французский корабль "Атеист" был сильно поврежден, хотя и не потоплен (вот и думай, помогает ли Господь атеистам). В "Неустрашимый" тоже попало несколько ядер. Вира ранило, так что саблю от французского капитана получил лейтенант Сеймур. Адмирал рассудил, что из двух разбитых корыт выбирают менее осточертевшее. К тому же, на более осточертевшем, не ровен час, может разойтись сплетня, что второй помощник толкнул капитана навстречу ядру. "Неустрашимый" всё-таки. К радости остальных офицеров, Норрингтон вызвался конвоировать пленников в Англию.Среди прочих сопровождающих взял с собой Очкарика. Сказал, денщиком. Поверили или нет, пусть отправляются к морскому Дьяволу. Не хватало только, чтобы кому-то пришло в голову после отплытия одного из бывших судей отыгрываться на свидетеле. Да и толку от парня во флоте никакого. Надо вернуть домой.Адмирал зашёл в лазарет попрощаться с Виром. Правила приличий оставались правилами приличий. Должно быть, капитан считал так же. По крайней мере, он принёс извинения. За дверью слышался испуганный голос старшего фор-марсового "Так он жив? Жив? Благослови его Бог!". Не Детка и не Красавчик. Убогий. Лучше клички ему никто не придумал.- Не передо мной вы должны извиняться. Сэр.
Капитан поморщился.- Да... И всё же мне жаль, что мы... Не сработались.- Мне тоже, - соврал адмирал. А сам подумал, что, впишись он в эту команду, впору было бы покинуть флот. На французский корабль он уходил если не с радостью, то с надеждой. По крайней мере, хуже не будет. К своему удивлению, к французскому капитану он испытывал симпатию. Тот, кто назвал корабль "Атеист", хотя бы не будет перекладывать за всё ответственность на бедную античную Фортуну. Не стоит быть слишком суровым с пленниками. Размышляя так, адмирал взошёл на борт.