1 часть (1/1)

Февраль, 1838 г. —?Смайк кричит по ночам,?— как бы невзначай отметила Феба, растянула тонкие губы в некрасивой улыбке и посмотрела на меня своим вечно голодным взглядом. А я не понимал, чего в нем больше?— ненависти, брезгливости или желания узнать мое отношение к ее словам.Подгоревшая овсяная каша не лезла в горло. Миссис Сквирс опять не пожалела соли и, судя по консистенции, воды. Сложно было назвать едой то, что мне досталось на завтрак, а еще сложнее ответить ?доброе утро? вышедшей из своего укрытия Фанни в наряде небесного цвета. С ложки капало серое варево, желудок мутило.Толстые пальцы дочери мистера Сквирса отщипнули кусочек от круассана с джемом и понесли к карминным губам.Я бросил ложку на стол. По-видимому, больше ничего съесть не удастся. А если и удастся, то вкуснейший завтрак внутри надолго не задержится.—?Он всегда кричит. Будто ты не знаешь, Фиб,?— ухмыльнулась Фанни и налила из кофейника ароматный напиток. Мисс Сквирс даже не притворилась, что не подслушивала.Я хмыкнул и опустил глаза.Нет, как выяснилось в первую неделю моего пребывания здесь, подобная роскошь?— кофе?— не входит в мой рацион. Мистер Сквирс с радостью урезал бы еще и мизерное жалование, но контракт, заключенный с моим дражайшим дядюшкой, внес свои коррективы в планы господина директора. Я пробыл здесь три месяца и не особо понимал, почему мистер Сквирс не нашел лазейки, которая позволила бы ему еще на пару пенсов снизить расход. Понятие о чести, доброе сердце и человеколюбие у него отсутствовали. А пять фунтов в год, как говорила его жена, на дороге не валяются. Хотя, как опять же говорила миссис Сквирс, таких, как я, можно найти с сотню на каменных тропах, которые вели в Йорк. Известных всем дорог две, следовательно, конкуренция у меня должна быть приличная. Только вот желающие занять мое место которую неделю не объявлялись.Фанни не умеет вести себя за столом. Это я выяснил давно, но каждый раз то ли надеялся на проявление… Господи, проявление чего? Мисс Сквирс ужасающе чавкала, крошки слоеного теста падали на укрытую вычурным кружевом внушительную грудь.—?Нужно будет сказать маменьке,?— с набитым ртом проговорила она. Феба уставилась на Фанни, ожидая продолжения или, может, подачки. —?Вот еще, чтобы какое-то убогое ничтожество будило своими криками порядочных людей,?— мисс Сквирс выразительно посмотрела на меня. В такие моменты?— да и вообще?— я не представлял, чем заслужил ее благосклонность и, признаться, не знал, куда себя деть, лишь бы избежать участи объекта воздыхания благородной леди. Господь, пастырь мой, убереги меня от любви такой, с остальным я и сам смогу как-нибудь справиться. —?Матушка быстро найдет способ его утихомирить.Я знал способы благороднейшего из семейств и не сомневался: Смайку будет плохо. В этом доме никому, кроме господина директора и его семьи, хорошо не было. Видимо, никто из академии Дотбойс благ не заслуживал. Я не удержался от усмешки. С таким же успехом древний коровник и амбар можно назвать ?академией?. Только почему-то не нашелся другой предприимчивый сэр, кроме мистера Сквирса, конечно. Совесть, как любил говорить мой работодатель, худшая из добродетелей, с ней многого не достигнешь. Отчасти я был с ним согласен, но сердце яростно возражало против подобного рода заявлений.Руки сами собой впились в темную от времени и пыли столешницу.Грязь, холод, болезни?— неотъемлемые атрибуты величайшей из академий. Без всего этого Дотбойс-Холл потерял бы свое очарование.К утру воду в тазиках для умывания сковал лед. В дортуаре было слишком холодно, и я пожалел, что оставил зимний плащ в своей комнате. Иногда мне казалось, что я отогреюсь лишь в июле, когда яркое солнце выжжет поля и обратит изумрудную траву в золото, а земля потрескается в ожидании дождя и воздух будет сух, точно степной ветер. Мне все еще сложно было представить, как дети столько лет могут жить?— или скорее выживать?— в подобных условиях. В отличие от меня, у моих учеников зимней одежды не было.Холод пробирался под кожу, колол тоненькими иголочками. От холода не скрыться даже на верхних этажах дома, где и я был нечастым гостем, не то, что мои ученики. Камины ярко горели лишь в хозяйской опочивальне и в комнатах детей директора. Я уже знал, что стоит приобрести с первого жалованья?— мешок угля. Только мистер Сквирс не сказал, когда настанет этот славный день.В классе было немногим теплее. Застекленные на одну десятую окна почти всю зиму украшал морозный рисунок с витиеватыми цветками, словно иллюстрировал любимый предмет господина директора. Бо-та-ни-ка, имя существительное, неодушевленное, женский род, означает знание растительного мира. Единожды ознакомившись с методологией мистера Сквирса, сложно было забыть ее основы. Благо сейчас, в феврале, он не мог отправить никого из мальчишек постигать премудрость крайне важной науки в процессе прополки хозяйских грядок. Но зная этого человека… Думать о том, что моему подопечному придется торчать на улице в мороз без должной одежды?— на ребятах как были ветхие вещи, которые они носили с самого лета, так и остались в зимнюю пору,?— очень не хотелось. Как не хотелось думать о том, что будет, если кто-либо из них подхватит простуду. Лечили в великой ?академии? так же, как и учили,?— тумаки да затрещины, а еще вдоволь серы с патокой, чтобы окончательно подавить аппетит детей. ?Восхитительное и питательное? угощение было мерзким даже на запах. На вкус, к счастью, мне не довелось узнать, какова похлебка миссис Сквирс.Желудок вновь напомнил о себе. К горлу подкатил тошнотворный ком, стоило перевести взгляд на юную мисс. Господи, святой, великий, дай мне сил. Никогда не думал, что стану таким религиозным, и не только воскресные походы в церковь будут обращать мои помыслы к Всевышнему.Снаули-младший появился на пороге с подносом с грязными тарелками. Истощенный мальчишка едва держался. Не знаю, кого осенила идея поручить уборку этому ребенку, но принявший это решение человек не обладал и малой толикой разума.—?Чего рот разинул? Неси сюда,?— Феба гаркнула на мальчика так, что даже я вздрогнул. Надо же, обрела голос в присутствии юной мисс.Снаули, едва не падая, сделал шаг, и неустойчивая конструкция из посуды пошатнулась. Я в мгновение преодолел разделявшее нас расстояние и успел, к счастью Артура, подхватить край подноса. Артур удивленно уставился на меня, а когда услышал, что может идти, выскочил из кухни как ошпаренный.—?Вы такой проворный, мистер Никльби,?— улыбнулась от уха до уха Фанни и облизнула палец, испачканный в сладком.—?Благодарю за комплимент, мисс Сквирс,?— я учтиво кивнул и поставил поднос на стол, поближе к Фебе. —?А вы могли бы и сами справиться со своей работой,?— мне пришлось вытереть липкие руки о тряпку не первой свежести: другой в зоне видимости просто не было. Служанка хмыкнула и что-то невнятно прошипела о напыщенных бедняках, которые черт знает что о себе возомнили.Вдалеке зазвенел колокольчик миссис Сквирс.Я шумно выдохнул и поправил шейный платок. Видимо, не суждено моему раздражению обрести словесную форму. Я еще раз кивнул Фанни и покинул кухню.Начался новый день, преисполненный ненависти к себе, отправившему меня в Дотбойс любимому дядюшке и проклятому мной да и всеми моими учениками мистеру Сквирсу.***В классе было морозно. Грамматика английского языка не могла согреть продрогших ребят, математика не шла в замерзшие умы, что уже говорить о спряжении французских глаголов и философии. Тепло от печки не доходило до последнего ряда у стены, и окно, прикрытое листами желтой бумаги, не спасало от сильного ветра. То и дело раздавался кашель Питчера. Мои опасения подтвердились. Не хватало еще, чтобы об этом прознала миссис Сквирс. Рука у жены господина директора тяжелая?— мне довелось не раз видеть синяки на лицах, предплечьях, шеях моих учеников. Хозяйка дома искренне считала, что корень всех болезней заключается не в голоде и холоде, на которые они с мужем обрекли двадцать восемь ребят, а во врожденном упрямстве моих мальчишек. Связь личностного качества и болезни для меня так и осталась загадкой.Рождество давно прошло. Письма, которые мои ученики написали под диктовку директора, повествующие о счастливой жизни в школе и нежелании возвращаться на каникулы домой, наверняка нашли адресатов. Конечно, существовал шанс, что кто-либо из семей мог заподозрить неладное и приехать за своим чадом в Дотбойс, но, как я понял, мои подопечные были либо из неблагополучных семей, либо до них никому не было дела. Ненужные дети, бремя, от которого спасал родственников мальчишек мистер Сквирс, были единственным и прибыльным занятием моего работодателя. Святому Сквирсу шли хвалебные письма. И от понимания того, что почти все близкие моих учеников знали, где их дети и как они живут,?— господин директор показывал мне наиболее удачные образчики корреспонденции,?— становилось тошно.Передвигая вместе с детьми лавочки ближе к печке, я на пару мгновений ощутил, как по моим жилам заструилось тепло. Даже Греймарш слегка порозовел?— Дэнни, сколько я был с ним знаком, всегда остро чувствовал наступление холода.Сквирс знал: нельзя допускать, чтобы стало известно о смертях в академии, но и заботиться о детях должным образом он не желал. Директор то ли уповал на сопутствовавшую ему столько лет удачу, то ли надеялся на способность жены возвращать ребят почти с того света посредством физических истязаний. Единожды, как помнили стены этого учебного ада, еще до моего прихода, провидение оставило Дотбойс-Холл. Ребенок умер, не дожил до своей десятой зимы. И ничего. Никому вокруг до этого не было дела. Небеса не разверзлись, и кара не постигла господина директора.Мальчишки прижимались друг к дружке и впервые на моей памяти радовались, что на семерых приходится один учебник. Шепот блуждал по классу, но стоило мне приблизиться, как дети умолкали. В очередной раз заметив испуганный взгляд,?— Болжер зарделся и неожиданно для себя нашел нечто безумно занимательное в серых досках пола,?— я прикрыл глаза и прислонился спиной к стене.—?Господа, если у вас есть какие-либо вопросы или предложения, можете без особого стеснения поделиться ими с классом.За окном выл ветер, сквозь щели доносилась его горькая песня. Левое плечо ныло. Что же, стоило быть более осмотрительным: перед сном надеть кофту, завернуться в плащ и обмотаться шарфом до бровей. В идеале следует поддерживать тепло в печке до рассвета, но таким запасом угля мистер Сквирс меня вряд ли когда-либо обеспечит.Пропади оно все пропадом! Будь моя воля?— ни на минуту здесь не остался бы! Но подвести мать и Кэт я не имел права.—?Бояться нечего,?— я спрятал руки в карманы сюртука,?— ни господин директор, ни миссис Сквирс об этом от меня не узнают.В комнате воцарилась гнетущая тишина. Я с любопытством следил за тем, как ребята переглядывались между собой.Третий прибывший со мной в ноябре мальчик, Кобби, получил книгу в свое полное распоряжение, вчитывался в строки и не обращал внимания на собратьев по несчастью. Упорный ребенок. Он искренне надеялся, что успехи в учебе помогут ему выбраться отсюда. Не хотелось рушить детскую мечту, но из Дотбойс, судя по Смайку, без ведома родных вряд ли удастся уйти. А бежать… А бежать им попросту некуда. Хотя, как по мне, грешно было не попытаться покинуть застенки этой Йоркширской тюрьмы.—?Сэр,?— гул голосов умолк так же резко, как и появился. —?Мистер Никльби,?— робко продолжил Болджер и поднялся. Около пяти с половиной футов, тонкие соломенные волосы прилипли ко лбу, худощав, как и все, кому посчастливилось сюда попасть. Детский костюм на нем болтался, хотя рукава были уже коротковаты. Он потер шею, устремил на меня взгляд внимательных серых глаз и прошептал:?— А можно мы поиграем в салочки? Холодно ведь, а так можно согреться, сэр.?Согреться?.Я переминался с ноги на ногу. Мальчишки смотрели на меня во все глаза. Все, кроме Кобби?— Генри покачал головой и перелистнул страницу.Доски скрипели от моих шагов. Какой же шум поднимется… Ну и черт с ним! Гори оно все синим пламенем!И веселый смех разлился по промерзшему до фундамента склепу.Я спустился в дортуар. Соломенные матрасы были застелены серыми и обветшавшими от времени одеялами. Как же этих Сквирсов земля носит? ?Так они закаляют характер?,?— говаривал господин директор, пока накалывал на вилку сочный кусок стейка и поглядывал на рыжие огоньки пламени через янтарную жидкость в стакане. А почему его сын в таких ужасных условиях не жил, почему лицо Уэкфорда-младшего лоснилось, когда ровесники мальчишки едва волочили ноги от голода и холода, а в теплое время года от непосильной работы? Наверняка Сквирс-младший никогда не испытывал на себе руки матери или трости отца, которыми те охотно потчевали моих подопечных. Я зло срывал покрывала с тонких тюфяков, которые пропахли сыростью и потом.Топот затих, как и голоса ребят.Проклятье.Перескакивая через ступеньку, я довольно быстро оказался у распахнутой двери. Закутанная в вязаную шаль Фанни стояла у доски и разглядывала моих учеников и замершего посреди комнаты Смайка. А он когда успел здесь появиться? Хотя было бы неправильно провести день почти свободы?— мистер и миссис изволили покинуть Дотбойс-Холл на восходе?— без того, кому в этом аду доставалось больше всех.—?Что здесь происходит, мистер Никльби? —?заметив меня с одеялами в руках, Фанни игриво наклонила голову набок и улыбнулась во весь ярко накрашенный рот.Казалось, с таким оскалом благочестивая мисс без особого усердия сможет целиком откусить голову овце, если захочет. Улыбка не создавала приятного впечатления, скорее, ввергала в животный ужас. Удивительно, но я не привык к ее внешности. Хотя к такому сложно было привыкнуть. Назвать Фанни ?милой? не поворачивался язык?— леди не повезло, она во всем удалась в отца, кроме пола. Правый глаз, который отсутствовал у родителя, у дочери был вечно прищурен.Дети испуганно поглядывали на меня. Смайк зажмурился и сглотнул?— кадык дернулся на тонкой шее. У Смайка было что-то не так с рукой, но я никак не мог понять, что именно.—?Проводим эксперимент. По методике вашего отца, мисс Фанни,?— я переступил через порог и жестом подозвал Снаули-старшего. —?Будьте добры, сэр, помогите сложить одеяла как следует.—?А какой, мистер Николас? —?мисс Сквирс заметила мою вольность и с придыханием произнесла мое имя, некрасиво растягивая гласные.Не знаю, может, для нее это прозвучало, как сладчайшая из мелодий, но меня передернуло.—?Пытаемся определить зависимость сердечного ритма от физических нагрузок, мисс. Простите, что потревожили вас в послеобеденный час.Еда во второй половине дня, вплоть до позднего вечера, не была предусмотрена для моих учеников. А разве могло быть иначе?Фанни подошла ближе. Резкий, удушливый цветочный аромат ее духов накрывал с головой, был слишком ярко ощутим в промерзшей комнате. Утром запах чувствовался не так отчетливо. Мисс Сквирс преданно взглянула мне в глаза, а я едва успел скрыть смешок за приступом кашля.—?Что с вами, вам плохо? —?с заботой поинтересовалась она и влезла в мое личное пространство.—?Нет, ну что вы, мисс, воздух пошел не в то горло, не стоит беспокоиться. И тем более говорить вашей матушке,?— последняя фраза прозвучала откровенно жалко. В этом мире, наверное, все можно пережить, кроме заботы миссис Сквирс.Я нахмурился и отступил на шаг от Фанни. Тяжелая рука накрыла мое запястье.—?Чего уставились? —?злобно пророкотала она моим ученикам и снова обратила на меня взгляд громадных карих глаз. Ее щеки раскраснелись, зубы то и дело принимались жевать тонкую карминную губу. Господи, где же я так согрешил? —?И как, как ваш сердечный ритм?—?Осмелюсь предположить, что в норме, мисс Сквирс,?— я осторожно коснулся ладони, затянутой в тонкую белую перчатку. —?А теперь, если вы позволите, я продолжу урок?—?А мой?Кто-то из ребят прыснул со смеху. Я бы тоже веселье разделил, не будь так близко к дочери Сквирса. Сам бы дико хохотал, но порывы смешливости развеялись, когда не по-девичьи цепкая рука переложила мою ладонь на ее правое запястье.Счастье-то какое!Я замер, считая удары. С каждой секундой лицо девы сильнее краснело. Как бы ни случился сердечный приступ. Завитые и неаккуратно уложенные кудри колыхались от частого дыхания. Казалось, еще немного?— и ее короткая шея пойдет алыми пятнами.—?И с вашим сердечным ритмом все в порядке, мисс Сквирс. —?Она расплылась в улыбке. —?Но вы простите, я и так задержал урок. Не за это мне ваш отец платит жалованье.Упоминание о деньгах девицу отрезвило не хуже, чем мороз поутру. Также глупо улыбаясь, Фанни последовала к выходу и, к моему удивлению, справилась с непосильной задачей?— закрыла за собой дверь. Мгновение, всего мгновение с той стороны доносилось ее шумное дыхание. Наверное, любезная Фанни размышляла над дальнейшим планом действий. Грузные шаги, скрипящие половицы?— мисс Сквирс, к счастью, решила нас покинуть.—?Ни слова,?— я прикрыл глаза ладонью и закусил губу.Не знаю, каким чудом мне удалось не рассмеяться от пережитого нервного потрясения, но наверняка я выглядел крайне глупо перед своими учениками. Я выдохнул и отлепил руку от лица. Дети как застыли, когда пришла эта особа, так и стояли сгорбленные. Смайк с испугом на меня взглянул, получил ответный кивок и похромал к лавочке.—?Разбирайте одеяла, господа. Салочки до весны отменяются.***Я не знал.Хотя нет, это не оправдание. Собственно, мне и незачем оправдываться. Но сердце почему-то считает иначе и разносит боль по грудной клетке.Скорее я не хотел этого замечать.Вот это больше похоже на правду.С момента прибытия и до настоящего времени я безучастно смотрел и кривился от отвращения к себе, когда на лице Смайка или кого-либо из мальчишек боль отражалась слишком явно. Брезгливость, ненависть к собственной слабости, страх потерять работу и обречь мать с сестрой на немилость дядюшки и голодную смерть были сильнее сострадания.Бог мой, я видел! Все видел и ничего не предпринимал, даже для того, чтобы помочь калеке, неспособному за себя постоять. Неспособному запомнить, как пишется его собственное имя после давнишнего вдохновенного разговора с хозяином, моим работодателем, который проломил череп несчастному ребенку.Наверное, меня в аду поджидает один из котлов.Наверное, там уж точно я смогу согреться.Из моих ребят Смайк был сломлен больше всех. Он боялся поднять на меня взгляд, шумно вдохнуть в моем присутствии, случайных прикосновений, резких звуков и нервно вздрагивал, если к нему обращались по имени.Боялся и ожидад крика.Ожидал боли.Боже!Я не спрашиваю, за что. Но Господи, как я хочу поглядеть в глаза тому, кто отправил его в Дотбойс-Холл. Смайк давно вырос, Смайк почти мой ровесник, но из-за долга за ?обучение? он навсегда останется в распоряжении мистера и миссис Сквирс.Боже, неужели ты так слеп?Смайк вздрогнул, когда я опустился рядом с ним у стены. Я не знал как, но каждую ночь он умудрялся выбраться из общей спальни, хотя мистер Сквирс закрывал дортуар на тяжелый амбарный замок. Видимо, господин директор тоже не знал, да и ночные возлияния укрепили сон?— даже если бы тот остался караулить под дверью, то вряд ли расслышал бы шаги ужасно тощего паренька, который научился беззвучно ходить и прятаться в темноте не хуже черной кошки.Я помню растерянность Смайка в мою первую ночь здесь, в Дотбойс, помню страх в его ярких синих глазах. Помню боязнь прикосновений и отчаянную попытку хотя бы ненадолго задержаться у печки, чтобы отогреть руки. Здесь, в Йоркшире, в дождливом ноябре западные ветра пробирали до костей сквозь вязаные свитера, подбитые мехом одежды и уж тем более рванье, которое было на прислужнике академии.—?Тебе холодно?Тогда, наверное, я впервые за свою жизнь не со всей подобающей вежливостью обратился к малознакомому человеку. Единственное, что меня волновало до прихода Смайка,?— не отморозил ли я себе ноги за время поездки? Сомнения были не беспочвенны: пальцы не чувствовались. Вдобавок еще и спину ломило, шея едва ворочала голову, а острая боль простреливала виски.Смайк прижался к нагретой стенке. Он стоял вполоборота, чтобы в случае возвращения хозяина убежать из комнаты. Мальчишка не знал меня и боялся не меньше, чем я.—?Н-нет,?— прошептал он и отгородился ладонью.Я так и застыл с протянутым плащом в руках, и не знал, как поступить.Смайк не выглядел на свои девятнадцать. Боже, тогда мне казалось, что ему не больше пятнадцати. Его била крупная дрожь, наверное, болел затылок, по которому сильно ударил мистер Сквирс в наказание за то, что Смайк был ?слишком нерасторопным? и поздно вышел с фонарем к воротам.—?Но ты дрожишь.Он сильнее сгорбился.—?Нет, н-ничего,?— заикаясь, ответил Смайк и прижал вторую руку к груди. В его голосе было столько неприкрытой боязни меня рассердить. —?Я привык,?— он потупил взгляд, еще ниже опустил голову.Я осторожно коснулся его спины, желая успокоить.Он весь сжался и ожидал удара. А когда осознал, что я не причиню ему вреда, напряженно выдохнул, спрятал лицо в ладонях и тихо заплакал.Под моей рукой вздрагивало хрупкое плечо. Тонкие, красные от холода пальцы, обломанные грязные ногти, впалые щеки, острые скулы. Темные круги под глазами будто бы стали еще ярче, когда он опустил ладони и отшатнулся от меня, словно я мог ему причинить боль.Единственный, кому в тот момент я всем сердцем хотел причинить боль, был мистер Сквирс, который довел Смайка до такого состояния.Тогда я еще не знал, что не только господин директор ?добр? к парнишке.У Смайка не было друзей, и мистер Сквирс который год не мог найти его родных, задолжавших за обучение кругленькую сумму. Хотя я очень сомневаюсь, что господин директор предпринимал какие-либо попытки?— бесплатную рабочую силу, безропотного и покорного слугу, по сути раба, не тяжело, а просто невозможно найти. А тут такая удача?— никто за четырнадцать лет в Дотбойс Смайка не искал. И, скорее всего, никто искать не станет. Об адекватном отношении к человеческому существу говорить не приходилось: раз так отвратительно Сквирс вел себя с теми детьми, чьи родные оплачивали их жизнь в ?пансионе?, то Смайку даже на подобное рассчитывать не стоило.—?Как рука?Я достал из кармана завернутые в носовой платок два ломтика хлеба с маслом. Слюна непроизвольно выделилась во рту. Есть хотелось ужасно, но Смайку нужнее.Он поднял голову и посмотрел на меня пристальным взглядом. Русые волосы забавно топорщились, на лбу красовалась розовая отметина от заплатки со штанины. Смайк уставился на хлеб и покачал головой. Мол, нет, Николас, сам ешь, идиот, мог бы предупредить, что Фанни жаждет меня наказать за твою бессонную ночь.Конечно, Смайк никогда не осмелился бы подобного сказать, не уверен, что он смог бы такое подумать, но от этого мне легче не стало.—?Прости меня,?— прошептал я, подавляя желание прикоснуться к его щеке.С того раза, с той первой ночи Смайк больше при мне не плакал, давил в себе всхлипы, даже когда господин директор за проявлял к нему особую расположенность в виде ударов резной тростью по пояснице.—?Мне… Не за что прощать вас, сэр,?— он растянул губы в улыбке, посмотрел так доверчиво, и у меня защемило сердце.—?Смайк, тебе нужно хоть немного поесть, слышишь?Все он прекрасно слышал, все понимал. Но упрямился. Знал, откуда еда. Качал головой и улыбался. Улыбка у него мягкая, добрая. На исхудавших щеках появились ямочки.—?Пожалуйста, Смайк,?— ласково обратился я, хоть и прекрасно понимал, что поступаю не совсем правильно, но лучше уж так, чем если он ничего не съест за целый день. Фанни постаралась, о, спасибо, юная мисс, чтоб тебя черти побрали! Фанни постаралась и кисть ему вывихнуть. Хоть и удалось вправить?— Смайк крепко зажмурился во время процедуры и даже не пикнул,?— но болезненная припухлость осталась. —?Пожалуйста, ради меня.Смайк разломил хлеб, разделил порцию масла, а потом отдал мне большую часть.—?А вы?— ради меня,?— произнес он смущенно и откусил крошечный кусочек.Возражать маленькому упрямцу было бессмысленно. Если тот втемяшил себе что-то в голову?— его уже не удастся в этом разубедить. И у меня ушло много сил на то, чтобы не съесть свою порцию первым.Мы тихо сидели у стены. Смайк снова уткнулся лбом в колени. По полу гулял сквозняк. Почти всюду в Дотбойс-Холе гуляли сквозняки, кроме господских комнат и кухни с гостиной. На столе догорала свеча. Яркий оранжевый язычок дрожал, воск заляпал тарелку со сколом. Сильно хотелось спать, в глаза словно кто-то песка набросал. Я услышал, как Смайк шумно втянул воздух. Приглушенный стон сорвался с его губ.—?И зачем? —?я бережно отвел его измученную ладонь ото рта.Даже при свете почти погасшей свечи на руке Смайка были отчетливо видны следы зубов. Он молчал и не пытался высвободить ладонь. Под моими пальцами учащенно билась ниточка пульса. Смайк опустил плечи, что-то неразборчиво прошептал, чем вынудил меня придвинуться.—?Ну же, в чем дело, Смайк? Мне ты можешь сказать.—?Мне нельзя спать… Из-за меня вы не будете спать, сэр,?— обреченно выдал он, и я притянул его к себе за плечи.Замерзший нос уткнулся мне в шею, влажное дыхание холодило ключицу. Смайк дрожал. Сердце в его груди так сильно билось, будто хотело вырваться наружу. Смайк крепко прижал к себе свои длинные руки, словно если бы он обнял меня в ответ, я бы закричал или ударил его, Господи.Он напрягся, когда я коснулся пальцами его холодной шеи, и в очередной раз хрипло втянул воздух. Волосы у него на затылке мягкие, хотя, казалось, после неровной стрижки миссис Сквирс они должны быть колючими, неприятными на ощупь.—?Так, давай, поднимайся. Хватит.Смайк покорно кивнул и отстранился, оперся ладонью о стену и неуклюже встал. Нога, которая неправильно срослась в детстве после перелома, дрожала сильнее, чем обычно, когда он поковылял к двери.—?Ну и куда ты? —?я наступил на горло сомнениям, мучившим меня последние полчаса, указал на кровать. —?Здесь для нас двоих хватит места. Ложись.Он посмотрел на меня. Смайк впервые, не таясь, посмотрел мне в глаза и подошел ближе. А когда я прислонился спиной к его худой спине и накрыл нас обоих одеялом, он произнес тихое ?Спасибо, сэр?.И не только мне не удалось забыться сном. Смайк молчал, тихонько дышал через рот?— нос у него заложило. И я признал, что в постели впервые не так холодно. Глупая мысль, что нужно было забрать его к себе на кровать, как только он стал приходить в мою комнату, вызвала нервный смешок. И я едва смог подавить дрожь, когда Смайк плотнее прижался ко мне.Тюфяк на деревянной скрипучей кровати был ничуть не лучше тех, что мой работодатель предоставил мальчишкам. От щедрот душевных господин директор выделил мне комнатушку неподалеку от класса. ?Привилегия, сэр?,?— назидательно тогда заявил Сквирс. ?Форменное издевательство, сэр?,?— чуть было не ляпнул я, когда оглядел пристройку, но обрадовался, что хотя бы от холода не погибну?— в комнате была печь. Только вот угля не было.За окном забрезжил рассвет?— через крохотный, незамерзший кусочек стекла виднелись небеса, которые сменили цвет с темно-сливового на кобальтово-синий.Заскрипели ворота, донесся топот копыт. Смайк резко поднялся в кровати и испуганно уставился в затянутое морозным узором окно.Я не успел ничего сказать, как он сорвался с места, надел прохудившиеся ботинки и поковылял к выходу. А когда Смайк скрылся за дверью, с улицы послышалась брань мистера Сквирса, по-видимому, не совсем трезвого, и хриплый смех его благоверной.Осознав, что быстро уснуть мне вряд ли удастся, я натянул сапоги, накинул на плечи связанную матерью кофту и вышел во двор.Холодный воздух обжигал легкие. Подтаявший снег превратился в лед, каменная кладка двора покрылась тонким блестящим слоем. Вопли миссис Сквирс привлекли мое внимание, и нехорошее предчувствие закралось в сердце.Как оказалось, не зря.Смайк, согнувшись в три погибели, лежал у подножия лестницы. Неподалеку от него валялись осколки бутылки любимого горячительного напитка миссис Сквирс. Жена директора была безутешна: утрата для нее оказалась слишком тяжела, и пьяная женщина сотрясала воздух проклятиями в адрес ?нерасторопного мальчишки?, который привел к этой трагедии. Мистер Сквирс обещал скорую расправу над безмозглым слугой и тащил бьющуюся в истерике миссис Сквирс по лестнице. И никому из них не было дела до скорчившегося на земле Смайка.Ни его голова, ни руки, к счастью, не были в крови. Смайк сильно ушиб колено, понял я, когда он оставил попытки подняться, скривился и прижал покалеченную ногу к груди.—?За что они так со мной? —?зажмурился Смайк и провел рукой по щеке?— на бледной коже остался черный след. —?Мистер Никльби, вы ведь п-повидали мир… П-повсюду такая жестокость, сэр?—?Нет, Смайк, нет,?— и я действительно не знал, как его утешить. Собственно, а чем в этом случае можно утешить? Разве что душеспасительной, воодушевляющей ложью. Голос не хотел меня слушаться. —?Но всегда… Слышишь меня, всегда… Есть надежда, что все изменится.По его лицу пробежала грустная улыбка. Смайк поморщился, оперся на здоровую руку и снова попытался встать.—?Надежда, сэр? Надежды нет,?— он уткнулся взглядом в присыпанный песком лед. —?Для меня ее нет, мистер Никльби, сэр. Я умру здесь.И мне хотелось заверить его, что нет, он ошибается, все непременно будет хорошо. Но даже у меня не было оснований полагать, что жизнь Смайка изменится к лучшему, если он останется в этом аду.Я помог ему подняться и повел к своей комнате. Было бы неправильным оставить его в одиночестве. Плечи Смайка опустились, словно моя рука для них была слишком тяжела, словно он уже сдался.Наверху в хозяйской спальне зажглись огни.***Апрель, 1838 г. —?Доброе утро, мисс Сквирс,?— воодушевленно произнес я и вернулся на свое место за столом. Фанни фыркнула, смерила меня презрительным взглядом, прошипела недостойное леди ругательство, но так и не сподобилась наградить ответом мое радушное приветствие. Фанни гордо подняла голову и поспешно покинула кухню.Фанни перестала смотреть на меня влюбленными глазами. Прямо гора с плеч, усмехнулся я в чашку с отваром из шиповника и смородиновых листьев. Ее подруга, Тильда, дочь мельника, приходила вчера, просила прощение за учиненный с неделю назад балаган. Было бы еще за что извиняться?— я здесь остался по собственной воле, никто меня не приковал цепью к каминной решетке.Попытка двух подруг выяснить мои чувства к мисс Сквирс увенчалась успехом, но результат разговора Фанни не обрадовал. И вместо слов любви Фанни принялась меня осыпать недалекими проклятиями, стоило мне попасться ей на глаза. Похоже, иногда честность несколько излишня. После обнародования своих чувств Фанни, как и ее маменька, стала называть меня ?мистер Павлин?. За глаза, конечно, но новость довольно быстро долетела до моих ушей.Но были новости и получше выгоревшей дотла любви: мальчики наконец прекратили кланяться в раболепных поклонах, перестали отводить глаза и начали усерднее работать. И сейчас неплохо было бы для Хеймиша найти книгу посерьезнее, чем арифметика начального уровня Соммервиля, только вот негде. Директор не поощрит одаренного ученика, для него все равны, во всем. Но некоторые равнее. Из года в год повторять один и тот же материал?— очередная гениальная методика Уэкфорда Сквирса. С каждым днем ненависть, отвращение и презрение по отношению к любимому дядюшке, который показал мне верный путь, разрастались все сильнее.К концу весны я уберусь отсюда. Что-нибудь придумаю, пойду в работный дом, да что угодно, только бы не видеть тягот и лишений детей и быть не в праве им помочь, их уберечь или спасти. Все дело в деньгах. К сожалению?— в который раз,?— от моих сбережений осталась лишь горстка фартингов.—?Мистер Никльбой,?— дама сердца директора, которая напялила на себя грязный чепец, нахмурилась и скривила ничуть не миловидное лицо. От нее?— как и всегда?— несло спиртным. Я отставил глиняную чашку и поднялся.—?Вынужден просить простить меня, миссис Сквирс, но мой рабочий день уже начался,?— попытка улизнуть из кухни окончилась провалом. Хозяйка дома стала в проходе и уперлась руками в откосы. Вот ведь милейшее создание.—?Мистер Никльбой, я не позволяла вам идти.А я не позволял вам коверкать имя моего отца, хотелось мне сказать, не позволял издеваться над детьми. Как я выяснил, констебли знали, что происходит в застенках Дотбойс-Холла. Знали в округе все, но не считали нужным пояснять особенности заработка местного ?учителя? приезжим матерям, отцам, мачехам, отчимам, сестрам, братьям, тетушкам, дядюшкам, которые желали отдать на обучение горячо любимого?— или, наоборот, ненавистного?— ребенка. О, вот так и цветет нация! Только в этом случае под цветением стоит понимать процесс покрытия плесенью.Я молча ждал, когда фурии надоест мой вид. Она смерила меня гневным взглядом, будто бы мне от подобного способа устрашения могло стать плохо. От такого даже икота не нападет?— это я уже не раз проверил. Черные маленькие глазки, словно буравчики, впились в мое лицо. Несколько месяцев назад я почувствовал бы себя неуютно. Сейчас же я едва сдерживался от смеха.—?Мистер Никльбой, сэр,?— с каким усилием далось ей вежливое обращение: щеки покраснели, дыхание сбилось. Так вот в кого пошла юная Фанни! —?Кто вам дал право учить мальчишку наравне с остальными?—?Что вы, достопочтенная миссис Сквирс,?— расплылся я в улыбке,?— Смайк никоим образом не является моим учеником во время занятий.—?А после? —?прошипела жена директора. Запах давно немытого тела переплетался с запахом дешевого пойла, которое они с благоверным любили употреблять что до, что после полудня. Временных рамок не существовало для этих людей. Порой мне казалось, что кроме жажды наживы, жестокости и зависти в них вообще ничего нет.—?Со всем уважением, миссис Сквирс, то, как я провожу время после занятий, вас не касается.—?Каков наглец! —?заверещала она хриплым голосом, похожим на лай простуженной собаки. —?Я не потерплю дерзости в своем доме! Не потерплю разврата!—?Разврата, миссис Сквирс? —?удивленно переспросил я. Где же его узрела милая, добрая госпожа, которая замела мать моим ученикам? Ее не задевало, что дети от голода едва не лишались чувств, не задевало, что от побоев мужа мальчишки слегали на недели. А тут?— хорошенькое дело! —?разврат где-то нашла. Просто прелестно.—?А вы думали, никто не узнает о ваших делах со Смайком? —?лицо хозяйки скривилось в презрительной усмешке. —?Бедный мальчик. Нашли себе жертву, слабоумного! Когда вы отвергли Фанни, я поняла, что…Признаться, вначале я не уловил, к чему она клонит. Мне даже показалось, будто миссис Сквирс изволила так нелепо пошутить, но потом я вспомнил, что жена директора не обладает чувством юмора.Горло сразу же пересохло, горечь подступила ко рту.Притворное выражение сочувствия сильнее исказило и без того некрасивые черты лица миссис Сквирс.—?Замолчите,?— едва выдавил я из себя.—?Правда глаза колет, мистер Никльби? Как вообще вы посмели к нему прикоснуться? —?не унималась миссис Сквирс, уязвленная тем, что я осмелился перебить ее тираду. Даже мое имя изловчилась правильно произнести.А внутри меня набирала силы злость. Боже, да что с ними не так? С каких пор человеческое отношение приравнялось к… Как мерзко! Грязь сочилась из ее слов, оплетала меня, как удав, сжимала легкие и мешала сделать полноценный вдох. Руки непроизвольно сжались в кулаки.—?Богом прошу, прекратите. Я никогда, даже в мыслях не думал о подобном. Могу поклясться на чем скажете, госпожа Сквирс.Жена директора сложила руки на груди и окинула меня скептическим взглядом.—?Смайк мне друг, только друг. Единственный, кто в этом аду остался человеком! И вы подобными предположениями, желая ранить меня, скорее причините боль ни в чем неповинному ребенку.Миссис Сквирс обнажила в улыбке желтые зубы. Разве ее волнует что-либо, кроме ее семьи, выпивки или денег? Конечно же, нет. И зачем попусту сотрясать воздух??— Не вам будет от этого плохо, верно? —?ее глаза не смеялись, а источали холодное торжество. Господи, какой я глупец. —?Да будьте вы прокляты с вашим мужем!Мне в спину донесся ее хриплый смех.Она поняла.Вещи кулем летели на кровать, я не смотрел, достигали ли они черной пасти саквояжа. Меня мутило. Сердце подкатило к горлу. Миссис Сквирс жаждала найти брешь, искала способ, как заставить меня подчиниться. Что же, ей это удалось.Быть косвенным соучастником грядущих издевательств над Смайком я хотел меньше, чем просить о помощи дядюшку после смерти отца. Значит, придется уйти немного раньше, нежели я рассчитывал.Кошель лег в руку и привычно огорчил пустотой. Не было необходимости пересчитывать содержимое,?— первого жалования, на которое у меня были большие надежды, я так и не увидел,?— чтобы узнать, что вскоре мне предстоит пешая прогулка в Лондон длительностью в лучшем случае с неделю. Благо погода последние несколько дней стояла хорошая: холод отступил, и за каменной изгородью, ближе к полю Джонса, сквозь снег пробилась сон-трава.В остывшей комнате было на удивление трудно дышать. Шейный платок прилип к горлу. Я устало опустился на кровать и вцепился пальцами в отросшие волосы.—?Сэр?Дрожащий голос разбил тяжелую тишину. Смайк мялся у порога. За последний месяц он поднаторел в обучении. Казалось, непомерно сложное чтение наконец поддалось под его напором. Каждый вечер Смайк приходил ко мне, и мы вместе почти до рассвета корпели над книгами, пытаясь, вопреки сложившемуся утверждению, что он не способен что-либо выучить, доказать всему миру обратное. Тогда, в классе, когда Смайк единственный из всех учеников увидел птицу в сложенном листе бумаги, я понял, что для него не все потеряно. Только Смайку нужно гораздо больше времени.Времени, которого у меня нет.Проклятье.—?Сэр? —?он удивленно взглянул на меня, шумно сглотнул и прошел в центр комнатушки. Смайк наверняка заметил беспорядок на кровати. Сложно это было не заметить. —?Вы уезжаете, сэр?Нет, друг мой. Не уезжаю, бегу, бегу прочь, поджав хвост, трясясь над остатками репутации, гордости и горя неправедным желанием мести дражайшему дядюшке. Ральф Никльби знал, куда меня отправил. Что же, старший брат отца преподал мне хороший урок.Ремешок саквояжа не желал застегиваться. Я чертыхнулся и сызнова принялся складывать вещи, но теперь аккуратнее.—?Сэр, п-пожалуйста, ответьте,?— голос Смайка дрожал, как и хрупкие плечи, укрытые слишком большой для него курткой без воротника. Бледный, измученный паренек с темными кругами под глазами, с мозолистыми ладонями, с добрым сердцем, в котором нашлось бы место каждому, кто проявил бы к нему хоть толику человечности.—?Я больше не могу здесь находиться,?— в запале я резко захлопнул двери?— несмазанные петли жалобно скрипнули, и от громкого удара чуть не вылетело стекло в окне. Я выругался, забрал от входа сапоги и понес их к письменному столу. Сквирс не обеднеет, если не досчитается нескольких листов бумаги.—?Вы оставите меня здесь,?— едва слышно произнес Смайк и еще ниже опустил голову.Светло-русые волосы скрыли изможденное лицо. Все естество Смайка выражало покорность, смирение, и от этого болезненно сжималось сердце. Он судорожно втянул воздух, но так тихо, будто боялся, что я его услышу. Господи, а мне казалось, что попытки что-либо от меня утаить остались в прошлом.Я осторожно приподнял его голову за подбородок. Светлые реснички слиплись. Он беззвучно плакал, прозрачные слезы стекали по испачканным в пыли щекам. Я притянул Смайка к себе и пробежался пальцами по его горячему затылку.Он уткнулся лбом в мое плечо и обвил в ответ своими невыносимо худыми руками. Сбивчивое дыхание шумно вырвалось из его легких, когда Смайк поднял голову и посмотрел на меня яркими синими глазами. В них больше не было страха, лишь какое-то непонятное выражение, сродни обреченности.—?Вы нужны мне,?— прошептал он взволнованно, привстал на цыпочки и робко поцеловал меня в щеку?— один раз, другой, третий?— в уголок губ.А я не мог сдвинуться с места и ощущал, как по спине стекает холодный пот: дверь, которую я сам закрыл, оказалась открытой. По моему телу прошла дрожь, и его мягкие губы отстранились от щеки.Смайк с мольбой посмотрел на меня.Руки словно налились свинцом, я разомкнул объятия, шагнул назад и уперся поясницей в резную спинку стула.—?Уйди,?— хрипло проговорил я, пытаясь унять сердце. Сквозь приоткрытую дверь виднелась часть двора. —?Пожалуйста, Смайк, уйди.Было так тихо, что, казалось, если бы кто уронил иголку на каменную дорожку,?— звон был бы слышен и в хозяйском доме. Впервые на моей памяти у меня задрожали пальцы, и я поспешно спрятал руки в карманы брюк.Он зябко обнял себя. На тыльной стороне его костлявых ладоней от тяжелой работы вздулись жилы. Казалось, Смайк еще сильнее побелел. Он выдохнул и опустил взгляд.—?Мистер Никльби, сэр, пожалуйста, не… —?Смайк сбился, зарделся и зажмурился.Боже, как я раньше этого не понял? Неужели миссис Сквирс оказалась более прозорливой и сообразила раньше меня, чем на самом деле является то, что я принимал за его желание найти себе друга?—?Убирайся,?— с напускной злостью в голосе произнес я сквозь зубы.У окна кто-то прошел.Смайк опустил плечи, вытер влажные щеки и покорно направился к выходу.—?Хоть вы не бросайте меня, сэр,?— прошептал он и легонько прикрыл за собой дверь.Я метнулся к окну и приоткрыл занавеску. Смайк, сильно хромая, бежал к полю Джонса. Феба что-то подняла у корней почерневшего за зиму клена, а когда заметила меня, приветливо помахала рукой. Я кивнул ей в ответ, выдохнул с облегчением и прислонился горячим лбом к стеклу.Ближе к полудню, когда я уже собрал все свои пожитки и запечатал письмо для Кэт, в двери моей комнаты постучали. Господин директор не стал повышать на меня голос, не угрожал физической расправой за то, что я сгоряча наговорил довольно неприятные вещи его благоверной. Он спокойно прошел по комнатушке и грузно опустился на единственный шаткий стул.—?Я хотел поговорить с вами, как с джентльменом, мистер Никльби, но утреннее происшествие?— Господь милосердный, миссис Сквирс в слезах заперлась в своей комнате! —?не позволяет мне вас таковым считать.Как же, заперлась. Вероятно, успокаивает расшатанные нервы у камина одной из своих ?чудодейственных йоркских настоек?.—?Знаете, я еще с момента приезда в Дотбойс понял, что разговор двух джентльменов между нами не может состояться, мистер Сквирс,?— я расправил сюртук и, не дожидаясь его позволения, присел на край кровати.Господин директор растянул тонкие губы в улыбке и выставил напоказ неровные, темные от табака зубы.—?Полноте, мистер Никльби, довольно выпячивать свою поруганную честь. Поговорим с вами на чистоту,?— ба! —?даже почти на равных, раз и вы меня не считаете джентльменом. —?У меня так и вертелось на языке, что я не считаю его даже достойным рукопожатия, но мне удалось удержаться от искушения и смолчать. —?Вы мне не нравитесь, не нравитесь моей жене, дочери и сыну. Моя воля, Николас, вы бы уже давно отправились домой. Но вот ведь незадача, сэр, у вас нет дома, верно? —?он громко рассмеялся и погладил брюхо, радуясь удачной шутке. Я едва не заскрипел зубами. —?Ваш дядя, мистер Николас, долгих ему лет, поручился за вас, дал гарантию, что вы сможете справиться с возложенными на вас обязанностями. И что я вижу?Сквирс замолчал. Театральность действа злила.—?И что же вы видите, сэр? —?нетерпеливо поинтересовался я и впился ногтями в ладони.—?Я вижу результаты колоссальной работы, Николас, и скверного человека, который прятался под маской добродетели. Вас приняли как родного в этом доме, доверили самое дорогое?— детей,?— а вы… —?заметив выражение моего лица, господин директор прервал свою речь, в которой собирался обличить во мне развратника и злодея. —?Впрочем, это не ваша вина. Я сам не доглядел. Но, как бы там ни было, сэр, свои обязанности перед вами я исполню,?— из кармана жилетки Сквирс достал кошель и отдал мне в руки. —?И следует уведомить вашего дядюшку обо всем случившемся. Но не думаю, что после моих рекомендательных писем у вас останется возможность преподавать. Безрадостные перспективы, не правда ли, мистер Никльби?Человек с подпорченной репутацией вряд ли найдет достойную работу. Эту истину я хорошо усвоил от отца.Сквирс не спешил покинуть мою комнату. Сквирс встал, подошел к столу, провел рукой по столешнице и стряхнул с пальцев несуществующую пыль.—?Я сегодня же покину Дотбойс,?— я поднялся, не выпуская денег из рук.—?Видимо, Николас, вы неправильно меня поняли,?— протянул Сквирс. —?Нас с вами ожидает долгая и плодотворная работа, сэр, которой сегодня мы заложили прочный фундамент.Кивнув напоследок, Уэкфорд Сквирс оставил меня в замешательстве глядеть на собранный саквояж и кошель из грубого полотна.***Я старался избегать Смайка.Делать это, находясь в одном доме, было весьма непросто. А особенно сложно по ночам, которые упрямец до самого рассвета просиживал под моей дверью с книгой на коленях. Он не прислушивался к просьбам, только вжимал голову в плечи и утыкался носом в страницы в кромешной темноте, если я, пытаясь его вразумить, повышал голос. Говорить с ним о неправильности его поступков было примерно такой же глупостью, как и убеждать себя, что однажды моя жизнь в Дотбойс изменится.Я старался не прикасаться к Смайку.А Сквирсы его не щадили. За несколько дней он осунулся еще больше, хотя, казалось, это было невозможно. И от того, что я пытался его защитить, становилось только хуже: господин директор и миссис Сквирс, не имея возможности как-либо задеть меня, вымещали злость на нем. Даже когда я оставил попытки, ничего не поменялось.Верный порыв бросить все утих, как только господин директор заручился поддержкой дражайшего дядюшки. Письмо из столицы красноречиво прояснило положение вещей: или я продолжаю работать на Сквирсов, или моя мать с Кэт отправятся на улицу.Как оказалось, с совестью иногда можно найти компромисс?— сорок два шиллинга, сорок два серебряника?— подумать только, я заключил сделку выгоднее, чем Иуда,?— поумерили пыл. Вот она, цена моей человечности! И я с радостью бросил бы монеты под ноги Сквирсу, с радостью услышал бы звон серебра, катящегося по половицам, но моей семье слишком уж нужны были эти гроши. А вечером того же счастливого дня две трети воистину внушительной суммы отправились в Лондон, к матери. Но ощущение, будто я предал?— или продал, тут уж как посмотреть,?— своих учеников,?— нет, не желанием сбежать, а тем, что остался бездейственным наблюдателем,?— не позволяло мне нормально спать.Солнце давно спряталось за горизонтом, длинные черные тени тянулись по земле. Под старой вишней лежал серый снег. Весна выдалась холодной,?— кроме последних двух дней,?— даже сейчас, ближе к апрельским идам, у леса за холмом виднелись нерастаявшие белые горки.Смайк зябко кутался в ставшую огромной куртку, а когда заметил меня, обхватил себя руками поперек груди. Удивительно?— книги, премудрость которой он столько ночей кряду постигал на моем крыльце, с ним не было.—?Позволишь мне зайти? —?я достал из кармана ключ.Смайк закусил губу и посмотрел на меня поблекшими глазами.—?Когда вы уедете,?— он заметил, что я хочу возразить на это заявление, поднял руку в останавливающем жесте. —?Хорошо, ?если?. ?Если? вы уедете, сэр, если я вас там встречу,?— Смайк указал в сторону ограды. —?Вы же не п-пройдете мимо?Его глаза, которые так сильно изменились за последнее время, смотрели на меня с мольбой. Боже мой, как же я перед ним виноват. Случайно подарить надежду и сразу же ее отобрать, отнять последнее, что было у этого паренька. Я чувствовал, как щеки наливаются жаром.—?Не пройду, Смайк.Его брови слегка разгладились, лицо смягчилось. Он опустил руки, и они так и повисли безвольными плетями. Казалось, его голос дрожал сильнее, чем обычно.—?П-прошу вас, сэр, мистер Никльби, п-повторите еще раз. Скажите, что я вас непременно найду.Я позволил себе проявить слабость и прикрыл глаза, чтобы собраться с мыслями.—?Найдешь, обязательно найдешь,?— нагретый в ладони ключ впился в пальцы. —?Там я не навлеку на тебя горе, как сделал здесь,?— добавил я и подошел к двери.Смайк растерянно кивнул и, подволакивая ногу, направился к хозяйскому дому.Почему Смайк интересовался подобным вопросом, я понял на следующее утро, когда миссис Сквирс, эта разъяренная ведьма, влетела в класс посреди урока философии, грязно выругалась и громко сообщила, что мерзкий бездельник?— и как у нее только язык повернулся? —?исчез. А появившийся следом за ней директор чуть душу не вытряс из Кобби, предположившего, что парень, который едва мог ходить, от них сбежал.Я радовался. Внутри я торжествовал, умолял небо сжалиться над натерпевшимся Смайком и позволить ему уйти отпреследователей. Мои мальчишки были со мной более чем согласны. Те, кто сидел поближе к окну, возбужденно вглядывались в пустынные серые дали в ожидании вестей, и время от времени до меня долетали обрывки фраз-молитв о том, чтобы нашего Смайка не поймали. Утреннее запугивание директора впервые за все время не возымело никакого эффекта.День пролетел незаметно. Первой, злая как черт, вернулась миссис Сквирс. Огонь в камине гостиной давно погас, Феба не посчитала нужным поддерживать пламя в очаге, за что и получила звонкую оплеуху.Фанни вернулась от Тильды и нервно расхаживала перед матерью. Часы на каминной полке пробили десять. Миссис Сквирс, не отрываясь от чашки с чаем, бросала на меня косые взгляды. Я скучающе подпер голову кулаком,?— уйти в свою комнату мне не позволили,?— и повернулся к окну. Пыльные занавески не мешали обзору, но, кроме черноты и нечетких очертаний кованой ограды, затемно ничего разглядеть не удавалось.—?Если бы не вы, мистер Павлин,?— я едва подавил усмешку. До какой же степени взбешена достопочтенная госпожа, раз при мне не постыдилась использовать глупое прозвище? —?Он сейчас уже видел бы седьмой сон.Как же, моя вина! Моя вина была только в том, что я не помог Смайку сложить дорожный узелок.Фанни удивленно взглянула на мать и вернулась к крайне важному занятию?— обкусыванию ногтей.—?Да что вы говорите, миссис Сквирс, даже седьмой,?— вздохнул я с притворной грустью.—?А все ваша похоть, мистер Павлин. Говорила же… —?хмыкнула она и подлила в чай содержимое фляги.—?Глупости говорили вы, миссис Сквирс, при всем уважении.—?А я говорила,?— она скабрезно ухмыльнулась,?— что Смайк любит вас не в том смысле, в каком хотелось бы вам. Незачем тянуть светлую душу к пороку.Реагировать на оскорбление не было ни сил, ни желания.Впервые на моей памяти миссис Сквирс выказала сообразительность. Правда, к не совсем верному выводу пришла, но то пустое. Как бы там ни было, не с ней же, право слово, обсуждать моральную дилемму, которой я сам создал подоплеку желанием помочь Смайку. Благими намерениями, как известно, вымощена дорога в ад. В который раз убедился?— непоколебимая истина.Мисс Сквирс испуганно прикрыла рот рукой и отступила от меня на пару шагов, словно узнала, что я болен чумой или проказой. Бог мой, знал бы я, что ее так легко отвадить…Со двора донеслось ржание лошадей. Ворота отворились, и следующий вдох дался мне с трудом, когда я услышал фразу мистера Сквирса:—?Женушка, мы его поймали!***Шум в голове мешал сосредоточиться.Лес казался бесконечным, благо небо было безоблачно, и ярко светили звезды. Наверное, все же стоило взять предложенный Фебой фонарь?— девушка оказалась хорошим и сочувственным человеком. Может, я слишком предвзято к ней относился? Но застлавшая разум злость не позволяла критически мыслить.Сапоги утопали в грязи, было жарко от быстрой ходьбы?— рубашка прилипла к спине. С рассеченной щеки сочилась кровь, время от времени я стирал вязкие капли.Да простит меня мать, да простит меня Кэт, я не смог.Стоило первому удару хлыста достичь худой спины Смайка, ненависть, которая гнездилась во мне месяцами, нашла выход. И блаженная пустота, что возникла в груди, когда мистер Сквирс растянулся на грязном полу класса, стала для меня благословением. Страх попытался захватить сознание, попробовал пробудить раскаяние о содеянном, но раскаяния не было. Было лишь ликование от факта, что больше эта сволочь не причинит никому вреда.Но директор шевельнулся на полу и пьяно всхрапнул.Не повезло. По крайней мере, детям.Женщины славного семейства опустили кулаки, Фанни выпустила лацканы моего сюртука и кинулись к главе дома. Греймарш был единственным, кто не побоялся ответить мне на закономерный вопрос: ?Где Смайк??.А Смайк опять сбежал.Что делать, куда идти и схожие с этими мысли роились в голове, пока вещи возвращались в саквояж. Главное?— добраться до Лондона, повидаться с матерью и сестрой, упросить дядюшку смиловаться над ними, а там уж будь что будет. Неукоснительно вслед за мной полетит письмо к Ральфу Никльби. Пусть. Господи, пусть! Я жалел только о том, что поступил правильно слишком поздно. Оставалось уповать на чудо, что я доберусь до столицы раньше почтового дилижанса.Нежная трава, только проклюнувшаяся из земли, сменилась каменным настилом, плавно переходящим в возвышение. При ближайшем рассмотрении темная вершина оказалась гротом, который вполне мог защитить от не по-весеннему холодного ветра. Понимая, что лучше место для ночлега мне вряд ли найдется с десятью шиллингами в кармане, я опустился на камни, закутался в плащ и подложил под голову сумку.Свобода от Сквирса одновременно радовала и ужасала.Но назад дороги не было. И слава Богу.Пробуждение оказалось не из приятных. Спина замерзла, и ужасно хотелось пить. Вдалеке звенела песня дрозда?— собственно, она меня и разбудила. Первые лучи солнца настойчиво лезли в глаза. Я поднялся, потер лицо и сбросил остатки сна.Совесть молчала, поджидала удобный момент начать длительное и основательное разбирательство со смакованием деталей прошлого вечера. Но впервые за последние полгода мне хотелось смеяться.Ушел! Знатно ушел! Незабываемо!Единственный обозримый повод для грусти?— паренек, который столько вытерпел, который…На фоне стены грота сжавшегося в комок Смайка я заметил не сразу. Сердце гулко ухнуло. Я тихо ступал по каменному настилу, подошел ближе.Землистого цвета лицо мальчишки во сне хмурилось, губы, обметанные белым, что-то бессвязно шептали. Я понимал, что это глупо, но ничего не смог с собой поделать: желание убедиться в реальности встречи было слишком велико.Я осторожно коснулся его плеча?— живой.—?Смайк?Он испуганно дернулся и распахнул глаза. В них было столько удивления. Ночка не только у меня выдалась ?удачной?: сосуды в глазах Смайка покраснели, короткая курточка подскочила до средины впалого живота, и, судя по тому, как он скривился, поясница и исполосованная хлыстом спина уже отозвались болью. Его руки и ноги наверняка были ледяные.—?Сэр?.. —?неуверенно проговорил он, пристально посмотрел в мое лицо. Я хмыкнул. Несколько минут назад я и сам не поверил бы, что встретил не призрака. —?Сэр, это правда вы?Я мягко улыбнулся и опустился рядом с ним.—?А кого ты ожидал увидеть? —?он нахмурил брови. —?Не надо, Смайк,?— его тонкая ладонь замерла в паре дюймов от моего лица.—?Умоляю, сэр, пожалуйста, позвольте пойти с вами,?— он прижал руку к груди, будто пытался удержать ее на месте, чтобы выполнить мою просьбу. —?Я н-никогда больше… Я не попытаюсь… Не стану…Нужные слова не желали складываться в предложения. Смайк закусил губу.—?Знаю, Смайк. Знаю. Но я не могу,?— слова легко сорвались с моих губ.Вот так просто: ?не могу?. Просто только для меня. И чтобы взглянуть в его исказившееся от боли лицо, мне потребовалось все мое мужество.—?Прошу вас, сэр, я не попытаюсь. Не прикоснусь,?— в больших синих глазах стояли слезы, которые он всеми силами сдерживал. —?Н-никогда,?— и в одном коротком слове было столько горечи. Я потер переносицу. Ком в горле мешал дышать. Бог мой, что же я наделал! —?Сэр, я стану вашим преданным слугой. Я не буду вам обузой, сэр. Я сделаю все, все что угодно. П-пожалуйста, сэр.—?У меня нет будущего, Смайк,?— выдавил я из себя. То, что я так не хотел признавать ночью, стало очевидным при свете дня. —?Я не смогу тебе помочь. Прости меня.И я снова смалодушничал: осмелился просить о прощении, хотя знал, что этого не заслуживаю и должен Смайку гораздо больше, чем смог бы предложить.Он молчал. Словно что-то решил для себя, Смайк прижался к камням, будто искал у них защиты, и обнял руками острые колени.Нужно идти, нужно уйти, пока я не изменил решения. Идти так быстро, чтобы ветер свистел в ушах, чтобы не было возможности думать о наивном пареньке, который принял человечность за все то, чего был лишен. Бедном, запутавшемся парне, с нулевыми возможностями на нормальную жизнь. Смайке, у которого никого нет, кроме меня.Нужно идти.Только сил подняться не было.—?Вы обещали не пройти мимо, а не забрать с собой, сэр. Все честно, мистер Никльби,?— Смайк с силой вытер щеку тыльной стороной ладони и прикрыл рот тонкими пальцами с обломанными ногтями.Конечно. Все честно. Честнее некуда.Я встал и молча протянул ладонь.Скорее всего, я был неправ, когда разрешил ему пойти со мной. В конце концов, я лишь человек. Но если найдется возможность обеспечить относительно сносную жизнь троих, один парнишка не станет камнем преткновения.Смайк опасливо поглядывал на меня, изо всех сил пытался идти вровень.А я радовался появившемуся из-за туч солнцу: дорога к Лондону будет долгой.