II (1/1)

— Да-а-а-ш... — протягивает парень, привлекая к себе внимание.Девушка вздрагивает — магическим образом действует имя собственное на человека — и тут же перехватывает почти у выхода все слова, какие только появились при одном звуке голоса Михаила. В культурном обществе, кое из себя представляет театральная студия, такие слова произносить не принято. Потому приходится снова искать островок спокойствия в резко всколыхнувшемся океане и цедить сквозь зубы, не глядя на парня:— Что вам, Михаил? По соседству слышится голос подруги, Ани, насквозь забота о ближнем своем в нем звучит:— Тебе нож передать?Намек оказался понят не сразу, а когда до Даши наконец дошло, то нож уже успел перекочевать в другой конец стола. А Миша, не замечая слишком высокого градуса их отношений, все же решился ответить на вопрос.— Я просто хотел налить тебе чаю...До Даши в последнее время доходило все как-то слишком медленно, но когда дошло, она едва сдержалась, чтобы не удивиться во всеуслышание. Не поймут. Для взрослых же Миша — хороший мальчик, пусть и несколько приставучий. Да и слова такие, которые с языка норовят соскочить, произносить в культурном обществе не принято. Молчание затягивается. Парень ожидает ответа, внимательно отмечая изменения настроения, что написаны у девушки на лице. А та просто подбирает слова поострее, чтобы кольнуть посильнее. Миша же, он как ребенок — пока не обожжется, не поймет, что лезть не стоит. — Ну... хорошо... — неуверенно отвечает она, не в силах найти более правильного ответа.Желание задеть как-то резко испарилось, как только Даша раскрыла рот, и вместо шикарной саркастичной фразы вышло что-то непонятное. Однако парень этого благополучно не заметил — сразу же рванулся отбирать чайник у кого-то. Осталась девушка одна со своими странными мыслями, которые непременно вели к одному и тому же тупику. В фильмах так проявляется любовь. Но какая любовь с Мишей, этим недотёпой, страшным выпендрёжником? Они же даже договориться между собой не могут — непременно из-за мелочей рассорятся. Да и не поймут.Вот Аня сидит прямо под боком, молчит в тряпочку, лишь наблюдает за всеми. В своем собственном мире ей удобнее, чем в большой компании. А как только они отчалят вместе в сторону дома, так она вернется обратно, вернется, чтобы поведать обо всем том, что её посетило за это время. Тем более, несерьезный она человек — ей можно попробовать рассказать про этакую беду, а она все в шутку сразу обернет или с темы этой съедет куда подальше да поинтереснее. — Эм... тебе сколько сахара-то? — Уж это сахара я сама себе добавлю, — не замедлила ответить девушка. Правда, почувствовав, что прозвучало это слишком грубо, добавила, — Спасибо большое.Да и "волшебное слово" вышло несколько не искренне. Даже Миша это почувствовал, раз тут же начал бормотать, мол, "да не за что!" и тут же нашел себе другого собеседника. Даша не смогла не отметить эту удивительную чувствительность для знакомого ей Михаила, и даже подумала, что стоит все же с ним поговорить. Попросить вежливо, пока он такой хороший, чтобы совсем не приставал к ней, чтобы они как можно меньше пересекались, потому что... она не может находиться с ним спокойно в одном помещении и слышать при этом его голос. Не может, и всё тут!Но тут же мысль пришла в голову: "До такого разговора мы никогда не дойдем". Удивительно трезвая идея ударяет в голову, лишая начисто последней надежды на адекватный разговор. Она ведь просто не решиться отозвать его в сторону, серьезно посмотреть на него и сказать первое слово, наедине ото всех. Все, что она может — писать ему гневные ответы в переписке и обсуждать его нахальное поведение с подругами. Рука до сих пор хранит тепло его пальцев — они все же пересеклись с бледной кожей, и избавиться, забыть хоть ненадолго не получается. А нетронутый чай все остывает и вряд ли чего поменяется в его судьбе.