Недостаток Хван Хёнджина в крови (1/1)

Проснувшись утром и обнаружив, что я в кровати одна, я сначала подумала, что произошедшее среди ночи мне приснилось, однако пахнущая шампунем Хёнджина подушка на сон мало походила. Я торопливо поднялась и вышла из комнаты. Правда, до ванной так и не дошла, потому что увидела сидящего на кухне Хёнджина: он, чуть сутулясь, что-то сосредоточенно читал в телефоне и за то время, что я на него бессовестно пялилась, облизал губы как минимум три раза, и мне хотелось провалиться на месте от того, что со мной делала эта его привычка.Очевидно, я слишком явно пялилась (ну да, Сонкён, ты бы ещё впритык встала и оттуда бы его разглядывала, боже), потому что вскоре Хёнджин поднял голову и, заметив меня, улыбнулся. Выглядел он так же, как и всегда, как будто это не он взволнованно прибежал ко мне посреди ночи, чтобы проверить, что мы с ним правда встречаемся. От одной только мысли об этом у меня всё внутри снова сжалось и начало дрожать: вряд ли я в принципе была так важна для кого-то из своих бывших. И Хёнджин, пришедший ночью, чтобы показать мне, как много я для него значу, на мгновение даже показался выдумкой.—?Встала? —?спросил он, отложив телефон в сторону, и я всё-таки сдвинулась с места. Он улыбался мне так мягко и ласково, что мне тут же захотелось сцеловать с него эту улыбку и забрать себе, что я, собственно, и сделала безо всякого зазрения совести. Хёнджин, рассмеявшись, притянул меня к себе, и в итоге его ловкими манипуляциями я оказалась у него на коленях, что было чуть более волнительно, чем я себе представляла, потому что его наглые руки тут же начали поглаживать мои голые ноги. Уверена, он видел мурашки на моей коже и был этим очень доволен, потому что улыбался по-лисьи.А у меня внутри всё ни на минуту не переставало дрожать.—?Ликс уже вернулся? —?спросила я, пытаясь заглушить слишком громкое биение моего глупого сердца.—?Да, пару часов назад, я слышал, как он зашёл. По-моему, сразу пошёл отсыпаться.—?Он так шумно вернулся, или ты просто чутко спишь?—?Я не очень хорошо спал этой ночью,?— признался Хёнджин.—?Почему?Он пожал плечами, как будто бы не зная, как мне объяснить, но, кажется, по его глазам я поняла всё и так: он не успокоился даже тогда, когда я сказала ему, что его сон?— это глупости, и, видимо, всю ночь вместо того, чтобы спать, наслаждался моими чересчур крепкими объятиями. Была, конечно, вероятность, что я пинаюсь во сне, но я самодовольно её отмела.—?Мне было очень приятно, что ты пришёл,?— вполголоса проговорила я, опустив взгляд. Когда-нибудь я смогу признаться в чём-то громко и глядя человеку в глаза, но явно не сегодня и не в ближайшее время. И, наверное, не в компании Хёнджина, потому что я какого-то чёрта смущаюсь рядом с ним как шестнадцатилетняя девчонка.—?Правда? —?пальцы Хёнджина замерли, но только затем, чтобы подняться выше и оказаться под кромкой моих пижамных шорт. Жарко стало моментально, и я всё же посмотрела Хёнджину в глаза. —?Обожаю, когда ты смущаешься.От этих его слов мне вообще захотелось уменьшиться в размерах. Я вообще не понимала, почему реагирую на него так, словно это, блин, мои первые в жизни отношения. Хотя я, наверное, даже тогда вела себя иначе и не смущалась от каждой фразы и каждого движения.Я хотела что-то возразить, но передумала, потому что второй рукой Хёнджин нырнул мне под футболку. Он не делал ничего такого: просто лениво водил пальцами по моей коже, но я тут же выпрямилась и нервно выдохнула. Не знаю, во что бы вылилось всё это, если бы Хёнджин продолжил дразниться, а я?— так глупо на него реагировать, но Феликс своим внезапным появлением определённо оттянул решающий момент, в который я бы не выдержала и сорвала бы с Хёнджина футболку.—?Не помню, чтобы я оформлял подписку на порно-сайте,?— громко проговорил Феликс, из-за чего я вздрогнула. Если бы не руки Хёнджина, я бы встала с его колен и убежала бы, наверное, в свою комнату, красная, как помидор, но он мне не позволил. В итоге я осталась сидеть у него на коленях. Красная, как помидор.—?Очень смешно, Ликс,?— хмыкнула я. А Феликсу и правда было смешно.—?Сказал бы мне кто восемь лет назад, что Хёнджину когда-нибудь вот настолько повезёт, я бы не поверил.—?Стебёшься с утра пораньше? —?беззлобно фыркнул Хёнджин, очевидно, привыкший к подобному.—?Не могу упустить свой шанс,?— рассмеялся Феликс. —?Давно вы тут сидите? Не хотите позавтракать? А, стойте, вы наверняка уже позавтракали,?— Ликс подмигнул нам, а мне в свою очередь захотелось швырнуть в него чем-нибудь, что тяжелее моей тапки. Но под рукой ничего не нашлось. —?Хёнджин, если бы взглядом можно было убить, ты был бы профи в этом.Услышав слова Ликса, я повернулась к Хёнджину, но его тяжёлый взгляд уже сменил мягкий, и я так и не узнала, как именно он смотрел на моего наглющего младшего брата.—?Расслабьтесь, я правда за вас безумно рад, но ничего не могу с собой поделать: я восемь лет ржал над Хёнджином, пускающим слюни на Сонкён, и над Сонкён, не видящей ничего дальше своего носа. Дайте чуть-чуть постебаться.—?Возможно, я бы видела чуть больше, если бы мой чудесный младший братец хоть словом обмолвился о том, что он в курсе!—?И предал бы Хёнджина? Ага, бегу и спотыкаюсь,?— фыркнул Ликс и уселся напротив нас. —?К тому же тебе тогда было рано об этом знать. Хотя… мне казалось, что ты никогда не узнаешь, потому что Хёнджин не собирался тебе признаваться.—?Феликс, блин,?— с досадой протянул Хёнджин, и я снова на него посмотрела. —?Ну что? Не в моих принципах отбивать чью-то девушку.—?Да что ты? —?рассмеялся Феликс, открывая мой йогурт. Так вот куда они постоянно деваются. —?А кто к нуне клеился, когда я сказал, что Джину ведёт себя как подонок?—?Вы, я смотрю, очень даже слаженно работали,?— заговорила я. —?Не очень похоже на нейтралитет со стороны Ликса.—?Мой нейтралитет заканчивается там, где мудаки, с которыми ты встречаешься, наконец показывают своё истинное лицо, но это почему-то вижу только я. Ну и вот этот Ромео, страдающий у меня под боком,?— Феликс беспардонно указал на Хёнджина ложкой, а у меня всё внутри обвалилось от слова ?страдающий?. Я, конечно, не поверила, что любовь Хёнджина ко мне, кажущаяся когда-то безответной, не причинила ему боли, но сказанное Феликсом неприятно кольнуло меня под рёбра. —?Собственно, джентльменство Хёнджина кончилось где-то там же, потому что парни, с которыми ты до Джину встречалась, вроде как были не настолько конченными.—?А можно мы просто закроем эту тему? —?попросил Хёнджин, выразительно посмотрев на Ликса, и тот, очевидно, решил всё-таки сжалиться над ним. Я бы соврала, если бы сказала, что мне неинтересно, но эта тема по какой-то причине Хёнджину не нравилась (по какой-то причине? Сонкён, ты тупая или прикидываешься?).—?Ладно-ладно. Лучше скажите мне, когда ваши отношения успели перейти на тот уровень, на котором Хёнджин у нас ночует,?— боже, ну и лис.—?ФЕЛИКС! —?крикнули мы с Хёнджином вразнобой, но довольно громко, причём в этот раз смутились оба. И это было что-то новенькое. Хёнджин? Вот этот ?мистер-я-люблю-дразниться-и-смущать-тебя? только что смутился? Из-за слов Феликса о новом уровне отношений? Наверное, надо было удивиться, но мне это в первую очередь показалось милым.Ликса, правда, вообще ни капли не волновало наше с Хёнджином негодование, и я ретировалась с кухни, сказав, что мне нужно собираться на работу. Мне и правда нужно было, просто в этот раз явно дольше, потому что вечером у нас с Хёнджином должно было быть свидание, а мне ещё предстояло выбрать, какую из сотен своих юбок надеть. Их, как и платьев, внезапно оказалось слишком много, и я не знала, в какой именно пойти. Я ненавидела собираться на первые свидания, потому что нужно было произвести хорошее впечатление. Да, я могла не переживать сейчас, ведь сердце Хёнджина было уже давно и благополучно завоёвано мной даже без моего ведома, но, наверное, именно поэтому мне хотелось выглядеть в его глазах ещё красивее, и я придирчиво осматривала содержимое своего шкафа.Я не слышала, как Хёнджин спустился к себе, поэтому удивилась, когда в комнату заглянул Феликс. Только сейчас заметила, что он выглядит уставшим, и поняла, что не спросила у него ничего про песню.—?Джинни сказал, у вас свидание, и раз ты всё ещё тут, значит, до сих пор возишься с одеждой,?— проговорил он, облокачиваясь о дверной косяк. —?Если что, он будет безумно счастлив, даже если ты вдруг придёшь в трениках. Этот сумасшедший, во-первых, сохнет по тебе уже столько лет, что вряд ли твой внешний вид может что-то изменить, а во-вторых, по-моему, он видел тебя и не при параде тоже, так что не парься ты так. Хёнджин будет в восторге при любом раскладе.Слова Феликса только укрепили моё желание выглядеть красивой. В своё время я столько старалась ради парней, которые не всегда этого заслуживали, и сейчас, когда в моей жизни появился Хёнджин, каждым своим взглядом, движением и словом показывающий, насколько для него важны я и эти отношения, я собиралась быть, как он сказал, сердцедробительно красивой.—?Юбка или платье? —?просто спросила я, и Ликс, понявший, что так просто я от него не отцеплюсь, со вздохом сел на мою ещё не убранную кровать.—?Платье.—?Покороче или подлиннее? Какого цвета? Однотонное или с рисунком?—?Такое, чтобы под него подошли кроссы,?— рассмеялся Ликс. —?Придёшь в неудобной обуви, Хёнджин или развернёт тебя, чтобы ты ноги не мучала, или под конец вашего свидания понесёт тебя домой на руках. Я не шучу.Второй вариант мне, конечно, очень нравился, особенно если бонусом пойдёт массаж от Хёнджина. Господи, спасибо, что не сказала это вслух.—?Тогда выбирать придётся всего из трёх платьев,?— вздохнула я, и в итоге мы с Ликсом остановились на лёгком зелёном платье почти на ладонь выше колена.—?Надеюсь, его там инфаркт не хватит,?— не сдержался Феликс и рассмеялся в голос. Наверное, если бы мой лучший друг надо мной так стебался, мы бы быстро перестали дружить. Ликса я терпела только потому, что он был моим братом. —?Боже, не смотри ты так, нуна. Вы встречаетесь от силы пару дней, а уже оба, стоит мне чуть-чуть пошутить, готовы убивать. Если бы знал, я бы не соблюдал нейтралитет.—?Ты и так его хреново соблюдал,?— хмыкнула я.—?Ну, а что мне оставалось делать? —?пожал плечами Феликс, развалившись на моей постели. —?Я сначала думал, что Хёнджин шутит, когда он сказал, что запал на тебя. А когда понял, что нет, то первым делом попытался объяснить ему, что ближайшие пару лет ему мало что светит, ведь тебе тогда было восемнадцать, а нам по двенадцать. Ну, я надеялся, что у него это пройдёт, ведь в двенадцать лет надолго влюбиться сложно. Но Хёнджин, конечно, с сюрпризом оказался.—?И тебя никогда не волновало, что твой лучший друг влюблён в твою сестру?—?А должно было? —?удивлённо приподнялся на локтях Ликс.—?Не знаю,?— пожала плечами я. —?Просто слышала, что такое не многим братьям нравится.—?Ой, нуна, кем бы я тебе ни приходился, я не имею права решать, могут ли мои друзья тебя любить и наоборот. Мы что, в каменном веке живём? К тому же я твой младший брат, а не старший. Но даже будь так, прав бы у меня не прибавилось. Больше всего на свете я не люблю указывать и когда указывают мне. Вот и всё.Я в который раз подумала, что Феликс и Хёнджин достались мне в этой жизни явно не за просто так: за свои недолгие двадцать шесть лет в этом мире я не сделала ничего выдающегося, но в прошлой явно спасла какую-то важную шишку.—?Я люблю тебя, ты же знаешь? —?я довольно редко говорила об этом Ликсу, потому что он сам тоже предпочитал не слова, а действия, но сейчас очень хотелось: порывы души?— вещь такая.—?И я тебя, нуна,?— немного сонно пробормотал Ликс, завалившийся обратно на мои подушки.—?Может, ты пойдёшь спать?—?У меня пары сегодня,?— вздохнул Феликс, и в его голосе было столько нежелания идти куда-то ближайшие несколько часов, что я собиралась его в этом поддержать.—?Подождут,?— хмыкнула я. —?Ты песню-то записал?—?Не до конца, там ещё куча работы, мы с Чаном много отвлекались,?— я не стала уточнять, кто такой Чан, и наконец ушла в ванную умываться и переодеваться, а когда вернулась, Ликс уже спал. Прогонять его в его спальню было бы глупо и жестоко, поэтому я аккуратно прикрыла его одеялом и тихо вышла.Я бесцеремонно опаздывала на работу, но не очень переживала по этому поводу. Совсем об этом волноваться я перестала тогда, когда спустилась вниз и обнаружила у подъезда Хёнджина, говорящего по телефону. Не то чтобы я хотела вскружить ему голову с утра пораньше и не позволить думать о чём-либо, кроме меня, но я и не подозревала, что он будет меня ждать. Заметив меня, Хёнджин повернулся в мою сторону и так и замер на полуслове, долгим и внимательным взглядом окинув мою фигуру. По тому, как у него дёрнулся кадык, я поняла, что он нервно сглотнул, и начала спускаться вниз, довольная произведённым эффектом. Это было даже не самое моё любимое или лучшее платье, а просто самое нормальное из тех трёх, к которым подошли бы кроссовки.Хёнджин скомканно попрощался, очевидно, пообещав перезвонить, и, когда я подошла, рассеянно положил телефон в карман джинсов.—?Нуна, у меня всего одно сердце, и такими темпами оно, несчастное, запросто может сдать,?— выдохнул он, не переставая разглядывать мои ноги.—?Ты пялишься,?— сказала я ему тем же тоном, которым он мне вчера об этом заявил. От него не укрылась моя довольная усмешка.—?Я в курсе,?— хмыкнул Хёнджин. —?Выглядишь сердцедробительно.—?Я старалась,?— пожала плечами я. —?Бедному Ликсу пришлось помогать мне.—?Бедному? Да он только счастлив был, наверное, помочь тебе довести меня до инфаркта.Хёнджин говорил всё это с улыбкой, а у меня сердце каждый раз падало: все его комплименты в мой адрес были особенными по умолчанию. И я бы, наверное, весь день простояла вот так, слушая его, но нужно было идти на работу. А Хёнджина ждали не самые интересные пары в университете, первые из которых он решил прогулять, чтобы проводить меня до работы. Я чувствовала себя ребёнком, которого балуют вкусными конфетами: меня обычно провожали только до дома, и то не всегда. И все эти провожания всегда были такими неловкими, что хоть вешайся. С Хёнджином даже молчать было комфортно: мы то болтали без умолку, то шли в тишине, и он поглаживал большим пальцем мои руки, а бабочки у меня в животе грозились перебить друг друга, так много их там было.Мы условились, что я напишу, как закончу, и разошлись: к сожалению, у входа в мой офис часами целоваться было довольно сложно, поэтому мы ограничились быстрым коротким поцелуем. Я была полна сил и энергии закончить наконец свой несчастный проект, а вечером бежать к Хёнджину на свидание, куда бы он меня ни повёл, но всё пошло не совсем по плану. Вернее, совсем не по плану, и, разумеется, по моей вине.В обед, сделав больше половины запланированных на сегодня дел и сидя в кафе у офиса, я решила позвонить-таки маме, чьи сообщения оставались наполовину неотвеченными, потому что я не могла найти на них времени и сил. Она знала, что мы с Джину расстались, но про Хёнджина я ей до сих пор не рассказала и очень переживала. Конечно, её мнение о нём вряд ли бы что-то изменило: я была уже не в том возрасте, когда каждое слово родителей безоговорочно учитывается. Но всё равно не хотела, чтобы мы ссорились на этой почве.—?Хёнджин? Друг нашего Феликса? Влюблён в тебя уже восемь лет? —?не унималась мама, едва услышав эти новости. На фоне у неё шумела вода?— она мыла посуду после папы, который заскочил домой на обед. —?Бывает же!—?Я тоже очень удивилась. А главное?— Ликс-то даже виду не подал.—?Настоящий друг,?— не без гордости заметила мама, и я прыснула. В отличие от папы, она Ликсом гордилась несмотря ни на что и вопреки всему. —?Скучно вам там не бывает, как я посмотрю. Родители Хёнджина уже знают?—?Про нас? —?застыла я, так и не сделав глоток чая.—?Ну конечно, про вас, Сонкён!—?Да вроде нет пока.—?Стоило бы их тоже в курсе держать. У вас всё-таки разница не два года… Тебе двадцать шесть уже, пора о детях думать. А ему двадцать, жизнь только начинается.—?Спасибо, мам, что записала меня в очередь на тот свет,?— фыркнула я.—?Скажешь тоже,?— возмутилась мама,?— я вообще-то переживаю. Ты не пойми меня неправильно?— это чудесно, что ты влюблена и что Хёнджин влюблён. Но любые отношения, если они, разумеется, серьёзные, а не как нынешняя молодёжь любит: переспали и разошлись, нужно строить с ориентиром на будущее. Тебе бы замуж и детей, а ему ещё отучиться нужно.—?Мам, по-моему, мы уже обсуждали тему моего замужества и материнства: я не считаю, что для того, чтобы жить вместе, обязательно идти и расписываться, а детей я как не хотела три года назад, так до сих пор не хочу. Когда я говорила, что внуками вас будет Ликс обеспечивать, я не шутила,?— раздражённо заметила я, ненавидя тот факт, что разговоры о парнях с мамой неизменно скатывались вот в это: она говорила мне о детях, а я объясняла ей, что создание семьи не является целью моей жизни.—?Хорошо,?— вздохнула она, выключив воду,?— не хочешь?— не хоти. Но что ты будешь делать, если их хочет Хёнджин? Если ему захочется расписаться? Не прямо сейчас, конечно, а через пару лет, например. Тоже упрёшься и скажешь, что тебе ничего не нужно?Я так и замерла: возмущение не успело вырваться, придавленное мамиными вопросами. А ведь правда?— это я ?эгоистичное создание, не любящее детей и не желающее их рожать?, а что, если у Хёнджина всё наоборот? Что, если он видит себя отцом через десять лет?—?Вот видишь, задумалась,?— сказала мама. —?Пока не стало слишком поздно, все эти вопросы нужно обсудить. Я ведь тебя знаю?— ты как привяжешься к кому-нибудь в рекордные сроки, а потом, если что-то не срастётся, сидишь и ревёшь. К тому же в этот раз на кону не только твоё сердце. Если Хёнджин столько лет тебя любит, вот эта вот надежда, которую ты ему дала и можешь в любое время забрать, разобьёт ему душу. Ему-то, может, и рано сейчас о детях думать, но когда-нибудь придётся. Надо разбираться со всем этим сейчас?— с отношением к браку и к детям, с вопросами о карьере и прочем, со всем, что связано с будущим. Может, Хёнджин хочет уехать за границу доучиваться или работать? Или что-нибудь ещё, не знаю…Мама была права, вот только мне стало очень страшно. Джину тоже был чайлдфри и тоже не видел смысла в регистрации брака, если можно было спокойно жить вместе, и я совершенно об этом не переживала. Что думал обо всём этом Хёнджин, я не знала, но моё нежелание рожать и воспитывать детей могло стать проблемой. В отношениях во всём нужно приходить к компромиссу, но я не знала, возможно ли это в нашем случае: я не хотела ни рожать, ни брать кого-либо из детдома, потому что прекрасно знала, что не справлюсь с воспитанием другого человека. Если я ещё была не против брака, то дети мне определённо не были нужны. Во-первых, я их не любила (особенно мелких, из-за которых все родители не спят по ночам), во-вторых, я понимала, что не смогу воспитать их как психологически здоровых людей, и отказывалась брать на себя такую ответственность, а в-третьих, ребёнок требует много времени и внимания, и я, карьеристка, пожертвовать ради него работой не смогу. Я была эгоисткой, но эгоисткой честной.Кое-как попрощавшись с мамой, я уже больше не могла сконцентрироваться на работе, и сдача проекта снова бы отложилась, если бы я не приняла решение добить его сегодня во что бы то ни стало. Наверное, будь я в другом настроении и состоянии, я сделала бы это быстрее или вовсе бы снова отложила, потому что меня ждал Хёнджин, но и к нему я уже не могла пойти. Я знала, что это было глупо, но я не нашла бы в себе сил улыбаться ему так же, как и всегда, и вести себя непринуждённо, когда изнутри меня, словно черви, грызли сомнения. Их можно было легко рассеять, если бы я просто задала Хёнджину прямой вопрос, но я трусила. В девятнадцать лет я чуть не начала встречаться с мужчиной на десять лет старше. Чуть, потому что когда он начал задавать мне вопросы о будущем, о моём отношении к детям, к браку, к большому количеству родственников, я решила, что он слишком торопится, и вскоре свела наши встречи на нет. Вряд ли он хотел прямо тогда же вести меня под венец, просто пытался понять, стоит ли это того, но я испугалась и посчитала его странным. Сейчас я точно так же буду выглядеть в глазах Хёнджина, если начну спрашивать его о таком. То есть… Хёнджин наверняка умнее меня в этом возрасте, но никто не мог гарантировать мне того, что мои вопросы его не оттолкнут.Я чувствовала себя дурой и бесчувственной тварью одновременно, потому что, когда Хёнджин написал, чтобы спросить, когда я освобожусь, мне пришлось нагло ему врать.[18:21] Я не успеваю, Джинни…[18:22] В смысле совсем-совсем не успеваешь?[18:24] Этот дурацкий проект висит надо мной как Дамоклов меч, и я всё никак его не сдам. Сегодня крайний срок, и я бы, может, всё бросила, если бы не то, сколько сил уже потратила на него. Не знаю даже, когда вообще закончу. Прости-прости-прости[18:25] Ладно, нестрашно, сходим в следующий раз) Не буду тебя отвлекать, чтобы ты быстрее закончила, спать-то тоже надо[18:27] Не жди меня, хорошо? Боюсь, что закончу слишком поздно[18:27] Нуна, я сделал сегодня что-то не так, и ты не хочешь меня даже видеть?)[18:28] Боже, нет, конечно, что ты! Я просто не хочу, чтобы ты лишался из-за меня сна. Снова. Если я закончу после полуночи, ты же совсем не выспишься[18:29] Я завтра выходной, нуна, так что могу хоть всю ночь не спать ;)Я бы непременно оценила его намёк в последнем сообщении, если бы хоть на секунду перестала чувствовать себя сукой. И если бы знала, как избавиться от ощущения, что я его расстроила. Я и саму себя расстроила. И прекрасно знала, что так нельзя, что надо спросить напрямую, словами через рот, ведь именно так и решается большинство проблем?— разговором. Но мне было страшно, потому что вариантов развития событий было два: либо я отпугиваю Хёнджина своими неожиданными вопросами, либо выясняется, что у нас разительно отличаются мнения касательно будущего. Ни один из этих исходов мне не нравился, поэтому я собиралась привести голову в порядок, чтобы хотя бы понять, как бы деликатно об этом узнать.Рядом с Хёнджином приводить голову в порядок было невозможно по очень многим причинам: во-первых, с ним в принципе было тяжело мыслить трезво, во-вторых, мне и не хотелось, в-третьих, если я могла соврать ему в переписке, то глядя в глаза?— едва ли, в-четвёртых, если он поймёт, что меня что-то грызёт, непременно добьётся того, чтобы я рассказала. А я была не готова поднимать эту тему сегодня же, хотя, объективно говоря, надо было. Кто бы знал, как сильно я ненавидела себя за эту трусость. И за то, как быстро я привязывалась к людям. Теперь, когда Хёнджин действительно заполнил всё вокруг собой, когда я начала узнавать, каково это?— быть его девушкой, и мне понравилось, терять его было бы ещё больнее.И я, судя по всему, собиралась по-идиотски оттягивать этот момент.Проект я закончила даже раньше, чем планировала, пусть и с горем пополам, и меня больше ничего не держало на работе. Пришлось медленно спускаться вниз и думать о том, что Хёнджин внизу ждёт меня и мне нужно срочно научиться убедительно улыбаться, чтобы у него не возникло вопросов. Вот только актриса из меня была никакая, а когда я в таких ситуациях пыталась выдавить из себя улыбку, выдавливалось из меня в итоге кое-что другое?— слёзы.Хёнджин сидел на скамейке через дорогу, но, увидев, что я вышла, тут же подорвался с места и оказался рядом со мной за считанные секунды. До того, как я успела что-то сказать, он коротко чмокнул меня в уголок губ, а потом накинул на мои плечи свою джинсовую ветровку, очевидно, заметив, как я поёжилась, когда вышла на улицу. К вечеру и правда стало холоднее. Я думала о тепле его рук и о тепле его души. И о том, что мне бы не хотелось всё это терять. А разбивать ему сердце своей эгоистичностью уж тем более.Боже, да чтоб я ещё раз с мамой о личной жизни разговаривала, честное слово.—?Выглядишь уставшей,?— проговорил Хёнджин, притянув меня к себе, в кольцо своих тёплых рук. Он сам остался в одной футболке, и если мы не поспешим домой, то он замёрзнет.—?Этот проект из меня все силы высосал. Всё так болит. И ощущения, как будто меня пережевали и выплюнули.—?Но ты его закончила? —?Хёнджин заправил мне за ухо прядь волос, упорно выбивающуюся из хвоста. Я довольно кивнула, и он, улыбнувшись, ещё раз меня поцеловал.Может быть, Хёнджин и правда поверил в то, что я устала, или просто почувствовал моё не самое радужное настроение и молчал почти всю дорогу до дома. С одной стороны, я была ему искренне благодарна за это, но с другой?— продолжала чувствовать себя гадко, потому что всё ещё обмозговывала мамины слова и думала о том, как вообще говорить об этом с Хёнджином. Казалось бы, в двадцать шесть лет ума должно было быть больше, но… чего нет, того нет.Я очень надеялась, что мне хватит одной ночи для того, чтобы решить, что делать, пусть на самом деле особенно решать было нечего?— надо было просто набраться смелости, которой у меня никогда не было. У моего порога Хёнджин довольно долго не отпускал мои руки, однозначно чувствуя, что у меня в голове навязчивые мысли, и я изо всех сил пыталась показать ему, что всё нормально.—?Я точно нигде не налажал? —?слегка обеспокоенно, но шутливым тоном спросил Хёнджин. Я как назло вспомнила его сон и почувствовала себя ещё хуже. Будь я чуточку умнее, выпалила бы ему все свои вопросы сейчас пулемётной очередью.—?Нет,?— качнула головой я, подавшись вперёд и потеревшись своим носом об его. —?Я просто ужасно устала. Завтра буду в порядке.—?Точно? —?снова спросил Хёнджин. —?Ты же знаешь, что если что-то не так, то нужно сразу говорить мне, м? Обиделась на что-то, ревнуешь, злишься, не нравится что-то… не знаю, обо всём. Если ты будешь там у себя в голове одна загоняться, то сделаешь хуже не только себе.—?Да, я помню,?— кивнула ему я, ощущая острый укол ненависти к себе. —?Всё в порядке, Хёнджин, честно.Всё это я говорила почти не глядя ему в глаза, и, наверное, Хёнджин не стал ничего спрашивать только потому, что заметил, как сильно я не хочу об этом говорить. Я могла бы сказать, что у меня к нему важный разговор, но тогда точно ни за что бы не отвертелась. Поэтому я просто подалась вперёд и начала так жадно его целовать, что внизу живота всё скрутилось в тугой узел. Я так отчаянно льнула к Хёнджину, словно мы расставались надолго, что всё это передалось ему, и он отвечал на мой поцелуй не менее жадно, как будто пытался насытиться.—?Нуна, притормози немного,?— всё же усмехнулся Хёнджин, когда после очередного соприкосновения наших языков я прижалась к нему всем телом и ощутила его возбуждение.—?Да, прости,?— хрипло отозвалась я.Мы пытались отдышаться в тишине лестничной клетки.—?Спокойной ночи? —?пожелание вышло скорее вопросительным, нежели утвердительным, и я постаралась улыбнуться как можно убедительнее.—?Спокойной,?— сказала я, хотя прекрасно понимала, что о спокойной ночи я могу только мечтать.***Не знаю, на что я вообще надеялась, когда думала, что смогу заставить себя на следующий день поговорить с Хёнджином на эту тему. Потому что я поступила так же, как поступала всякий раз, когда что-то шло не так: закрылась. В прямом и переносном смысле. На моё счастье, в офисе произошли какие-то неполадки с электричеством, и нас попросили поработать из дома: я не вчитывалась в сообщение от руководства, радуясь тому, что могу остаться в своей комнате. Хёнджину я соврала, что, кажется, приболела, но работать всё равно надо, поэтому пусть он сидит у себя и не поднимается ко мне. Я сказала это довольно вежливо, но, наверное, моя ложь была слишком очевидна. И всё же Хёнджин подарил мне ещё один день, не задав ни одного вопроса. Стоит ли говорить о том, что чем дальше, тем гаже я себя чувствовала?Работалось из рук вон плохо, и я всё время думала о том, как я поступала в прошлых отношениях, когда какой-то разговор казался мне неизбежным, и пришла к выводу, что буквально никак: проблемы и обиды замалчивались либо потому, что я была трусихой, либо потому, что моему партнёру были до лампочки все эти вещи. Никто не научил меня говорить как есть, даже отношения моих родителей не были для меня идеалом. А я сама, человек по природе нерешительный, всё только усугубляла. Да, Хёнджин попросил говорить ему о том, что меня беспокоит, но я не могла: меня пугал не только сам разговор, но и возможные ответы Хёнджина.Проблема явным образом была во мне, и я это понимала, но дальше моего понимания дело не шло. Понимала я также то, что если в нашей паре кто и способен всё разрушить, так это я. В итоге я так загналась, что и на следующий день не вышла с Хёнджином на связь, провалявшись в постели и притворившись спящей, когда он заглянул. Вернее, он вроде как пришёл к Ликсу и в мою комнату без разрешения заходить не стал. А я, скучающая по нему до боли в груди, еле слышно скулила в подушку.На третий день Хёнджин не выдержал, очевидно, разозлённый тем, что я даже толком не могу объяснить ему, что происходит. На самом деле утром я проснулась с мыслью, что сегодня обязана расставить наконец все точки над ?i?, но Хёнджин меня опередил. Наверное, Феликс забыл, что такое нейтралитет (и слава богу), и отдал ему ключи от квартиры, иначе появление Хёнджина у моей двери объяснить было невозможно.—?Я знаю, что ты не спишь,?— сказал он, не решаясь войти, пока я не впущу, и в его голосе было столько обиды, что мне стало больно не только морально. —?Не знаю, что случилось и что я конкретно успел такого сделать, раз ты избегаешь меня всеми правдами и неправдами и продолжаешь врать, но давай честно, нуна: от разбитого сердца не умирают, и если ты не хочешь со мной встречаться, так и скажи, но глядя мне в глаза, потому что думаю, я этого заслуживаю. Я не заставляю тебя любить меня, просто хочу услышать от тебя лично, что мы с тобой расстаёмся, если это так. Если же нет, мне всё равно надо знать, что происходит и почему ты закрылась от меня на все замки. Хочешь личного пространства, никаких проблем, я не имею ничего против, но хотел бы быть в курсе, чтобы не сидеть и не пытаться понять, где же я, блять, так прокололся.Никогда не слышала, чтобы Хёнджин матерился. Подорвалась я с места, правда, не из-за этого, а из-за того, что все мои чувства и эмоции, перемешавшись, достигли апогея. Открыв дверь, я увидела Хёнджина, который даже не пытался скрыть, насколько он зол и расстроен. Я кинулась ему на шею и едва не расплакалась, когда в нос ударил его запах, уже ставший привычным и родным. Хёнджин сразу же обнял меня в ответ, уткнувшись носом в шею, и, казалось, немного расслабился: ведь если бы я хотела расстаться, не стала бы так кидаться к нему.—?Прости,?— шепнула я,?— я не хочу разбивать тебе сердце. И расставаться тоже не хочу. Просто… ты будешь смеяться, когда узнаешь, из-за чего я загналась.—?Не буду,?— пообещал мне Хёнджин. —?Ты только расскажи, в чём дело.Я по-прежнему не знала, как, но понимала, что оттягивать неправильно. Особенно теперь, когда Хёнджин понял, что у моего глупого детского поведения есть причина. Я потянула его в комнату и посадила на кровать, потому что больше садиться было особо некуда. Хёнджин послушно сел, и я опустилась рядом. Наверное, если бы он не держал меня за руку и не смотрел на меня ласково, я бы снова растерялась. Во всяком случае это не помогло мне начать разговор более адекватно.—?Я не люблю и не хочу детей,?— сказала я. Хёнджин, явно ожидавший чего угодно, но не этого, удивлённо заморгал.—?Хорошо,?— неуверенно протянул он.—?Нет, ты не понимаешь: я вообще никогда-никогда не планирую становиться матерью. Ни сейчас, ни лет через десять и уж тем более двадцать.—?Так и в чём проблема? —?не понимал Хёнджин.—?В том, что ты, может быть, их хочешь,?— сказала я и замерла в ожидании: наверное, даже сердце на секунду остановилось.—?Да как-то не очень,?— усмехнулся Хёнджин. —?Но даже если бы хотел… это что-то меняет?—?А разве нет? Ведь важно не только то, чего хочу я.—?В конкретно этом вопросе важно именно твоё желание: я не имею права заставлять тебя девять месяцев вынашивать ребёнка, рожать его, а потом ещё и воспитывать. Ничего из того, что я назвал, ни черта не просто. Понятное дело, что воспитывать ты его будешь не одна, но если тебе это не нужно, то моё слово не имеет ни значения, ни веса.—?Вот так просто? —?протянула я, удивившись.—?А что сложного? Не мне ведь столько возиться с беременностью и прочим,?— пожал плечами Хёнджин,?— значит, не мне и решать. В этом вопросе я только принимаю твою точку зрения.—?Ты уверен?—?Абсолютно. Нуна, что ты хочешь услышать? —?улыбнулся Хёнджин.—?Не знаю,?— сказала я. —?Мне казалось, мы начнём ссориться из-за этого или ещё что-нибудь, а всё оказалось так просто.—?То есть ты хочешь мне сейчас сказать, что всё это время загонялась из-за вот этого? Из-за каких-то там вероятных детей в будущем? —?в голосе Хёнджина не было упрёка, скорее изумление и непонимание.—?Ну… да. Мама позвонила в тот день, когда мы должны были сходить на свидание, и столько всего наговорила, что вот. Сказала, что такие вопросы надо решать сразу. Мол, ты можешь хотеть детей. Или хотеть за границу строить карьеру. Или что-то ещё, из-за чего мы вдруг расстанемся. И я… просто не придумала ничего лучше, чем зациклиться на сказанном ею и помучить нас обоих.—?Она, конечно, права,?— кивнул Хёнджин,?— хорошо бы обговаривать спорные моменты сразу. Но, нуна, в следующий раз не тяни столько, м? Я никуда не собираюсь от тебя, и мне не нужны дети, если они не нужны тебе. И если ты не хочешь замуж до тридцати, то это может потерпеть. И даже если вообще не хочешь, то я согласен. Я вообще очень предвзято отношусь ко всему, что как-то касается тебя, что тебе только на пользу, конечно же.—?Господи, я теперь чувствую себя ещё большей дурой, честное слово,?— вздохнула я, разом расслабившись и поняв, что зря столько переживала и зря изводила Хёнджина своим молчанием.—?Не нужно,?— сказал он,?— нет ничего плохого в том, что у тебя ушло столько времени на обдумывание маминых слов. Проблема не в этом, а в том, что о таком не надо молчать. Абсолютно всё решается словами. И решается быстро, если об этом сразу говорить. Я не могу залезть к тебе в голову, поэтому предпочёл бы, чтобы ты рассказывала мне о том, что тебе не нравится или расстраивает. Или вот вызывает вопросы. Естественно, у тебя есть право на то, чтобы переварить всё это в себе, но ты можешь только навредить. Себе в первую очередь. И, знаешь, я ждал тебя восемь лет и теперь не хочу ни минуты тратить на ненужные обиды.—?У нас дома как-то не принято было вот так. Родители всегда так ссорились, что папа уходил, хлопнув дверью, а потом они ещё неделями не разговаривали. Мы с Ликсом никогда ничего не понимали,?— пробормотала я, чувствуя, что меня совсем-совсем отпустило. И причины того, что я так себя повела, теперь стали обрисовываться чётче: всё почти всегда идёт из семьи.—?А у нас было наоборот,?— Хёнджин снова начал гладить мои руки. —?Может, у мамы с папой и были изначально какие-то такие проблемы, но, сколько себя помню, родители решали всё сразу. Без обид и хлопаний дверьми. Наверное, поэтому я вырос таким же.—?Хорошо, что хоть один из нас нормальный,?— пошутила я. Судя по выражению лица Хёнджина, не совсем удачно.—?Хочешь что-нибудь ещё спросить или сказать?—?Разве что то, что я очень по тебе соскучилась и если ты меня сейчас не поцелуешь, то я наверняка умру от недостатка Хван Хёнджина в крови.Хёнджина не нужно было просить дважды: вскоре я уже была под ним, прижатая к постели, и целовались мы так, что, если бы от моей крыши что-то ещё оставалось, её бы снесло с концами. Я обвила его ногами и притянула к себе. Внутри меня всё взрывалось и горело одновременно от тепла его губ, от холодной серёжки на его языке, от его длинных пальцев, то и дело ныряющих под пижаму, которую мне было лень переодевать. Хёнджин оторвался от моих губ только для того, чтобы начать влажно целовать меня в шею, и стоило мне только подумать о том, что он такими поцелуями спустится дальше, вниз, и сдерживать стоны стало сложнее.Я так сильно по нему соскучилась, что его губы совершенно не давали здраво мыслить: я хотела большего, и Хёнджин, судя по тому, как резко выдохнул мне в ключицы, тоже. И, возможно, в итоге он сделал бы то, о чём моё тело едва ли не умоляло, если бы не открылась входная дверь и Ликс не крикнул с порога, что наконец записал песню. Мы с Хёнджином, застигнутые врасплох, сразу поняли, что таким образом он попытался заранее обезопасить себя от того, что мог бы услышать или увидеть, и расхохотались в голос.Я чувствовала себя невероятно счастливой, потому что моя глупая проблема так просто решилась, и мою радость не могло омрачить даже то, что мой несносный братец только что обломал мне секс.