Часть 1.27 (1/1)

Лунное стекло плавилось медленно. От высокой температуры оно потеряло свою полупрозрачность и сейчас было похоже на густую комковатую сметану. Брин подкинул угля в топку, разбудил чумазого мальчишку, чьей обязанностью было качать мехи,и присел на табурет в нескольких шагах от печи со стеклом. Он не спал уже двое суток, но поручить кому-то следить за такой ценностью не мог, так что продолжал тупо смотреть на огонь в топке, пребывая в состоянии мучительного полусна. Его помощник, выбранный за молчаливый характер, безропотно делал свою работу.Лунное стекло было капризным материалом. Расплавленное оно было похожим на металл, и его требовалось ковать, а когда оно снова остывало, то напоминало смолу. В руках стекольщика оружие из этого чудного материала было очень прочным и довольно гибким, в руках обычных людей становилось таким же хрупким, как и привычное стекло. А касаясь плоти магов рассыпалось на мельчайшие бритвенно острые осколки. Само касание к стеклу мага не убивало. Но осколки, попавшие в кровь, становились губительными. И раненые колдуны не всегда умирали сразу. Мучения некоторых длились часами, пока кровь разносила стеклянную крошку по телу. Брину приходилось пускать в дело такие клинки несколько раз. Правильно выкованный стеклянный меч не разбивался при ударе — он просто становился уже, оставляя в теле колдуна тонкую кромку. Но этого было достаточно. Этого всегда было достаточно.Некоторые кричали долго, и эти воспоминания все чаще будили стекольщика по ночам.Но он был милосерден. И честный стальной нож не редко помогал ему в этом.Мужчина передернул плечами, стряхивая оцепенение, и приоткрыл печь, чтобы проверить состояние стекла. Два крупных самородка все еще возвышались над поверхностью белоснежной жижи, но мелочь уже давно расплавилась. Брин вздохнул, подкинул еще угля и знаком приказал помощнику взяться за дело.Еще одним чудесным свойством лунного стекла была его способность поглощать жар. Если металл при такой температуре уже превратился бы в раскаленную лужу, от взгляда на которую болели бы глаза, то стекло было лишь немного горячее кипятка. Брину доводилось видеть некоторых неосторожных стекольщиков, на руки которых попадала эта опасная смесь. Да, кисти несчастных были покрыты шрамами, но они хотя бы были. Мужчина и сам носил несколько шрамов из-за своей неосторожности — как то раз он уронил форму, наполненную расплавленным стеклом, и горячие брызги долетели до его ног. Самым сложным было превозмочь боль и подождать, пока жижа немного остынет и схватится. Тогда белые комочки легко отделялись от плоти. Но если потерять голову, то можно сделать еще хуже — из-за своей густоты расплавленное стекло прямо таки прилипало ко всему, чего касалось.Каждый стекольщик в той или иной мере был кузнецом. Пусть работать со стеклом было проще, чем с металлом, но все-таки требовались определенные навыки. В том числе и умение пользоваться молотом и наковальней. Если наемные убийцы, промышляющие вычеркиванием из жизни вельмож, могли себе позволить щеголеватые наряды и хрупкие тела, то стекольщиков можно было узнать издалека по широким плечам и манере двигаться. Но ни один из них, и Брин это знал точно, ни один не владел стрелковым оружием. А ему хозяин поставил задачу сделать арбалетные болты, и это было в новинку. За время пребывания в этой деревне стекольщик неплохо научился владеть этим оружием. И хоть его навыки были далеки от совершенства, большего и не требовалось. Смертоносность стеклянных снарядов обязывала стрелка попасть хоть куда-то. Серьезность ранения ни на что не влияла — пусти кровь, и победа за тобой. И все же Брин чувствовал себя скованно. Поединок с магом один на один был в какой-то мере честным. При достаточной ловкости жертва могла пробить себе путь к спасению и сбежать. Но подлый выстрел с безопасной дистанции... Это было истреблением, и стекольщик прекрасно отдавал себе в этом отчет. Но он был карающей рукой Ледяного Короля, а Роу не стеснялся марать свои руки.Самые крупные самородки истаяли, и расплавленное стекло глянцево поблескивало в чане. Брин подготовил формы и вооружился щипцами. Густая белая жидкость медленно заполнила выемки. Всего стекла хватило на девять стрел. Мальчишка, которому за хорошее поведение было позволено смотреть, открыл рот от удивления. Но как только мужчина закончил с формами, он вручил помощнику серебряную монету и выпроводил его вон из кузницы.Удовлетворенный проделанной работой, стекольщик подтащил старый потрепанный матрас кузнеца ко входу и улегся на него. Едва его голова коснулась пыльной ткани, Брин провалился в сон.Спал он долго и беспокойно, ворочаясь на своей неудобной лежанке.Болты остывали, тихо потрескивая. Отдавали жар они так же медленно, как и нагревались.Проснувшись на следующий день Брин чувствовал себя разбитым. Наскоро позавтракав черствым хлебом с сыром он принялся доводить арбалетные снаряды до ума. Молочно-белые прутья с легкостью выпадали из форм. Гладкие и блестящие, они все таки были недостаточно ровными для стрельбы — грубые формы имели неровности. Для того, чтобы выровнять все бугорки и ямки, стекольщик заранее подготовил емкость с мелким песком. Шлифовка была очень утомительным занятием, утомительным и монотонным, но Брин не допускал в свою голову посторонних мыслей. Его и так мучила совесть за те гнусности, которые он творил раньше, и перспектива очередного грязного дела лишала его воли. Но нерушимая печать с горла никуда не делась — выбора у него не было.Когда последняя ровная и гладкая стрелка легла на кусок мешковины, над которым трудился мужчина, солнце уже клонилось к закату. Брин не прерывался даже на еду — ему не терпелось поскорее закончить с этим, чтобы спрятать болты подальше. До тех пор, пока Роу не прикажет пустить их в ход.Стекольщик тяжело вздохнул, встал, хрустнув коленями, и помассировал ноющие запястья. Невкусно поужинав все тем же хлебом с сыром он вернулся к своей работе. На то, чтобы приладить оперение, ушло совсем немного времени.Осталась последняя проверка. Неторопливо достав из своих пожитков, которые были сложены в обжитом углу кузни, арбалет, мужчина до предела взвел тетиву. После чего вложил гладкую белую стрелку в ложе, выбрал цель — старую разлапистую вишню в ста шагах от себя, — и выстрелил.Нежно прошелестев, стрела впилась в дерево.Не рассыпалась.Брин снова вздохнул.В этот раз как никогда сильно ему хотелось, чтобы его хозяин допустил ошибку в своих расчетах. Но этого снова не произошло.