Часть 7. (2/2)

Мы успеваем только отдать деньги, как я вырываюсь из этой толпы и бегу к выходу, прячась от шума и криков детей за ближайший угол.

Чувствую, как сердце стучит. Боже милостивый! Давно я не звал тебя!

Как же их много. Почему? Почему они все оказались брошенными?

Потому что стали ненужны, как и ты стал ненужен своим родителям, Август.— Милый, — я сам того не замечаю, как ко мне подходит Герда. Она обнимает, прижимает к себе. Меня трясет и разрывает на части!

— Они… тянут руки… Все брошенные, не получившие ласки, — я зарываюсь в её волосы, утыкаюсь носом в шею и жадно вдыхаю ее аромат. — А половину из них даже не примут в семьи… Они так и останутся одни… Вот если бы взять их всех.И тут мне вспоминается Форпост. То самое место, где батюшка Михаил приютил сто сорок детей. Брошенных, больных, несчастных. И всем он давал заботу. Забота, которая лилась, словно с рук Господа.

А может, я и не прав был? Что, если Бог тоже человек? Он все равно один, поспеть за всем не сможет. Возможно, если он не дает сегодня что-то, не значит, что мы это не получим вообще. Что, если иногда наши мольбы не доходят до него? Наверное, у него просто много дел. Кто знает, может, не дав нужной заботы этим детям сейчас, он подарит им семейное тепло чуть позже, когда освободится. Чуть позже, но обязательно подарит.

И доказывать существование Бога вовсе и не нужно. Он есть. В сердце каждого. Просто он тоже, возможно, человек, а не джинн, который незамедлительно исполняет все наши желания. Да и не для того он нам нужен. Он, скорее, наш друг. Опора. Аксиома, которая не требует доказательств на существование.

Бог есть. И он мой. Мой Бог. В моем сердце.

— Ты хочешь приютить их всех? Скоро и у тебя будет сын или дочь. Кто же будет заботиться о твоем малыше? — она смеется, говорит мне это на ухо, пока я выпрямляюсь и уставляюсь на нее. — Август. Я беременна, — заключает она и улыбается. Никогда не думал, что такая вот Герда будет рада подобному. Будет готова отказаться от всяких детских глупостей ради маленького счастья.

Бог есть. Он совершает вот такие чудеса.

Я нервно грызу ногти. Чувствую, как из них течет кровь.

Я сто раз спрашивал себя: способен ли я быть отцом? Мне скоро исполнится восемнадцать. Кажется, что я прожил эти годы так, как не жили люди и в сорок. Столько всего на меня свалилось. Хотя, появление ребенка в семье — это всегда хорошая новость.

Я смогу. Я смогу быть хорошим отцом.

Но проблема в другом. Смогу ли я вырастить хорошего сына?..

Герде угрожали врачи, что такая, как она, девица с разгульным образом жизни, не сможет выносить и воспитать хорошего ребенка. Её пристрастие к курению очень пагубно могло повлиять на всю нашу дальнейшую счастливую семейную жизнь!

Но она бросила. Бросила сразу, как мы переехали в Англию. Я горд за неё. Но беда в другом. Возможно, раннее курение и распитие спиртных напитков могло повлиять на развитие ребенка.

Боже милостивый! Ну повернись сейчас ко мне, помоги мне, услышь! Мне это крайне необходимо.

— Сынок, сядь и успокойся, — от слов Эндрю я прокусываю палец до крови.

Не могу успокоиться. Уже полчаса никаких результатов. Неужели у них все плохо?..

Я брожу по коридору. Из стороны в сторону. Из стороны в сторону.

— Август, — подзывает меня к себе Эндрю. Но я не реагирую. Дверь палаты открывается. Тогда я подлетаю холодным ветром к доктору. Бормочу на английском, путаясь в словах, пытаюсь разузнать о самочувствии любимой.

Доктор отвечает, что дела обстоят весьма плохо. Затем молчит несколько секунд и добавляет, что они могут бороться за жизнь лишь одного человека. И сейчас мне предстоит выбрать, кого они будут спасать, Герду или моего будущего сына.

И я чувствую, как пол проваливается, я падаю. Но падаю я по какой-то случайности в кресло. И леденею.

Громогласный голос Андрея нарушает все. Он, как молния, ударяет в мое сердце:

— Август! — он толкает меня. Я пробуждаюсь от этого ужаса.

Боже, пусть это все будет сон! Пусть я сейчас проснусь, окажусь в своей постели, пойду в свою православную школу. Увижу папу, который собирается на работу. Увижу людей, высмеивающих мою внешность. Увижу все, чего я лишился не так давно. Лишь бы не здесь. Не хочу этот выбор. Не хочу!!!

— Август, — я снова пробуждаюсь. Но я не дома, а в палате.

Реальность сурова ко мне.

— Что… что я должен делать? — не чувствую, как плачу. Но ощущаю эти мокрые слезы на щеках. Чертовщина!

— Август, — мы мало общались с Эндрю. Он был вечно в делах. Спокойно приняв меня в семью, он поручил мне свою дочь, зная, что такой, как я, её сбережет.

Я? Сбережет?! Но как?! Если мне сейчас нужно сделать выбор, который решит всю мою жизнь!— Помни. Решать тебе. Герда не моя больше. Она принадлежит тебе. Моя дочь и мой внук. Они дороги мне. Слышишь? — доктор поторапливает нас, панически ругается. Я реву в голос. Слабак…

Выбрать. Раз и навсегда нужно выбрать. Сейчас.Знаешь, Бог, ты невовремя отвернулся от меня.