Урок 25: девиация. (1/1)

На этот раз утро оказалось ещё тяжелее, даже несмотря на то, что всего пару дней назад мне казалось, что хуже быть не может. Вот так жизнь нам показывает свои безграничные возможности,головокружительные взлёты и падения, ?Американские горки? ни меньше. Я шёл знакомым двором к школе, по пути заметив в курилке Шпаклера со Смирновой, у медкабинета – Филимонову, а на подходе к столовой меня резко поймала Ирина Викторовна. Опешив, я было решил обойти её, но выяснилось, что возникла она передо мной вовсе не случайно, а по делу.– У меня есть лишний билет в театр…Не согласишься сопроводить даму? – изгиб брови, усмешка, Ира умела произвести впечатление, особенно, когда говорила шёпотом.– Что за спектакль?– ?Женитьба Бальзаминова?, – очередная усмешка. – Сегодня, в семь вечера.– Отлично, я согласен. В моей жизни вполне хватало трагедий, поэтому отправиться в театр и разбавить её комедией – было отличным решением.

Спустя несколько уроков в кабинет вошёл десятый класс, почти в полном составе, отсутствовала Лиза. Как самый последний человек, я занервничал, не смея поднимать взгляда ни на Илью, ни на Стаса, которые расселись по разнымрядам. Урок прошёл тихо и спокойно, даже у Шпаклера не было запала, чтобы устраивать ?цирк?. Когда же, наконец, прозвенел звонок, все, так же спокойно, вышли. Лишь Бранин одарил меня напоследок недобрым взглядом и полуулыбкой. Был понедельник, а это означало, что после занятий мне надо появиться на учительском собрании. Пока директор что-то вещала из-за стола, периодически вскакивая и тряся стопкой бумаг, я был где-то далеко, смотрел в окно, на серые улицы, небо, стекающие по стеклу каплидождя или быстро тающего первого снега. То ли из-за погоды, то ли из-за чего другого, но настроение у меня было мерзким, неопределённым. Я не знал, что мне следует теперь делать. Пойти домой, кота покормить, проверить пару стопок тетрадей… А дальше? Конечно, я думал об этих мальчишках, которые взбаламутили мою душу, а потом вынудили сбежать от них прочь. Опасные ребята, скажу я вам. Сколько в них жизни и чувств, как много энергии, которой мне удалось вкусить. Да, снова я заговорил как старик, всё вернулось на круги своя. С резким грохотом на окно села ворона, взгляды учителей устремились в сторону шума.*** За час до начала спектакля я заехал на квартиру к Ире. Девушка открыла мне дверь и пригласила зайти, предлагая прежде, чем идти в театр, выпить вина.– Это традиция такая?– Да, мои родители всегда брали пару бокалов шампанского в буфете перед началом, а в антракте пили кофе. Я всегда смотрела на них с таким восхищением в эти редкие культурные вылазки.– А сейчас вы не ходите в театр вместе?– Родители развелись, как только мне исполнилось восемнадцать. Оказалось, что они были вместе только ?ради меня?, – после этих слов Ира горько усмехнулась и сделала глубокий глоток вина.– Они странные.– Кто?– Родители, конечно. Иной раз ведут себя как сумасшедшие. И любое их сумасшествие – это любовь к тебе, их ребёнку.

– Хорошо, что мы это понимаем.– Хорошо. – Минутная пауза, – и громкие крики, и запреты, и похвала, и брань, и жгучие пощёчины… Это любовь к тебе, их ребёнку.– Они странные.– Кто?Я удивлённо замер, глядя прямиков в глаза Иры, большие и, казалось бездонные, которые мигом сощурились от того, что их обладательница звонко заливисто засмеялась.– Проявления любви странные! Разве это правильно, бить того, кого любишь?– Это ты психолог, ты скажи мне. Нормально?– Неа, – фыркнул немного по-детски Ира, опрокидывая целый бокал залпом. – Это де-ви-а-ци-я…

– Де-ви-а-ци-я… – точно так же, по слогам, повторил я. Никогда так скоро я не пьянел от вина, но в этот день в театр мы неслись, бежали покачиваясь и придерживая друг друга за плечи, со всех ног, опаздывая и тихо хихикая собственной неуклюжести. Задремали под конец первого же акта, а разбужены были лишь в самом конце, когда зал опустел. Сонные вышли на улицу, прямо в морозную ночь. Тёмные улицы освещались ярким светом рыжих фонарей. Медленно в густом воздухе кружил первый снег, который постепенно покрывал тонким слоем асфальт. Не помню уже, как добрели мы до моей квартиры и как свалились в постель, но на утро было так хорошо… Лишь колокольного звона не хватало за окном.?Эх, Евгений! Женя, просто Женя, как и, главное, почему ты позволил себе все те безумства, которые разбили жизнь твою на ?до? и ?после??

Это всё от любви. Любви к жизни, к страстям, к наслаждениям и к боли. Любовь– вот новый вид извращения?, – так я думал в то утро, глядя в белый потолок, слушая мерное посапывание прекрасной женщины рядом, утопая в чистых простынях. Тогда я сильно ошибался, многое не учёл. Ведь это вовсе не новый вид… Он стар, стар, как этот мир.