После дождичка в четверг (1/1)

Весна. Вокруг нас цветет и благоухает май. А мы сидим в душных классах, слушая монотонную речь преподавателя, и с тоской поглядываем на чистое лазоревое небо за окном. Михась спит на ходу и еле досиживает уроки. Мне не до сна… хотя и не до учебы. Через открытые окна проникает аромат цветущей акации… —?Радован, вернись на землю и присоединяйся к классу: мы изучаем английскую монархию, если ты помнишь,?— говорит учитель. О, я не хочу возвращаться! Я весь в своих грезах, настолько увлекательных, что куда до них всем монархам Европы? Каждый день я встречаю на переменах своего принца. И он улыбается мне и приветливо кивает головой. А ведь раньше в упор не видел. Сегодня сказал: ?Здравствуй, Раду?. Помнит, как меня зовут!!! Перед моими глазами все время его улыбка. Неужели все это ничего не значит? Отчего же тогда так бесится Флориан? Говорит мне, чтобы я выкинул Яромира из головы, а ведь раньше ему и дела не было до моих чувств. Выхожу из гимназии после занятий и вижу, как футбольная команда бежит к полю. Яромир вдруг замечает меня, задерживает шаг и кричит: —?Эй, Раду, приходи посмотреть на игру! Я радостно машу ему рукой и киваю. Но игры не было. Дождь полил как из ведра, даже закаленные футболисты сбежали с поля, так как не видели мяча за сплошной занавесью воды. Под раскаты грома мы сидели в своей комнате, занимаясь учебой. Кроме лентяя Михаэлиса, который листал модный журнал. В тишине особенно четко прозвучал стук в окно. Я вздрогнул. —?Он что, спятил, этот мальчишка? —?проворчал Флориан. Я рванулся к окну, чтобы побыстрее впустить Даниэля. Вода стекала с него ручьями. —?Дани, ты ненормальный! Что тебе дома не сидится? —?закричал я на него. —?Соскучился я,?— буркнул он себе под нос и уселся на стул, обхватив руками свои плечи. —?Немедленно раздевайся, недоумок,?— велел Флориан,?— и иди в душ. Раду, дай ему что-нибудь переодеться. —?Почему я? —?А кто еще? Вы по комплекции одинаковые. И полотенце ему дай. Я послушался, хотя внутренне негодовал. Даниэль бегает к Михасю, а его болячками болеть мне? С его образом жизни ожидать можно всего: от чесотки до сифилиса. Бр-р, прокипячу потом все вещи. Даниэль вернулся из душа в одном полотенце, намотанном на бедра. Он и свои буйные вихры помыл, и теперь они были в еще большем беспорядке. Я внимательно и с подозрением разглядывал его тело. Но никакой сыпи на теле не заметил, кожа у парня было смуглая и гладкая. —?Что, нравлюсь? —?с усмешкой спросил он, перехватив мой взгляд. Я, смутившись, промолчал, невольно отметив, что его тело мне действительно нравится. Дани невысокий, но сложен пропорционально, руки у него сильные, рельефные, как у взрослого парня. И плечи широкие, и пресс просто загляденье. Больше я не мог его рассматривать, так как он с насмешкой уставился на меня. —?Скажи, что я красивый, Раду,?— потребовал он. —?Не перегибай, ты просто симпатичный. —?Небось, хочешь меня? Так я не против, сейчас уберу полотенце, и… —?Дани! Прекрати! Но мальчишка все же с возгласом ?Оп!? сорвал полотенце с бедер. Оказалось, что он в трусах, причем не в изношенных и застиранных, а вполне приличных. И совершенно мокрых. —?Чего ты их напялил? Повесь сушиться,?— сказал Михась. —?Ага, как же! Вы же, девочки, сразу наброситесь на меня. Вернее, на то, что в трусах, вас и мама Фло не удержит. —?О-хо, скромняга ты наш,?— рассмеялся я. —?Возьми уже заодно и трусы из моего шкафа, он у тебя за спиной. Даниэль открыл дверцу шкафа, и вдруг отпрянул, словно увидел там змею. —?Там… там… —?Дани, что случилось? —?Там до черта книг! —?выпалил он. —?Ненавижу книги! От них портится зрение. Раду, голубчик, выбрось их, у тебя же есть ноутбук. Флориан и Михась смеялись, думая, что Даниэль дурачится по своему обыкновению. Мне так не казалось?— во всяком случае, даже хорошие актеры не бледнеют так натурально. Не стоило забывать, что наш дружок не всегда адекватен, о чем свидетельствовала пресловутая справка. Возможно, есть вещи, дающие толчок к проявлению болезни. Я принялся убеждать парня, что книги не опасны, уж точно не для меня, что я люблю читать, причем именно настоящие, ?живые? книги, и глаза скорее испортятся от монитора. —?Раду у нас ?книжный червь?, он без книг загнется,?— сказал Михась. —?А еще у него, наверное, лучший английский в гимназии. Успевший взять себя в руки Даниэль кивнул. —?Да, я слышал, что гоми… геи бывают очень умные. У меня вот с английским не ладится. Раду, а поднатаскай меня, а то меня не аттестуют за год. А я тебе буду платить за репетиторство. Мои друзья снова рассмеялись. Но, забегая вперед, скажу, что мне действительно довелось заниматься английским с Даниэлем, где-то по полчаса в каждый из его визитов. Дольше он не высиживал, но и этого времени хватало, чтобы неплохо продвинуться в знаниях. А начинать нам пришлось практически с нуля. Оказалось, парень он способный, хотя и ленивый без меры. Даже от простого общения с нами его словарный запас обогатился, уличный сленг уступил место культурной речи. Обидно было за парнишку: из-за низкого социального статуса семьи он совсем забросил учебу и будущее его, увы, виделось мне печальным. —?О, да ты просто красавчик! —?воскликнул Михаэлис, когда Даниэль предстал перед нами в моей одежде. Брюки и фирменная рубашка облегали его тело плотнее, чем мое, подчеркивая и приятную округлость ягодиц, и ширину плеч. —?Дружочек, а хочешь, я причешу тебя? —?Хочу. Еще хочу твой крем на морду, можно? —?На морду нельзя, он для лица,?— одернул его Михаэлис, усаживая на стул. Для достижения нужного результата одной расчески оказалось мало. Разобрав спутанные лохмы, Михась заметил, что у каждой пряди произвольная длина, и с помощью ножниц постарался исправить положение. Даниэль сидел, боясь глубоко дышать, и даже прикрывая глаза от удовольствия, хотя блондин не деликатничал. Результат его стараний всем понравился, Дани теперь выглядел вполне респектабельно и стал еще симпатичнее. Только шальные глаза выдавали его истинную натуру беспризорника. Он долго крутился перед зеркалом, довольно скалясь, а потом погонял по комнате Михаэлиса, пытаясь его поцеловать. Флориан прервал дикие скачки по кроватям, и блондин остался не отблагодаренным. —?Даниэль, поздно уже, шел бы ты домой,?— сказал Флориан. Парнишка помрачнел. —?Хоть чай предложили бы гостю. На этот раз ел он не торопясь, даже излишне медленно. Прошел час, а в его руке еще была кружка с недопитым и уже остывшим кофе. —?Я тебя не гоню,?— не выдержал наш староста,?— но, пойми, мне не нравится, что ты бродишь по ночному городу. Дани весь нахохлился, сжался в комок и опустил голову. —?Ну, что случилось? Прекрати вести себя как ребенок. —?Можно переночевать у вас? —?пробубнил мальчишка. —?Знаешь, твои выкрутасы начинают меня доставать! Мне показалось, что Флориан готов вытолкать Дани за дверь. Я подошел к парню, взял его лицо в ладони и заставил поднять голову. —?У тебя неприятности дома? —?спросил я. В глазах мальчика блеснули неподдельные слезы. У меня сердце дрогнуло, когда я заглянул в эти темные, тоскливые глаза. —?Мне нельзя домой, отец меня прибьет,?— прошептал он. —?Из-за денег? Ты опять залез в его бумажник? Дани затряс головой. —?Из-за мачехи. Я с ней подрался. Я толкнул ее, она упала и стала орать на весь дом, что я ей кости переломал. —?Ты что, с женщинами дерешься? —?Она меня довела! —?отчаянно крикнул он. —?Она меня ненавидит и настраивает против меня отца. Говорит, чтоб он сдал меня в психушку! —?И что, ты намерен сбежать из дома? —?хладнокровно поинтересовался Флориан. —?Учти, у нас ты жить не сможешь, одно дело твои визиты, другое?— ночевки в общежитии НЕ гимназиста, я не хочу рисковать из-за тебя комнатой. Его тон меня покоробил, неужели он совсем бесчувственный? —?Да это только на одну ночь! Папка убедится, что я ничего ей не сломал и успокоится. Ну пожалуйста, мама Фло, я вам не помешаю! Слезы у парня мгновенно высохли, теперь он сладенько улыбался, с умилением заглядывая в глаза Флориану. —?Где же ты собираешься спать? Кровати всего три… —?Как это где? С Масей, разумеется,?— удивился мальчишка. Михаэлис подпрыгнул на месте. —?Что-о? Фигушки, я не пущу тебя в свою постель. Ни-за-что! Даниэль привычно поскреб затылок. —?Как же так, Масенька? —?озадаченно спросил он. —?С мамой Фло мы не разместимся, кровати-то узкие… Я весь напрягся, чуя, откуда ветер дует: одно дело поделиться одеждой, и совсем другое?— пустить этого сумасшедшего себе под бок. —?Ну, ты и наглец! —?почти с восхищением ответил Флориан. —?Да спи я на королевском ложе семнадцатого века, я б и тогда тебя близко к себе не подпустил! Даниэль состроил разочарованную мордашку и с тяжким вздохом сказал именно то, чего я опасался: —?Ну, тогда остается… кровать Раду? —?Нет, это уж слишком! —?возмутился я. —?Почему опять я крайний? —?Будь последовательным, Раду,?— ответил Флориан,?— ты же одолжил ему одежду… —?Вы меня заставили! —?К тому же ты самый маленький, и вам не будет тесно,?— внес свою лепту Михась. —?Ты худее меня! —?В конце концов, кто пустил это чудовище в комнату? Не открой ты окно, его бы смыло дождем, и проблем этих просто не было бы,?— опять вклинился Флориан. Я молчал, гневно переводя взгляд с одного на другого. Вот так и разочаровываются в людях! ?Теперь я точно чем-нибудь заражусь?,?— обреченно подумал я. —?Йо-хо, я знал, что ты самый лучший человек в этой комнате! —?радостно завопил Даниэль. —?Я разрешу тебе немного ко мне поприставать, пусть эти двое тебе завидуют! Одеяло я отдал Даниэлю, а сам надел пижаму и плотно закутался в покрывало. Ох, я не учел, насколько этот мальчик озабоченный! Сначала он шептал мне на ухо, чтобы я его обнял, что без поцелуя он не заснет. Флориан шикнул на него, велев заткнуться. Через пять минут его руки каким-то чудом оказались под моим покрывалом. Узкая ладонь скользнула под рубашку и легла мне на живот. —?Прекрати,?— сквозь зубы еле слышно сказал я. Зная Флориана, нетрудно было догадаться, что за громкие разборки попадет обоим. К сожалению, Даниэль понял мои опасения и воспользовался ситуацией. Твердая горячая ладонь погладила мой живот и стала спускаться ниже. Я молча вцепился в его руку. Мальчишка не уступал, под одеялом завязывалась борьба, которая не могла проходить бесшумно. —?Тише, пожалуйста,?— услышал я умоляющий страстный шепот в самое мое ухо. От горячего дыхания по коже побежали мурашки. —?Раду, сладенький мой, я только потрогаю, клянусь. Теплые жестковатые губы коснулись виска. Я лежал не шевелясь, сцепив зубы, с закипающими на глазах слезами. За что мне это? Истинная правда, что ни одно доброе дело не остается безнаказанным: из-за моего мягкого сердца я теперь вынужден терпеть домогательства этого неблагодарного поросенка. Немного помедлив, он полез под свободный пояс штанов. Я едва сдерживался, хотя теперь его движения потеряли уверенность и напор. Рука почти невесомо прошлась по волоскам в паху. Подрагивающие пальцы дотронулись до пениса. Затем теплая сухая ладонь обхватила мошонку. Даниэль осмелел и теперь забавлялся, перекатывая в руке мои яички. Впервые моего достоинства касались чужие руки. Причем делали они это очень нежно и чувственно, именно так, как представлялось мне в эротических фантазиях. Мое тело раньше рассудка среагировало на ласку. В паху становилось все горячее и напряженнее. Даниэль почувствовал, как твердеют мои яйца, и удвоил старания, оттягивая и массируя тонкую кожу. И когда после изучения мошонки игривые пальцы коснулись влажной от выступившей смазки головки, мои член дернулся как от удара током. Мне было очень приятно, даже слишком, я понял, что могу кончить в любой момент, и испугался этого. —?Дани,?— прошептал я, накрыв его руку своей,?— пожалуйста, хватит! Я не верил, что он меня послушается. В темноте я чувствовал его взгляд на своем лице, слышал его частое возбужденное дыхание. Прошло несколько томительных секунд, и вот его пальцы уже не касаются меня, но он придвигает свое лицо ближе и шепчет: —?Тогда поцелуй меня. Мне подумалось, что он зациклен на поцелуях и ни за что не уступит. Ну, так что ж, я дал ему свои вещи, я позволил трогать себя… Поцелуй был контрольным выстрелом в голову моему здравому смыслу. Даниэль решительно и жадно накрыл мой рот своими губами. Я потерял представление, кто лежит рядом со мной?— подросток, или взрослый мужчина. Настолько требователен был вторгшийся в меня язык, настолько жаркими казались ласки немного шершавых губ. Я потерял голову, я ответил ему… Это был мой первый поцелуй с парнем. Сердце мое бешено колотилось, и, кажется, я весь дрожал от возбуждения. Уже ночью, слушая ровное дыхание Даниэля, я терзался раскаянием, что целовался не с Яромиром, что волшебный миг первого поцелуя уже не повторится… хотя он и оставит мне волнующее воспоминание…