Глава 17. Когда погасли все звезды (1/1)

ЯпонияФевраль-Май, 2018POV Юзуру ХанюЯ мечтал раствориться в прохладном ветре, что увлекал вслед за собой бушующие волны Тихого океана. Мечтал утонуть в морской пучине, такой же мрачной и пустой, как моя душа. Я просто хотел оказаться там, где меня бы не стало.Словно весь мир вокруг перестал существовать. В моменты страха или же отчаяния меня всегда тянуло к морю, будто именно в нем была заключена моя внутренняя сила. На этот раз, стоя у края воды пустынного залива, я не чувствовал ничего, кроме боли. Я отправился сюда, чтобы вновь укрыться ото всех, в том числе и от самого себя. В народе говорят, что на островах Огасавара можно услышать дыхание земли. Однако мои внутренние разрушения были настолько сильны, что я слышал только перебойное биение своего израненного сердца, гулко отдававшееся в ушах. Закрывая глаза, я мог видеть лишь её бледное лицо без единой эмоции, чёрно-красные заплаканные глаза, наполненные разочарованием и презрением, плотно сжатые в тонкую полоску едва розовые губы. Где-то над горизонтом собирались грозовые тучи, которые несли вместе с собой холод и разрушение, но все это было уже неважно. Всё уже и так было уничтожено. Своими руками. Я разрушил все своими руками.Я не мог поступить иначе, выбора просто не было. Удар по щеке от матери – ничего более унизительного быть не может.- Да, я люблю Евгению и хочу быть с ней, - отвечаю я.- Что ты такое говоришь? Как ты мог так поступить со мной? – глаза Юми-сан были наполнены слезами. Она смотрела на меня с такой болью, что я умолял небеса низвергнуть меня прямиком в ад. – Отвечай мне! Не смей молчать!- Всё не так, как тебе кажется, - пробормотал я, словно маленький ребенок, которого отчитывают за очередную совершенную пакость.- Твоя жизнь не такая, как у всех остальных, Юзуру, - она протянула мое имя нараспев, как делала это всегда в детстве, когда утешала после неудачной тренировки, - но ты этого так и не смог понять! Из всех девушек этого мира ты выбрал именно ту, с которой не сможешь быть никогда! Мне больно от того, что ты забыл о своей стране, своей семье, о времени и силах, что вложил в себя, о тех медалях, что заработал трудом и потом.... Что теперь они будут значить, если ты опозоришь себя и свою родину на весь мир?Мама потрясла в руке медалью, которую мне вручили вчера на церемонии награждения. Золото Олимпийских Игр 2018. Моё второе золото.- Какой смысл во всех этих медалях, если в душе у меня пустота? Если я одинок! – также не могу сдержать слез, которые предательски рвутся прямиком из сердца.- Разглашение информации о вашей тайной связи оставит после себя руины, и все потеряет смысл, - говорит мама, тяжело падая на кровать. – Всё, на что я и твой отец положили свои жизни. Всё, чего ты добился. Мы находимся в моем номере, в который отправились сразу после завершения гала-выступлений. Мама закрывает лицо ладонями, оставив медаль на коленях, и начинает плакать навзрыд. Я протягиваю к ней руку, желая коснуться плеча, но так и не осмеливаюсь это сделать. Застыв посреди комнаты, я стою с протянутой рукой. Ладонь трясется в унисон с вздымающейся от частых вдохов грудью. Кажется, у меня начинается приступ удушья, но это не самое пугающее в происходящем. Наш с Женей секрет был раскрыт. Моя служба безопасности поймала пару репортеров, которым удалось пробраться в гостиницу, где проживали олимпийцы. Конечно, их целью был я. Им удалось сделать пару снимков, на которых я выхожу ранним утром из Жениного номера после того, как всю ночь пытался утешить. Как судьба могла так поступить с нами? Откуда им было знать, что я нахожусь в её номере? Неужели, мы допустили какую-то оплошность еще где-то? Снимки удалось изъять, но адская машина мгновенно завертелась, так как на следующее утро в газетах стали появляться недвусмысленные статейки о нас с Евгенией. Было неизвестно, что этим ребятам уже удалось передать в свои редакции. - Ты должен будешь публично высказаться, что между тобой и Медведевой ничего нет и быть не может на ближайшей пресс-конференции в честь закрытия Олимпиады, - тихо говорит Юми-сан. – Мы подключим агентов, которые задействуют знакомых журналистов. Все должны услышать от тебя, что появившиеся слухи всего лишь пустой звук.- Зачем ты это делаешь? – от ужаса мои глаза широко распахнуты. – Ты не такая, мама!Я сжимаю в кулаке футболку на груди, так как астматический приступ усиливается. Воздух становится вязкой и липкой субстанцией, которая с трудом просачивается в легкие.- Я делаю это ради тебя, а ты, - мама поднимает голову, глядя на меня полными слез глазами, - ты сделаешь это ради неё. Если ваши отношения откроются, от Евгении не оставят и мокрого места. Не мне говорить тебе о том, что начнет происходить. Ты сам все знаешь, именно поэтому ты утаивал все это даже от меня.- Что? – не в силах больше удерживать свое тело я падаю на колени. В то же мгновение мама дергается вперед, словно пытаясь меня подхватить, но я останавливаю её, выставив руку перед собой. Олимпийская медаль с грохотом падает на пол. – Я уничтожу её своими словами. Сам сделаю то, от чего ты предлагаешь её уберечь.- Ты бы предпочел мгновенно умереть от пули в сердце или от бесконечной пытки, которая в конечном счете все равно убьет тебя? – спрашивает мама, все же опускаясь на пол рядом со мной.- Что ты…несешь? – ужас сковывает тело, я практически не могу дышать. Рывками хватаю воздух ртом, словно выброшенная на берег реки рыба. – Я люблю её, я хочу…жениться на ней!Мама всматривалась в мое лицо пронзительным взглядом. Она молчала, продолжая испытывать меня тишиной, заполнившей комнату. О чем она думала? Почему не кричала и не говорила о том, какой я идиот? Мысленно я умолял её сделать это, чтобы начать бороться с ней, а не терзать самого себя, склоняясь под тяжестью сказанных ею ранее слов. - Если ты действительно любишь эту девушку, то не уготовишь ей такой жизни, какую проживаешь сам, - наконец сказала она, а затем просто направилась к выхожу из номера, понурив голову. – Ингалятор на прикроватной тумбе. А я остался наедине со своими мыслями. Лежа на полу, задыхаясь, я плакал навзрыд. Плакал от того, что прекрасно понимал, что мама была права. Всё те страхи, что были со мной еще тогда, когда я покидал её гостиничный номер в Канаде ранним утром более двух лет назад, вырвались вновь из моего подсознания. Однако если тогда я боялся за себя, то теперь испытывал страх лишь за неё. Я вспомнил все те письма с угрозами, что приходили ей от обезумевших фанатов, вспомнил все те жуткие посты в социальных сетях и сумасшедших девиц, которые караулили её возле Крикета, когда Женя стала обладательницей второго титула чемпионки мира. В голове кружились едкие слова людей, которые радовались её поражению лишь потому, что произошедшее причинило ей боль и, якобы, отдалило от меня. Где все мои силы и смелость, которыми я разбрасывался перед Евгенией, говоря о том, что сделаю все, чтобы остаться с ней? Куда подевался тот Юзуру Ханю, который сметал все на своем пути, двигаясь к поставленной цели? Я топтал сердца всех тех, кому был дорог, после того как однажды испытал предательство на себе. Неужели даже рядом с Женей я не стал другим человеком, а остался лишь черным принцем с ледяным сердцем? Глупым и бездушным. Потянувшись, я взял в руку медаль, валяющуюся на полу около меня. Ненавистное золото, ради которого я работал всю свою жизнь, и которое стало еще одним железным обручем, сковавшим мою грудь. Идиот, неужели ты думал, что после этого станешь свободным? С силой сжав медаль, я со всей силы запускаю её в зеркало, висящее напротив кровати. Грохот разбитого стекла подобен солнечной вспышке. Сотни осколков летят на пол, рассыпаясь также, как и моя душа. Я не могу и не хочу отказываться от той, что заставила чувствовать себя живым!Или же любовь и есть жертва ради той, которую любишь?..Последний гвоздь в крышку гроба был забит. Один разговор, который скальпелем прошелся по телу, вскрывая все гноящиеся внутри раны. Одна фраза, затронувшая оголившийся нерв. Одна ночь, которая разрушила две жизни.Я не видел её уже два месяца, с того самого дня, когда провожал её взглядом в аэропорту. Она улетала в Россию, а я ожидал свой рейс в Токио. Нам нужно было поговорить о случившемся, но что я мог сказать? Оказался трусом и подлецом, а она стала той, которую предали, и которой разбили и так израненное Олимпиадой сердце. Женя не произнесла ни единой фразы, когда увидела меня на следующее утро после интервью, за неё говорили глаза, в которых была лишь пустота. Эта весна стала моим личным адом на земле. После праздничного парада в Сендае, я отказался от всех рекламных предложений и просто заперся в съемной квартире в районе Минамицуру. После проведенных обследований я занимался лечением ноги на дому. Каждое утро, перед тем как отправиться на лечебные процедуры, я вставал в четыре утра, надевал маску и шел смотреть на Фудзияму с утеса Убуягасаки. Несмотря на период ханами, ранним утром редко можно было встретить кого-либо. Поэтому я мог спокойно просидеть пару часов под сакурой, наблюдая за тем, как облака медленно собираются у вершины горы, цепляясь за её каменистые пики. Цветущие деревья наполняли воздух сладковатым ароматом, а слетавшие с веток лепестки кружили в танце, напоминая снегопад. Я вспоминал, как встречал первый снег прошедшей зимы с Евгенией в своем родовом гнезде, вспоминал, как гулял с ней по ночным улицам, обещая встретить с ней грядущую весну и любоваться вместе цветением слив. Теперь я не ощущал красоты этого мира, я просто пытался добиться физической пустоты вокруг, подобно той, что царила у меня в душе. Как и величавая гора, я был одинок. Лишь воспоминания, у меня остались лишь воспоминания. Ни моя семья, ни члены тренерского штаба, ни Брайан не сказали мне ни слова, просто оставив наедине с самим собой. Выходит, все они знали о наших отношениях с Евгенией, но молчали, не желая вредить нам обоим перед главными стартами в нашей карьере. Как же ослепили нас наши чувства, что мы полностью потеряли бдительность. Мои блуждания и многочасовые наблюдения за горой продлились весь март и апрель. Деревья практически отцвели, но моя боль не утихла. Я чувствовал улучшения с ногой, но все остальное тело буквально разваливалось на части. Постоянно думал о Жене, ненавидел себя за свою слабость, сдерживался, не давая себе набрать её номер телефона, проклинал весь мир, который отнял её у меня. Евгения также молчала. Ни единого слова, ни сообщения, ни звонка. Лучше бы она кричала на меня, изливала на меня всю свою ненависть и боль, а не молчала. Я отсчитывал в голове минуту за минутой, возвращаясь обратно в те дни, когда разрушил нас обоих. Я молил судьбу вернуть меня в тот аэропорт, когда я молча проводил её фигуру к зоне посадки, вернуть на ту пресс-конференцию, где я ответил так, как посчитал правильным, в тот номер, когда решил, что расставание станет для неё меньшим злом, чем пребывание рядом со мной. Так проходили мои дни мучений. А затем я полетел на острова Огасавара, так как резко почувствовал физическую необходимость оказаться рядом с морем. И вот теперь я стоял у воды, смотрел на горизонт и видел приближающуюся майскую бурю. Куда еще мне сбежать, чтобы почувствовать себя хоть немного живым? Чтобы начать чувствовать вкус пищи и ощущать свежесть ветра в волосах. Я готов был бежать, но уже не знал куда. Я вздрогнул от вибрации в кармане своих спортивных штанов. Я стал похож на бездомного - небрежная объемная одежда, сильно отросшая челка и легкая щетина от того, что перестал бриться. Никогда не думал, что можно так сильно измениться в худшую сторону всего за пару месяцев. Посмотрев на экран телефона, я удивленно вскинул брови. Это был звонок от Брайана. За это время он звонил мне всего пару раз, чтобы спросить о том, жив ли я, и как обстоят дела с моей ногой. Он не задал ни единого вопроса о том, что происходит у меня внутри. Я был благодарен ему за это.- Алло, - отвечаю на звонок.- Живой? – все наши разговоры начинались именно с этого вопроса.- Да.- Пора возвращаться, Юзуру, - тихо говорит Брайан, - твое время истекло. - Я не готов, - отзываюсь я, качая головой. Обхватив пальцами переносицу, я присаживаюсь на корточки.- Она приняла приглашение на участие в шоу в Макухари, - в голосе Брайана слышится смущение и обеспокоенность.Резко распахнув глаза, я испуганно смотрю на прибивающиеся к берегу волны, не в состоянии что-либо ответить. Страх парализует мое тело, и лишь сердце безостановочно бьется в груди с усиленной скоростью. Я был уверен, что она, как и я, откажется от участия во всех шоу, хотя бы по причине травмы. Однако Женя была готова приехать в Японию, что стало для меня неожиданностью. - Я…, - бубню в трубку, - Брайан, я…- Пора поговорить, - отзывается на другом конце телефонного разговора Орсер. – Больше нельзя прятаться от всего мира. Эта боль…её не излечить, укрываясь на островах или ведя беседы с тишиной. Мне стоило неимоверных усилий убедить её приехать на шоу.- Ты просил её это сделать? – вскрикиваю от неожиданности.- Я устал наблюдать за тем, как ты продолжаешь отрезать от себя по кусочку, устраивая бесконечную пытку, - отвечает Брайан. Слышу его тяжелый вздох. – Я больше не могу смотреть на то, как она пытается обо всем забыть, полностью посвятив всё свое внимание этому актеру. Вам следует обо всем поговорить, чтобы отпустить друг друга. - Что? Что она делает?Гроза подходит совсем близко. Первые капли дождя падают мне на лицо, которое бледнеет от последних слов Брайана. - Просто возвращайся, Юзуру, - говорит тренер. – Этого будет достаточно. Возвращайся, пока не стало совсем поздно.Пальцы торопливо набирают её фамилию в поисковике. Сердце пропускает удар. Не выдерживаю, с ужасом отбрасывая от себя телефон, который беззвучно падает на песок.На фото, сделанных какими-то репортерами в аэропорту Сеула, Евгения искренне улыбается другому мужчине. Он высок и красив, с широкими плечами, прекрасно одет. И он крепко держит её за руку, всем своим видом показывая, что ни за что её не отпустит. Как когда-то это сделал я.