Освобождение? (1/1)

Страшное это дело выжало из Гроздевой все соки. Надо ли говорить, что по окончании, не дожидаясь суда, выгнала Долю в отпуск. Все возражения отмела царственным:—?Съезди куда-нибудь, развейся, баб пощупай. Ты же мёртвый?— посмотри на себя.—?Сама на себя смотри,?— огрызался не очень уверенно Доля. —?Вон, пиджак как на вешалке болтается. Глазища одни на лице остались.—?Обо мне есть кому позаботиться. Не переживай.Тут Доле возразить нечего. И позаботится Пичуга о Галине Андреевне, и откормит, и увезёт, может быть, куда-нибудь. В очередной раз восхитился Доля Пичугой?— это ж надо, как ко двору пришлась! И себя не забыл мысленно по голове погладить?— смог ведь находку эту драгоценную выследить, поймать, не упустить, в Отдел в зубах приволочь. На блюдечке с каёмочкой.Последняя конструкция показалась сложноватой, но раздумывать над ней Доля не стал. Подумал другое: отпуск?— значит, отпуск. Когда начальство ошибалось? И про ба… дам начальство к месту ввернуло. Со всеми этими событиями забыл уже, наверное, как это делается. Выгонят его из Казанов в монахи. За прогулы.—?А вернёшься?— я тебе полковника дам. Заслужил. И место моего зама по оперативной работе.—?Это-то за что, Галь? Полковник?— это хорошо, а замом-то зачем? Что я тебе сделал? Отдай зама Дадиани! —?ну, что же она за человек? Почему надо было обязательно всё испортить? Надавала плюшек, а сверху нахлобучила зама.—?Как будто это что-то плохое,?— вернула Гроздева старый должок и добавила сурово. —?Приказ начальства обсуждать? Смир-р-рно! Кр-р-ругом! Из кабинета шагом марш в отпуск!Отправила. Теперь можно и самой. Осталось решить, кого вместо себя оставить. Подрубить кое-какие хвосты. И всё. Скажет сегодня Софии, что через пару недель вся её Галя будет в её распоряжении. Обрадует любимую негодницу.Галина Андреевна успела закончить с делами, предупредить Дадиани?— пусть постепенно входит в курс дела. Успела даже приехать домой и обрадовать сиблингов.Звонок телефона раздался как раз, когда котята праздновали радостную новость под дикую музыку любимых обоими ?Prodigy?. Галина Андреевна настолько свыклась с этими дикими звуками, что ей даже начало нравится. Стокгольмский синдром, не иначе.С другой стороны, сами по себе они бы, может, и не понравились Гроздевой никогда, но в сочетании с девчонкиными под них танцами… Вернее, неистовыми дикими плясками. Потрясающее зрелище?— София в движении. В любом. Всю жизнь бы сидела и любовалась.Телефон почти не слышно в этом диком грохоте. Как София со своим тончайшим слухом может выдерживать этот шум? Она говорит:—?С удовольствием,?— и лезет обычно целоваться.Смотрят синие глаза на экран смартфона недовольно. Ну, кто ещё? Цветков? Странно. Обычно он Гроздеву никак не беспокоит. Его непосредственное начальство?— Доля. Трубку, что ли, не взял подлец? Проигнорировал звонок лучшего друга? Решил, что отпуск значит отпуск?Ладно. Неспроста это, но что делать? Не в правилах Гроздевой звонки сотрудников игнорировать. Софии сказать негромко:—?Сделай потише,?— удивительный слух. Услышала, ткнула ?mute?. Северин недовольно застыл.В трубку:—?Я слушаю.Услышала такое! Кончился выходной, отодвинулся отпуск. Голос в трубке глухой, прерывается всё время:—?Я только что из командировки, а она прыгнула.Села прямо, устало потёрла глаза, лоб. Понятно, что прыгнула не командировка. Всплывают перед глазами материалы Серёгиного дела: срочная служба ВДВ, контрактная?— в спецназе. Не то. Семейное: жена. Вот оно. Жена. И Ольга что-то такое говорила. Шизофрения, БАР, ещё несколько аббревиатур. Несколько попыток суицида в анамнезе. Смягчила голос:—?Серёжа, постарайся успокоиться. Объясни толком, что случилось?Подействовало. Успокоился?— не успокоился, но доложил почти по форме: вернулся из командировки по этому самому злосчастному делу маньяка. Вот, только что. Подошёл к дому. Полиция, скорая, толпа любопытных. Показал корочки, выяснил: вызвали полицейских?— женщина выбросилась из окна. Шестнадцатый этаж, тротуар?— мгновенная смерть. Уже всё понял?— его квартира в этом подъезде окнами во двор на шестнадцатом этаже. Сказал полиции, что проведёт опознание. Провёл?— жена. Его жена. Сейчас едет на разбирательство. Завтра должен выходить на смену. Можно ему выходной?—?Господи, Серёжа, ну, о чём ты!—?И ещё, Галина Андреевна, личная просьба: Оле пока не говорите,?— всхлип и гудки.Ох, ну и дела! Набрала Долю?— ответил нормально. Значит, Серёга сразу ей звонил.—?Что, уже соскучилась? Я весь внимание,?— и мимо трубки, кому-то в сторону. —?Начальница моя?— жить без меня не может,?— по фонам музыка, женский смех. Уже отрывается новоиспечённый полковник.—?К Серёге, срочно. Отменяется отпуск и бабы. У него жена только что выбросилась из окна.Что хорошо в Доле: протрезвел, посерьёзнел мгновенно. Можно считать, что он уже у Серёги.Теперь другой вопрос: выполнять ли просьбу? Сказать Ольге? Чтобы что? Обрадовать? Такое нормального человека обрадует вряд ли.Сидели, было дело, по традиции, в башне на крыше. Шезлонги, вино, девчонки в бассейне резвятся. Сами только что вынырнули, в уютных махровых халатах. Обсуждала с ней Миронова эту проблему: она-то развелась, но Серёга не сможет:—?Там ситуация такая, Галь, не позавидуешь. Она на терапии всё время. И то обострения случаются. Ему из дома не отойти?— параноит сразу. Он у тебя, видишь, ночные, круглосуточные смены не берёт. Чтобы лишний раз не беспокоить.—?Как же вы встречаетесь?—?Ой, не спрашивай. Как в детективах. Она же ещё и следит за ним. До работы доводит?— думает, он не замечает. Иногда у Управления дежурит. И себя изводит, и его. Вот уж, действительно, наказание?— лишиться разума. А жить с неразумным?— наказание вдвойне. И сама измучилась, и его извела. О разводе и речи быть не может. Хоть тут Серёге повезло.—?Это где же повезло?—?Со мной, Галь. Со мной повезло?— я врач. Я же всё понимаю. Да и какой развод? —?вздыхала Ольга грустно. —?У неё никого, кроме Серёги. Куда ей идти? Кто ей поможет? В дурку сдаваться?Да уж, ситуация. И сейчас не лучше. Вспоминала Галина Андреевна: кто же Цветкова в командировку отправил? Она сама? Точно нет. Доля? Ну нет, он не мог,?— он же в курсе. Сам же рассказывал, как началось: с перепутанной похоронки. Мощный толчок. Примерила на себя ситуацию. Содрогнулась. Тут и нормальный свихнётся.Снова звонила Доле:—?Командировка Цветкова?—?Сам вызвался, Галь. Некому было, понимаешь? Всех разметало по делу, а туда нельзя было не ехать. Я ему ещё: ты уверен? А он мне: да, у неё ремиссия как раз. Вот она, ремиссия, Галь, чем обернулась. Сожрёт ведь заживо себя теперь.Подозвала Софию, дождалась, пока угнездится на ней девчонка. Ткнулась хищным носом в макушку:—?Слышала?Макушка кивнула. Удивительно всё же: кошачий слух, вообще, имеет границы?Задумалась. Минус ещё один боец. Половину Управления распустила по отпускам, по отгулам. Лето. Традиционное затишье. Но если трое сразу выпадут из обоймы… Потянет ли Дадиани?Долю, конечно, она всё же отпустит. Марк займётся другом?— это понятно. Поможет с оформлением, с похоронами. Даже не в отпуск. И отгулы под это дело списывать не будет. Придумает, как оформить,?— чай, не впервой.Северин пришёл. Подтащил шезлонг, упал, ткнулся в длинную руку. Недообъятый шесть лет ребёнок. Обняла, прижала покрепче. Слушала, раздумывая, краем уха, как сестра брату тихо объясняла, что случилось.Утром решит, что делать с Ольгой. Не говорить нельзя. Говорить?— попросили же, прямым текстом. С другой стороны, она ничего не пообещала?— не успела. Всё решит утром. Сейчас?— спать.Решить утром Галина Андреевна ничего не успела?— позвонила подруга. Сама:—?Галь, ты мне только скажи коротенько?— с ним всё в порядке? Я весь день вчера как на иголках, ты понимаешь? —?тараторит, тараторит. Нервно, возбуждённо. Без конца.Из Ольгиного словесного потока Гроздевой удалось вычленить: должны были встретиться вчера после его приезда. Он не пришёл, не написал, не позвонил. Обычно, даже если свидания срывались, Серёга умудрялся хоть какую-то весточку передать. А тут?— тишина.—?Ты его куда-то послала? Пожалуйста, скажи, даже если это сверхсекретно. Ты же знаешь, я?— могила. Ну, может, обругаю тебя, но не сильно, обещаю.—?Оль, не телефонный разговор,?— удалось вклиниться, наконец. —?Ты можешь приехать ко мне?На другом конце?— тишина. Молчание после обрушившегося словесного потопа режет уши. Наконец, заговорила. Совсем другая Ольга, совсем по-другому складывает слова:—?Он жив? С ним всё в порядке?Ну, Гроздева! Слон в посудной лавке! Напугала подругу. Поспешила исправить:—?Он?— жив. Ты сможешь приехать ко мне? Или скажи, куда мне подъехать?—?Полчаса. Я буду через полчаса.Через полчаса с небольшим котята сочувственно вьются вокруг совершенно раздавленной Ольги. Слёзы, попытки поехать к нему. Трогают маленькие руки мягкое, потемневшее от боли лицо. Горе близкого, любимого человека?— что может быть страшнее? Заглядывают зелёные кошачьи в синие, наполненные слезами:—?Не надо, Оля! Не надо ехать. Он просил. Не надо.Северин молча обнимает, прижимает к себе. От сочувствия, сострадания его глаза тоже наполнены слезами.Хорошо, что есть котята,?— Галина Андреевна сама бы так не смогла. Утешают, окружают заботой.На секунду отвлекается девчонка:—?Галя, больно!Маленький эмпат. Да, Ольге сейчас очень больно.Галина Андреевна берёт телефон:—?Оль, девочки у бабушки?Забыла. От страшной новости на секунду забыла про детей. Всхлипнула:—?Дома.—?Я съезжу, привезу. Останетесь у нас. Тебе нельзя сейчас одной. Да и новости здесь ты быстрее узнаешь.От холодного рассудка тоже есть безусловная польза.По дороге попыталась максимально спокойно и доступно девчонкам объяснить состояние, в котором они увидят маму.В процессе разговора осенило: вот, оказывается, для чего она училась вести переговоры. Девчонки волнуются за маму, конечно, но в целом спокойны. Иришка больше переживает из-за Северина: ах, она его сейчас увидит!Ох, уж эта первая любовь!С Серёгой тоже придётся разговаривать ей. Доле до друга не достучаться. Отгородился от мира всепоглощающим чувством вины, никаких доводов не воспринимает.Пригласила к себе в кабинет. Всё-таки удивительно полезное свойство: в душном каменном городском лете в кабинете генерала прохладно и свежий воздух. Заставляет вошедшего глубоко вдохнуть, прочищает разум.—?Объясни мне, перед кем и в чём ты виноват? Давай начистоту, Серёга.—?Да кругом! Перед Ольгой, перед женой. Если бы я не уехал, ничего бы не случилось!Красные глаза, зарос щетиной, веки, щёки обвисли. Трёт уныло лицо огромными ручищами. Обычно безмятежные, улыбчивые голубые глаза заволокло мутным, тревожным, мрачным.Смотрит синим из-под бровей вразлёт тяжело Королева. Очень хорошо знает: чтобы избавить от боли, бывает необходимо причинить бóльшую боль.—?Ты ездил на блядки?Застыл. Убрал руку от лица. Посмотрел с укором. Продолжим:—?Нет. Хорошо. Может, с Ольгой встречался, когда жена приняла решение встретиться с асфальтом? Тоже нет. Тогда в чём твоя вина?—?Я обманывал всех!Взметнулась бровь:—?Силён. Чтобы сразу всех. Давай-ка для ясности Ольгу сразу из этой компании исключим. Ты же рассказал ей всё сразу? Она?— большая девочка, и решения в состоянии сама принимать.Удивляется. Интересно, чему? Способностям Ольги или тому, что Гроздева знает? Ладно, это?— потом:—?Знаешь, кого ты обманываешь сейчас? Себя. Давай посмотрим: я запросила материалы дела твоей жены. Не надо взглядом меня прожигать. Я обычно ценю личное пространство своих подчинённых. Но ты, видишь ли, вторгся на мою территорию.Чёрт, как Многоликое заговорила, Гроздева. Территория, видишь ли, твоя. С другой стороны, хватит, доотстранялась. Закрыла глаза на Аркашу, не сказала подруге ни слова о том, насколько он отвратительным видится ледяным, пронзительным, синим взглядом. И до чего дошло?Если этого увальня-самогрыза сейчас не дёрнуть?— сколько он будет сидеть и страдать? Сколько Ольге крови и нервов попортит? Чувство вины у него? Направим, значит, чувства в нужное русло.—?Сам читай: вот тут, посмотри,?— повернула монитор к майору. —?Смотри: минимум пару месяцев твоя жена не принимала ни один из назначенных ей препаратов. Ни один, понимаешь? К чему это в данном случае ведёт? Чувства свои вместе с виной поглубже запихай и включи опера.—?Я должен был проследить!—?В больнице? Месяц назад она в больнице лежала. Сколько раз ты её спасал? Давай-ка посчитаем. Я ж не поленилась, я все материалы подняла. Опросила твоего друга. Шесть попыток, Серёга. Шесть. И не напоказ?— серьёзные попытки. Смотри: из петли доставал, желудок промывал от таблеток. Вены резала?— и не напугать, правильно резала, наверняка. Ты шесть раз успевал,?— покачала головой. —?Шесть попыток предотвратил. Седьмая, вот, удалась. Это статистически должно было случиться рано или поздно. Где же тут твоя вина?Встала. Стол обошла. Длинные прохладные пальцы на мощное плечо положила мягко:—?Ты сделал для неё больше, чем кто-либо мог. И, что бы ты ни говорил и ни думал, ты был ей преданным другом и хорошим мужем. Но спасти ты её не мог. Она сама не хотела, понимаешь? А сейчас у меня дома Ольга сидит и тебя ждёт. Сходит от беспокойства с ума. Ох, прости!Вздрогнул. Вот про ?с ума сходит? она, конечно, зря. Но уже вырвалось?— не поймаешь.—?Я в таком виде не могу к ней. Ну, куда? Зачем я такой нужен?—?Дурак,?— потрепала по удивительно мягким русым волосам тепло.Огромный, сильный, храбрый, добрый, чуткий, растерянный мальчик.Но хватит сантиментов. Снова не старшая сочувствующая сестра?— генерал. Приказом отправила в отпуск вместе с Долей. Марк растормошит, в этом у Галины Андреевны нет сомнений.Другая проблема не решена. Пока Серёга будет приходить в себя, из себя будет выходить Ольга. Одну её точно оставлять нельзя.Конечно, в отличие от Гроздевой, у весёлой, приятной в общении Ольги полгорода в друзьях. Можно было бы вызвать кого-то. София отпуска этого как никогда ждёт?— Галина Андреевна пообещала ей целый месяц:—?И никаких вызовов? Вся моя? —?радовалась, кошачьей зеленью сверкала.—?Нет, не вся. Наполовину. Другую половину Северину.—?Дыа! Поедем к Лисе с Мареик? Африка, Галя! Африка зимой! У них там зима, представляешь?Но сейчас Мироновой не до веселья. Да и не доверит в таком состоянии подругу Галина Андреевна никому. Придётся подождать котятам. И зиме в Африке придётся подождать.Дома Галина Андреевна привычно и приятно тяжелеет на сорок килограмм, едва открываются двери лифта:—?Галя!Смотрит, как всегда жадно смотрит в зелёные кошачьи глаза, целует нагловатую кошачью улыбку:—?Ольга как?—?Спит. Девчонки с Сявкой на крыше. Никто не слышит, что ты пришла,?— целует настойчивей, нахально лезут маленькие руки под блузу, тянут ремень брюк.Длинные руки жарко отвечают. Страстные девчонкины ласки по-прежнему (уж сколько времени прошло?— не проходит, усиливается наваждение) обладают поистине целебным свойством: все тяжёлые мысли, все страшные события выносят из гордой красивой головы, наполняют искрящейся лёгкостью, счастьем.Строгие губы страстно целуют девчонку везде:—?Только давай не здесь. В доме полно народу.Тянет нахалку за собой. Только бы дети не спустились?— в таком виде неприлично детей встречать. Ремень болтается, блуза лишилась половины пуговиц, лифчик уже расстёгнут?— когда успела?—?Мы до завтрашнего утра до спальни дойдём? —?вполне уместный вопрос, если на каждой ступени подолгу целоваться.Невозможно больше терпеть?— хочется эту заразу невыносимо. Подхватила, по лестнице пронесла. Наверху вынуждена была выпустить из рук?— София коварно завладела острым ухом. Знает, разбойница, самые чувственные места. Руки ослабели, колени подогнулись, застонала:—?Сумасшедшая! Я тебя чуть не уронила!Смеётся?— пошутила, шутница. Довольна. Шалость удалась. За руку в спальню тянет.В спальне за закрытой дверью Софии можно делать с Галиной Андреевной всё, что в круглую голову придёт. А по этому поводу в этой самой голове куча самых невероятных идей и бурных фантазий.Дверь в спальню Гроздева закрывает собой?— маленький, но очень мощный тайфун иначе не сдержать. Да и сдерживать она не собирается. Сдерживаться?— тоже:—?Боги, что же ты делаешь со мной?