Для Хандрить твою: Не Хуайсан/Цзян Чэн. Постканонное общение, воспоминания за чаем и взаимодействия двух глав, хоть и без рейтинга. Сарказм и намеки) (1/1)

Примечание: цветы глицинии символизируют начало нового этапа в жизни.- Вы, глава Цзян, за весь вечер и глотка не отпили – не нравится мой пресный чаёк? Иль отравы боитесь? – и улыбнуться. Главу Цзян с некоторого времени раздражают улыбки.- А Верховный Заклинатель отравить меня хочет? – острый насмешливый взгляд, чуть свысока, потому что Чэн-сюн выше на голову и кланяться отродясь не умел. – Чем этот простец не угодил? – сквозь зубы, так, что вежливый оборот кажется издёвкой, а серебряная в аметистах змея на пальце движется беспокойно, оплетает жилистое запястье, выдавая гнев хозяина. Не Хуайсан, новый Верховный Заклинатель, вздыхает про себя – а чего он ожидал? Чэн-сюн любую обиду, даже мнимую, прощает с трудом, и всё равно потом помнит, за что прощал.- Ну что вы, глава Цзян! – печаль в голосе настоящая, чёрт с ним, что Чэн-сюн ему не поверит. Горько, когда друг юных лет начинает относиться к тебе, как к ядовитому скорпиону, а ведь он, Не Хуайсан, специально в последние годы отдалился от главы Цзян, не хотел впутывать его в свои дела, как чувствовал, что Цзян Чэн, добрый к слабому другу своей особенной добротой, резкой, колючей и деятельной, оскорбится многолетним притворством. Не всё было притворством, Чэн-сюн, - с горечью думает глава Цинхэ Не, - мне тебя не хватало. Он захлопывает веер, расписанный цветами глицинии – тонкий намёк, оставшийся незамеченным и непринятым.Веер у Не-сюна новый, расписанный фиолетовыми цветами, понятно, со значением расписан и со значением взят, да только Цзян Чэн намёки понимает плохо. Не-сюн… - тьфу, Верховный Заклинатель! – зазвал его к себе, принимает, как императора, от таких приглашений не отказываются, такую честь не отвергают, но он, Цзян Ваньинь, никогда не был силён в этих играх. Сколько лет до того ты меня знать не хотел, Не-сюн, - думает он мстительно, глядя на приунывшего главу Цинхэ Не, - при встречах глаза отводил, едва кланялся, а чуть что – бежал к ублюдку Мэн Яо да увивался вокруг главы Лань, что ж, ты своё получил, свершил месть, взял высокий титул… Я-то тебе теперь зачем понадобился? Я не поменялся ни в чём, будешь дельно править – поддержу, зарвёшься – окорочу. Я не Мэн Яо, мне если что не понравится – я тебе прямо скажу, ты же знаешь… Незнайка. Хоть ты и сволочь скрытная, да я учёный теперь – я тебе с пути сбиться не позволю.

Верховный Заклинатель вздыхает ещё раз, словно прощения просит, откладывает веер, принимается хлопотать у чайного столика. Вот заварен свежий чай, и Не-сюн, Не Хуайсан, А-Сан, поворачивается к Чэн-сюну, Цзян Ваньиню, А-Чэну, подняв до бровей чашу, как, бывало, в шутку подавал ему в юности драгоценную Улыбку Императора.Глаза его потуплены, и лишь иногда он коротко взглядывает на суровое лицо Главы Цзян.Вот ведь вьюн! – думает Цзян Чэн и невольно усмехается, принимая и чашу, и все чёртовы намёки.