Эпилог (1/1)

Бактрия – спустя 2 годаГефестион рассматривал лагерь. В последних отблесках заката палатки играли разными оттенками цветов. Было настолько тихо, что мужчина мог поспорить, что, если бы слушал внимательнее, то услышал бы шепот небес.Отряд покинул ДолинуБлагодетелей на рассвете три дня назад, и, согласно следопытам, до пункта назначения им предстоит маршировать еще полдня.Найти следопыта, говорящего на греческом в этих местах, было делом сложным, но не невозможным. Насколько им сообщили, в этом округе разбойников было мало, да если бы они и напали на отряд, красть здесь было нечего.

В клане, в который они направлялись, были искусные ремесленники, известные своими творениями за много земель отсюда. Но Гефестион был настороже, говорят, что они могут быть чрезвычайно свирепы и достаточно горделивы.Сначала мальчик делал самостоятельно только самую малую часть всех дел, потому что Гефестион старался услужить различными способами. Но вскоре Аминтор осознал некоторую напыщенность в своем поведении. Юноша, мало того, что не знал греческий, так и не мог говорить. В новой империи оставаться без связей нельзя было, а Гефестион, помня, что сделал мальчик для него, поручил Каллисфену позаниматься с ним. Теперь юноша может общаться жестами и понимает основы греческого, что делает его, наконец, частью общества, а не просто аксессуаром.Однажды один из эфебов, проводящих большую часть с персидским мальчиком, принес Гефестиону пергамент со своим собственным изображением.- Это ты! – потрясенно воскликнул Гефестион, отмечая вероятную схожесть рисунка с оригиналом. – Не думал, что он может так рисовать.С тех пор не проходило и дня, когда бы Ирас – так назвали мальчика эфебы, ему нравилось его новое имя, - проводил без чернил и пергаменты. Он наслаждался тем, что он делает, и совершенствовал свои навыки, зарисовывая все, что окружало его.Но воистину потрясающей особенностью его таланта стали портреты. В несколько штрихов стилусом он мог изобразить не только любую эмоцию, но и досконально скопировать лицо того, кого он рисует. Мальчик рисовал воинов всех рангов, офицеров, стоя на уровне их лиц, чтобы не потерять важные детали лиц. Многие из этих рисунков отсылались в дома вояк, другие же – передавались из рук в руки к друзьям, любовникам и любовницам.Даже полководцы часто использовали его умения: Филота попросил его нарисовать не менее пяти зарисовок, чтобы потом подарить их своим фавориткам, и даже Птолемей уже отослал свой портрет любимой гетере.Как бы то ни было Гефестиона забавляло наблюдать за происходящим, и иногда он серьезно задумывался о будущем мальчика. Ирасу было бы полезно поучиться под руководством царского архитектора Аристобула. Мужчина был восхищен талантом мальчика и согласился взять его под свое крыло. Он обещал начать обучение как можно скорее.Аминтор объявил об этом мальчику, и в глазах последнего словно разверзлась пучина эмоций. И в этот раз Гефестион нашел новую эмоцию, которую мальчик раньше никогда не выказывал: сильное желание, перемешанное с меланхолией и грустью.- Даже будучи немым, ты талантлив, и этот делает тебя выше других.Ирас застыл, забыв о том, кто стоит перед ним, и сколько благ сделал для него этот человек.- Ты не хочешь этого, не так ли? – Гефестион наклонил голову чуть в бок. – Все хорошо, я не сочту это за неуважение. – Огромные глаза Ираса распахнулись в недоумении, его молчание вовсе не значило недовольство, и покачал головой.- Скажешь, почему?Ирас кивнул и прошел к письменному столу Гефестиона, на котором была раскрыта одна из карт Бесса. Брови сошлись на переносице от напряжения, ему было еще сложно читать.Гефестион указал пальцем на их текущее положение.- Мы здесь.Уставший и озлобленный от почти годовой игры в прятки с Бессом, Александр решил перезимовать в Долине Благодетелей, там, где упокоены древние люди, которыми он восхищался с самого детства.Тонкий пальчик Ираса прочертил путь от пункта, указанного Гефестиона, на север, пока не уткнулся в маленький закуток в лесу, такой незаметный, что даже не имел названия.Гефестион понял его мгновенно.- Твой дом?Ирас кивнул.- Ты уверен, что он находится так близко?Мальчик снова кивнул второпях, он был взбудоражен, рад, но вместе с тем где-то внутри него зарождалось дурное предчувствие.Гефестион внимательно всматривался в лицо юноши, изучая каждую черту безволосого лица. За то время, что мальчишка путешествует с войском в качестве прислужника Аминтора, полководец успел хорошо изучить его. И только сейчас он окончательно заметил, что Ирас, хоть и освобожденный давным давно, чувствовал себя узником. Ему хотелось быть действительно свободным, но привычки после многолетнего рабства играли против него: Гефестион месяц отучивал его падать на колени при появление высокопоставленного человека.Гефестион жалел о том, что мальчик был достаточно зорким, чтобы увидеть свою деревушку. Что говорить, а он привыкк молчаливому талантливому юноше. Ирас всегда был готов дать то, что от него просят. Только Гефестион не просил его об этом. Когда-то даже Александр спросил Аминтора, почему тот так охраняет мальчишку, не из ревности, а лишь из любопытства.В войске прошел слух, что Александр сделал своим рабом Багоаса только потому, что у Гефестиона был Ирас. Но после того, как Гефестион видел, что творили с мальчиком в персидском лагере, он не смел причинить ему боли, даже в акте любви. Это было бы глупо и недостойно для такого человека, как он.Осталось только попросить Александра выделить из войска небольшой отряд, чтобы отвести Ираса домой.

И теперь, за ночь до прихода в деревню, Гефестион покинул отряд, воины которого были заняты готовкой и установкой палаток, и забрался на самый высокий холм, чтобы подумать в одиночестве. Диск солнца чуть задержался на горизонте, пока не скрылся полностью. Мужчина решил, что нужно спускаться сейчас, пока еще достаточно светло для того, чтобы найти путь назад.Вдруг он почувствовал движение за спиной и молниеносно развернулся, чтобы пронзить незваного гостя укоризненным взглядом. Это был Ирас. На его лице ярко читалось недоумение. Мальчик видел, как он карабкается на этот холм, и решил последовать за ним. Он старался изо всех сил, капли пота тяжело скатывались по пыльным щекам. Наверное, он упал. Гефестион улыбнулся, видя такую заботу за него, замечая, что мальчик, несмотря на жуткие детство и юность, вырос независимым и достойным человеком, который достоин называться личностью.Ирас легонько дернул Гефестиона за прядь волос. Увидь это сейчас Александр или кто-то другой, мужчине было бы не избежать вопросов, но сейчас они были вдвоем.

Так, как будто это было самое обычное в мире действие, Ирас опустился на колени позади Гефестиона и привычным движением отодвинул его длинные волосы в сторону. Он всегда делал так, массируя, разминая шею первой, а затем медленно путешествуя по спине Гефестиона.Только на этот раз прикосновения Ираса были более ласковыми, совершенно не такими, как раньше, и Гефестион почувствовал, что его мышцы напрягаются. Руки Ираса продвигались по плечам, аккуратно пробираясь под одежду Гефестиона, медленно выводя круги на его груди. Прикосновение было тяжелым, наполненным желанием и Гефестион почувствовал тепло дыхания на своей шее и мягкий поцелуй, словно касание крыльев бабочки. Он закрыл глаза и вздохнул. Как можно было найти в себе силы, отказаться от того, что ему так свободно предлагали? Особенно в эту ночь.Он взял голову Ираса обеими руками и, развернув к себе, поцеловал его грубо, кусая губы. Было странно чувствовать только обрубок языка, но уста мальчика были сладкими на вкус, и то немногое, что еще сопротивлялось в Гефестионе, отступило.Он развернулся, схватил Ираса за плечи, увлекая за собой на землю и придавив его легкое тело своим. Он хотел, чтобы Ирас не думал, что это будет нежно, чтобы у мальчика было время передумать. Но только низкий стон вырвался из горла Ираса, когда он поднял голову, ища губы Гефестиона, его руки лихорадочно цеплялись за шею мужчины. Они занимались любовью отчаянно, заново открывая друг друга и прощаясь в то же время, скалы, еще теплые от солнца, царапали разгоряченную кожу.И несмотря на все, что чувствовал сейчас Гефестион между ними, он наконец понял то ощущение глубокой печали, о котором часто говорил Александр после любви.Когда на горизонте появилась деревня Ираса, сердце Гефестиона словно разорвалось надвое от боли и недоумения.Это место было мало похоже на поселение. Казалось, будто что-то свалилось с неба нанекогда мощные дома и приплюснуло их, превратило в руины. Ветер завывал в пустынных улицах. Не возникало сомнений, что на деревню был совершен набег.Ирас смотрел на открывшуюся перед ним картину широко открытыми, блестевшими от слез глазами. Гефестион знал, что в последний раз, когда мальчик был здесь, его братья и он сам приняли удар людей Бесса. Братья Ираса встретили свою смерть от персидских клинков, а сам Ирас стал постельной игрушкой сатрапа.Гефестион увидел страх и жалость в глазах мальчика и мягко опустил руку на его плечо. В это же время его словно осенила мысль: может, мальчик передумает и все-таки останется с ним.

- Опустите оружие, - приказал Гефестион мужчинам, которые обнажили мечи, чтобы в случае внезапной атаки, дать отпор. – Эти люди испуганны, но кто-нибудь все равно может напасть на нас. Будьте внимательны.Воины неохотно подчинились.- Скажите им, что мы здесь не для того, чтобы причинить кому-либо вред, - поручил македонец толмачу, который тут же подчинился, опустив руки и громко говоря на неведомом языке, изредка указывая пальцем на опустивших оружие воинов.Паника у народа сменилась интересом к странникам, подгонявшим людей к окнам и открытым дверям в уцелевших домах. Несколько жителей все же вышли из своих укрытий. Они были облачены в богатые ткани, на которых были вышиты клановые знаки; Ирас показывал их Аминтору ранее.Старик приблизился к ним, позади него тенью скользил юноша. Светлые, подернутые дымкой глаза уставились на незнакомцев, зацепив фигуру Ираса, слезающего с белого коня. Слезы потекли по лицу, всхлипы вырывались из худого старческого тела. Спустя 4 года почти слепой отец не мог не узнать своего похищенного сына.Греки стояли чуть позади. Краем глаза Гефестион заметил, как содрогнулись некоторые воины, видя разбивающее сердца воссоединение и, без сомнения, думая о своих близких.Глубоко внутри сердце Гефестиона истекало кровью. Его единственным желанием сейчас было вспомнить своего отца, от которого он получал письма и которому он отвечал дежурными фразами, но чье лицо, даже после двух лет с тех пор, как он потерял память, казалось чужим.Он видел отчаянные объятия отца и сына, страх прошел и наступило облегчение. Несколько местных жителей также обступили Ираса, выкрикивая приветственные слова.Они были шокированы, узнав, что Ирас нем, но настоящее недоумение можно было прочитать на их лицах, когда Гефестион щелкнул пальцами, и мужчины начали разгружать телегу, которую везли все это время сюда. Оценив по справедливости талант Ираса, македонец предоставил им огромное множество золота, несмотря на молчаливые протесты мальчика. Наверное, это был единственный раз, когда Гефестиону была на руку немота Ираса.Попрощавшись еще ночью, брюнет решил выдвигаться обратно в лагерь Александра на рассвете. Но, стоило Ирасу отчаянно обнять его, мужчина почувствовал, как в сердце впиваются тысяча игл. Ему показалось на мгновение, что он отпускает в этот момент часть самого себя.На обратной дороге Гефестион знатно наседал на воинов, подгоняя их, и они вернулись в лагерь Александра раньше, чем ожидали.В последнее время Гефестион получал огромное удовольствие от одного осознания, что он доводит себя до истощения. Ему постоянно казалось, что нужно что-то сделать, и он не мог усидеть на месте, пока не сделает что-либо.

Должно быть, он всегда был работягой, и судьба не обделила его невероятной удачей. Если верить тем россказням, что ведали ему воины, в его жизни все было совершенно, сказочно. Быть любимым так, как любит его Александр, казалось ему счастьем, ведь далеко немногие могли сказать, что царь благосклонен к ним. И многим не давало покоя столь повышенное внимание царя к его возлюбленному, но тот вновь научился пропускать мимо ушей завистливые, едкие слова.Но, несмотря на те радости, которыми его наделила судьба, возвращение памяти так и не произошло. После того, как он вновь оказался в стану соотечественников, несколько дней подряд он просматривал личные вещи, письма, одежду, оружие, и ему казалось, будто все это принадлежит мертвому незнакомцу, не ему.

Сначала он наивно полагал, что память вернется, надеялся на это. Время проходило, а разум не осенялся воспоминанием. Гнев заполонял его душу, пока не пришло смирение. Нет, то, что утеряно, нельзя вернуть, жалея себя в ожидании лучшего. Нужно жить дальше. Гефестион продолжил скрывать свою амнезию от товарищей.В ночь, когда вернулся Гефестион, он отужинал с Александром и другими военачальниками. Царь не хотел, чтобы его филэ оставался в одиночестве, поэтому, когдатоварищи откланялись, он схватил уже собиравшегося уйти брюнета за руку и настоял на том, чтобы тот остался.- Ну что? – в ожидании спросил блондин.Гефестион пожал плечами.- То, что я сделал, правильно. Но почему-то не стало легче.- Никогда не становится.Гефестион кивнул, чуть улыбнувшись, услышав иронию в голосе.- Все это время я не понимал, почему ты так хотел вернуть мальчика на его родину. Его талант мог потеряться в дебрях, а здесь он был бы в достатке, - молвил Александр.- Он знал, что может вернуться в любой момент, стоит ему только пожелать этого. Но, как видишь, он не сделал этого. Я понял это в тот момент, когда уезжал. Ирас уверен, что егодеревня возвратит былое величие. Даже если он и не будет вождем их клана, его талант превратит всеми покинутое место, забытое купцами, в главную торговую точку. Благодаря ему.Александр подал ему кубок вина, и Гефестион сел на стул, скрестив ноги. Мгновенно опорожнил кубок, что было совсем не свойственно ему, и попросил еще один.- Ты чем-то озабочен, - встревоженно сказал Александр, вглядываясь в лицо филэ.- Тебе следовало видеть это, Александр, - качая головой, сказал Гефестион. – Как они бедны! Хоть и старались принять нас наилучшим образом. Отец Ираса не выпускал его из объятий, только чтобы увериться, что мальчик реален. У меня бежали мурашки по телу. Подумать только, почти ослепший отец, наполненный отчаянием и скорбью по погибшим сыновьям, не мог поверить своему счастью, Александр.Голос Гефестиона был полон эмоций, как никогда.- Как же мне хочется вспомнить своего отца! Иногда я думаю, что было бы, если бы мы вернулись обратно…Не закончив мысль, Гефестион резко встал, опрокинув кубок.- Аргх. Все. Больше не могу думать о доме!- Как и я, - вслед за ним встал Александр, глаза его, отражавшиеся в глазах Гефестиона, полыхали огнем. – Даже, если я все помню. Как и любой другой воин, сопровождающий нас или же покинувший эту землю.- Знаю, - тихо ответил Гефестион. – Прошу прощения, что говорю так. Я устал и, наверное, сейчас вызываю лишь жалость к себе подобным поведением.- Я рад, что ты поведал мне свои мысли.

Вдруг глаза Александра засияли с новой силой, и это привело сына Аминтора в некоторое недоумение. Царь вынул из пол хитона свиток. Гефестион посмотрел на него с интересом. Когда разум его не был затуманен грустью, у Александра была способность перевести разговор в нужное русло, заставить собеседника забыть о чем-либо неприятном.- Я планировал подарить тебе это на твой день рождения, - важно сказал Александр, чуть подбоченившись. – Но мне кажется, что лучшим подарком тебе будет голова Бесса на блюде.Гефестион вздрогнул от такого элегантного великодушия Александра.- Нет, спасибо, я, пожалуй, откажусь.Когда Александр отдал ему свиток, в душе брюнета возникло предчувствие, будто сейчас произойдет что-то важное, от чего уже сейчас тряслись коленки. Внутри умелой рукой Ираса были нарисованы портреты мужчины и женщины. Мужчина в среднем возрасте выражал силу и величие только в своей позе, а светлые глаза женщины, так похожие на глаза самого Гефестиона, взирали на него с теплотой и лаской.

- Это же… Неужели?..Александр медленно кивнул, грустная улыбка изогнула его совершенные уста. Он казался гораздо младше, когда улыбался так.- Ты сделал это для меня? Когда?- Перед тем, как Ирас покинул нас, - осторожно объяснил блондин. – Я указывал ему, что и как рисовать, вспоминая твоих родителей, и в конце концов был не разочарован, потому что схожесть невероятна. Может, твоя мать выглядит не совсем так, я мало ее помню, но портрет отца – полная копия его настоящего.Гефестион был в забвении, казалось, что время остановилось. Теплота и нежность заполнили его тело только от осознания того, что может делать человек любя.Зима была уже далеко позади, когда появились слухи о том, что Бесса видели с небольшим войском в бегах. Это заставило войско Александра поторопиться навстречу.Недели и месяцы преследования превратились в 2 года, но ненасытный Царь все также преследовал Бесса. Гефестион знал, что захват и победа над Бессом были уже сугубо личными желаниями Александра, целью, которую он был обязан исполнить. С другой же стороны, Бесс оставался серьезным противником.Персидские воины, один за другим, покидали Бесса, и в итоге он остался один-одинешенек, окруженный наемниками словно опасное животное.Александр отправил Птолемея для захвата Бесса, объяснив это тем, что не хочет удостаивать сатрапа своим присутствием. Но Гефестион понимал истинную причину этого поступка: Александр боялся, что не сдержится от того, чтобы прикончить персидскую скотину на месте.Когда царь все-таки отправился посмотреть на заключенного Бесса, Гефестион увидел у него в глазах что-то вроде удовлетворения при виде обнаженного и связанного мужчины. Хотя сам он, наверное, не мог решить, что же испытывает: удовлетворение или отвращение? Бесс был связан, и былой ранг и честь, если она и была у него, больше не касались его. Теперь он понимал на своей шкуре, каково было рабам.Стоило ему попытаться вести переговоры с Александром, утверждая, что он играл далеко не первую роль в убийстве Дария, македонский царь заставил его умолкнуть одним лишь взглядом, полным отвращения.- Я ошибался, считая тебя серьезным противником. Для того, кто столь много говорит о том, чтобы победить меня, ты сплошное разочарование, -твердо сказал Александр, даже не сказав его имени. Гефестион заметил, как его царь изо всех сил сдерживает себя, и принялся наблюдать за каждым его движением, как ястреб наблюдает за будущей жертвой.Словно бросок кобры, взгляд Бесса обратился в сторону Гефестиона, на губах появился оскал. Перс начал глумиться над царем так, что слышал его только блондин:- Ты можешь быть разочарован, но знай: твоя милая шлюшка здесь, одетая в форму генерала. Он не разочаровал меня. Ох, или же ты не знаешь, как он стонал подо мной от наслаждения, когда я брал его снова и снова? Кто знает, может, он даже радуется моему возвращению…Глаза Бесса блестели как у сумасшедшего. Внезапно Гефестион понял, почему тот пытается разозлить царя. Ведь если Александр потеряет терпение и убьет его на виду у всех, он мало того, что опустит себя в лице воинов, казня врага без должного суда, но и перс лишится положенного срама от персидских подчиненных.Гефестион взял Александра за руку и мягко приблизил к себе, стараясь усмирить его гнев.

- Оставь его, Александр, - тихо предупредил его брюнет. – Он не заслуживает твоего гнева.Желание убить не покинуло разум царя. Александр яростно уставился на Бесса, выглядя при этом устрашающе красивым.- Ты будешь выпорот за подобное дерзость, - безэмоционально продолжил Александр, делая небольшую паузу. -За предательство и убийство своего царя, ты будешь подвергнут суду за измену и перенесешь соответствующее наказание. – Его голос снизился до шепота, стоило ему подойти ближе к персу. – А за то, что ты сделал этому мужчине, я желаю, чтобы ты жил глубоко в руинах столько, сколько потребуется для моего удовлетворения. Боги мне свидетели, я доселе не желал этого никому, потому что никто не был достоин этого настолько, насколько этого заслуживаешь ты.- Ты слишком высокомерен, Александр, - предвещал Бесс, чей голос уже дрожал от страха. –Вскоре ты поймешь, что и целого мира тебе мало.Глаза Бесса обратились в камень, когда Александр приказал своим людям покончить с ним.Ночью, обустроившись в одной из самых больших комнат в ближайшем форте, Александр выглядел так, будто с его плеч свалился огромный груз.- Думаешь, я был слишком суров? – спросил он Гефестиона, когда уже перевалило за полночь.- Он убийца царя и предатель..., - начал Гефестион, но Александр перебил его:- Ты знаешь, что я имею в виду.Брюнет расстроенно вздохнул.- Мне не нужен кто-либо, способный вершить правосудие ради меня. Даже ты не должен делать этого, Александр, - осторожно подбирая слова, сказал Гефестион. – Что толку от того, что я ударил его по больному месту? Все обиды в прошлом. Нужно жить дальше, ты понимаешь это.- Как скажешь, - склонил голову Александр.Прошлое больше не мучило Гефестиона, оно казалось страшной болезнью, которая чуть не убила его, но оказалась отведенной далеко-далеко. То, что действительно оказалось болезненным, так это то, что Александр вздумал угробить себя вместе с ним в наказание себе за то, что не смог защитить брюнета, когда это было нужно.- Я говорю и прошу, во имя Зевса, перестань корить себя за то, в чем ты не виноват. Прошло уже 2 года.Александр тряхнул головой, откидывая мокрые после ванны пряди, глубоко вздохнул и посмотрел уставшими глазами на филэ.- Я хотел вырвать ему глаза, - горячо сказал он. – Все время, пока я говорил с ним, я представлял, как он корчится в самых страшных мучениях, и только это удерживало меня от того, чтобы выпотрошить его на месте.- Я рад, что ты не сделал этого, - сказал Гефестион с явным облегчением.- Но, послушай, почему кого-то должен волновать тот факт, если я побуду жестоким единожды и по отношению не просто к кому-то, а к человеку, который только и делал, что приносил вред всем, кто перебегал ему дорогу? Посмотри на Дария. Боги, а что он сделал с Ирасом и с тобой! И со всеми тысячами несчастных, которые последовали за ним и сейчас наверняка находятся либо в земле, либо в рабстве.Гефестион не смог возразить словам Александра, поэтому промолчал.- И, в конце концов, Ахиллес совершил свою месть, почему я не могу? – раздраженно воскликнул Александр.Шанс неудачно подвернулся под руку, и Гефестион изо всех сил вцепился в него.- Потому что,.. – медленно начал Гефестион, переплетая свои пальцы с пальцами блондина. – во-первых, ты совсем не жесток в душе, и я не хочу, чтобы ты менялся ради меня. Во-вторых, я не мертв. И в-третьих, Гектор был храбрым и благородным мужчиной, Ахиллес знал это. Но Бесс таковым отнюдь не является.Сердце Гефестиона обливалось кровью с каждым словом, стоило ему подумать о том, что Александр может задуматься на мгновение о том, что его прежний, любимый Гефестион мертв, и это была лишь месть.- Не вини его за все, что произошло. Он не ответственен за мою потерю памяти, - добавил сын Аминтора скорее для себя, чем для филэ.Но с другой стороны, Бесс оставался виноват за то, что порой их любовь была достаточно груба, хоть она и приносила удовольствие. Но, пожалуй, самой большой его виной была потребность Александра в новом любовнике, Багоасе.- Все закончилось, - сказал Гефестион, обнимая царя и мягко целуя, чувствуя, как спадает напряженность в мышцах блондина. – Мы должны быть благодарны богам за то, через что мы прошли.- Конечно, - сказал Александр, растворяясь в объятиях любимого. – Пора двигаться дальше. Все, что у нас есть, это удача. Хотя, как странно, что даже сейчас я больше всего на свете желаю узнать, что же лежит за следующим холмом. Даже, узнав все, что мучает меня, я буду ненасытен.Он неохотно разорвал объятия и притянул Гефестиона ближе к себе, так, что теперь он сам обнимал его.- Ты сделал мои мечты своими собственными, Тион, совсем как прежде. Можешь ли ты так жить?Гефестион улыбнулся, понимая свое бремя, данное ему самими богами.- Я думаю, я знал, во что ввязываюсь. Моя мечта сбылась давным-давно, ведь теперь за тобой следуетстолько людей…- Порой я не могу поверить в то, что все происходящее, реально. Думаешь, мое высокомерие может вызвать зависть богов?- Кто знает это? Они могут завидовать тебе только потому, что ты сияешь словно Солнце среди всех остальных. Они могут завидовать мне, потому что я владею твоим сердцем. Быть может, твоя тоска – их наказание.- Тогда мы еще легко отделались, - хитро улыбнулся царь. – Для меня бессмертие было бы самым суровым наказанием, если бы я проводил его в одиночестве.Снаружи лагерь уже начинал просыпаться с первыми лучами солнца. Они начнут собираться и суетиться по мелочам, соберется совет генералов на обсуждение нового маршрута. На этой карте вскоре появятся новые города, будут открыты новые земли.Занимался рассвет. Впереди лишь горизонт, бесконечный и заманчивый.