Жениться или умереть (1/1)

Глэдис Алькотт. Глэдис-черт-ее-подери Алькотт...Эрик нервно тряхнул головой, будто пытаясь выкинуть из нее это имя. Но оно застряло в его мозгу, как заноза. Почему он должен любезничать с этой долговязой девицей, когда хочется выть от боли? Почему его родные устраивают из дома проходной двор, когда ему жизненно необходимо быть одному? Он отлично знал ответы на эти вопросы, и от этого знания ему делалось еще хуже. - Эрик, как быстро ты обзавелся вульгарными холостяцкими привычками! – усмехалась мать, и в ее голосе явно звучал укор. - Эрик, ты падешь жертвой сплина… Может быть, общество образованной леди скрасит твою печаль? – приторно ворковала сестрица. Это она пригласила свою подругу по курсам Глэдис, включившись в кампанию матери по навязыванию ему жены.В этом проклятом обществе правил и ритуалов ты должен жениться или умереть.Эрик обхватил голову руками. Разве он не пытался? Разве он не мечтал быть таким, как они, таким, как все? Таким, как Даррем…Но мало ему Глэдис Алькотт-ах-какие-у-нее-прекрасные-манеры (и приданое), теперь у них будет гостить еще и сынок доктора Ксавьера. Когда Эрик видел его в последний раз, тот был тщедушным назойливым мальчишкой 12 лет, а теперь наверняка вырос в стандартный продукт частной школы – прилизанного сноба. Воспоминание о докторе Ксавьере и его семействе исказило красивое и угрюмое лицо мужчины гримасой боли. Человек, которому он решил довериться в момент отчаяния, как старшему и мудрому, от которого ждал – нет, не помощи, хотя бы пары слов сочувствия… Эрик до сих пор помнил презрительную интонацию в голосе доктора, которая была ответом на его исповедь. - Вздор! Что за вздор! Кто вбил тебе в голову эту ложь? Чтобы больше об этом разговоров не было.Эрик больше не повторит этой ошибки: таким, как он, не стоит доверять никому.Эта ясная мысль вернула Эрику подобие силы и контроля. По крайности, в достаточной мере, чтобы встать из кровати и плеснуть в лицо ледяной воды. Через каких-то полчаса он, облаченный в безупречный твидовый костюм и непроницаемое выражение лица, был готов сразиться с еще одним днем. Эрик, будучи человеком основательным, старательно поддерживал образ внешнего благополучия. Днем, в обществе партнеров по бизнесу, он был успешным молодым банкиром – с хорошей деловой хваткой, но без излишнего азарта и завышенных амбиций. Про таких говорят ?на него можно положиться?. А еще – ?не хватает звезд с неба?. Спокойный, рациональный в своих рассуждениях и поступках джентльмен – на таких и держится Англия.Разве кто-то смог бы заподозрить, какие кошмары раздирают его душу? Что лунными весенними ночами он в исступлении колотит кулаками в стену, не в силах сдержать слез отчаяния и одиночества. …Чарльз Ксавьер вовсе не горел желанием провести каникулы перед университетом в усадьбе Леншерров, в обществе чопорной хозяйки, которая в последний раз видела его ребенком. - Мой мальчик, ты там чудесно отдохнешь! Природа, воздух, утонченное общество… И ты не представляешь, в каких очаровательных леди выросли девочки. Будь ты чуть старше, я был бы счастлив вашему более близкому знакомству, - подмигнул доктор.Чарльз бы, конечно, нашел способ уклониться от этой семейной обязанности, если бы…Ему и самому было непросто объяснить себе, что изменило его мнение. Пара случайно оброненных фраз. Странный полунамек. Непостижимым образом Чарльз умел считывать полезную информацию о людях… не таких, как все. Может быть, таких, как он сам.- А молодой Леншерр? Я много слышал о его успехах в банковском деле и спорте, думаю, с ним будет интересно!- Он тебе не компания, – холодно отрезал отец. Так неожиданно, что Чарльз не рискнул продолжить расспросы. Но внутри он сгорал от любопытства. Что могло настроить отца против любимого сына его лучшего друга?Спустя несколько дней отец, как ни странно, вернулся к этой теме.- Бедная, бедная Вероника! После того, как умер старина Леншерр, весь дом на ней. Казалось бы, взрослый сын – надежда и опора, но Эрик...- Что же с ним, он болен? – поинтересовался Чарльз как можно осторожнее.- Бог его знает. Страдает меланхолией. Сторонится общества. Витает в каких-то странных фантазиях… Не бери в голову. Вряд ли такое знакомство может быть чем-то для тебя полезным. Лучшей рекомендации нельзя было и придумать.…Удар. Еще удар. Хук в челюсть, от которого соперник резво уклонился. Эрик, пошатнувшись, едва не пропустил энергичный кросс. Но ловкость соперника его раззадоривала. И наполняла гордостью – ведь еще в начале года эти ребята, сыновья работяг с фабрики, были обыкновенными неуклюжими подростками. Природная грубая сила всегда берет свое, стоит лишь задать ей верное направление.Эрик проникся отвращением к праздной, полной излишеств жизни своего класса. К бесплодным разглагольствованиям в клубах, единственная цель которых – самоутверждение среди таких же самодовольных юнцов, как ты. К пафосным балам, ночам за виски и бриджем, на которые уходила большая часть заработка собутыльников (а чаще – их родителей). Ко всему тому, что еще пару лет назад составляло его маленький фальшивый мир. Их с Дарремом общий мир, когда-то лелеемый им, как райский сад.Вся его жизнь теперь была темной чертой разделена на до и после.Напряженная работа, физический труд и уроки бокса в рабочем квартале (отдельное удовольствие видеть, как морщат нос от этой новости родные) – отличный способ привести в форму мысли и тело. И медленно, как густой туман, тающий на рассвете, тоска отпускала его. А тело быстро менялась, избавляясь от последних черт юношеской округлости, которую многие аристократы сохраняли до солидных лет. Лоб прорезали первые морщины – сразу резкие и глубокие. Загорелые руки стали жесткими и жилистыми.Эрик всецело отдавался работе и тренировкам, привыкая терпеть боль и ограничения. Физическая нагрузка и дисциплина ума – именно то, что ему сейчас нужно. Чтобы не думать. Не чувствовать. ...- Добро пожаловать в усадьбу Пендерсли! Ах, как ты вырос, совсем теперь мужчина! Чарльз внутренне поморщился потоку дежурных фраз, но светские ритуалы всегда давались ему легко. И, в отличие от многих сверстников, ему было комфортно в обществе женщин – ему импонировали их мягкость и изящество. Юноше часто пророчили карьеру ловеласа, и это ему даже льстило. Вихрь пышных платьев и выверенных улыбок, которые выглядели не более, чем аксессуаром к ним. Вечерние игры и прогулки и утренние чаепития. Нехотя Чарльз вступил в этот поток и жизнь покатилась по накатанной колее. По крайней мере, до тех пор, пока…Эрик, занятый работой в Сити, появился лишь через несколько дней. За ужином он был сдержан и молчалив. Большую часть вечера он курил, с холодной полуулыбкой наблюдая за окружающими. Чарльзу показалось, что наблюдал он именно за ним.…Эрик был немало озадачен, наткнувшись в гостиной на стройного молодого человека в стильном светлом костюме. В нем не было ни единой черточки грузного и толстокожего доктора Ксавьера. Чтобы создать такое очарование, красотке-жене, быть может, пришлось наставить доктору рога с заезжим офицером. А парень, видно, в школе налегал на спортивные игры: он был отлично сложен, хоть и худ, а лицо с тонкими чертами сияло великолепной свежестью. Держал он себя легко и раскованно – ни следа типичной подростковой неловкости или неловко маскирующей ее нарочитой серьезности. Чарльз первым и без тени сомнения подошел познакомиться, нисколько не смутившись угрюмого вида хозяина усадьбы.- Мистер Леншерр, дамы рассказали мне, что вы – обладатель новенького мотоцикла Даймлера? Я осваиваю науку вождения, горю желанием обменяться опытом с человеком знающим!- Наш юный Ксавьер просто одержим машинами, только о них и говорит! Я даже опасаюсь, что они ему интереснее девушек, - кокетливо заявила сестрица Ада.- Почему же? Какая девушка откажется прокатиться со мной? – обезоруживающе улыбнулся Чарльз.В любой другой ситуации Эрик нашел бы саркастическую реплику для самодовольного мальчишки. Но вместо этого он поймал себя на том, что увлеченно следит за движениями его ярко-красных губ.