Часть 3 (1/1)

Из неоконченного романа Б. Бэггинса Глава II— Пеленг! Справа по борту стучат винты! — Что там, Ори? — Да пес же его разберет… — Подать перископ наверх! — Херов туманище! Кажись, подлодка? — резиновая окантовка окуляров плотно облепила физиономию вахтенного оружейника. — А, нет, это земля поката… КДП* в башне — эсминец, что ли? А, нет… Больше! Он вдруг подавился словами, заорал, не отрываясь от перископа: — Зовите командира! — Что там? — ?Смауг?! Разминается, сука невъебенная! В стылых коридорах шепотом передали сигнал общей тревоги. Памятуя о приказе не раскрываться, вырубили все, кроме регенерации воздуха… Командир припал к окулярам, почти сразу оторвался, потер пальцами седой висок: — Передавай координаты в штаб. К торпедной атаке приготовиться! — Товарищ командир… — Сам знаю, что нам запрещено раскрываться. Сам и отвечу. Срочную шифровку радист на ключе отстукивал со скоростью поросячьего визга. Вот беда: не только свои услышат, наверняка уже и на авианосце их запеленговали. Так и есть! Обшаривают корпус подлодки невидимые лапки подводных наблюдателей, будто сама стылая смерть постучалась. Цок-цок-цок… Экипаж притих, напряженно слушая. Реет над волнами белый бурунчик вокруг перископа, сигналит врагу, выдавая их позицию. — Перископ вниз! Носовые товсь! Оружейник потянул командира за рукав в сторону от матросов: — Торин… Он нас сожрет к хуям собачьим. — Как ты думаешь, Двалин, он тут грибы собирает? — Конвой? — Нет, мне орденов посмертно захотелось. — Там же эскорт. — Какой? Два крейсера, пять эсминцев и кучка металлолома с тралами? ?Анкалагон? сколько крови попил у эльдар, помнишь? А сам на дно пошел при пустых погребах и котлах! — Так мы-то что, блядь, нанятые? Они чуть не вдвое быстрее нас, даже на дизелях. И, сука, нас уже обнаружили. — Именно. Вопрос — что они теперь будут делать, драпать или драться. Команда сумрачно молчала. От торпедистов пришло сдержанное: — Носовые готовы. Акустик чутко припал к аппарату, вслушиваясь. — Поворот! Идет на сближение! — Они быстрее… — Молчать! — рявкнул командир, склоняясь над расчетом угла атаки. — Штаб что? — Поднимают авиацию, — отзывается радист, расшифровал наконец-то… — Вот и ладушки, а вы тонуть собрались… Ах, тварь, галсами идет, все-таки выпускает ?Варгов?! Носовые, отбой, кормовые товьсь! Отщелкивают секунды. Рассчитать прицел на упреждение, подготовить торпеды. А там, наверху, готовятся к взлету палубные штурмовики. С бомбами, выставленными на разную глубину, не идиоты, чай… — Кормовые готовы! Бильбо на всю жизнь запомнил, как качает подлодку на залпах. Как свистят насосы, перегоняя воду в балластных цистернах, как ?крейсерка? стремительно проваливается в темные глубины, еще десяток метров, еще и еще… Только падает уже сверху крылатая смерть: нет для подлодки страшнее врага, чем самолет! И отворачивает наверху авианосец, уходя от торпед… Разрывов от своего залпа моряки Подплава так и не услышали. Зато океан вокруг загудел от грохота глубинных бомб, сброшенных острокрылыми ?Варгами?. Затрясло подводный крейсер, закачало. Со звоном посыпались стекла приборов и лампочек, мигнуло основное, пыхнуло аварийное освещение. Подлодка содрогалась от носа до кормы… — В носовом вода, — сообщили торпедисты в миг затишья. — Сочится? — Куда там — хлещет! — Ори, что та большая сволочь? Акустик беспомощно затряс головой: едва поспел сорвать с себя наушники, когда шарахнули бомбы. Был бы второй Бетховен, случалось такое на Подплаве: кровь из ушей шла у неосторожных, послушавших через аппарат бомбовую атаку. — Счас… Шум винтов удаляется. — Левый дизель на продувку главного балласта без хода! — Есть левый на продувку главного без хода! Десятка два метров выбрали, и струение прекратилось. Силовое отделение не пострадало, ход подлодка не потеряла. — Полный вперед! — Есть полный вперед! Где-то позади еще грохотали разрывы глубинных бомб, но крейсер Подплава уходил, выжимая все возможные узлы. Командир грустно коснулся седины на виске: — Промазали… Запиши в журнале и вызывай мне старшего механика. Что у нас, Фили? — Дифферент* на нос, правый крен… — Сам знаю. Что конкретно? — Цистерна срочного погружения намокла. Не можем удифферентоваться, — сообщила внутренняя связь. — Пошлите Бомбура в задний отсек, пусть сидит там, — вдруг буркнул Двалин. Командир и комиссар глянули озадаченно и грохнули таким жеребячьим гоготом, что Бильбо сперва рассмеялся вместе с ними, а уж потом и сам сообразил, что размеры помянутого Бомбура, кока подлодки, вполне позволяли ему служить заодно и балластом для ее дифферентовки… Он еще икал над представившейся картиной, когда ему на плечо легла рука комиссара. — С боевым крещением нашего корреспондента! — Да я не в первый раз под обстрелом… — ляпнул он от неожиданности. — Что ж вас теперь, не благодарить за образцовое поведение в боевой обстановке? — Да нет, на подлодке-то в первый… И снова хохот. Один командир серьезен, но в глазах — насмешливые чертики. — Тогда поздравляю и благодарю за образцовое поведение в бою, — он протянул руку, которую Бильбо пожал с некоторой осторожностью. — А ручки-то все же трясутся, да? Точно, руки тряслись… Оттого, видать, и подначка вышла кривоватой. — Ну, я пока еще не понял, от чего тут можно поседеть до времени. Балин фыркнул. Округлил глаза и долго смотрел на Бильбо, озадаченно потирая висок, командир. А потом едко усмехнулся. — Ах, как же пишущая братия любит штампы, мистер Бэггинс! Седина у меня не от противника — от своих. Нас на рейде пробомбила наша же брандвахта*, да так, что еле ноги унесли. — К-как? — Если грубо выразиться, то почти каком кверху… Пришли на рейд в подводном положении, аккумуляторы в ноль, думали, уж дотянем, осточертело в море болтаться. Всплыли — навстречу сторожевик шлепает, который вчера еще рыбу ловил и нашу подлодку от мордорской отличает хуже, чем кильку от салаки. Но боевой рыбачок оказался! Мы позывные дать не успели — гляжу, заходит! Мы вниз, а он как пошел бомбы класть, думали — все, лежать нам с водичкой во рту на плесе у родного рейда. — А… связаться с ним? — пролепетал Бильбо. — Сказать, что свои?.. — Как? Елду ему из-под воды показать? — прогудел Двалин. Командир обернулся к нему и хлопнул по плечу. — Помнится, ты именно это и предложил! — Да я бы ему ту елду вживую показал! А ты больно добрый. — Брось, — поморщился командир. — Вот так, мистер Бэггинс… Чудом ушли, оттянулись в море, подзарядились и вернулись в надводном положении. Вокруг хохотали: должно быть, эта далеко не смешная история давным-давно превратилась в отличную байку. Так и оказалось. Двалин продолжил, как по писаному: — А этот еблан навстречу, гордый такой, флажками отмахивает. Спрашиваем: ?Ты кого недавно топил, сука?? Отвечает: ?Подлодку противника?. Чуть под себя не сходил, как мы ему ?До встречи на берегу? отмахали. Так наш профессор Торин лекцию задвинул про бомбардировки, видали такое? Лекцию, сука! Он думал, ему в ебало насуют, а мы об общем деле радеем, что пиздец… — Двалин, — поморщился командир. — Я понимаю, что ты расстроен нашим промахом, но последи за речью, пожалуйста. А то ведь товарищ корреспондент так и напишет. Бильбо нервно хмыкнул и поспешил перевести разговор в другое русло. — Простите, а почему профессор? — А! — командир с досадой махнул рукой. — Я физико-технический закончил и перед войной диссертацию на Подплаве делал по борьбе с явлением кавитации… Знаете, кстати, что это? Бильбо напряг память. — Шум от подлодок, да? — Совершенно верно, в частности — шум. Решение, правда, для серийных образцов не годилось, это я в первом же бою понял. Одно хорошо — за войну богатый материал собрал. На докторскую. Все опять рассмеялись, и под общий хохот командир закончил: — А что до сторожевика, так он с тех пор у нас орденоносный. Кому еще доводилось услышать от противника советы, как его следовало топить? Так что мы теперь с капитаном Даином в большой дружбе, а боевых побед у него чуть ли не побольше, чем у нас… — Потому что у гоблинских подводников вместо головы жопа, — не сдавался Двалин. — Любой рыболов их пачками набивает. Ты этому мудиле — лекцию заместо заслуженного мордобоя и списания на берег ко всем хуям, пока матчасть не выучит. А нам всем в ответ ?строгач? от адмирала за сорванные сроки похода! — Лучше жить со строгачом, чем умереть с незапятнанным личным делом, — заметил комиссар, и в центральном посту вновь покатились со смеху. Явился с докладом о повреждениях торпедист из носового отсека, улыбчивый темноглазый Кили. Он в первый же день пытался убедить Бильбо продувать макароны на камбузе, а теперь затиснулся между труб вдоль стенки, повис на чем-то и стал похож на большую и благовоспитанную гориллу, но острил про необходимость просушки вещевого довольствия после купания в забортной водичке в своем отсеке. Подводный крейсер шел на перископной глубине, мурчали дизеля, жадно заглатывая воздух, а наверху разгуливалась волна, и потрепанную лодку то и дело приходилось выправлять, чтобы удержать курс, но команда веселилась от души. Даже командир улыбался так дружески, что Бильбо расхрабрился и пожалел, что тот обычно предпочитает личину ?благородного пирата?. Был бы попроще — не смотрелся бы дешевым позером, ей-богу, со своим гладко выбритым подбородком и пальцами у седого виска. Командир вдруг повернулся к Бильбо и сказал доверительно, вполголоса: — Вы и впрямь хорошо держались, поздравляю. На ребят сейчас не обращайте внимания — им надо пар спустить, нервы на такое натренировать невозможно. А ребята у меня хорошие! Двалин вот прекрасный рассказчик, поверьте. Вы его, главное, отредактируйте: он с юнги службу начинал в прежние времена, а потом еще и сидел… Кили не слушайте вовсе — этот врет, как дышит!.. — А вас? — не устоял Бильбо. — Если вам задать личный вопрос, что делать с вашим ответом? И тут его будто забортной водой окатило от прежнего ледяного пренебрежения. — Я на личные вопросы не отвечаю, мистер Бэггинс. Есть у меня основания не доверять вашему брату. Простите, надо готовиться к погружению, чтобы команда отдохнула. А через несколько часов пришла радиограмма с благодарностью и новость: корабли эскорта конвоя выходят на охоту за ?Смаугом?, меняется точка рандеву. Следом из эфира прилетело распоряжение всем кораблям кхазад, ожидавшим подхода конвоя, отправляться к оставшимся без прикрытия транспортам, учитывая, что на связь те выходить не будут, чтобы не выдать противнику свое местоположение. — Конвой распущен? Союзнички там что, охуели?! — кратко выразил общее мнение Двалин. Командир промолчал… ***— Ничего себе, — уважительно выдохнул Пиппин. — Оказывается, дядюшка Бильбо глубинную бомбежку на подлодке пережил. А по нему и не скажешь, мирный такой, домашний. — А ведь подлодка-то эта того… Утопла, — робко вмешался Сэм. — Ну, тогда. У Эребора. Как же так получилось-то, чтобы мистер Бэггинс в живых остался? — Деревня ты, Сэм, — великодушно потрепал его по плечу Мерри. — Тебе ж сказано — они везли секретный груз. И вообще, это художественная проза, ты, небось, такое и не проходил еще. — Это Пин у нас еще не проходил по малолетству, — вступился за друга Фродо. — А дядя не художественный враль, он корреспондент. И всегда мне говорил: дело журналиста — написать правду так, чтобы люди поняли, что происходит… Мерри хмыкнул, придержав при себе мнение о правде журналистов. Но послушно перевернул исписанный лист.