Глава 7. Семейные ценности. (1/1)

Из-за шума улиц я едва слышала свои мысли. Машины сигналили друг другу, водители обменивались ?ласковыми? пожеланиями, к окнам автомобилей подходили, так называемые, ?ночные бабочки?, хотя сейчас было только 3 часа дня. Но это Готэм. Такая херня здесь каждый день. Самый обычный, ничем не примечательный день. Как всегда. Чуть ли не на каждом шагу встречались фургончики или палатки с быстрой едой, от запаха которой мне хотелось и есть, и блевать одновременно. Люди сновали по тротуару, через дорогу какой-то толстый коп лениво жевал хот-дог, не обращая ни на что кроме еды своего внимания. Я тяжёлыми ногами, сунув руки в карманы своей любимой цветастой куртки, шла, погружённая в свои мысли, осматривая грязные улочки. Но я смотрела не видя. Сейчас я видела перед собой лишь распростёртое на холодном полу склада тело Кристен Спрингс. Я всё ещё не переставала обдумывать судьбу бедной девушки. Как таковой причины самоубийства я не находила. Так что же тогда…—?Сара! Кхм. Прости. Лекса,?— Я так глубоко ушла в думы, что не сразу заметила, как кто-то тронул моё плечо.—?А? —?Вот чёрт! Брюс Уэйн собственной персоной с тревогой вглядывался мне в лицо. Неуверенная полуулыбка тронула его губы. Ничуть не очаровательное зрелище. Да ладно, кого я обманываю…—?Ты в порядке? —?Его рука всё ещё касается моего плеча. Я дёргаюсь, смахивая её.—?Какого хрена ты тут забыл? —?подбоченилась я. Не тот райончик, где ожидаешь встретить богатеньких мальчиков, знаете ли.—?Проезжал мимо и заметил тебя,?— пожимает он плечами, кивнув в сторону чёрного лимузина, припаркованного недалеко от нашего места положения,?— Мы вчера неважно расстались, я решил узнать, как ты.—?Вот так вот запросто проезжал мимо и решил поздороваться? Ты что, преследуешь меня, Уэйн? —?делаю я саркастичный выпад.—?Подвозил друга, он живёт неподалёку,?— невозмутимо отвечает он, поправляя своё идеально сидящее пальто. Лицо было гладко выбрито, а синие глаза так пронзительно вглядывались в мои, что я аж растерялась. И ещё раз поразилась, какой он массивный и большой, но в тоже время грациозный.—?Ясно,?— всё, что у меня вырвалось после небольшой паузы,?— В любом случае, я думала, что вчера довольно чётко высказала свою позицию.—?Я не хочу всё закончить на такой ноте,?— его глаза будто умоляли меня понять нечто, о чём я даже не догадывалась,?— Мы могли бы поговорить где-нибудь…—?Я не хочу разговаривать,?— вновь ощетинилась я.—?Прошу, я просто… Между нами так много недосказанного.Люди уже начали оглядываться на нас, и у всех на лицах так и было написано: ?Это что, Брюс Уэйн?!?. А как только заканчивали разглядывать его, переводили удивлённые взгляды на его собеседницу, то бишь меня. От такого внимания к своей персоне я нервно морщусь, судорожно прикидывая, как бы избежать этих взглядов, принимая не лучшее решение из всех вариантов. Я почти сдаюсь, как вдруг… Дверца лимузина открылась, цокот огромных каблуков и резкий запах ванильных духов.—?Брюс, чего ты так долго? —?платиновая блондинка липнет к его руке,?— Идём!А я, дура, ему почти поверила. На его лице читается досада.—?Тебе не стоило выходить,?— холодно говорит он блондинке. Та надувает губки.—?Твой зануда дворецкий пытался меня остановить, но мне стало ску-у-учно без тебя,?— она подёргала за рукав его пальто.Я отвела глаза и вздохнула, нацепив вид полного безразличия и скуки.—?Вернись в машину,?— сказал Брюс. ?Барби? ещё больше надулась, но всё же подчинилась и зацокала обратно.—?Если ты закончил, мне пора,?— с льдинками в голосе говорю я ему.Он вздыхает, стоит, словно вот-вот что-то скажет. Но не говорит. Его извиняющийся взгляд даёт мне знать более, чем достаточно. Я киваю, разворачиваюсь, быстрым шагом удаляюсь от него и?— нет, нет?— сдерживаю непрошеные слёзы. Чёрт бы всех побрал в этот гадский день!***Она опять сидела в грязи и холоде, прислонившись головой к зданию и поджав под себя ноги. На ней снова была мешковатая куртка цвета хаки нараспашку. Она вновь была под кайфом.Холли Харрис посмотрела на меня пустыми затуманенными карими глазами. Её белые губы начали шевелиться, но звука не было. Её била мелкая дрожь.—?Холли, блин, как так? —?Я помогаю девушке встать и веду внутрь дома,?— Я думала, ты наконец завязала.Когда мы достигаем нужного этажа, я провожаю Холли до её квартиры, та оказывается незапертой. Девушка, словно тряпичная кукла, упала на кровать, глядя в потолок. Я запираю окно на кухне, ибо температура комнаты была совсем не далека от уличной.Это не первый и боюсь, что не последний раз, когда я дотаскиваю Холли Харрис до её квартиры. Она наркоманка. Родители бросили её в младенчестве, отдав на воспитание старой ворчливой бабке, которой было плевать, жива она или мертва, и что вообще с ней станет. Дальше само закрутилось… Дурная компания, первый косяк, парень, беременность, выкидыш от передоза… Да и бабка та померла. Она рассказала мне всё это, будучи под наркотой, когда я впервые помогла ей. Ей сильно досталось. Этот город ломает людей. А ведь Холли нет и 30.Я просто не могла её бросить там, на холодной улице. В этом городе жестокости предостаточно. Холли ведь не плохая, просто слабая. Просто сломана. Просто прогнулась. И я надеюсь, когда-нибудь всё изменится. Когда-нибудь Холли Харрис встанет на ноги, выкинет всю дурь в форточку, и я улыбнусь, видя, как всё это пролетает мимо моего окна.—?Мммфф… Спасибо, Лекса,?— сиплый голос вывел меня из задумчивости, и я отвела взгляд от окна и устремила на собеседницу, которая устало облокотилась о стену кухни,?— Не знаю, чтобы я без тебя делала.Я фыркаю, ставя греться старый электронный чайник:—?Очевидно, умерла бы от астмы. Или от холода. Да от чего угодно можно умереть в этом городе, так что не переоценивай мой вклад в твою удачу.—?Ох, спасибо тебе,?— Она плюхается на обшарпанную табуретку и разваливается на столе, облокотившись на руку,?— Уфф, спасибо…Её губы продолжают шевелиться, но дальше с них слетают одни бредни. Тягостно вздохнув, я ставлю перед ней кружку чая, пакетик которого чудом отыскала на пустынной кухне. Она почти автоматически притягивает кружку к себе и греет об неё синие пальцы. Глаза её остекленели.—?Холли… —?Она утыкается взглядом в кружку, подставив лицо горячему пару,?— Если нужна будет помощь… Ты знаешь, где меня найти.Не дождавшись хоть какой-то реакции, я спускаюсь на этаж ниже и направляюсь в свою обитель. Но, вероятно, сегодняшний день никак не хотел пойти в хорошем направлении, и поэтому на пороге своей квартиры я встречаю никого иного, как своего брата.—?Если ты начнёшь читать нотации, то я точно хорошенько тебе врежу, Никки?— Открыв дверь ключом, я, пародируя интеллигентный жест, приглашаю его войти первым,?— Прошу к нашему шалашу.—?Имей совесть хоть сейчас не паясничать,?— бубнит Ник, вваливаясь в мою, по его мнению, убогую квартирку.Мой уголок в этом городе и впрямь был невелик. Эту квартирку я снимаю у женщины из квартиры напротив за вполне себе адекватную цену. Кухня, соединённая с маленькой гостиной, ванная и моя спальня. В гостиной стоял небольшой нежно-персиковый, чуть светлее обоев, диванчик. Рядом стоял мой любимый пуфик-мешок, копирующий Реда из ?AngryBirds?, в котором я проводила счастливые часы за чтением. Именно времяпровождение с ним и книгами было моим универсальным антидепрессантом. Без шуток. Это прекрасно. Особенно перед широким окном, из которого вдалеке можно было наблюдать огни небоскрёбов Нового Готэма. На полу лежал небольшой ворсистый недавно купленный мною белый коврик. Квадратной формы, он разместился прямо перед диваном. На стене же уместился маленький телевизор, которому, на мой взгляд, было не меньше двухсот лет…Ник разулся на пороге, снял верхнею одежду и со всей аккуратностью и деликатной брезгливостью повесил её на настенную вешалку. Я, бросив на него ироничный взгляд, поступаю так же (Упуская пункт про брезгливость).Мальчик, выбежавший на звук открывающейся двери, завидев малознакомое лицо, стал грозно рычать. Как-никак раньше Ник представал перед ним лишь один короткий раз, который уже наверняка покинул память Мальчика. Да и в моём доме он только второй раз. В общем, Мальчик перешёл в режим ?Я тебя не знаю, так что давай до свидания?. После моего грозного шиканья, его режим дезактивировался, и Мальчик, надуто прижав уши, поплёлся в спальню. Даже как-то обидно за него стало…Преодолев маленький коридорчик, мы сворачиваем в направлении кухни.—?Ты вчера перебрала с выпивкой? —?Конечно, он заметил мой внешний вид.—?Очевидно, да. У меня похмелье и ужасные круги под глазами.Ник недовольно щурится, но решает промолчать.—?Чай? Кофе? Совесть? —?доставая кружки, нараспев спрашиваю я.—?Совесть? И как мне это понимать? —?Ник сел за стол и съёжился. Складывалось такое впечатление, что ему было тесно. Будто сами стены давили на него, а царившее вокруг нищебродство ввергало его в самую настоящую мрачность. Картина вырисовывалась загадочная и сумрачная. Ни дать ни взять, ?Чёрный квадрат? Малевича в человеческом обличии. В общем, смех я сдерживала еле-еле, глядя на такую кислую физиономию брата.—?У тебя нет совести, Ник. Ты мог бы хотя бы позвонить, а не топтаться перед дверью,?— Ник с настороженностью разглядывает поставленную перед ним кружку чая. Кажется, он всерьёз боится отравиться. Па-па-ра-ра-ам! А вот и причина триста пятьдесят пять испытывать облегчение от того, что слиняла от папочкиных денег?— я не боюсь отравиться чаем в пакетиках!Ник пренебрежительно фыркает.—?Я звонил тебе, дорогая сестричка. Вот только твой мобильный,?— он делает эффектную паузу, а у меня в голове звучит барабанная дробь,?— Недоступен. Так что ты здесь единственная, кого можно обвинить в отсутствии совести.Да-а-а. Телефон мой таки сдох. Ну и ну.—?Ха. Ладно,?— Я усаживаюсь напротив него, откинув лезшие в лицо волосы,?— Твоя взяла, дорогой братец. Так… Цель твоего визита? Неужели это из-за того, что я попала в скандальную рубрику газет?Ник сверлит меня грозным взглядом, и мне даже показалось, что в его глазах вспыхнули молнии.—?Не угадала. К моему глубочайшему удивлению и облегчению, о тебе нигде нет ни строчки,?— Он кладёт непонятно откуда взявшеюся газету на стол,?— А вот об этом пишут везде и поперёк.На обложке красуется Брюс Уэйн с той самой рыжей пьянчужкой. Он ухмыляется на камеру, держа одной рукой поднятый бокал шампанского, а другой обнимает за талию грудастую пудили… даму, которая, явно наслаждаясь вниманием камер, расползалась в пьяной улыбке. ?И как у неё грудь не вывалилась из такого-то декольте???— приходит мне в голову мысль. Заголовок гласил: ?ГЛАВНЫЙ ПЛЕЙБОЙ ГОРОДА ПРАЗДНУЕТ СВОЁ ВОЗВРАЩЕНИЕ! ЭКСКЛЮЗИВНЫЕ СНИМКИ С ВЕЧЕРА ХЕЛЛОУИНА!?Я просматриваю всю газету и с иронией оглядываю ?эксклюзивные? снимки. На всех них Брюс вёл себя раскрепощено и даже нагло. Его улыбка так и притягивала к себе вспышки камер, как само собой разумеющееся. Но глаза… Его глаза не улыбались. Это сложно заметить. Может, не знай я его так, как знаю, приняла бы всё за чистую монету. Но… Нет. Скорее всего, мне лишь показалось.—?Хм. —?Я с деланным безразличием передёргиваю плечами,?— Даже как-то обидно, что обо мне ни строчки.Ник сурово хмурится и набирает в лёгкие воздуха. Ага. Сейчас начнётся. Три, два, один…—?Лекса, твоё поведение недопустимо… —??Это не делает нашей семье никакой чести??— Это не делает нашей семье никакой чести! Могла пострадать репутация отца! Всей компании, в конце концов!?Ты можешь вести себя достойно? Хоть раз в жизни??—?Ты вообще можешь вести себя достойно? Хоть раз? —?Ну ладно, он внёс небольшие поправки.Мой брат потряс головой и потёр переносицу.—?Лекси… Ну почему с тобой так трудно? —?А вот и лирическое завершение.Мой брат просто идиот. Избалованный, высокомерный идиот. Но он мой брат. Он моя кровь.—?Потому что я такая,?— Я тянусь через стол и беру его руку в свою. —?Я такая, какая есть, Ник. Не надо пытаться меня исправить, починить… Я не сломанная игрушка, не текст с ошибкой. Я это… Это я. Меня не нужно налаживать. Пойми это, наконец!Брат недоверчиво всматривается в моё лицо.—?Иди сюда, сестричка, а не то я сейчас слезу пущу от твоих трогательных доводов,?— он распахивает свои объятья, и я охотно падаю в них,?— Кровь плотнее воды.—?Знаю,?— Я грустно вздыхаю,?— Прости. Но я всё-таки не жалею о своём поступке.—?Я и не ожидал твоих сожалений. Для этого ты слишком упряма.—?Вполне возможно,?— Я весело усмехаюсь, обратно садясь на свой стул.Ответная улыбка брата не заставляет себя ждать.—?Так… Ты как? —?с каким-то непонятным мне подтекстом спрашивает Ник.—?В норме. Всё хорошо, спасибо.–Точно? —?говорит он, косясь на обложку газеты.—?Я же сказала, что… А… Ты об этом,?— Я совершенно не знаю, что сказать и нервно ломаю пальцы,?— А почему нет? Всё отлично.Божечки. Когда я научусь хорошо скрывать чувства?—?Врунишка. Ты не говоришь о том, что тогда случилось, но твои чувства к нему слишком очевидны,?— Брат отхлёбывает чая (Разумеется, поморщившись при этом),?— Твой брак с ним был бы нам выгоден…Поймав мой убийственный взгляд, горе-сводник умолкает.—?Прости. Я… Я не специально.—?Ничего, лучше б себе уже невесту нашёл?— фыркаю я, пригубив немного остывший чай.—?Насчет чего я пришёл… —?Ник оставляет мою реплику без внимания и вдыхает побольше воздуха,?— Семейный ужин. Будет неплохо собраться всем вместе, как когда-то давно…—?Но уже без мамы,?— На душе завыла холодная метель,?— Без неё всё не так.—?Да… —?неловко отвечает Ник,?— Но мы всё ещё семья.—?Угу. Я приду.—?Спасибо,?— с явным облегчением говорит брат,?— Сегодня в восемь. Отправить за тобой машину?—?Не-а,?— Предложение, конечно, не плохое, но принципы… Они такие принципы. Чёртово упрямство,?— На маршрутке доберусь, спасибо.***Словом сказать, я не ожидала ничего от этого вечера. Такие редкие встречи всегда организовывал Ник и проходили они, как правило, нудно. Хотя стоит отдать Нику должное: он старался. Старался шутить, завязать разговор. Но?— Увы! —?всё было безнадёжно. Смерть матери выстроила между нами с отцом каменные стены. Вроде бы и хочется?— так безумно хочется?— преодолеть их. Но тщетно. Мы тянем друг к другу руки, но режем их о колючий терновник неловкости, которым обросла разделившая нас стена. В нашей семье царил холод. Наверное, думалось мне иногда, в Арктике теплее. Даже этот особняк пропитан холодом, таким чужим, неприятным и грустным. Бесконечная тоска, хандра и депрессуха сопровождали меня в нём. Просто надгробие нашей прежней жизни. Здесь мне всё чуждо.—?Здравствуй… Кхм, я рад, что ты пришла, Алекса,?— чересчур по-деловому говорит отец, будто на встрече с каким-то деловым партнёром.—?Не зови меня так. Пожалуйста,?— Я смотрю в пол. Неужели всем так трудно запомнить простое: ?Лекса?? Бесит,?— Только мама называла меня так.Он кивает, и мы идём в большую светлую столовую. Ник кивает мне и радостно улыбается. Длинный стол накрыт на троих. Во главе стола садиться отец, я слева, а Ник справа от него. Место напротив отца пустовало. Это должно было быть мамино место. Но если бы папина работа могла иметь человеческое тело, она бы заняла этот стул. Незримая, она уже давно заняла место мамы.Ник пытается завязать разговор. Впрочем, безуспешно. Отец сдержанно улыбается и кивает. В его пшеничных, как у Ника, волосах уже отчётливо видна седина и тусклый цвет. Он был худ и невысок, Ник выше него на несколько дюймов. Лицо его выражало бесконечную усталость. Под глазами залегли тёмные тени, губы бледны и постоянно сжимались в тонкую линию, когда он не жевал. Мне стало жаль отца. Из когда-то жизнерадостного мужчины он стал чуть ли не сгорбленным стариком. Боже, что с нами стало? Почему всё так? Может, если бы я осталась, всё было бы по-другому? Как теперь знать…Остаток ужина проходит в тягостном молчании, слышны только звяканья вилок и ножей о тарелки. Настроение окончательно улетучилось, оставив после себя глубокий вакуум. Пустоту. Ник заметно расстроился, а отец не знал, что сказать. Как и я. Беспомощно друг друга оглядев, мы в итоге потупили взгляды, кто куда. Я прокашлялась.—?Я… Ну, мне пора, я только… Только заберу свою сумку,?— Я, пожалуй, слишком резко отодвигаю стул, и тот с ужасным скрипом скользнул по полу, от чего все поморщились.—?Ты можешь остаться здесь на ночь,?— предлагает папа, вставая?— Если хочешь.—?Я… не могу,?— отвечаю я,?— Но спасибо.Отец грустно смотрит на меня, и в какой-то мгновенный порыв я хочу обнять его. Я даже делаю шаг к нему.?Очнись! Этот человек уже не твой отец! Он практически бросил тебя, когда был так нужен!??— кричит противный голос гордости в голове.—?Ну, пока! Спасибо за ужин, было вкусно,?— говорю я и, развернувшись, ухожу.Ник, не принимая возражений, подвёз меня, не проронив не слова, только сжал мою руку и погладил серебряный браслет, который оставила мне мама. Так он будто говорил, мол, держись, я с тобой. И я знала, что мой старший братик всегда будет со мной. Всегда.