Глава 3. Пока сердце разбивает такты. (1/1)

Daughter - Landfill (Саундтрек к главе, рекомендую послушать :))"'Cause this is torturous electricityBetween both of us and this isDangerous 'cause I want you so muchBut I hate you."На стенах довольно просторной комнаты играл блеклый свет с улицы. Кукла глядела бесстрастными и неподвижными голубыми глазами с высоты комода. На ней было платье и шляпка в стиле викторианской эпохи, по цвету совпадавшие с глазами, а по краям красовались белые кружевные оборочки. Негромко отсчитывали секунды настенные часы в своём неизменном темпе. Иногда их тиканье напоминало мне злорадный смех времени над всем земным, материальным и недолговечным. В такие моменты, как этот.Несмотря на внешний спокойный вид комнаты, в ней наэлектризовывалось напряжение. Мой светловолосый брат встрёпывал без конца свою шевелюру. Он всегда так делал, когда я выводила его из себя, и даже за годы это не изменилось. Правая рука запуталась в пшеничных кудрях, левая раздражённо трёт переносицу, ноздри раздуваются, а колючий взгляд ореховых глаз нацелен на меня. Я же в свою очередь нагло ухмылялась братцу, подливая масла в огонь.—?Смотри-ка! Ты испортил всю укладку. Какая жалость…Он прищуривает глаза, в них блеснуло бешенство, но он быстро берёт себя в руки. Его правая рука перемещается от волос на бок, сдвинув в сторону чёрный пиджак костюма. До моих ушей доносится его негромкий, но решительный вздох.—?Ну почему ты такая упрямая? —?говорит Ник.Я неоднозначно пожимаю плечами, поудобнее устраиваясь на своей кровати в особняке семьи Вайс. Моей семьи.—?Что бы на это сказала мама?О, нет. Запрещённый приём.—?Не знаю, ведь она умерла, когда и в планах не было этого дома,?— прохлада в моём голосе должна дать понять брату, что он наступил на больную мозоль.—?Я не о доме,?— Ник садиться рядом,?— Я о семье. Твоей и моей. Нашей.—?А что отец?—?Он… Ему… —??Плевать?. —?Ему ещё нужно позаботиться о кое-каких делах компании.Мама умерла, когда мне было пять, а Нику семь. Тесс Вайс любила своих детей, как только была способна самая любящая мать. Искренно и самозабвенно, отдавая всю себя семье. Мы были обычной счастливой семьёй. Были и пикники на природе, и сказки с колыбелями на ночь, общие завтраки и сплочённое принятие всех ударов и презентов жизни. Все мои самые счастливые моменты остались за непреодолимой гранью прошлого. Неописуемо далёкого и призрачного.Она умерла 5 февраля 1997 года. От инфаркта на 28 году жизни. Рано и внезапно. Мама была медсестрой в местной больнице, а отец?— начинающим инженером в какой-то мелкой компании. Но после смерти Тесс всё изменилось.Джереми Вайс до безумия любил маму и нас. Он говорил, что мама была лучшим, что ему когда-либо посылала судьба. Его лучом солнца в мрачном Готэм-сити. А когда её не стало.… Знаете, разные люди по-разному переносят горе. Кто-то топит его на дне бутылки крепкого виски, кто-то не желает никого никогда видеть, кто-то пытается заполнить пустоту в сердце любовью оставшихся у него близких. Но это не о моём отце. Тесс была его миром, и после её смерти стрелка перешла на работу. Он замкнулся и стал без конца и края работать. Сутками мы его не видели. Работа ему заменила всё на свете. Наверное, даже нас с Ником, хоть он и говорил, что делает это ради нашего светлого будущего. А нам просто был нужен наш папа.Через два года после похорон отец сумел основать компанию ?Weiss Technologies?, где почти все разработки были его. Его величайшее достижение и гордость. Сейчас это небольшая корпорация, которая развивается с каждым годом. Но всё же до той же ?Wayne Enterprises? ей бесспорно далеко. Во всяком случае, отец больше предпочитает с ними сотрудничать.Он учил Ника ещё в юности вести бизнес и к его совершеннолетию взял стажёром в компанию. Сейчас Николас Вайс добился успеха, занял пост заместителя главы корпорации и добился полного доверия отца. Конечно, они в основном общались только на деловые темы, но это хоть какое-то общение. Со мной же отец почти не разговаривал, а если и начинал говорить, то нам обоим становилось неловко, и кончалось это коротким ?У тебя всё хорошо??, на что я неизменно отвечала ?Да, спасибо?, и он, торопливо кивая, сбегал к работе. Чем взрослее я становилась, тем реже он смотрел в мою сторону. И я догадывалась почему, стоило только глянуть на себя в зеркало. С каждым годом я всё больше перенимала черты матери, и, смотря на её фотографии, я всегда удивлялась сходству. Наверное, отцу трудно на меня смотреть, не вспоминая Тесс, не бередив так и не затянувшуюся рану. Мне самой было неловко от схожести с матерью, но в душе я радовалась, что от неё мне остались не только воспоминания, фотографии и тонкий серебряный браслет с подвеской-сердечком.—?Сделай это ради меня,?— брат заглянул в мои глаза,?— Прошу тебя.Я резко отворачиваюсь от него и так же резко вздыхаю, скрестив руки на груди, совсем как маленькая надутая девочка. Я была раздосадована любовью брата к светским мероприятиям и ещё больше тем, что он желает видеть на них меня. С внезапным повышением статуса и денег я ещё ребёнком поняла, что не имела ничего, имея всё. Если, отдав всё это, я бы вернула отца и маму, я бы даже не думала.—?Я подумаю,?— я представила, как прояснилось облегчением его лицо за моей спиной.—?Хорошо, сестричка,?— я повернулась, и он крепко обнял меня.У выхода из комнаты он помедлил, повернулся и серьёзно сказал:—?Кровь плотнее воды, Лекси.—?Кровь плотнее воды,?— повторила я, когда брат уже покинул комнату.Ник всегда был рядом со мной, он был моей семьёй, кровью, опорой, и я любила своего старшего братца. Но мне давно стоило проиллюстрировать ему, что я не вписываюсь в его круги социума. Кажется, более подходящего случая мне не подвернётся. Ох, помяните моё слово, это добром не кончится …***Как только моя нога касается первой ступеньки лестницы, ведущей в обширный холл, где проходит приём, все оборачиваются и замирают в шоке. Да, знаете ли, хотела бы я сказать, что, как в сказке о прекрасной Золушке, все замерли сражённые моей красотой, вот только это будет ложью. Где-то в зале послышался кашель, кто-то поперхнулся. Какая-то пожилая дама, одетая словно английская королева, прижала руку в перчатке ко рту. Послышались сдавленные смешки и шепотки.Абсолютно наплевав на всё вокруг, я развязной походкой продолжаю сбегать с лестницы, скользя рукой по перилам. Тоже мне, благопристойное общество! Хоть бы перестали так неприлично пялиться, словно я тут в одном нижнем белье или?— упаси боже! —?в чём мать родила. На самом деле, на мне действительно была неподходящая к случаю одежда: рваные потёртые джинсы, растянутая чёрная майка с чуть ли не бесстыдным декольте, лёгкая, чёрная кожаная куртка, которую мы с Авророй называем ?байкерской?, массивные чёрные сапоги, наподобие военных, и слишком, пожалуй, бессовестно много подводки на глазах.Холл переливается под ярким светом люстр, повсюду расставлены фуршетные столы, ломящиеся от разнообразия всяческих вкусностей. Дамы одеты в дорогущие платья в пол, а от многообразия причёсок у меня разбегались глаза, и, конечно, маски. У всех были полумаски на лицах, как и у мужчин, которые облачены в элегантные смокинги. У меня маски не было, и всем, кто хоть раз смотрел ?Фэшн Готэм?, не сложно было догадаться, кто я такая. Но, как ни странно, смущения я не почувствовала. Только гоняющую кровь бешеным потоком эйфорию.Сбежав с лестницы, я сдуваю со лба прядку растрепанных волос и смотрю на по-прежнему глазеющую толпу людей.—?Простите, со мной что-то не так? —?с вызовом говорю я,?— У меня что, третий глаз неожиданно появился? Или третья рука?Все потупились и наконец отвернулись, занявшись прежними делами. Разве что из зала до моих ушей доходило тихое шипение: ?Шлюха?. М-да. Что я вытворяю? Спокойно, Лекса. Только спокойно.Плавно, насколько возможно в таких сапогах, я подхожу к столу и отправляю в рот канапе, высматривая Ро среди гостей. Странно, что ещё ни Ник, ни она не прибежали ко мне с моралями и психиатром. Но вместо Ро или брата меня находит кое-кто другой.—?Мисс Вайс? —?какой-то лысеющий тип улыбнулся мне кривыми зубами,?— Вы же мисс Вайс?—?Это я, да,?— ?Как бы от него отделаться??—?Вы… —?его глазки-бусинки перебегают от моего лица к декольте и обратно,?— Чудесно выглядите.Он берёт кисть моей руки в свою потную ладонь и слюняво целует, снова бросая взгляд на мою грудь. Я одёргиваю руку и незаметно сзади вытираю её о джинсы.—?Меня зовут Роберт Бредфорд, я имею удовольствие работать с вашим отцом,?— он снова несимпатично улыбается,?— Приятнейший человек!—?Да ну? —?я не пытаюсь скрыть иронию в голосе.—?Да… —?он неловко прокашливается и снова смотрит ниже моего лица,?— Можем поближе это обсудить как-нибудь, если хотите.—?Не хочу, да и вам будет меньше удовольствия от работы с папочкой, если я однажды шепну ему на ушко, что вы пялились на мои сиськи и предлагали ?поближе? кое-что обсудить. —?Господь милостивый,?— он бледнеет, достаёт из кармана белый платок и, стирая с лица пот, незамедлительно ретируется. Старый извращенец.—?Ты! —?блондинистый ураган розового и золотого вдруг обрушился на меня,?— Ты! Ты! Ты!Аврора заикается, растеряв при моём виде все слова и неожиданно замолкнув, разражается громким хохотом, от чего мы привлекаем ещё больше ненужного внимания.—?Боже, Ася! —?снова приступ смеха,?— Я даже не могу на тебя злиться! Ты выглядишь, как чокнутая подружка байкера!—?О, я слышала из толпы и похуже. Обновляй словарный запас.—?Ах ты, скверная девчонка,?— Ро изображает грубый голос с деревенский акцентом. Теперь я хихикаю вместе с ней.Когда Аврора замечает косые взгляды, то успокаивает свою смешливую икоту. Её слишком волнует мнение людей.Скажу честно, сегодня выглядит она великолепно: шёлковое розовое платье без бретелек с сияющими украшениями и золотым клатчем. Волосы собраны в затейливой причёске на затылке, а маску она держит в руке, так что мне не удаётся её рассмотреть, но она тоже содержит комбинацию из розового и золотого.—?Ты сошла с ума, подруга,?— спокойно, но всё же улыбаясь, говорит она,?— Чокнутая.Я улыбаюсь ей и, кажется, замечаю в толпе пшеничную шевелюру брата.—?Подожди секунду,?— бросаю я и ухожу, прежде чем она успеет что-либо ответить.Я протискиваюсь между спинами людей, уверенная, что он где-то здесь, но никак не могу найти брата. Я его упустила. Раздосадованная, я разворачиваюсь и внезапно врезаюсь в чью-то широкую грудь в рубашке и пиджаке.—?Ой! Изви… —?Витраж, осколки стекла, оцепенение. Пока сердце бешено разбивает такты, меня снова засасывает это чувство и тёмно-синие глаза, словно тёмные воды, из которых нереально когда-либо выпутаться. Прямо передо мной стоит он. Даже в полумаске я узнала его. Эти рельефные черты лица, крепкий волевой подбородок и тёмно-каштановые, практически чёрные волосы, широкая спина даже шире, чем я помню, а мускулы в три раза больше, и насколько я могу судить по столкновению, крепче.Когда до меня, наконец, доходит, что надо бы закрыть рот, я замечаю, что он тоже меня разглядывает. Так пристально, что я чувствую, как раскаляются мои щёки. Совсем не к месту в голове мелькает мысль, какие же у него красивые глаза. Две морские глубины, в которые медленно-медленно, до дрожи в коленях, хочется погрузиться с головой…—?Сара,?— только он один называет меня вторым именем, которое в его устах мне кажется прекрасным.—?Брюс… —?шепчу еле слышно. Я хотела сказать намного громче.Так странно. Встретить человека, любовь к которому всегда отрицала, от которого у тебя остались лишь воспоминания своей юности. Которого ты практически извлекла из своей черепной коробки?— и вроде как влюбиться ещё крепче. Именно это глупое чувство вдруг возникло во мне, и захотелось разулыбаться, ещё больше покраснеть, игриво опустить глазки и, как школьница, захихикать. Вот идиотка.Вместо всего вышеперечисленного я надеваю безразличную маску и клянусь, это самая тяжёлая практика в моей жизни.—?Ты здесь? Не думала, что ты действительно придёшь, Уэйн,?— Мой голос никак не сочетается с краской лица. Он холодный, вежливый и безразличный. Я хочу, чтобы он звучал вот так. Я хочу подчеркнуть, что мне всё равно.?Подчеркнуть или убедить? Себя или его??Я немедленно гоню глупые мысли прочь.—?Почему нет? Я уже два дня в Готэме,?— он лишь улыбнулся,?— Я бы сказал, всё осталось по-старому.—?Угу,?— мычу я, и в голове отчего-то возникает фото из той газеты, что я спёрла у Лив. Не так уж и по-старому.—?А ты здесь сколько? —?он не сводит с меня глаз, но я ничего не могу в них прочитать.—?Полгода.—?Как Калифорния? —??Так ты всё-таки интересовался, куда я исчезла??.—?Раздражительно солнечна.Брюс Уэйн тихо засмеялся, блеснув идеально ровным рядом зубов.—?Не любишь солнце?Я пожимаю плечами и цепляюсь большими пальцами за карманы джинсов.—?Меня вполне устраивает климат Готэма.—?Тогда зачем же ты уехала?Правду на этот вопрос мне стыдно признать самой. Я стою, нервно прикусываю губу и утыкаюсь взглядом в пол. К счастью или горю, нас прерывают.—?Брююсиии!!! —?визжит рыженькая девушка, бросаясь ему на шею. Мне становится противно. —?Куда же ты исчез? Хочешь, принесу тебе шампанского?По мне так рыженькой самой пора было завязывать с шампанским. Она шаталась на огромных шпильках, и я невольно восхитилась её стойкостью и вестибулярным аппаратом. А что? Она умудрилась не убиться на них, да к тому же подвыпив! Талант, по-другому не скажешь.Её пышные кудрявые волосы обрамляли ярко накрашенное лицо, и это вызвало в моей голове непроизвольную ассоциацию с рыжим соседским пуделем, которого каждое утро мы встречали на прогулке с Мальчиком. На ней было красное платье с огромным бантом в области груди, которая была никак не меньше третьего размера. Мне стало обидно за свою двоечку. Несправедливые законы природы, что тут скажешь.Она постоянно пьяно хихикала и казалось уже б упала, не держись её рука за плечо Брюса. Тут она заметила меня. Точнее, мой внешний вид.—?Вы, кажется, ошиблись вечеринкой,?— от выпитого её слова звучат шипиляво,?— Убогих дешевых баров тут нет.Довольная своей шуткой она заливисто смеётся и икает.—?Ох, какая досада! —?сарказм сочится из меня, как смола из дерева,?— Но по твоему виду я бы не сказала, что так уж и нет. Или ты его весь выпила?—?Ах, ты ж… —?она шипит, и капельки слюны покидают её рот, отправляясь на мраморный пол. Но слава небесам, Брюс резко обрывает её.—?Жаннетта, ты что-то говорила о шампанском.Рыжая ещё пару секунд ненавистно меня оглядывает, затем приторно-пьяно скалиться Уэйну и ковыляет обратно, очевидно, за выпивкой. Брюс провожает её ничего не выражающим взглядом.—?Какая милая у тебя подружка,?— говорю я, тоже смотря вслед хромающей особи.—?Она не… —?он усталым жестом проводит ладонью по волосам,?— Не подружка.—?Тогда ты не патологический бабник и врун,?— я дарю ему сочащуюся сарказмом ухмылку,?— Как будто не очевидно!—?Сара…—?Лекса. Меня. Зовут. Лекса,?— мой голос?— айсберг,?— Ты просто опрометчивый эгоист. Боюсь спросить, где ты провёл пять с половиной лет. Получал и познавал все прелести богатой жизни? Не сомневаюсь.Я принимаю вызывающую позу, скрестив руки и скорчив презрительную гримасу.—?Послушай, это ты тогда ушла. Не я,?— его слова жестоки, но справедливы. Умом я понимаю это, но чувства посылают весь рассудок в последний круг ада.—?Да, я ушла, потому что ты кретин, думающий только о себе! Ты мне противен. Век бы тебя не видеть,?— если бы я не была в припадке злости и разочарования, то обратила бы больше внимания на то, что он едва заметно вздрогнул от моих грубых слов.Я разворачиваюсь и шагаю прочь. От приступа девчачьей влюблённости не осталось ни следа, когда я уверяюсь, что он даже хуже, чем был раньше. Во мне бушует злоба, презрение, досада на свою глупость, поэтому, когда разум кричал: ?Подумай!?, я развернулась и бросила ему:—?Ненавижу тебя!Более не смотрев в его сторону, я отправляюсь туда, где оставила Ро. Оказывается, ей открывался шикарный вид на нашу перебранку с Брюсом, и сейчас глаза её сверкали восторгом, а пирожные она поглощала, словно попкорн на увлекательнейшем фильме. Причём, совершенно забыв о диете.—?Улёт! —?она спешит дать свой, невнятный от пирожных, комментарий, когда я подхожу,?— Вот это страсть! Ух, мне даже жарко стало от вашей накалённости! Чёрт, после развода Анджелины Джоли и Бреда Питта вы мои новые мистер и миссис Смит!—?Закончила?Она умилительно улыбается полным пирожных ртом.—?Детка, я и половины не высказала.—?Замечательно, скинешь эл.почтой,?— я хватаю её руку и тяну за собой.—?Куда мы идём, мисс Деликатность? —?протестует Аврора,?— Я надеялась на убойный отдых.Кажется, она тоже не пожалела для себя шампанского.—?Поверь, ты его получишь.—?Судя по выражению твоего лица, у нас разные понимания слова ?убойный?…—?Не парься, не в этот раз,?— оглянувшись, широко ей улыбнулась.Я ощущаю прожёгшее её любопытство, которое она взглядом показывает мне. Мы продолжаем циркулировать по залу в сторону выхода. Благо, все люди уже порядком опьянели и почти не обращают на нас внимания.Меня изнутри двигала эйфория и желание вырваться из этого душного помещения. Глаза заволокло плёнкой, не знаю от слёз или от головокружения. Но когда я добираюсь до выхода, то через эту пелену наблюдаю, как к нам спешит высокий силуэт с пшеничными волосами. Кажется, Ро заикнулась, но тут же озадаченно умолкла. Только потом до меня доходит, что я показала Нику средний палец, отчего он недоумённо застыл, недобро хмуря брови и качая головой. Я разворачиваюсь и, потянув Ро за собой, вываливаюсь на холодный ночной воздух.Ну, теперь я официально в полной заднице.