Глава 2. ?Phaedra?.Часть 1 (1/1)

Koh Ohtani – Resurrection.Над зелёными долинами, разнося своё холодное величие, ровным светом горел диск вновь взошедшего солнца, освещая трепещущие листья деревьев, каждую неровность на камнях Иона, каждое перо широко раскинутых навстречу раздувающему их, точно паруса в порту, ветру крыльев вольных птиц. Благословенные лучи проникали всюду, лаская едва заметными прикосновениями мраморно бледную кожу неподвижного юноши, золотя тёмные волосы и тонкие одежды, охватившие тело точно сомкнувшиеся вокруг сердцевины спящего цветка лепестки нежного бутона. Полупрозрачные светлые потоки вместе с тёплым ветром овевали пригревшихся возле алтаря крохотных стражей – белоснежных голубей, привлечь которых могла лишь чистота юной непорочной души, неподвижно томящейся в застывшей груди – таким ослепительным было их оперение. Солнце в этих краях имело власть над всем, покровительствовало каждому живому существу, но вся его великая сила разбивалась миллионами брызг, словно солёные воды океана, о неприступные стены храма, затем мягко утопая в ?сладкоречивых? тенях, нашёптывающих о грехопадениях человеческих и дышащих погребной, могильной прохладой в загривок. Там, в глубине залы, где сгущающаяся темнота, казалось, имела плоть, где мрак клубился, упиваясь своим могуществом, там царствию солнечного света приходил конец. Было в этом храме и ещё одно место... Почти под самым круглым светящимся проёмом, проливающем стремящихся заполнить собой всё недвижимое пространство посланников неба, но не доходящих до земли, рассеивающихся под гнётом окутывающей стены тишины. Там, на границе тьмы и света, мягко размытой, словно песок чьей-то широкой ладонью, покоилось человеческое создание. Положение его на каменном полу походило на замертво упавшего, – грудью на голых плитах с чуть повёрнутой в сторону головой – но человек дышал. Слабое и неровное, дыхание его волновало повисшее в покачивающих его ветрах воздушное пространство. Лицо и вся одежда человека – молодого юноши – были покрыты грязью, смазанной в разводы его собственным потом. Левую ладонь, перевёрнутую к потолку, и колени странника, покрывали мелкие раны, прекратившие сочиться кровью, затянувшиеся свежей ещё коркой, совсем недавно. Томас, кем и был измождённый юноша в храме, дышал с трудом, словно что-то мешало ему как следует расправить лёгкие в груди. Черты лица искажала боль – даже в забытьи он ощущал её. Через боль люди познали жизнь, и сейчас Том, точно покинутый своими богами, придавленный к благословенной тверди гнётом убийства герой древнегреческих мифов, был награждён карой, заслуженной им. Сейчас, сливаясь с хором поющих и стонущих душ, пребывающих, так же как и он, где-то между мирами, юноша даже не подозревал, что в эту минуту на его бренное тело, лежащее на голом камне, устремлён взгляд слепых, лишённых способности узреть, глаз бесплотной тени, что чёрным силуэтом нависла над ним, неподвижно выжидая чего-то. Мгновение, и тёмные очертания дрогнули, рассеиваясь в стелящуюся по земле дымку, затем вовсе растворяясь. Томас, тем временем медленно приходя в себя, ощутил первый холод, вползший, как змея, под его одежду, и всё его внимание устремилось к этой мысли-точке – холодно. Онемевшее от длительного пребывания на пронзительно-ледяном камне, тело не желало подчиняться своему хозяину, и юноша не сразу смог пошевелиться. Открыв глаза и сдвинув правую ладонь ближе к себе, он постарался вернуть разуму способность мыслить. Место, в котором он очнулся, – храм – Том узнал сразу же: перед глазами возникла высеченная из камня статуя, изображавшая одного из Колоссов, правда, чуть замутнённая молочной пеленой, вставшей перед глазами воина. Тупая боль сковывала весь организм неощущаемыми нитями, и странник знал, что, стоит ему двинуться немного, и она хлынет через край его сознания, освобождённая этими тонкими шнурами. Удивительная тишина витала вокруг него. Криков тревожных птиц не доносилось до него вовсе, как и остальных звуков. Казалось, словно маленький человек остался в этом пустынном мире по случайности, странному стечению обстоятельств, что, впрочем, являлось почти правдой. Томас, опьянённый своей душевной болью, не мог понять, находится ли он всё ещё в чужих краях, расстилающихся где-то за гранью подсознания, или уже в действительности, очнувшись, лежит на каменном полу, обжигающем левую щёку холодом. Единственным способом это проверить... Юноша медленно приподнялся, внутренне напрягшись от приложенных усилий и ожидания удушливой волны боли, но не ощутил почти ничего. Замерев, он с трудом всё же встал на ноги, морщась от неприятного покалывания в ?свинцовых? мышцах. Чувствовал он себя почти нормально, учитывая, сколько ран должно было быть на его теле. Сил удивляться не было, равно как и физических сил. Пошатнувшись на месте, он оглядел пространство вокруг себя ещё раз, более внимательно и осмысленно. В голове и груди Тома как будто поместилось что-то необъятное, но лишённое наполненности, смысла, разрастаясь прямо внутри него. Нечто, представляющее из себя лишь пустоту, мягко ворочалось и холодило внутренности сквозными ветрами, позволяя дышать как-то чересчур легко – такое было ощущение. Он совсем не помнил, как оказался здесь, добрался ли до храма сам... Но он был жив. Это Том осознавал точно, почти не сомневался в этом. Он одержал победу в битве и выжил, несмотря на что-то, проникшее в его грудь. Юноша приложил ладонь к тому месту, но ничего необычного не почувствовал. То тянущее ощущение было, скорее, абсолютно человеческим, чем каким-то потусторонним. Такое бывает, когда мысли абсолютно свободны и неудержимы в своём полёте, когда не можешь сосредоточить внимание на чём-то одном, и всё меняется, деформируется в твоей голове и сердце. ?Оно... покинуло меня?? – медленно и разборчиво прокатилось в мыслях юноши тяжёлым свинцовым шаром, ухая куда-то в район груди. Внезапно внимание Томаса привлекло движение возле алтаря, и он, отвлёкшись от размышлений, двинулся туда, настороженно прислушиваясь к окружающей его тишине. Казалось, что-то тёмное мелькнуло за одной из колонн, и Том привычным движением медленно, но уверенно направил руку к ножнам с мечом, которые, нетронутые, всё так же висели на его бедре. Внимательно вглядываясь в окружавшие алтарь массивы, юноша сделал несколько шагов вперёд. Его взгляд перемещался от тонкого тела, которое он готов был защитить любой ценой каждую секунду, к месту, где ему примерещилась тень, и обратно. Глубокий, почти бесшумный вдох. Нетерпеливый скрип меча в ножнах. Неясный звук. Мгновение... И из-за колонны показывается тот, кто скрывался там всё это время, – вороной конь с белым пятном на морде и покосившимся на спине на бок кожаным седлом. – Агро... – облегчённо выдохнул путник, расслабляясь и убирая ладонь с меча. Конь, признавший в человеке хозяина, двинулся вперёд, преодолевая расстояние между ними. Животное, будто извиняясь или просто желая получить немного ласки и убедиться в невредимости ездока, низко склонило голову и ткнулось большой мордой в грудь юноши, заставляя того пошатнуться на месте. Губы Тома дрогнули в слабой улыбке, и он мягко похлопал коня по шее, получая тихое фырканье в ответ. Взяв Агро за узду, Томас, прихрамывая на левую ногу, направился к каменному помосту. Взойдя вместе с лошадью по ступеням и вспугнув этим белых стражей, Том остановился. С неким неспокойным ожиданием он некоторое время всматривался в лицо лежащего на камне юноши, но ничего не происходило. Хладное тело не дышало и не двигалось. Как и прежде, его веки были смежены, точно в сладком долгожданном сне. Издав тяжёлый вздох, Томас развернулся лицом к постепенно уходящему во мрак пространству залы, будто почуяв едва ощутимую рябь, прошедшую по воздуху.Koh Ohtani – Idol Collapse. Земля под ногами дрогнула, разнося рокот под самые своды храма. Том застыл на месте, удерживая за поводья животное, вслушиваясь в разносящиеся по всему Иону звуки, эхом гремящие снова и снова. Если бы не ясная погода, путник мог бы подумать, что это небеса решили разразиться ливнем, посылая верных предвестников вперёд – гром и молнию. Казалось, будто что-то рушится – такой оглушительный грохот заполнил залу. Оглядевшись по сторонам в поисках источника звуков, Томас заметил, что одна из статуй, та, что стояла с левой от него стороны, изошла трещинами, содрогаясь от ломающей её изнутри невидимой силы. Сквозь образовывающиеся щели пробивалось яркое голубое сияние – словно оно и разрушало идола. В воздухе повис длинный тонкий, как лезвие, звук, разрастающийся с каждой секундой, и в следующее мгновение камень раскололся на крупные куски, грудой осколков осыпаясь на плиты храма. Удушливое облако пыли, вздыбившееся вверх, стало медленно оседать на землю, клубясь и почти у самых потолков. В воздухе таяло эхо протяжного звука, расползаясь по стенам и углам. Том не мог пошевелиться, поражённый увиденным. Статуя разрушилась на его глазах, точно хрупкая глиняная фигурка в неловко сжавшем её кулаке большого ребёнка. ?Ещё восемь...? Дормин не солгал – уничтожение Колосса действительно стало причиной падения идола. Подтверждая это, как гром среди ясного неба, набирая мощь, грянул в пустом пространстве голос таинственного обитателя храма: – Хорошо... Первый идол повержен, – тишина густой патокой хлынула из углов, но вновь была изгнана восвояси перекатывающимися друг в друга звуками: – Твой следующий враг... На землях обширных зелёных полей, среди рядов могил, – медленно и торжественно, словно распевая какую-то молитвенную песню, продолжал Дормин, – он ищет успокоения, и не находит его. Ты поможешь ему... Юноша смотрел вверх в ожидании продолжения речи, но более не услышал ни слова. Переведя задумчивый взор на коня, а затем на бледное тело, ?заточённое? в каменные ?оковы?, Том размышлял о том, что ему предстоит делать дальше. Были ли странные строки подсказкой, ключом, который должен помочь отыскать дремлющего в пыли веков гиганта, или так Дормин хотел запугать юношу, он не знал. Тем не менее, строки, сразу врезавшиеся в память, не желали исчезать и теперь крутились в голове как таинственное заклинание. Max Richter – Something Under Her Skin. Нужен отдых – это Том понимал точно. Перед очередным походом животному и ему самому следует набраться сил, ведь он не знает, сколько предстоит пройти в этот раз и куда уведёт его судьба. Организм странника нуждался в пище и отдыхе, которых не получал уже достаточно давно, – кратковременный, как казалось по ощущениям Томасу, провал в забвение принёс с собой лишь какую-то смутную, тяжёлую усталость, навалившуюся на его плечи тяжким грузом. ?Нужно к часовне?, – подумал странник. Он сделал шаг в сторону, оступаясь от слабости, но рядом вовремя оказался круп коня, опёршись на который, Томас смог удержаться на непослушных ногах. – Спасибо. Пошли, время немного передохнуть, – устало выдохнув, сказал Том. Две фигуры – человека и лошади – двинулись вниз по лестнице. Конь неспешно шёл рядом с хозяином, позволяя ему держаться за сползшее снаряжение для верховой езды. Преодолев одну из лестниц, ведущих к зелёным равнинам, и подъём к древнему алтарю, источавшему мягкий свет, Томас, оставив коня пастись на полях, обильных густой травой, преклонил колено перед большим камнем снова. Древний исполин не изменил словам Дормина и в этот раз, впитывая в себя всю душевную боль и усталость странника. Юноша с облегчением вздохнул, чувствуя, что из расслабленного тела ушли стягивающие все мышцы и мысли тревоги. Ненадолго, и он это знал, но всё же... Теперь он мог свободно дышать, и под рёбрами закололо – так сильно и глубоко он вобрал в себя чистый, напоённый свежими запахами воздух. Сейчас он будто впервые начал свою жизнь, словно её значимость открылась для него только теперь. Но останавливаться Том не собирался. Он понимал, что не стоит искушать судьбу, и нужно как можно скорее выполнить свою часть сделки. Одна мысль о том, что тот, ради кого он был готов на верную смерть, сейчас лежит бездыханным недвижимым телом в сокрытом от людских глаз месте, причиняла нестерпимые страдания, излечить которые не в силах была даже самая древняя магия. Как мог он бездействовать, когда его Билл, возможно, бродит в одиночестве по страшному миру мёртвых, зовёт его... Том отчаянно тряхнул головой, отгоняя столь пугающие мысли. Он почти слышал эти душераздирающие крики и стоны томящихся душ... Мимолётная радость, связанная с избавлением от физической боли, мгновенно прошла, стоило ему только вспомнить о любимом. Если бы он мог, то не отходил бы совсем от алтаря, где покоилось тело, столь издевательски похожее на засушенный цветок – такой же прекрасный как любой цветущий в поле, но только мёртвый... Лучше бы он стерпел тысячу ран, чем каждый раз натыкаться на острия чувства вины и безысходности в своей душе. Впереди было ещё столько битв, и ложью были бы слова о безграничном бесстрашии путника. Он боялся. Но не за свою шкуру, цена которой ничтожно мала, а за жизнь хрупкого юноши. Это был последний призрачный шанс, что, словно воздушный эфир, мог ускользнуть между пальцев слабого, нерешительного человека. Всего лишь человека.Koh Ohtani – Hope. Запретив себе думать о чём-либо, Томас направился к коню. Солнце над головой странника стояло почти в зените и будто не меняло своего положения на небосводе с тех пор, как путник въехал на территорию Запретных земель, а то и дольше. Ветер здесь тоже словно никогда не стихал. Это казалось очень странным, но Том не придавал ничему вокруг большого значения. Так есть и так будет. Солнце не гаснет, значит путь к очередному Колоссу он узнает, остальное неважно.Решив, что животному нужно дать краткий отдых, юноша без труда оседлал коня и тротом направил его к виднеющемуся невдалеке фруктовому дереву, которое он приметил ещё по пути к первому гиганту. Подъехав к месту, он спешился. Ничего не изменилось: на ветках всё так же покачивались крупные плоды, ни один из них ещё не коснулся земли, хотя насыщенный оранжевый цвет прилившего к бокам фруктов сока выдавал их зрелость. Но с утолением своего голода Том решил повременить. Он поднял руку, поглаживая верное животное по морде, ровно по светлой отметине меж глаз. Конь тихо фыркнул, отвечая на ласку хозяина. На секунду замерев в успокаивающем обоих жесте, Томас принялся освобождать лошадь от стягивающих желваки пут. Крепление за креплением он медленно, но отточенными движениями отстёгивал снаряжение, предназначенное специально для верховой езды. Стянув последним со спины коня тяжёловесное кожаное седло, Том оставил всё лежать на траве, хлопнув напоследок по боку животного, как бы говоря, что тот может быть свободен и с делом покончено. Агро, будто только того и ждавший, ретиво заржал, внезапно становясь на дыбы, чем позабавил юношу, и стрелой ринулся вперёд, рассекая широкие просторы. Том вдохнул полной грудью, точно это его только что освободили от нелёгкого груза. Пока конь наслаждался свободой, разминая задеревеневшие мышцы, и наполнял свой желудок свежей травой, Томас обошёл вокруг плодового дерева. С не очень большой, но всё же высоты, разглядеть, как именно выглядит фрукт, не удавалось. Вытащив одну из стрел, покоящуюся до этого в колчане, который висел за спиной, и сняв с пояса лук, юноша вложил стрелу в желобок и натянул тетиву. Направив стальной наконечник вверх, фиксируя его на цели, – одном из фруктов – Томас отпустил руку. Стрела с пронзительным свистом точно поразила мишень, и плод, пронзённый насквозь, с глухим стуком упал на землю, откатываясь в сторону. Опустив лук, Том неспешно приблизился к слегка помятому фрукту и поднял его, разглядывая оранжевые бока. Ядовит плод или нет, путник не знал и решил определить это единственным безопасным способом: по запаху. Втянув в себя воздух возле продавленной, исходящей соком стороны, Том услышал тяжёлый сладкий аромат зрелого плода. Чем именно он пах, юноша сказать не мог, но отравленным дар природы совсем не казался. По виду же фрукт напоминал персик, но в несколько раз превосходящий оригинал и имеющий продолговатую форму и гладкую кожицу без ворсинок. У них в поселении такие не росли, но выбирать не приходилось, особенно учитывая, какой запах источал плод. Только надкусив его, Томас понял, насколько был голоден всё это время. Обильный сок наполнил рот путника, и он, быстро прожевав мякоть, шумно сглотнул. Уже менее нетерпеливо вкушая пищу, Том, сидя под раскидистым деревом, наблюдал, как конь пасётся на равнине, изредка поворачивая голову к хозяину, словно проверяя, на месте ли он. Томас не жалел, что взял с собой в путешествие именно Агро. Лошадь понимала его без слов и команд, казалось, что это животное существовало лишь для того, чтобы помогать Тому. Задумавшись, странник не заметил, как фрукт в его руке превратился в крупную косточку. Так же и время, что было в его распоряжении, незаметно и неумолимо сокращалось. Пора было продолжить свой путь, тот, что уготован ему самой судьбой или который он избрал сам – не имело значения, они бы так или иначе совпали. Томас поднялся на ноги, отирая липкие руки о грязную одежду, и, вложив два пальца в рот, громко свистнул. Животное, отошедшее уже на внушительное расстояние, всё же услышало зов и, издав звучное ржание, немного привстало на дыбы, устремляясь свободным галопом к юноше. Путник даже не шелохнулся, когда конь резко затормозил перед ним всеми четырьмя копытами. Лишь оглядывал потускневшую за дни похода шерсть зверя. Сам он давно привык к тому, что иногда путешествие могло значиться многими днями, в течение которых не было возможности даже умыться, но лошадь старался держать в порядке. Выносливыми эти животные были лишь физически и болезням подвергались с той же лёгкостью и частотой, что и люди. Koh Ohtani – Prohibited Art. Том нахмурился, понимая, чем грозит отсутствие воды для животного да и для него самого. Он отвернулся, наклоняясь к лежащей в траве кожаной фляге, поднял, тряхнув её: так и есть. По звуку, питья осталось совсем мало, почти на дне. Следовало позаботиться и об этом, ведь фрукты всё равно не дадут столько влаги, сколько нужно. Услышав за спиной непрерывный удаляющийся шелест, Томас всё же обернулся на звук и обнаружил, что конь снова уходит. – Агро! – окликнул его путник, но животное всё брело дальше, даже не оборачиваясь. Казалось, конь был чем-то увлечён и двигался весьма целенаправленно, впрочем, не переходя на быстрый аллюр. Юноша тяжело вздохнул, сетуя на упрямое создание, что только недавно мысленно хвалил, и, не выпуская флягу из рук, последовал за четвероногим спутником. Обойдя скалу, точно подпиравшую большое фруктовое дерево, по тому же пути, что лошадь, Томас замер, удивлённый увиденным: прямо возле возвышающейся над ним каменной глыбы разлилось небольшое озеро, из которого, склонив голову, неторопливо пил Агро. Животное, вряд ли осознавая это, решило проблему хозяина. Действительно, всё это время конь не выглядел измождённым или испытывающим жажду, хотя возможность попить ему предоставлялась два дня назад, насколько помнил Томас. Секрет же крылся в том, что, очевидно, зверь уже приходил сюда и запомнил это место. Том шагнул вперёд. Будто сами Запретные земли и вся природа желали помочь юноше на пути к главному испытанию. Подойдя к озерцу, Томас присел на корточки, всматриваясь в удивительно прозрачную воду, стоявшую над мшистым дном. Нередко его посещала мысль, что они с этим растением сильно похожи – оба неприхотливы и малозаметны. Кажется, будь природа даже чуть суровее, они бы смогли выжить вопреки всему, в любых условиях. Упёршись коленями в холодную, но почти не влажную землю, Том посмотрел на своё отражение в воде: тёмный силуэт, лишённый чёткости и красок в отсутствии солнца чуть подрагивал под натиском несильного ветра. Странник знал, что тело и одежда его были очень грязны, и без всякого отражения, поэтому, дном фляги поведя по поверхности озера, чтобы расчистить место от мелких травинок, он наклонил бутыль, позволяя воде, утягиваемой воронкой в горлышко, проникнуть в неё.Левая его рука утопала в земле, покрытой размытой волной частиц рясы – очевидно, озеро всё же постепенно мелело. Наполнив флягу до краёв, первым делом молодой воин припал к ней, всё так же стоя на коленях. Сделав несколько больших жадных глотков, пара капель из которых ускользнула мимо его рта вниз по шее, смывая пыль, он облизал губы, мгновенно ощущая, как обветрившаяся кожа стала влажной. Конь, тем временем уже давно окончив мочить морду, отошёл в сторону и беззвучно стоял в тени, отдыхая от лучей палящего солнца, перевалившего сутки за полдень. Иногда чуть подгибая ноги, мощные мышцы и сухожилия в которых ходили под кожей, он спокойно наблюдал за действиями хозяина. Насытившись водой, Том набрал немного в ладонь, смывая сначала грязь с рук, а затем – с лица, ополаскивая заодно и открытую шею. Бодрящие струи освежили юношу, оставляя за собой немногочисленные капли, тускло блестевшие в тени. Раздеваться полностью и оттирать дорожную пыль со всего тела было некогда да и незачем – следующий бой обещался быстро восстановить все чернеющие на чуть грубой коже разводы. Снова зачерпнув в бутыль воды до горла, Томас, поднявшись с колен, приблизился к своему коню. Содержимое фляги медленно полилось на спину Агро, смывая с его шкуры весь сор. Животное дёрнулось от потоков холодной воды в сторону, но под ласковой ладонью, властно удержавшей его, быстро присмирело. – Тише, – проговорил путник, водя рукой по развитому крупу коня.Audiomachine – Dark evolution. Голову Тома не покидали смутные, спутанные, словно потревоженный рой сонных пчёл, мысли. Он старался игнорировать их, задвинутых в глубь сознания нуждой, но теперь, когда он был сыт и ни в чём не нуждался, не думать о сражении и своём возлюбленном было невозможно. Будущее разверзло перед ним свою огромную пасть, желая поглотить его и существующую реальность. Этот мощный водоворот, что затягивал его в свою воронку, неотвратимо приближал встречу с чем-то неизведанным. Томас поймал себя на том, что уже долгое время оттирает от грязи один и тот же участок шкуры животного, словно стараясь оттянуть момент, когда нужно будет снова отправляться в путь, и вконец помрачнел. ?Как последний трус?, – проскользнуло в его голове, и он спешно принялся резкими движениями ополаскивать лошадь, желая как можно скорее расправиться с этим делом, надеть снаряжение, оседлать спину коня и, пустив его дикой рысью, добраться уже до места сражения, чтобы доказать самому себе, что готов рисковать всем, готов одержать победу и делать это снова и снова, неважно, какой ценой. По горлу, словно сухим острым кинжалом, полоснуло лезвие адреналина, ударившее столь резко и внезапно, что перехватило дыхание. Сейчас. Нужно ехать. Томас вскинулся, устремившись от почти чистого коня к озеру, возле которого оставил меч. Сколь бы мирной не выглядела местность, казалось большой глупостью уйти совсем безоружным, а тем более упустить из виду древнюю реликвию, наделённую такой силой. Подобрав с земли кожаные ножны, Том, не оборачиваясь, быстрым шагом направился вперёд, обходя скалу. Конь беспрекословно последовал за ним, не нуждаясь в команде. ?Хватит отдыхать. Лошадь чиста, сыта, я – тоже. Наше пребывание здесь затянулось?, - подумал юноша. Спешно собрав всё с земли (не забыв отстрелить пару плодов с собой в путь) и снарядив коня, точно следуя какому-то ведомому ему одному порыву, Том, уже полностью готовый, сел на него верхом, приударяя его в нетерпении голенями по бокам. Конь двинулся с места, переходя на лёгкий шаг. Путник дал Агро привыкнуть к собственному весу и ощутимой тяжести седла, что снова сковало зверя, и несколько мгновений лошадь, никем не направляемая, шла вперёд. Тем временем Томас высвободил из ножен недавно вложенный туда меч, уже умело пользуясь знанием его тайной способности. Направление, указанное лучом света, не сильно отличалось от ранее начертанного: нужно было взять лишь немного восточнее, ровно в проход между двумя отвесными скалами, где и вилась нить, должная привести его к существу, которого никто прежде не видел...