Часть 20 (1/1)

Алан тихо сидел в кабинете, слушал и не слышал. Всё ему казалось знакомым и незнакомым. Будто он был здесь, хотя явно не был. Его это пугало. А ещё пугали воспоминания. Точно не его воспоминия, но будто записанные его глазами. Как он с кем-то идёт по этой лестнице, с кем-то говорит у соседнего коридора. С кем-то... с кем-то знакомым, но с кем? Неужели с Эриком? Неужели они и правда и в прошлой жизни были друзьями?Всё, что он вспоминал. И чем больше вспоминал, тем сильнее ему становилось страшно.***Лавеха устало вздохнул, утирая пот со лба. Он не собирался убивать, только обороняться.— Как я и говорил... лекарство не подействовало.Рык разнёсся на мили вокруг, отражаясь от крон деревьев эхом. Сгусток бросился на ангела всем телом, громко рыча, правда серые крылья помогли увернуться, и Лавеха спрятался за крышу дома.

Демон легко прыгнул за ним, снося одним взмахом когтистой, чёрной лапы половину кирпичной кладки трубы.— Господи, Слингби, очнись! Очнись, скорее! Иначе... ай!Он снова и снова едва уворачивался от когтистых лап, падая на землю и чуть не выронив меч. Прыткий, однако, получился демон. Жаль только, от боли полного перевоплощения он сейчас ничего-ничего сообразить даже не может. Орёт, не видя ничего, не слыша ничего, окутанный тьмой.Лавеха, оторвавшись от земли (благо реакция ещё была хорошая), пролетел вперёд, через кроны деревьев. Ветер бил в лицо, а листья омывали щёки холодными слезами дождя, царапая. Он и сейчас сам хотел расплакаться, забыться, да рычание у самого уха не давало.Мимолётные воспоминания бродили в голове цикличной лентой, создавая диссонанс. Добрый и ласковый с малышом Аланом и злой сейчас. Если так пойдет, то Эрика придётся остановить. Не по-детски, не сказочно.Тёмная фигура вырвала с корнем половину дерева, бросив её в ангела, который снова едва увернулся. Он призвал меч в руки. Призвал, вставая в стойку.— Прости, Эрик. Видно, не твой сегодня день. Не повезло, друг.Клинок свернул чистой силой, ослепляя. Эрик попятился, пряча лицо за ладонями.

***Алан лежал в кровати, пытаясь заснуть на новом месте. Его взгляд уткнулся в потолок.

"Его бы зачистить, замазать трещинки... выбелить, поставить цветы на окне, к примеру, фикус... фикус... фикус стоял на окне в кабинете, интересно, после смерти он засох?"Молодого жнеца бросило в дрожь."Не то, не то! Не мои мысли, не мои."Хотелось отчаянно забиться в угол, сжаться калачиком и затихнуть. Обычно, когда он так делал, к нему подходил Эрик и осторожно обнимал, называл мышонком и гладил по головe. Это успокаивало, давало возможность выговориться.

Хамфриз всегда двояко относился к своему... наставнику? Он до сих пор не знал, как ему называть этого мужчину. Он дал ему неплохие навыки, неплохое обучение, но запретил называть себя отцом."Алан, пойми. Я не могу тебе сейчас все объяснить. Я не могу тебе покаяться в грехах. Ты ещё немного мал. Но когда ты вырастешь, надеюсь, ты поймёшь меня."Но что он должен был понять? До сих пор он очень мало и очень смутно знал что ли об Эрике. Он был жнецом, и в то же время демоном. Сколько же раз он видел, как Эрика окружала его чёрная аура и отступала через несколько часов. Тогда, внешне сильный Эрик падал без сознания, проваливаясь в беспокойный сон. Иногда он звал кого-то на непонятном диалекте, но когда просыпался, только и мог что жать плечами. Он и не сам понятия не имел, кого звал и что ему снилось."Можно назвать "это" — моим наказанием.— Но за что? Чем ты провинился, Эрик?"Эрик только улыбался с тоской в зелёно-жёлтых глазах, поглаживая его по каштановым волосам, иногда целуя в лоб, но молчал. Кажется, это было выше его.Юноша перевернулся на бок, пытаясь заснуть. Но сон не шёл. Зато воспоминания пробивались сквозь все щели.

Он снова вспомнил тот раз. Это было... странно? Странно, непонятно, но... ох, он даже сам себе не мог объяснить, как это было. Слингби (как же чужеродно для него звучала эта фамилия) растил его, всегда был рядом и тут... это. Он сам не понял, что произошло тогда. Почему он приревновал мистера Сатклиффа? Ему было так важно показать, что он будет с ним? Но почему он решил что это — самый лучший способ?

Алан обнял себя, кутаясь в одеяло. В тот вечер они обнялись. Это было так тепло, так спокойно. Можно ли это было считать, что они... были близки? Физически нет. Дальше рук дело не зашло, но морально. Морально это было что-то вроде первого опыта. Про такой опыт его однокурсники рассказывали втихомолку. Как о картинках из пошлых журналов, а везунчики говорили о девушках из отдела кадров или стажёрках оттуда же. Хотя были и те, кто не говорили. Их было слышно иногда за стенкой. Их стоны, зажимаемые рукой или подушкой, иногда даже вскрики, тихий скрип пружин. Нетрудно было догадаться, что всё это значило.

На "душку Алана" уже примерно с третьего курса стали заглядываться не только жницы, но и одногруппники, которые в большинстве были парнями. Правда сам Хамфриз всегда старался держать со всеми нейтралитет. Вот не нравились ему все эти попойки до безумства, нахальные шуточки про его... женственность? Господи, да не девушка же он в самом деле. Да, может немного щуплый, но не девушка уж точно. И не женоподобный тоже, слава Смерти. Они ещё не видели алую леди в платье. Грелль несколько раз прибегал в "платье с головокружительным декольте" к ним. Правда Алан тогда ещё не понимал, что он пытался добиться, а сейчас... понимал, но осознавал, что для Эрика это было скорее из разряда "Смерть Всемогущественная, что за ужас", чем чем-то сексуальным.Неожиданно шатену представился он же в кремовом платье с какими-то рюшами на оборках, в шляпке с розами под цвет и в туфлях, и он прыснул со смеху. Да, скорее он был бы неплохой карикатурой на моду прошлых лет. Хотя люди иногда творят вещи и позабавней. Интересно, а как бы на это бы отреагировал Эрик, явись он в этом виде в их дом с фразой "Люби меня!" Послал бы его на пару весёлых букв, удивился бы, посмотрев на него с непониманием, или же подошёл, обнял бы... ох, Алан!Юный жнец вздохнул, садясь на кровати. Кажется, пора спросить всё прямо — кто они друг другу — друзья или же... пара?***Лавеха преклонил одно колено, кладя слева от себя окровавленный меч. Сияние его погасло, а кровь зашипела, сворачиваясь.— Прости, друг. Я не мог поступить иначе.Ангел склонил голову, проводя ладонью по желтоватым, слова пещаник, волосам, переходя на широко раскрытые глаза. В них медленно стихал алый цвет, становясь обычного для жнецов, жёлто-зелёного цвета. Цвет предательства и цвет чести в равных количествах. Как много символичного опускается в этих мелочах. Ангел вздохнул, приопуская крылья, закрываясь ими.— Да, жизнь выбирает самые страшные способы наказания. Но ты молодец, правда, долго держался. Возможно, я... смогу тебе помочь. Только слетаю кое-куда. Не обещаю, но если поможет, то ты мой должник. Рассчитаешься в лимонах.

Он щёлкнул, ставя купол защиты над распростёртым телом Слингби. Лавеха окинул его взглядом, погладив подбородок. Да, не любил он вид крови, но что поделать? Такова жизнь.