Пролог (1/1)

Гилберт разбежался, занес для удара, последнего, завершающего, победного, руку…Ну надо же! Стоит мерзавец. Стоит, не шелохнется, глазки прикрыл и ждет, готовый помереть за свои принципы. За принципы? Не за Мэриен? Или все же за нее?Гилберт остановился. На полувзмахе замерла рука с мечом. Принципы, они, видите ли, и у него, у Гилберта были. Где это видано, чтобы рыцарь нападал на безоружного человека, будь он хоть трижды соперником и противником? И ладно бы еще хоть в бою меч потерял?— можно было бы честно сказать, что это Гилберт такой умелый и удалый обезоружил оппонента, так ведь нет же! Выкинул меч сам, чертенок, нагло и демонстративно…Робин приоткрыл глаза, натянул на физиономию победную улыбку?— знал ведь, мерзавец, что так и будет; знал и сыграл на этом.?— Все кончено, Гилберт,?— выдохнул Робин, улыбаясь.Кончено? Да как бы ни так! Принципы? Да черт с ними! Именно на принципах Гилберта мерзавец и сыграл, использовал их против него же самого. Придется, видимо, пойти поперек себя и поставить, наконец, точку в этом вопросе. Мэриен, правда, будет очень недовольна и вряд ли сможет хоть когда-нибудь принять это как должное, но…Выбора, по большому счету и не было: Робин уже считал себя победителем, победившим же был он в глазах Мэриен, а Гилберту, прямо скажем, совсем не нравилось проигрывать желторотому юнцу, едва доросшему до того, чтобы бриться.Гилберт зажмурился и замахнулся снова.Что-то произошло. Что-то помешало ему завершить удар, что-то отчаянно сопротивлялось. Неужто это Робин попытался отбиться? Да чем ему? Нет, тут другое…Земля уходила из-под ног, развевался на ветру?— быстром, стремительном, беспощадном?— плащ Гилберта. Ветер усилился. Первой?— самую легкую, хрупкую и беззащитную?— унесло Мэриен. Робин улетел следующим. Через мгновение поток ветра подхватил и Гилберта.Робин успел ухватиться за выступ в скале, приник к земле и пережидал бурю, в последний миг зацепился за что-то и Гилберт. Мэриен… Мэриен не успела. Не сообразила. Не смогла. Мэриен уносило ветряным потоком, все быстрее, все выше, все дальше…Гилберт не стал ждать, пока предпринять что-либо будет уже поздно, не стал дожидаться, когда там прочухается Робин, утверждавший, что любил Мэриен?— отцепился от выступа и в один большой прыжок оказался рядом с любимой, достаточно близко, чтобы поймать ее за руку, достаточно близко к скале, чтобы успеть вонзить в нее меч.Меч, рассекая землю, спускался все ниже и ниже, но, наконец, замер. Из отверстия, пробитого им в скале, высыпались на головы мелкие камушки?— меч держался очень некрепко: одно неверное движение, и они бы оба полетели вниз, в пропасть, в туман, в небытие.Робин со своей тягой к геройству и помощи ближнему подоспел вовремя: вогнанный в каменный свод скалы меч расшатывался и начинал выскальзывать и без всякой посторонней помощи?— его едва удалось подхватить за лезвие.Мэриен смотрела на Гилберта сияющими, прозрачно-синими испуганными глазами, боялась даже вздохнуть лишний раз.?— Гилберт, отпусти меня,?— горячо зашептала она. —?Отпусти, мы ведь оба упадем. Ты не должен умирать из-за меня.Робин зажмурился и подтянулся поближе к краю обрыва, протянул вниз окровавленную ладонь с до кости рассеченными пальцами:?— Гилберт, давай, ну же, дай руку!Надо же… Вот он главный враг всей жизни?— держит меч голыми руками за лезвие и готов вытащить своего противника из пропасти, готов спасти его жизнь. Просто так. Просто потому, что его жизнь была в опасности. А Мэриен? Милая, славная Мэриен, любовь всей его жизни, она ведь готова была храбро пожертвовать собой ради его спасения…?— Гилберт, руку..! —?прошипел Робин.?— Гилберт, тебе не нужно умирать за меня! —?взмолилась Мэриен.?— Да быстрее! —?прохрипел Робин, подтягиваясь свободной рукой ближе к Гилберту.Гилберт представил?— на мгновение, бесспорно худшее в его жизни?— как Мэриен подобно призраку летит вниз, в туман, как развевается на ветру ее светло-розовое, почти белоснежное платье, зазвенел в ушах ее предсмертный крик. Он вообразил, как она пролетает беспроглядную мглу, как падает на каменные острые выступы, как на яву увидел перепачканные кровью льняные кудряшки и изломанную кукольную фигуру, представил, как на светлом платье возникают кровавые разводы… В глазах потемнело…Да разве ж мог он это допустить?Рука предательски дрожала: было очень непросто тянуть вверх, к спасению, до сих пор казавшуюся хрупкой и маленькой любимую девушку, и страшнее всего было вдруг сорваться, не удержаться за рукоятку меча самому, выпустить ее тонкую белую ручку, страшно было промахнуться или не дотянуться до руки Робина. Обошлось.Пускай Мэриен больше уже точно не могла быть с ним, пускай пришлось доверить ее жизнь самому ненавистному ему человеку. Зато она была спасена. Зато она будет жить.А Гилберта ждали туман, пустота и забвение.