Глава 33 (1/1)

С трудом заперев дверь туалетной кабинки непослушными пальцами, Бэкхён устало съехал вниз по стене и протяжно выдохнул. Запустил руки в густые кудрявые волосы, отчаянно дёргая их, вороша, превращая некогда стильную укладку в подобие вороньего гнезда. Ему хотелось плакать, совсем как маленькому, но слёз не было, лишь тупая ярость и обида на мир, которая кипела внутри и отчаянно рвалась наружу.—?Сука! —?от души треснув кулаком в многострадальную дверь, прошипел парень. —?Сука! Сука! Сука!Ощутив жгучую боль в саднящих костяшках, Бён прижал к себе руку и зажмурился. Попытался сосчитать до десяти, выровнять дыхание, но уже на отметке ?четыре? вскочил и принялся пинать всё, что попадалось ему на глаза?— стену, унитаз, и дверь, чёрт возьми, ненавистную дверь, чтобы сорвать её уже с петель и превратить в острые щепки.Услышав тихо приближающиеся шаги, почти не различимые за созданным им грохотом, Бэк настороженно замер, даже отступил подальше, и тихо вскрикнул, когда дверь прогнулась от удара уже с противоположной стороны.—?Выходи отсюда, быстро.Не нужно было обладать экстрасенсорными способностями, чтобы догадаться, кто именно пришёл по его душу. Но видеть худрука сейчас, в таком состоянии, не хотелось, поэтому Бён опустил крышку унитаза и забрался на неё с ногами, всё же позволив себе уронить две крохотные слезинки, напитавшие грим губительной влагой.—?Бэк, не вынуждай меня выламывать дверь,?— вкрадчиво предупредил Пак.—?А зачем мне выходить? —?голос, как специально, предательски сорвался, моментально выдавая истинное состояние его обладателя.Чанёль шумно вздохнул, но давить перестал. Напротив, чиркнул зажигалкой, и помещение стало медленно заполняться табачным дымом.—?Здесь можно курить? —?потянув носом, как собака, почуявшая след, сглотнул Бэкхён.—?Мне в КНБТ всё можно,?— насмешливо фыркнул Пак. —?Если выйдешь, дам тебе затянуться. Знаю же, что любишь эту дрянь.Бороться с искушением было глупо, как и прятаться в туалете, словно истеричной девчонке, поэтому Бён осторожно отпер щеколду и выглянул наружу, тут же наткнувшись взглядом на Чанёля, неспешно выпускающего дым в потолок. Мужчина стоял к нему вполоборота, и его профиль казался таким острым, монументальным и совершенным, что, будь Бэк творцом, то непременно придавал бы холодным мрамору и бронзе его очертания, запечатляя худрука в сотнях разномастных скульптур, силясь передать в бездушном материале тяжесть подбородка; крохотную горбинку на носу; недовольно изогнутые губы; морщины на лбу; нервные пальцы, обхватившие сигарету; мощные руки, с лёгкостью подкидывающие партнёрш под потолок; длинные стройные ноги, которые тоже болели и кровоточили, но никогда не подводили своего обладателя.—?Держи,?— Бэкхён осторожно принял протянутую сигарету и благодарно затянулся. —?Подсел, зараза мелкая.Пак отвесил ему лёгкий подзатыльник, а затем подтянул к себе и прижал к собственной груди, не боясь испачкать дорогущий пиджак в стойком театральном гриме.—?У тебя есть пять минут, чтобы привести себя в порядок.—?Что это значит? —?поднял голову начавший было успокаиваться Бён.—?Это значит, что Чунмён решил не откладывать премьеру ?Мы?. Он считает, что моральные принципы стоят меньше, чем убытки и подорванная репутация КНБТ,?— отобрав сигарету и вновь затянувшись, пожал плечами Пак. —?Признаться честно, я думаю также.—?А что с Миной? Она же там валяется,?— продолжая прижиматься к тёплому боку худрука, нахмурился парень.—?За ней с минуты на минуту приедет скорая, а пока ей оказал необходимую помощь штатный театральный доктор. И я не хочу думать, как стану всё это разруливать, но это всё будет потом, а пока я скажу лишь одно?— сегодня твой вечер, бабочка. И твой полёт должен быть уверенным и прекрасным. Всё произошедшее должно стоить твоего танца. Обещаешь мне?Заглянув в карие глаза мужчины, Бэкхён серьёзно кивнул, и даже не дёрнулся, когда чужие руки коснулись его скул, подставляя лицо свету. Парень покорно прикрыл ресницы, осторожно встал на носочки, потянувшись к чужим губам, как тянулся цветок к тёплым лучам солнца, и благодарно прогнулся в спине, когда одна из ладоней Чанёля легла на его поясницу, притягивая ещё ближе.Поцелуй вышел коротким, но опьяняющим, пропитанным вкусом табака и горького чёрного кофе. Бён бы с удовольствием растворился в нём без остатка, наплевав на все свои утренние установки, но Пак уже отпустил его, и, сделав последнюю затяжку, метко отправил окурок в мусорное ведро. После чего, аккуратно сжав чужую ладонь со сбитыми покрасневшими костяшками, легко мазнул по ним подушечкой пальца и неожиданно поцеловал.—?Тебе не к лицу такие метки,?— всё ещё держа чужую руку у собственных губ, прошептал Чанёль, а затем легко подтолкнул Бэка в спину. —?Иди!Одурманенный странными ласками и вдохновлённый мыслью, что для него ещё ничего не закончилось, парень кивнул и пошатывающейся походкой направился к двери, уже на пороге обернувшись и кивнув наблюдающему за ним худруку.***—?Ты как? —?спросил Чонин, срочно меняющий заляпанную кровью рубашку на новую прямо за сценой, на которой выступал Тэмин, обращающийся с речью к зрителям и рассказывающий о том, с какими трудностями они столкнулись при подготовке к спектаклю.—?Нормально,?— тихо выдохнул Бэкхён, вокруг которого суетился гримёр. —?Сколько он уже так болтает?—?Минут десять,?— нахмурившись, предположил Ким. —?С моим отцом трудно спорить. Порой он бывает крайне убедительным.Решив никак не оспаривать слова Чонина, Бён дал понять кивком головы, что полностью готов, и Тэмин, заметивший отмашку из-за кулис, облегчённо улыбнулся начинающей нервничать публике.—?Что ж, довольно слов. Теперь пришло время увидеть всё своими глазами,?— развёл руками Ли. —?Спасибо за внимание. И, надеюсь, что ближайшие два часа станут для вас поистине незабываемым зрелищем!Хореограф отвесил низкий благодарный поклон под грохот аплодисментов, и скрылся за всё ещё не до конца распахнутым занавесом. Проходя мимо артистов, он похлопал их по плечам, желая удачи, но Бэк даже головы не поднял, глядя на размазанное кровавое пятно, оставшееся на том месте, где лежала Мина. Видимо, работники сцены пытались его затереть, но липкие разводы всё равно остались, будто бы въевшись в покрытие.Интересно, Мёи всё ещё жива? И это нормально, что Бён совсем не расстроится, если ответ на его вопрос окажется отрицательным?—?Три, два, один. Начали! —?приказал один из постановщиков, и занавес вновь начал медленно расходиться, а вспыхнувшие софиты залили сцену ярким горячим светом.—?Удачи,?— шепнул Чонин, мимолётно коснувшись запястья своего партнёра, и уверенно помчался вперёд.И на той границе, где заканчивался сумрак закулисья, сталкиваясь с ослепительным жаром прожекторов и грохотом заигравшей музыки, Ким Чонин перестал быть собой, сбросив шкуру, словно ящерица, обратившись по ту сторону влюблённым в жизнь Ёном. И Бэк, стиснув кулаки, наблюдал за его беззаботным кружением по сцене, счастливой улыбкой и лёгкими изящными прыжками.Он закрыл глаза, вздёрнул подбородок, внутренне превращаясь в Яна?— вроде бы всем довольного, но слегка придушенного жизнью и извечным присутствием в ней другого человека. Яна, который больше всего на свете ценил свою свободу. Мечтающий о многом, задыхающийся в крохотном городке, придавленный обществом человека, для которого, сам того не ведая и не желая, стал солнцем, воздухом и водой. Он не просил этого, не хотел и не был к подобному готов, но всё ещё любил Ёна?— не так, как тот хотел. А так, как мог.—?Твой выход,?— донеслось из-за плеча, и Ян кивнул, шагнув к свету.Бэкхён сотню раз представлял себе этот момент?— свой первый шаг на сцене КНБТ, когда по ту сторону от сцены окажутся не утонувшие в сумраке ряды сидений, а сотни людей?— живых, чувствующих, завороженных развернувшимся перед ними представлением. Он всю голову сломал над тем, как вести себя, как реагировать, как отключиться от понимания того, что ты находился под прицелами чужих взглядов.На деле же всё оказалось куда проще?— когда ты сбрасывал шкуру актёра и становился своим персонажем, всё остальное переставало иметь значение. Ян?— не Бэкхён. Он не танцевал ради затаивших дыхание зрителей. Не желал им понравиться. Он их даже не видел?— потому что вокруг него была не сцена театра и полный людей зал, а густой летний лес. И в звуках музыки он слышал не вздохи публики, не скрип кресел, а журчание воды и шелест сочно-зелёной листвы. Он не был гостем в этом мире?— он здесь жил.Разбежавшись, Ян широко раскинул руки и помчался прямиком к Ёну, заждавшемуся друга на их месте встречи?— поваленном дереве возле ручья. Без страха и сомнений он влетел в чужие объятия, позволив сильным рукам закружить себя и подбросить прямо в небо. А затем, бесшумно приземлившись на мягкую пружинящую землю, закрыл глаза Ёна ладонями, шутливо толкнул в спину и помчался от него прочь, со смехом оборачиваясь, легко преодолевая попадающиеся на его пути препятствия. Друг был близко?— он почти доставал его, мазал пальцами по рубашке, касался горячей спины, но Ян прибавлял скорость, мягко пригибался и вновь ускользал.Ён догнал его у самого ручья?— навалился со спины, будто медведь, и повалил в траву, где они со смехом прокатились, а затем замерли, лёжа на спинах и глядя на солнце, прикрывая воспалённые от жара веки ладонями, и сами не заметили, как задремали, привалившись друг к другу.Ян проснулся, когда солнце скрылось за горизонтом и мир погрузился в синие сумерки. Удивлённо привстал на локтях, закрутил головой, и с изумлением обнаружил, что Ён спал рядом, уложив руку на его живот, придавив ей Яна, будто камнем.С трудом выбравшись из чужого плена, парень склонился над другом, почти коснулся его щеки, но в последний момент отдёрнул ладонь и порывисто зашагал прочь, впившись пальцами в свои кудри. Остановился лишь тогда, когда Ён зашевелился, перевернувшись на другой бок, и мучительно помотал головой.Зазвучала музыка?— медленная, пронзительная, тяжёлая, будто монолитная плита. И Ян, растворившись в ней, поддался демонам, терзавшим его изнутри всё это время. Тёмные бесы давно и исступлённо просили его сбежать?— от друга, из дома, из привычного мира. Они кричали о том, что он был достоин лучшего и большего. Что всего этого ему было катастрофически мало. И прожить жизнь так?— значит прожить её зря.И Яна ломало в безумном диком танце, выкручивало ему руки и ноги, пригибало к земле, выливаясь в тихую истерику и бессмысленное кружение вокруг собственной оси. И он бил себя кулаком в грудь, и метался, будто загнанный зверь, заточённый в крохотную клетку, в которой нельзя было разогнуться в полный рост. Ян тянул руки к луне и звёздам, умоляя помочь ему найти верный выход. Но небо молчало. Небу было всё равно.Прикрыв трепещущие ресницы, Ян вздрогнул всем телом, когда ладони друга легли ему на плечи, и развернулся к нему с натянутой улыбкой на губах. Поддавшись силе Ёна, он обречённо зашагал за ним, а прорезавшийся на небе рассвет коснулся первыми лучами влажной от росы земли.—?Потрясающе! —?накинулся на них Тэмин, стоило им показаться за сценой. —?Вы видели? Зрители даже не дышали!Чонин и Бэк спешно переодевали рубашки, пока сцену наводнили артисты кордебалета, имитирующие шумную ярмарку. Бён застёгивал мелкие пуговицы и скользил взглядом по бурлящему закулисью?— работники сцены перемежались с участниками труппы, гримёрами и костюмерами. Найти кого-то конкретного в этом хаосе просто не представлялось возможным.—?Смотри на меня, как я на тебя. Сейчас, кроме нас, больше никого нет,?— расстегнув тугой ворот, вопреки желаниям костюмера, на пару пуговиц, ухмыльнулся Чонин. —?Идём, Ян.И, преодолев символичный рубеж, за которым они переставали быть артистами и начинали жить, некогда соперники вновь обратились в близких друзей. Они весело расхаживали по ярмарке, примеряя соломенные шляпы и расшитые вышивкой жилетки, кривляясь перед зеркалами и украдкой воруя у зазевавшихся продавцов яблоки. Ён веселился, как в первый раз, а Ян, уставших от одних и тех же развлечений из года в год, всякий раз понуро опускал плечи и горбился, стоило другу отвести от него взгляд.Когда одна из местных девиц по обыкновению предложила им потанцевать, друзья не смогли отказать в её маленькой просьбе. Собрав вокруг себя шумную толпу зевак, они весело отплясывали, передавая хохочущую девушку в широкой цветастой юбке и с растрепавшимися в танце волосами друг другу, кружа её в своих руках, совершая немыслимые поддержки, желая удивить, превращая обыкновенный танец в никому ненужное соперничество. И когда нога Яна случайно подвернулась и он чудом не уронил свою переставшую беззаботно смеяться ношу, Ён изумлённо вздёрнул брови и кинулся вслед за направившимся прочь другом, яростно расталкивающим локтями толпу.Ён схватил его за локоть, вынуждая обернуться, но Ян оттолкнул его. Тогда он подскочил вновь и обнял за талию, закружил, принялся виться вокруг него, доверчиво льнуть, словно верный пёс, а Ян продолжал вырываться, но уже без прежней игривости и смеха. Он отбивался от рук, которые казались уродливыми щупальцами осьминога. Отряхивался и вновь беспомощно задыхался под тяжестью чужого тела, то наваливающегося со спины, то упирающегося в грудь. Ён был повсюду, он облеплял его и тянул на дно, оттаскивая всё дальше от столь нужной ему свободы. И этот полу-танец, полу-борьба, выматывал их обоих, лишая последних сил. И когда подрагивающий Ён упал на колени, схватив ладонь друга и поднеся её к своим губам, Ян упрямо выдернул руку, и, попятившись, скрылся за кулисами.Бэкхён наблюдал сольную партию Чонина из-за кулис, пока его в очередной раз переодевали, а упрямые кудри, наконец-то, приглаживали, превращая простого деревенского парня в городского эстета.Ким блестяще исполнял свою роль?— в его слепом отчаянии и безумии можно было утонуть. Без слов, одними лишь движениями, он вводил зрителей в состояние транса. Они молчали, они даже не дышали, наблюдая за паникой Ёна и его неспособностью остановить друга. Его ломало и крутило, распластывало по полу и подкидывало под потолок. Швыряло из стороны в сторону в сумасшедшем вихре, и рубашка, которую он разорвал в пылу, держалась на одних лишь плечах, демонстрируя крепкую, покрытую испариной грудь.—?Хорош, весь в меня,?— восхищённо шепнул директор Ким, поравнявшись с Бэкхёном. —?Перетанцуешь его?Бён ничего не ответил, мрачно глядя на закрывающийся занавес, отрезающий аплодирующих зрителей от волшебного мира закулисья, и знаменующий окончание первого акта.***—?С Миной всё хорошо. Её отвезли в больницу,?— успевшая переодеться и поправить грим, первым делом сообщила Момо. —?Надо будет её навестить завтра, как-то поддержать. Всё же ей нелегко пришлось в последние дни.—?Плевать,?— мстительно прошипел Бэкхён, жадно глотая горький сигаретный дым пересохшими губами.Они собрались в курилке, потому что чувствовали острую необходимость перезагрузки, наплевав на меры безопасности и наставления хореографа. Чонин, Бэк и примкнувший к ним Тэн молча курили, а Момо, вышедшая вместе с ними подышать воздухом, смотрела на хлещущий за полупрозрачными стенами дождь и зябко ёжилась, несмотря на накинутую на плечи толстовку Доёна.—?У меня руки трясутся,?— хрипло шепнул Чонин, рассматривая собственную дрожащую ладонь в тусклом свете лампы. —?Кроет, как под наркотой.—?В зале даже не дышит никто, тишина гробовая,?— ответила Момо, обхватив себя руками за плечи. —?Даже не знаю, получится ли у меня влиться.—?А ты не думай. Иногда полезно вовремя отключить голову,?— стряхнув пепел, мило улыбнулся Тэн.Бэк придержал тайца за локоть, когда остальные пошли к выходу, и судорожно облизнул губы, пытаясь подобрать нужные слова.—?Ты видел…—?Кого? —?нахмурился парень.—?Худрука,?— застенчиво выдохнул Бён, устав бороться с любопытством.—?Не видел. Он с Миной вопросы решал, родителям её звонил,?— поморщился Тэн. —?Ему сейчас надо погасить этот пожар в зародыше, потому что если предки Мёи придадут случившееся огласке, у КНБТ будут огромные проблемы. И крайним окажется именно Пак.—?Да, я понимаю,?— торопливо закивал Бэк. —?А ты смотришь?—?Смотрю,?— обаятельно подмигнул ему таец, шутливо щёлкнув по кончику носа. —?И не слушай директора?— никто тебя не перетанцевал.***Второй акт крутился вокруг Яна?— он был центром сцены, вокруг которой вращался весь мир. Шумная толпа окружала новую звезду, вымаливая автографы, и Ян, облачённый в роскошный наряд, с гладко зачёсанными волосами, повзрослевший на несколько лет и уже давно привыкший к всеобщему вниманию, лишь благосклонно улыбался, вяло отбиваясь от поклонников. Те же, внимая каждому слову своего кумира, превращались в послушный живой оркестр, которым он управлял с помощью невидимой дирижёрской палочки. Вот рука взмывала вверх, и фанаты, повинуясь чужой воле, вставали на носочки, раскачивались направо и налево, раз за разом, будто маятники. Вот Ян указывал им на пол, и они уже стояли на коленях, сложив ладони на груди в немой мольбе.Усмехающийся, опьянённый властью над толпой, Ян раскинул руки, словно Иисус на кресте, и остальные тут же повторили за ним, вытянутые, будто струны, подобно десяткам безмолвных деревянных распятий. И он прогуливался между ними, скользя над полом невесомо, подныривая под чужими руками, оглаживая острые скулы и кончики пальцев, заглядывая в пустые глаза, а затем, вновь встав перед толпой, положил ладони на собственную голову, имитируя опасное движение, которое тут же без сомнений повторили остальные, замертво, с жутким грохотом, одновременно рухнув на сцену со свёрнутыми шеями. И Ян, устав сдерживать смех, безумно рассмеялся, запрокинув лицо к небу, пока мертвецов за его спиной поглощала темнота. И он продолжал оглушительно и надрывно хохотать, хотя больше всего на свете мечтал расплакаться.Эта темнота была не только снаружи, но и внутри него. Первобытная тьма, окутавшая и пропитавшая собой человека, который никогда не хотел быть чьим-либо солнцем, но, по иронии судьбы, всегда им становившийся. И если раньше им был очарован лишь один конкретный человек, которого он безжалостно сломал, сбежав из-под чужого гнёта к долгожданной свободе и мечте, то теперь их были тысячи. И каждый его хотел, каждый желал урвать себе кусочек послаще. И они душили, и терзали его. А он мучил их в ответ, потому что не мог иначе.Ян, низко опустивший голову, вздрогнул, когда небо прорезали лучи солнца. Он обернулся, но никого не увидел?— трупы исчезли. И были ли они в реальности или просто приснились ему?Зато была она?— его невеста и почти любовь. Лёгкая и воздушная, чувства которой не смыкались на напряжённой глотке тугим металлическим кольцом.Они метнулись друг к другу навстречу в едином душевном порыве. Закружились, будто бы присматриваясь, принюхиваясь, а затем столкнулись в самом центре, крепко обнялись, становясь единым целым, и поддались танцу, шедшему от самого сердца. Танцу света и надежды. Веры в то, что всё ещё могло быть хорошо. Что любовь?— это не всегда оковы и боль.И Ян подбрасывал её в рассветное розовое небо, и она доверчиво поддавалась его рукам, прогибалась и ластилась, будто кошка, не ведая страха. Лёгкая, словно пёрышко. С крыльями-руками и самой прекрасной улыбкой на свете. Почти любовь. В незавидном положении Яна это уже могло считаться за чудо.Натанцевавшись вдоволь и взявшись за руки, они возвращались домой в дымке тумана, шагая по мокрой от росы траве. Остановившись рядом с почтовым ящиком, Ян раскрыл его, выгреб кучу писем, бегло читая имена отправителей, и раздражённо нахмурился, отточенным движением выбросив сразу охапку конвертов себе за плечо. Они с невестой скрылись из виду, а Ён, появившийся из молочной дымки, наклонился за одним из писем и прижал его к носу, вдыхая чужой мимолётный аромат, и тут же с хрустом комкая бумагу в руке, исчезая по другую сторону сцены.Перед финальной развязкой сцену вновь наводнили артисты кордебалета?— они исполняли общий танец и заполняли паузу, необходимую для солистов, а Бэк хмуро выглядывал из-за их голов, пытаясь разглядеть на противоположном краю сцены Чонина.Момо, которую переодели в ночную рубашку, собственноручно распустила волосы, придавая им лёгкую небрежность, и позволяя гримёрам чуть размазать идеальный макияж. Бён же, наконец, усмотрел Кима, в руке которого был зажат нож, и уже хотел помахать ему, но в последний момент передумал. Кругом сновали десятки людей, в паре шагов находился директор Ким и хореограф Ли. Как с такого расстояния, не привлекая ненужного внимания, он мог проверить чужой нож?—?Ну, я пошла,?— выдохнула Момо, когда кордебалет спустился со сцены, расчистив пространство.Подумав, что идеальнее всего было проверить нож на своей партнёрше, Бэк кивнул ей и нервно заломил руки, готовясь к своему последнему на сегодня выходу. Он видел, как сонная и потягивающаяся девушка босиком шагала по холодному полу, не заметив выбравшегося из тени Ёна, в руке которого опасно блестел нож. И лишь когда тот бесшумно подобрался к ней со спины, она повернула голову и запоздало прикрылась руками.Ощутив щекочущее дуновение ветра, Бён схватился за ухо и обернулся, удивлённо заметив Чанёля, застывшего за его спиной. Улыбнувшись своему подопечному, он поравнялся с ним, встав плечом к плечу, и обратил пронзительный взгляд на сцену, где молившая о пощаде рыдающая девушка отползала от своего мучителя. Финальный удар, пришедшийся в солнечное сплетение, заставил её дёрнуться всем телом и застыть на полу в причудливой позе.—?Иди,?— не глядя на Бэкхёна, шепнул худрук, и Ян взглянул на него и уверенно кивнул.Вновь растрёпанный и кудрявый, отчаянно зевающий, он вышел в гостиную их огромного дома и тут же замер, увидев в центре комнаты мёртвую невесту, смотревшую в потолок стеклянным взглядом. Ахнув, Ян принялся недоверчиво метаться возле неё, боясь приблизиться, всё ещё не веря своим глазам, и испуганно подпрыгнул, услышав шаги за спиной. И ещё до того, как обернулся, он уже знал, кто именно вышел из тёмного угла.Набравшись смелости, он устремил взгляд на улыбающегося Ёна, протянувшего к нему руки. Мёртвая невеста, разделявшая их, по-прежнему слепо смотрела в потолок.—?Ян! —?одними губами произнёс Ён, глядя восхищённо и печально.Так смотрели на самых любимых после долгой разлуки, когда не верили, что когда-либо смогут встретиться вновь.Ян же попятился, жмуря глаза, не желая возвращаться к прошлому, от которого вероломно сбежал много лет назад, и тогда лицо Ёна исказилось, будто бы покрылось уродливой паутиной трещин. И начался их смертельный танец.Вначале они вились возле убитой девушки. Ён ограничивался тем, что тянул руки к Яну, от которых тот с лёгкостью отбивался, а когда убийце это наскучило, он перепрыгнул через чужую невесту и набросился с жадными объятиями на друга. И тот, растерянный, не успевший собраться, замер в его руках сломанной куклой. И Ён хватал его за щёки, плакал и смеялся, целовал руки, и вновь обнимал, совсем не ожидая, что Ян с силой оттолкнёт его и бросится прочь.Он остановился от дикого крика, разрезавшего тишину. Крика, столь неуместного в балете. Крика, который принадлежал не Ёну, а Чонину. И обернулся, понимая, что они уже не играли, что теперь они были собой?— Чонином и Бэкхёном.В руке Кима блеснул нож?— тот же самый или другой?— уже не разберёшь, и Бэк побежал. И хотя этот танец так сильно походил на тот, что случился между ними в начале спектакля, но теперь в нём не чувствовалось былой лёгкости и игривости. Чонин догонял его не с целью повалить на землю и шутливо пощекотать бока, а чтобы уничтожить и растоптать, сделав навечно своим. И в какой-то момент, поскользнувшись и упав, распластавшись на полу и тут же перевернувшись на спину, Бён в страхе уставился на надвигающегося Кима и пополз прочь.Всё смешалось?— спектакль и реальность. Выдуманная история и настоящая. И Бэку уже не нужны были ни аплодисменты зрителей, ни признания критиков, лишь чтобы свет погас и рядом никого не осталось.Чонин настиг его внезапно?— резко сел на бёдра и безжалостно занёс для удара нож. И Бэк забарахтался, забил ногами и руками, слыша растерянные вздохи из зала и из-за кулис. Он знал, что на репетициях всё происходило иначе, но ведь и это уже была не просто игра.—?Отпусти! —?сипло прошептал Бён, понимая, что ему не выбраться живым из этой переделки.—?Я устал тебя отпускать. Больше не хочу,?— прежде, чем обрушить удар, сорвалось с чужих искусанных губ.Бэкхён закричал, в страхе глядя на приближающееся к его груди лезвие, и резко замолчал, не ощутив боли. Непонимающе взглянул на теперь уже Ёна?— растерянного и испуганного, машинально коснулся своих рёбер, невидимых под белой тканью рубашки, и без сил распластался на полу, обратив немигающий взор на зрителей, лишь сейчас их увидев и услышав. Почувствовав их незримое присутствие.—?Ян! —?вновь нарушая сценарий, истошно, до мурашек, кричал Ён, уткнувшись лбом в его грудь и рыдая.Рыдая не фальшиво, а по-настоящему, пропитывая солёными слезами дорогую шёлковую ткань. И Ян ощутил, как с его собственных ресниц сорвались несколько капель. Или это были слёзы Бэкхёна?Занавес закрылся, и грохот аплодисментов зазвучал приглушённо, будто бы из-за сотен стен. На сцену тут же выскочили артисты кордебалета, поднялась помятая Момо, а они продолжали всхлипывать, не глядя и упрямо отворачиваясь друг от друга. Выпотрошенные и очумелые, будто полудохлые рыбы под острым ножом повара.—?Вставайте, парни! —?затеребил их Сычен, указывая на вновь разъезжающийся занавес.Набрав полные лёгкие воздуха, Чонин с усилием поднялся первым и протянул руку Бэку. Тот, всё ещё распластанный на полу, угрюмо всхлипнул, но вложил свои пальцы в чужую ладонь.Они встали в общий полукруг артистов, обратив свои взгляды на зрителей?— те, бледные и заплаканные, поднялись со своих мест и бурно аплодировали. И этот грохот не смолкал целую минуту, лишь нарастая, разбиваясь на многогранное эхо, слышное в каждом уголке театра.В центр поочерёдно выходили солисты, отвешивали грациозные поклоны, а Бэк искал взглядом своих, и, наконец, нашёл. Увидел вскочивших Чондэ и Рюджин, успевших навести переполох в вип-ложе; заплаканную Чжухён в красивом вечернем платье; и прячущуюся за их спинами Нару, лицо которой было скрыто веером.—?Посмотри на меня,?— шёпотом взмолился Бэкхён, выходя в центр сцены, чтобы отдать дань уважения публике и низко поклониться.Но Нара так и не открыла своего лица. Променяла триумф сына на созерцание причудливого узора веера.***Встреча с журналистами проходила в конференц-зале КНБТ. Вначале Бэкхёна, успевшего переодеться в строгий чёрный костюм, долго фотографировали со всевозможных ракурсов. То одного, то с Чонином и Момо, то в обнимку с Тэмином. Ослеплённый вспышками камер, парень и не вспоминал про придуманные днём выгодные позы. Просто стоял, как дурак, вертел головой, и не понимал, зачем кому-то могло понадобиться такое количество его снимков.Сев за стол между Чанёлем и Чонином, Бэк неуверенно улыбнулся журналистам, без устали твердившим про грандиозный дебют, умопомрачительную постановку и её ослепительное будущее, и покосился на Кима, больше напоминающего красивую оболочку, чем человека из плоти и костей. Всё же, для Чонина это был не менее тяжёлый день, который он с достоинством выдержал?— Бэк признавал это, с уважением относясь к заслуживающему того сопернику.—?Планируете ли вы мировое турне со спектаклем ?Мы?? —?выкрикнул один из журналистов.—?Сначала мы хотели бы продемонстрировать постановку корейским зрителям, но не исключаем и выхода на глобальный уровень,?— хорошо поставленным голосом ответил Пак. —?А также мы планируем дождаться откликов критиков.—?Что вы хотели показать сценой между Яном и его фанатами? —?спросила молодая женщина в очках, предварительно подняв руку.—?О, я рад, что вы об этом спросили,?— тут же включился в беседу Тэмин. —?С помощью неё мы хотели показать зависимость поклонников от их кумиров и степень их власти над неокрепшими умами. О том, что кумиры не всегда могут оказывать положительное влияние и приносить радость. Что любая зависимость, и такая в том числе, может стать губительной. ?Не сотвори себе кумира??— именно эту фразу мы пытались продемонстрировать зрителям во всей красе.Бэкхён, который эмоционально выгорел за прошедшие два часа, внимательно слушал старших коллег, чувствуя себя лишним, непонятно как заброшенным в эту комнату. И когда один из вопросов оказался направлен непосредственно ему, растерянно замер, округлив и без того огромные глаза.—?Простите? —?пробормотал он, неуверенно взглянув на Чанёля.—?Позвольте я отвечу за него? —?мягко улыбнулся худрук. —?Эту юную звезду из маленького Вонджу я лично заметил на одном из кастингов. Он абсолютно уникальный танцор, и эту уникальность и многогранность очень трудно заметить с первого взгляда. Понимаете, он не такой, как остальные артисты. Он не ходил в балетную школу и не учился у профессионалов. Его всему обучила собственная мать, которая тоже была балериной, пусть и недолго. К Бэкхёну был подобран абсолютно иной подход, и потому танцует он по-другому, не так, как все. Всё, что мне было нужно, так это отшлифовать этот бриллиант, придав ему чёткую форму. Бён Бэкхён?— это театральное сокровище. Волшебная находка для пресытившегося балетного мира.Бэк, успевший покраснеть до кончиков ушей, даже голову стеснялся поднять, ощущая на себе прожигающий взгляд недовольного Чунмёна.—?Значит ли это, что вы лично занимались его продвижением? —?тут же вцепились в слова Пака журналисты.—?Я худрук КНБТ, я не могу быть чьим-либо продюсером. Но да, я позиционирую себя как личного наставника Бэкхёна. Он?— моё творение,?— положив ладонь на плечо парня, гордо произнёс Чанёль.Оставшуюся часть интервью Бён провёл со сбитым дыханием и учащённым сердцебиением. Ещё бы, худрук только что дал понять не только ему, но и всему миру, что их контракт остался в силе, что они всё ещё плыли в одной лодке к одному и тому же берегу. И если это не счастье, то что тогда?—?Как это понимать, Пак? —?прошипел Чунмён, едва они покинули конференц-зал, воспользовавшись служебным выходом.—?А что именно тебя не устроило? —?холодно усмехнулся Чанёль, пока Бэкхён взволнованно жался к его плечу, исподлобья глядя на директора и примкнувшего к нему Чонина. —?Ты продвигаешь своего сына, а я своего ученика.—?С каких это пор Бён Бэкхён?— твой подопечный? Он такой же артист труппы, как и все! —?прошипел Ким. —?И, как и все, он принадлежит мне, поскольку заключил контракт с моим театром!—?И что с того? —?расслабленно рассмеялся Чанёль. —?Неважно, чей это театр. Место премьера в нём лишь одно, и долго ли оно будет принадлежать Чонину?Вежливо поклонившись, худрук приобнял напряжённого Бэка за талию и потянул прочь.—?И как это понимать? —?нервно уточнил парень, страшась обернуться.—?Считай это публичным объявлением войны. Мы вступили в игру, Бэкхён, и этот раунд остался за нами,?— с довольным смехом заключил Пак. —?Я обозначил свои права на тебя. Цени это. Теперь ты официально моё творение.Удивительно, но слышать эти слова от Чанёля оказалось куда приятнее, чем от кого бы то ни было ещё.***На фуршете было не протолкнуться?— артисты труппы, их родственники, спонсоры, влиятельные люди. Бэк, следуя указаниям худрука, вежливо им улыбался и кивал в ответ на приветствия, прохаживаясь по залу с бокалом шампанского.Несколько раз он ловил на себе двусмысленные взгляды пары мужчин. Стоило отдать им должное?— близко они не подходили, но смотрели весьма откровенно, будто пытались заглянуть под одежду.—?Привет,?— боднув Бёна локтём в бок, очаровательно улыбнулся нашедший его в толпе Тэн. —?Как настроение?—?Пока не понял. Ноги дрожат, руки дрожат, и в голове пусто и звенит,?— фыркнул Бэк. —?Но всё же оно того стоило.—?Кстати, там у театра дежурит куча поклонниц. Спорим, что они не разойдутся, пока вы с Чонином не выйдете?—?Поклонниц? —?недоверчиво хмыкнул Бэк. —?Ну, не знаю. Мне всё это кажется каким-то сном. Как будто это всё происходит с кем-то другим, не со мной.—?Понимаю,?— кивнул Тэн, тут же помрачнев. —?Вот ублюдки, на нас смотрят.—?Те двое в костюмах в полоску? —?догадался Бён. —?Кто они?—?Спонсоры, любят юных девочек, но мальчиков чуточку больше,?— брезгливо поморщился таец. —?Тот, что выше ростом, уже два раза предлагал оказать мне ?поддержку?. Знаешь, иногда я ловлю себя на мысли, что пришло время согласиться. Может тогда хоть раз в жизни главную роль получу? Или стану премьером в его личном маленьком театре? Буду купаться в золоте и брендовых шмотках, пока ему не надоест со мной играться и на горизонте не появится более юное и прекрасное создание.—?Мерзко это всё.—?Согласен. Но тебе повезло, что Чанёль взял тебя под своё крыло?— пока он с тобой, к тебе никто не сунется.Бэкхён отыскал взглядом Пака, находившегося неподалёку. Он стоял рядом с Чунмёном, Тэмином и парой спонсоров. Мужчины явно обсуждали что-то чертовски важное, раз даже про недавний конфликт забыли, мило улыбаясь друг другу.Директор Ким как раз поднял бокал с шампанским, чтобы произнести пылкую речь, как внезапно его грубо толкнули в спину. Алкоголь расплескался на дорогую ткань пиджака, а виновник нелепого столкновения лишь быстро и без раскаяний извинился, продолжив пробивать свой тернистый путь к конечной цели.—?Это ещё кто такой? —?фыркнул Тэн, покосившись на друга.—?Знакомься, это мой брат и его девушка,?— мучительно закатил глаза Бэк, прежде чем Чондэ и Рюджин набросились на него с объятиями и поздравлениями.—?Вот это ты дал жару! У меня даже ладони вспотели! —?не взирая на оглядывающихся на них людей, почти кричала Шин.—?Я думал, что усну, но я даже моргал через раз,?— хохотал Чондэ, хлопая морщившегося брата по спине.Чунмён, раздражённо вытирающий салфеткой пиджак, кидал на них испепеляющие взгляды, а Чанёль и Тэмин откровенно смеялись, отвернувшись в сторону.—?Где Нара? —?спросил Бэк, когда внимание Рюджин переключилось на пробегающего мимо официанта и бокалы шампанского на его подносе.—?Ушла, буквально пару минут назад,?— пожал плечами Чондэ. —?Она ждала тебя в фойе. Думала, что ты спустишься, но ты, видимо, был чертовски занят.—?Я не знал, что она меня ждала,?— растерянно произнёс Бён.—?Серьёзно? Нара же просила Чанёля передать, что ждёт тебя внизу.Побледнев, Бэк впихнул бокал в руки озадаченному Тэну, и кинулся прочь к выходу из банкетного зала, на бегу расслабляя тугую удавку галстука вокруг шеи. Растолкав стайку испуганно взвизгнувших девиц из кордебалета, парень толкнул плечом тяжёлую дверь, проскочил короткий коридор и выбежал на лестницу.Сбегая по ступеням, он всё ещё осматривался по сторонам, но Нары нигде не было видно. Тогда он выбежал на улицу, где хлестал ледяной осенний ливень, и запоздало заметил огни такси, отъезжающего с парковки. Чертыхнувшись, Бён бросился наперерез машине, пробежав мимо небольшой группы из пяти девушек под зонтами, проводивших его недоумёнными взглядами.—?Это же он! Бён Бэкхён! —?крикнула одна из них, и они дружно бросились за ним следом.Не боясь заляпать грязью дорогие ботинки, парень бежал прямо по лужам, и в последний момент вылетел прямо под колёса едва успевшего затормозить автомобиля. Уперевшись ладонями во влажный капот, он поднял взгляд на лобовое стекло, за которым бурно жестикулировал взбешённый водитель, и обошёл машину, распахнув дверцу пассажирского сиденья.Нара даже головы не повернула, никак не реагируя на отборный мат всё ещё не успокоившегося водителя. Худая, завёрнутая в меховую накидку, она смотрела в одну точку, и свежий ветер осторожно касался локонов, выбившихся из элегантной причёски.—?Давай поговорим. Пожалуйста, мне это нужно,?— взмолился Бэкхён, готовый по одному лишь кивку матери плюнуть на всё и забраться в салон, и поехать, куда она ему скажет.—?Поговорим? О чём же? —?тихо спросила Нара, наконец, коснувшись отрешённым взглядом сына и продемонстрировав зажатый в руке телефон. —?Ты?— его творение. Правда? Точно его?—?Но это его слова, а не мои! —?запаниковал Бён.—?Тогда почему ты ничего не возразил? Почему улыбнулся в камеры и ни слова не сказал журналистам про меня?!—?Но ты же сама просила никому о тебе не рассказывать,?— пролепетал Бэк, ощущая, как неподъёмный груз вины опускался на его плечи и придавливал к земле.Нара покачала головой и ярко улыбнулась, хотя в её глазах продолжал искриться арктический холод и неприкрытая боль.—?Это я привела тебя на олимп. Это я положила свою жизнь ради твоего будущего. Я, а не он, а ты взял и отдал все мои заслуги ему,?— произнесла она, едва шевеля губами. —?Ты разочаровал меня, Бён Бэкхён. Сегодня ты по-настоящему сделал мне больно. А теперь закрой дверь и уходи. Я больше не хочу тебя видеть.Женщина отвернулась от него, давая понять, что разговор окончен. И ему не оставалось ничего иного, как захлопнуть дверцу и сделать шаг назад, из последних сил сдерживая детские слёзы обиды.Стоило такси отъехать, как девушки тут же окружили Бэкхёна, протягивая приготовленные заранее блокноты и ручки, заискивающе улыбаясь ему, указывая на телефоны и умоляя о совместном снимке.Оглушённый и потерянный, парень взял маркер, сдёрнул с него колпачок, поднёс к чуть намокшей бумаге, и, всё ещё сомневаясь, поставил размашистый росчерк. Но прежде, чем вернуть блокнот его обладательнице, пририсовал крохотную бабочку, ставшую идеальным продолжением автографа.—?Спасибо! —?прижав к груди чужую подпись, счастливо улыбнулась девушка.—?А мне? Можно мне тоже?—?И мне, пожалуйста!Бэку хотелось растолкать их и уйти. Забиться в угол и дать волю эмоциям, но в голове, будто нарочно, звучал голос Нары. Так чётко, с сохранением малейших интонаций в бархатном тоне, будто бы она не уехала только что на такси, а до сих пор стояла за спиной, с гордостью наблюдая за тем, как высоко взлетел её любимый мальчик.—?Зрители?— это всё, что есть у артиста. Будь к ним добр и учтив, никогда не отказывай им в маленьких просьбах, потому что пока они у тебя есть, ты сможешь всё, а когда они исчезнут, ты вернёшься к тому, с чего начал. Вот только забвение для познавшего всё, для того, у чьих ног находился целый мир, подобно смерти. Так будь благодарен каждому, кто появился на твоём пути, и тогда он будет длиться бесконечно.