Глава 7. (1/2)
маленькое предупреждение: глава написана очень и очень странно.Аника ревет, Дэй просто сидит напротив и словно в прострации смотрит на меня, а Колин ходит по небольшой комнате из стороны в сторону. Чувствую себя провинившимся учеником в кабинете директора. Разумеется, я знал, что все закончится именно так, но не думал, что так скоро. Сейчас почти пять вечера, половину дня, как минимум, все на жутких нервах, так как супруга Рича вернулась в номер несколько раньше, чем мы планировали. С ее стороны не было ни истерик, ни скандалов, она просто пошла и поменяла их билеты на самолет, и теперь все семейство на улице ждет такси. Они уезжают. А меня терзает смутное предчувствие, что я больше никогда не увижу Ричарда.Мне досталось побольше: Колин, видимо, вообразил меня боксерской грушей. Дэй, пребывая в ступоре от шока, не успел его остановить. А я же просто не видел смысла защищаться: заслужил ведь. Действительно заслужил, сам знаю.- Колин, не маячь, будь добр, - первой подала слабый, срывающийся на всхлипы, голос Аника. У парня же был такой вид, словно его в воду холодную окунули: он, кажется, забыл, где находится, и что произошло.- Как ты мог? Мартин... – но как-то слишком уж быстро вспомнил...- Все правильно, - чего-чего? – Да, все верно. По-другому и быть не могло, ведь ясно же, что он еще любит его, - впервые на моей памяти Дэйдара говорит более-менее здравые вещи. Только вот Колин смотрит на него как на врага народа, а Аника лишь снова всхлипывает.
- Что ты имеешь в виду? – вкрадчиво интересуется парень, внимательно глядя то на своего бойфренда, то на меня.- Несложно догадаться, что я имею в виду. Мартин любил его даже тогда, после всего того, что ему пришлось пережить по вине Рича. И, ты думаешь, что что-то изменилось? Колин, ты ведь не дурак.
- А Мартин, часом, не забыл, что у него невеста есть, а у его ненаглядного – еще и двое детей? – вот-вот взорвется.- Какое тебе дело до нашей с ним жизни?- Ах, так она теперь ваша с ним, да?! – лицо друга покрывается багровыми пятнами, он уже почти кричит. Стремительно подходит ко мне, заносит руку для нового удара, но Аника окликает его:- Нет. Не делай этого, - он поднимается, медленно, пошатываясь, идет и становится между нами.- Что ты делаешь? – во взгляде парня непонимание. Вместо ответа Аника поворачивается ко мне, прижимается своими губами к моим. Холодные и соленые от слез. Совсем не такие, как у Рича.- Все в порядке. Все хорошо. Мы просто забудем это. Да, Марти? – Аника с надеждой смотрит на меня, а я просто не знаю, что ответить. Замечаю, что Дэйдара оживленно кивает и шепчет что-то одними губами. Понимаю, чего он хочет. Да, пожалуй, так будет правильнее. У наших с Ричем отношений нет будущего, какой бы ни была любовь. Выдыхаю и киваю, потупив взгляд. Хорошо...
На этом разговор закончился. Колин со мной не разговаривает, Аника усердно делает вид, что не случилось ничего, а Дэй... Ходит мрачнее тучи, но старается вести себя, как обычно, поддерживает меня, хотя, кажется, я – последний человек, которому сейчас нужна помощь. Тут самого Дэйдару нужно спасать от депрессии, так как его ?ненаглядный? объявил бойкот и ему. Ну так, для профилактики, видимо, ?чтобы впредь головой вначале думал прежде, чем сказать что-то?, как выразился сам Колин.***Всю дорогу домой Аника смотрела в иллюминатор на пролетающие мимо нас облака, а я тупо пялился в кресло и выгладывающую темную макушку передо мной. Ловлю себя на мысли, что снова думаю о Риче. Веду себя как законченный (ну, или влюбленный) дурак. Хотя, наверное, так и есть. Вряд ли уже что-то поменяется.***Колин, сволочь. Теперь и мои родители знают о случившемся. Хотя не рассказывать его умолял даже не я, а Дэй с Аникой. Ни со мной, ни с Дэем он по-прежнему не разговаривает. Хотя теперь нас таких уже трое.***Меня посадили под домашний арест. Как ребенка прямо.
***Неделя прошла. Родители все еще молчат.***Завел дневник. Излил ему душу, исписал почти половину тетради.***
Перечитал. Сжег дневник к черту. Осталось пепел по воздуху с воплями ?Изыди, нечисть!? развеять.***Мне плохо. Начинает тошнить от этих четырех стен. Чтобы хоть как-то развеяться и сменить обстановку, посрывал со стен все плакаты, фото и рисунки. Теперь как в психушке.***Пошла третья неделя. Сколько еще?***Аллилуйя. Сегодня ровно месяц с того дня, как мы вернулись домой, и родители обо всем узнали. Послезавтра мне на учебу. Родители, наконец-таки, выпустили меня из комнаты. Хотя я уже и привык как-то. Потихоньку начал сходить с ума. Немного утомительно, знаете ли.***
Рано ты радовался, Мартин. Моя свобода даже сейчас, в начале октября, заключается в одной простой схеме: утром я просыпаюсь, в гнетущем одиночестве завтракаю, потом меня забирает личный водитель отца и отвозит в университет. А после занятий снова с водителем домой (минута опоздания без предупреждения водителя – расстрел). Описывать ситуацию дома даже как-то и не тянет: все те же четыре стены, компьютер, уроки и застекленный с недавних пор балкон. Родители, у вас паранойя. Думаете, я ради Ричарда буду с восьмого этажа прыгать? Ха-ха. Иногда разговариваю с Аникой или Дэйдарой, в остальное же время мобильник безжизненно лежит на тумбочке, лишь изредка попискивая тем или иным оповещением, которые были установлены еще весной. Даже уже не помню, зачем.***Интересно, на сколько их хватит? Дни идут так медленно и томительно, что я уже не удивляюсь ничему, ничего не хочу. Устал, наверное. Даже окончания этого гребаного ареста уже не хочу. Я привык к такой жизни, когда ты вроде и есть, но в то же время тебя нет. Родители тебя не замечают, один лучший друг игнорирует уже не первый месяц, другой ходит с таким видом, словно вот-вот разревется, а невеста не особенно от него отличается. И лишь грызущее понимание того, что это именно ты виноват во всем, напоминает о твоей пока еще человеческой сущности. Хотя сам-то ты как планктон, которому для более-менее сносной жизнедеятельности и не нужно ничего особенного. Справиться с некоторыми потребностями своего организма – и, в принципе, все.
***Зимняя сессия сдана на ?отлично?. А что мне еще делать было все эти полгода, кроме как учиться? Ричард очень редко появляется на занятиях, а если и появляется, то не видит и не слышит ничего вокруг. Я как-то случайно подслушал разговор однокурсников, узнал, что к Ричу приставили сопровождение еще похлеще моего. Ну да, а вдруг опозорит или, что еще хуже, обесчестит своим поведением весь свой род? Да и от отчисления его спасает только отец, спонсирующий какие-то там нужды университета.Первый день каникул. Заведомо безрадостных каникул. Вижу, что родители изо всех сил пытаются что-то мне сказать. Не дожидаясь, пока они в очередной раз сбегут от меня, сам начинаю разговор:- Вы сказать что-то хотите? – как банально, господи... Разумеется, они растерялись. По-моему, они вообще позабыли уже, как звучит мой голос.- Хотим, - отец выходит вперед, стараясь собраться. – Ты уезжаешь.- Решили от меня избавиться? Поздно, в интернат я уже по возрасту не подхожу, - знаю, что нельзя, что совершаю ошибку, так как раню и их, и самого себя еще сильнее. Но сдерживаться нет сил.- Нет, конечно. Разве мы не говорили тебе, что никогда и никому не отдадим? – голос второго отца помягче и дрожит.
- Говорили. Но вы также умолчали о том, что посадите меня под домашний арест больше, чем на полгода, - поражаюсь своему спокойствию и... жестокости? Откуда она взялась?..- Мартин, это был не просто небольшой проступок, это...- Это моя жизнь, отец. Разреши мне самому руководить ею, совершать свои ошибки и наступать на положенные мною же грабли, - я прав. По их лицам вижу, что прав, что они и сами не один раз думали об этом. Но тогда почему все так? Так долго и так страшно? И куда они решили меня отправить?- Ты уезжаешь. И это не обсуждается, - одним взмахом ладони он предупредил все мои возражения. – Вы с Аникой едете в зимний тур в горы. А по возвращению мы сыграем свадьбу. Хватит уже голову девочке морочить. Иди и собирай вещи. Поезд завтра утром.Ну уж нет. Никогда. Как можно?..***Хочется выть и лезть на стенку от безысходности. С одной стороны, впервые за долгие месяцы Аника улыбнулась. И засмеялась. Да и просто лучилась счастьем. С другой же... А с другой стороны, до конца тура осталось всего четыре дня, а до свадьбы – неделя. Понимаю спешку родителей, их опасения. Но не понимаю их отношения ко мне. Они ведь сами в детстве вбивали мне в голову, что человек учится на своих ошибках. Или это только так, теория, а на практике меня решили оградить от всего?Понимаю, что ?живым не сдамся? в моей ситуации будет звучать более чем нелепо. Однако ничего умнее в голову не лезет. Хотя нет, приползло. Может, в монастырь уйти?
Ага, для геев, конечно. Так тебя туда и приняли.***- А если я скажу ?Нет?, вы меня, что, сразу на месте с землей сравняете? – отец завязывает мне галстук, но моя неожиданная реплика после почти получасового молчания заставляет его очнуться и стеклянными глазами взглянуть на меня.- А ты попробуй, - второй уже несколько дней в состоянии плохо контролируемого гнева. Честно говоря, я впервые вижу его таким. Прекрасно понимаю, что одно мое ?Извините? - и все сразу же встанет на свои места, будет все так, как и раньше. Но я не могу, как бы мне ни хотелось. Не могу простить, прежде всего, их за то, что распоряжаются моей судьбой.
Как никогда прежде хочу увидеть Ричарда. До слез, до дрожи в коленях. Просто увидеть. Хотя бы мельком, хотя бы с семьей. Как угодно, сейчас это не столь важно. Мне плохо. Хуже, чем после изнасилования. Чувствую себя не просто растоптанным – морально уничтоженным. С каждым днем, с каждой этой чертовой минутой моя любовь становилась лишь сильнее, прочнее. Это чувство не изменится никогда, сколько бы лет не прошло. Но пора отвыкать. Через час ты уже будешь женат перед лицом Господа, которого я в данный момент просто ненавижу. Если Он действительно существует, то почему мне приходится проходить через все это? Почему я просто не могу жить как все, да хотя бы так же, как живут мои родители? Они хотя бы по любви вместе, а не по стечению обстоятельств...Ведь я только буду мучить ее. Анику. Человечка, который в свое время спас мне жизнь. Не хочу этого. Ведь она-то любит, а с моей стороны этого чувства в ответ не будет никогда. Ни ей, ни кому-либо еще, кроме одного единственного. Но, видимо, не всем везет найти (в моем случае – удержать) свою вторую половинку.