Часть 20 (1/1)

***- Ты ведь будешь оберегать мой сон, да? – нет, Тошимаса не был пьян. Но то количество вина, что они с Кё выпили на двоих, в значительной степени развязало басисту язык.На двоих? Тоору, не признающий алкоголь в принципе, позволил себе лишь полтора бокала. Он больше наблюдал за преломлением света в рубиновых каплях на тонком хрустале. Хара свою дозу не считал. Впрочем, никто его не останавливал, не упрекал, и ладно.Домой пришлось ехать на такси. К вокалисту домой. Почему так? Да, кто его знает? Тоши вышел вслед за своим согруппником, а тот промолчал, приняв спонтанный рефлекс, как данность. И лифт они почему-то проигнорировали. Впрочем, может, Кё надеялся, что басист протрезвеет, пока преодолеет многочисленные пролёты.Тошимасе было весело. Он нёс первое, что приходило ему в голову, и сам же с этого смеялся. Но так заразительно и воодушевлённо, что невозможно было не улыбнуться, глядя на вечного ребёнка, которому не было резона взрослеть.- Буду, - Тоору показалось, что за пространственной просьбой, обронённой ?к слову?, скользнула вполне ощутимая тень страха.Видимо то, что он видел те скелеты, которые согруппники предпочли спрятать даже не в шкафах, а в собственных кошмарах, не просто доставляли ему неудобство, а действительно пугали. Невольный свидетель чужих страхов ходил по опасной грани собственного психического состояния.Квартира встретила знакомыми запахами. Потому Кё и любил место, называемое домом – всё здесь оплетено нитями уюта. А что может быть ценнее? Он свои приоритеты давно расставил и не собирался что-либо менять.Пожалуй, единственным, кто чувствовал себя у вокалиста, как дома, был как раз Тошимаса. Что он и поспешил продемонстрировать, раскидав по углам прихожей обувь и первым пройдя в гостиную, где книжные полки были заставлены отнюдь не книгами, а бесчисленной коллекцией музыкальных компакт-дисков – гордость хозяина.Тоору покачал головой, не став собирать чужую обувь, переступил через неё и направился в спальню. Его гостеприимства никогда не хватало на то, чтобы разместить гостя с удобством. А Хару он вообще гостем не считал - вроде как не первый день знакомы. Наверное, именно поэтому посторонние в этом доме задерживались ненадолго. В гостиной что-то громыхнуло, заглушилось руганью басиста, сменившейся громким смехом. Кё не стал проверять, какой детали лишился его интерьер. Куда сильнее сейчас манила кровать, обещая долгожданный отдых. Но стоило хозяину только улечься, как на пороге появился Тошимаса, сжимая в одной руке подушку, во второй - одеяло, пёстрым шлейфом волочащееся за ним по полу. - Ты пришёл пожелать мне спокойной ночи? – иронично поинтересовался Кё, оглядывая одногруппника – тот всё ещё был одетым.- Ты обещал, что будешь со мной спать, – сообщил Хара и швырнул подушку на низкую кровать, угодив аккурат рядом с Ниимурой.- Я не обещал.- Ты сказал, что будешь оберегать мой сон, - голос Тошии был уже гораздо более привычным – вино быстро ударяло в голову, но так же быстро и выветривалось.- Я могу это делать и на расстоянии, - упорствовал вокалист, при этом не делая попыток остановить мужчину, который уже разделся, улёгся и накрылся одеялом.Тот же только хмыкнул в ответ, переворачиваясь на живот и засовывая руки под подушку. Гладкие мышцы спины, неприкрытые одеялом, перекатились под оливковой кожей.- А свет в гостиной кто выключит? – поинтересовался Кё.- Ты, - тут же отозвался Хара и повернулся к нему затылком.Тоору пожал плечами и не шелохнулся. Даже в целях экономии он не встанет и не выйдет из спальни.- Тебя не смущает, что одеяло без пододеяльника? – без всякого интереса спросил хозяин квартиры.- Совершенно…Повисла тишина, окутанная сумраком комнаты. Кё улыбнулся, глядя в потолок. Его всегда умиляла непосредственность этого человека. И действительно, зачем заморачиваться о мелочах.- Под одеялом быстро вспотеешь, - уже просто, чтобы что-то сказать.- Помоюсь утром, - Хара не улыбался, но то, что он доволен этими постоянными шутливыми подколами друг друга, было слышно по теплоте в голосе.- У меня воду отключили… За неуплату.- Пойду к соседям.Они вновь помолчали, смакуя собственное остроумие.- Что ты уронил? – ему было без разницы, пусть это будет хоть ваза династии Цинь, которой у него и не было.- Фото твоей подружки, - у Тоору не было такого фото, как, впрочем, и подружки.- Купишь новую.- Фотографию?- Рамку.- За ваши деньги любой каприз.На том и порешили. Хара зевнул и устроился поудобнее, а через пять мину уже дышал глубже и размереннее. Кё перевёл на него взгляд, изучая знакомые изгибы спины, чернильные мазки волос, рассыпавшиеся по плечам – резкие и идеально прямые. Сильный. Броский. Впечатляюще красивый.Вокалист подался порыву – резко наклонился вперёд, оставляя размытое ощущение поцелуя на оливковой коже между лопатками.Его длинные пальцы касались нежной кожи щеки так легко, будто крылья бабочки. Приятная ласка не казалась неуместной в этом мире. Внимательные агатовые глаза были очень близко, всматриваясь в самую глубь его души, успокаивая встревоженное нутро. Он дарил уверенность в правильности творящихся действий. И совершенно не хотелось ему не верить. Ведь это Кё. Он всё делает правильно. Дарит столько нежности одним движением.Прикосновения могли сравниваться с теплотой солнечных лучей, рассеивающих свою любовь у них над головами, где-то высоко в небе, неприкрытое слоем ватных облаков. Их фигуры, раскинувшиеся посреди моря ромашек, подающихся ласке ветра, окутывали ароматы цветения и наступающего лета. Было легко и отчего-то сладко. Этот привкус, не приторный и резкий, а едва ощутимый и такой приятный, оставался на языке, разливался по горлу эликсиром, утоляя несуществующую жажду.Тепло было не только на этой сказочной поляне, выдуманной идеалистом Тоору, но и внутри. Вот до простого уютно и хорошо. Ни одной мысли, ни одного желания – блаженная пустота в голове. О ней мечтаешь так часто, а получаешь только сейчас, в окружении фантазии Кё. А он сидит рядом, едва касаясь твоей щеки, и ласкает больше взглядом, нежели чуть грубоватыми подушечками пальцев.И так правильно, когда он тянется к тебе. Миллиметр за миллиметром приближается его, такое знакомое, изученное до последней морщинки, лицо. Впервые в жизни чувствуешь этот вакуум замершего времени, эту вязкую патоку мгновения, в которое погружаетесь вы оба, забывая задержать дыхание. Его губы твердые, мужские, с незнакомыми пока вкусами, дарящие ещё неизведанные ощущения. Поцелуй целомудренный, правильный, окружённый странным сиянием… Или же это уже дорисовывает фантазия. Где-то на самой кромке сознания сонной птичкой трепыхнулось удивление, погаснув в обрушившейся на тебя теплоте.Его дыхание, перемешиваясь с пыльцой ромашек, тонкой сладкой плёнкой оседает на губах. Хочется их лизнуть, чтобы навсегда запомнить этот странный коктейль, чтобы узнать его потом где-то там, в границах реальности, чтобы не потерять это ощущение неги, таящееся на глубине агатовых глаз. Чтобы….Ощущения от пробуждения были смешанными. Уют спальни вокалиста окружал расслабленное тело умиротворением. Пахло чем-то свежим и приятным. Разум всё ещё пребывал в тумане забвения, не торопясь возвращаться из пучин сна.Сон. Этот сон.Тошимаса пару раз моргнул, разгоняя сладкое наваждение. Ему не нужны были иллюзии. Только не сейчас.Постель была пуста. Комната, лишённая какой-либо электронной техники, не содержала и часов. Даже примерное время было неизвестно. А по пробивающимся из-за закрытых жалюзи лучам было сложно сказать что-то определённое.Потирая глаза, басист выбрался из-под одеяла, зябко поёжившись. Одежда, снятая вчера как попало, так и лежала бесформенной грудой на полу. Натягивая на себя вещь за вещью, Тошимаса размышлял. Было слишком много вопросов, больше, чем могло усвоить ещё сонное сознание. Хотелось пить – побочные эффекты вчерашнего алкоголя. Но первоочередной задачей было найти Кё. Найти и спросить. Что? Как сформулировать один единственный верный вопрос, чтобы не прогадать, чтобы нащупать ту правильную ниточку, которая приведёт к пониманию.С самого начала именно сон Кё был опутан самыми важными вопросами, содержал слишком много непонятных нюансов. И вроде бы от Тоору не стоит ждать ясности, а правды он не утаивал, но чувствовалась эта недосказанность… Во сне. В словах. Во взгляде.И в действительности размышлять об этом не хотелось именно сегодня, потому что Тошимаса понял, додумался наконец сложить дважды два! И что теперь делать с полученным результатом, которого совсем не ожидал?На Кё невозможно обижаться, злиться, психовать. Бесполезно призывать к ответу и ставить ультиматумы. Его можно либо принять, либо отвернуться. Но так, чтобы всего и навсегда.Предмет дум басиста обнаружился на кухне. Чашка тёплого ромашкового чая в длинных пальцах, домашние штаны и задумчивый взгляд… В никуда. Он даже не дёрнулся, когда его гость появился на пороге. Оба не спешили проявлять вежливость утренним приветствием.Тошимасе казалось, что он далеко не в первый раз видит Тоору таким. Но в ту же секунду он понимал, что что-то изменилось. В глубине агатовых глаз робко светилось что-то новое. Сожаление? Смятение? Раскаяние? Нет, это всё грубые ощущения для такой тонкой натуры.Хотелось подойти ближе, взглянуть пристальнее, увидеть больше. Но Хара не шелохнулся.- Скажи мне… - тихо начал он, прекрасно зная этот сценарий наперёд. Они оба знали, - что я для тебя лишь согруппник, друг, хороший музыкант… Обзови, как хочешь.Пауза серебристой нитью зависла в воздухе, не зная, к кому из них потянуться – на двоих её не хватало.- Нет, - Кё, привыкший в лицо говорить всё как есть, не удостоил его даже взглядом, продолжая созерцать безграничные пустыни собственной выдуманной обители.И хотелось бы хотя бы просто удивиться, да не получилось. Сейчас нет нужды играть драматические роли. Пощёчина реальности оказалась едва ощутимой. Впечатлительный и не в меру вспыльчивый Тошимаса лишь сдержанно кивнул, принимая правду как данность. Кё все ему уже объяснил, раскрыл свою последнюю карту, запечатав её на сердце Хары тем целомудренным поцелуем. Он вложил в рукав басиста козырь, наказав распоряжаться так, как тот посчитает нужным.Думать не хотелось. Анализировать уж тем более. Привыкший совершать спонтанные поступки мужчина, сейчас понимал лишь то, что здесь ему делать больше нечего. Они всё друг другу сказали. Кё не собирался ни оправдываться, ни слагать душещипательную историю своей несчастной любви, ни как-то пояснить краткость своего ответа. Всё и так было понятно.Тошимасу никто не стал останавливать в его желании покинуть этот дом.И уже спускаясь вниз, он сообразил, что в глазах Тоору светилось смирение. Всё было так, как и должно быть. Этот поцелуй во сне не был случайным.