ГЛАВА 4. Покиньте мой кабинет (1/1)

А казалось бы, проще простогоВсё три слога сложить в "никогда"И увидеть обычное слово,И промолвить его без труда,И держаться при встречах лишь строгоИли холодно и высоко.А казалось бы, проще простого,Повстречавшись, расстаться легко.Олег Митяев ?А казалось бы?Как же хочется вернуться в тот вишнёвый майский вечерИ попробовать всё снова повторить:Я сумел бы оглянуться, подойти, обнять за плечиИ довериться, дослушать, долюбить.Сергей Трофимов ?Ностальгия?– Просыпайся, именинница, – Лиза ласково погладила дочку по щеке и улыбнулась.Малышка распахнула большие чёрные глаза в обрамлении пушистых ресниц. Глаза, которые были так похожи на отцовские. Филатова обняла девочку и нежно чмокнула в макушку.– А где Валери? Она ещё спит?– Нет, – женщина лукаво подмигнула дочери, – она готовит тебе подарок.Малышка взвизгнула и, вынырнув из объятий, побежала в комнату к сестре. Лиза с грустной улыбкой посмотрела ей вслед, потом встала и пошла готовить завтрак.*** Проводив детей, женщина села в машину и дала волю подступавшим всё утро слезам. Каждый день рождения Даши она вспоминала, как тяжело ей дался этот ребёнок. Она трижды, не считая первого кровотечения, лежала в стационаре то с одной проблемой, то с другой. Да и вторые роды, хоть и случились в срок, тоже прошли непросто: целые сутки она промучилась со слабой родовой деятельностью, и в итоге Квитко всё равно настоял на кесаревом сечении.– Значит, оставишь? – спросила тогда Вита, когда Лиза сказала, что надо как-то жить.– Он ведь ни в чём не виноват, – Филатова указала глазами на свой живот.Полупанова кивнула и поднялась:– Ладно, я пойду, а ты отдыхай.– Вит, прости меня, – произнесла женщина, когда медсестра коснулась дверной ручки.Вита Игоревна обернулась и непонимающе взглянула на коллегу.– Прости, что я так грубо себя вела с тобой. Просто... Просто... я и сама не знала, что происходит и как быть... Мне так неловко, что я прогоняла тебя... Прости, пожалуйста, прости меня...– Не думай об этом, я все понимаю, – Вита торопливо вернулась к больничной койке и порывисто, с чувством, сжала Лизину руку.– Спасибо.За неполные пять лет страсти, бушевавшие в душе Лизы, улеглись, осталась только тихая печаль, отражавшаяся в глазах. Коллеги привыкли к новой Филатовой. Во время беременности и после родов место Лизы временно заняла Савина, но потом начмед вернулась и с небывалым усердием принялась за работу.Подъезжая к больнице, Филатова оглянулась по сторонам. Это действие вошло в привычку после предательства Земцова. Она постоянно оглядывалась, подмечая его черты во встречных лицах, вздрагивала, услышав похожий голос.Женщина вышла из машины и направилась к себе, поглядывая на наручные часы. Она рисковала опоздать на пятиминутку. Взлетев по лестнице, Филатова распахнула дверь кабинета, кинула сумку на диван, торопливо сняла пальто, сдёрнула с вешалки халат и второпях надела его. Отдышавшись, блондинка прошла к своему столу и села, поджидая коллег.Они завалились в кабинет весёлой гурьбой, таща в руках разноцветные пакеты и яркие воздушные шарики. Лиза помимо воли смущённо улыбнулась, услышав дружное:– Это для нашей Дашки.– Ох, спасибо вам большое, я непременно передам ей все подарки. И даже шарики отвезу домой, – пообещала Филатова.Дыбенко собрал пакеты и поставил на пол возле дивана, а Катя, поглаживая рукой проступающий под формой животик, пристроила шарики на креслах и диване, создавая ощущение праздника.– Рассаживайтесь по местам, коллеги, – привлекла к себе внимание Лиза.Врачи и медсёстры послушно расселись и внимательно посмотрели на начмеда. Улыбаясь, Филатова ещё раз поблагодарила их за сюрприз, который повторялся каждый год, и перешла к делам. Сегодня пятиминутка прошла на удивление быстро: не было никаких казусов, все роды прошли без осложнений, ночное дежурство оказалось спокойным.– Ну, а теперь идите работать, – собравшиеся начали подниматься со своих мест. – Ещё раз всем спасибо, полагаю, Даша будет довольна.Кабинет быстро опустел, но праздник остался в виде лежащих в беспорядке шариков и стоящих в не меньшем хаосе цветастых пакетов с подарками. Лиза с улыбкой взглянула на диван и принялась за работу.Спустя пару часов в дверь постучали.– Да, – крикнула женщина, дописывая очередной отчёт.Человек шагнул внутрь, закрыл дверь и осмотрел кабинет. В глаза бросились воздушные шары и множество пакетов разного размера. ?У неё же не сегодня день рождения, – подумал он. – И у Валери в декабре был. Странно?.Она бросила на вошедшего мимолётный взгляд, после чего вскочила с места и, скрестив руки на груди, отвернулась лицом к окну. Минуту молчала, борясь с захлестнувшим всё существо гневом, а потом, не оборачиваясь, сурово проговорила:– Покиньте мой кабинет.Человек не внял её распоряжению. Она слышала, как он отодвинул стул и сел.– Что Вам не понятно в словах ?покиньте мой кабинет?? – процедила она, по-прежнему стоя спиной к посетителю.– Мне нужна работа, – сказал мужчина.На секунду Филатова замешкалась, вспомнив их первую встречу. Тогда он точно так же произнёс эти три слова: ?Мне нужна работа?. Сердце защемило, но женщина тряхнула головой и отрезала:– Вы не по адресу, в нашей больнице вакантных мест нет.– Лиза, прости меня, – заговорил Земцов. – Я поступил, как последний подонок, но мне сейчас, правда, очень нужна работа.– Ничем не могу Вам помочь.Повисла долгая пауза, после которой снова последовала та же директива:– Послушайте, я в третий раз Вам повторяю: покиньте мой кабинет, – вскипела Филатова, подобно разъярённой фурии, поворачиваясь лицом к мужчине. – Вам здесь больше не место.Он медленно встал и сделал шаг ей навстречу. Начмед испуганно отшатнулась, но тут зазвонил телефон, и ей пришлось вернуться, чтобы дотянуться до трубки.– Алло.– Лиза, это Савчук, узнала?– Да, Екатерина Сергеевна, узнала.– Я нашла тебе прекрасного ординатора в родильное.– Отлично, очень вовремя. Кто это? Когда сможет приступить к своим обязанностям?– Земцов Платон Ильич.– Нет, Катерина Сергеевна, – голос задрожал. – Вы же знаете, что это невозможно. Я не могу.– Послушай меня, Лиза. Он прекрасный врач, какими не разбрасываются, и ваши личные отношения не должны мешать работе больницы. Я настоятельно тебя прошу не делать глупостей и трудоустроить Земцова в родильное.– Это жестоко, Екатерина Сергеевна, – прошептала Лиза и бросила трубку на стол.Филатова закусила губу и подняла голову к потолку, сдерживая слёзы. В полнейшей тишине раздалось скромное покашливание. Женщина вздрогнула и распахнула глаза, уставившись на всё ещё стоявшего здесь Земцова.– Поздравляю Вас, – едко бросила она ему. – Вы приняты на работу. Завтра в 8:30 планёрка. А теперь всё-таки покиньте мой кабинет.– Спасибо, Лиза, – тихо ответил Платон и взялся за ручку двери.– Я здесь совершенно ни при чём, – твёрдо произнесла она, вновь закусив губу.Когда дверь за мужчиной закрылась, Лиза медленно опустилась в кресло. ?Зачем ты приехал, Земцов? Зачем вернулся? Посмеяться надо мной решил? Или ещё одного ребёнка забрать?? Филатова взяла в руки телефон и позвонила Вите Игоревне:– Зайди ко мне, пожалуйста, – сквозь слёзы попросила она, и уже через три минуты Полупанова стояла на пороге.– Земцов здесь.– Что? – Вита прижала руки к груди. – Ты ничего не путаешь?Лиза покачала головой:– Я что, похожа на идиотку? Он теперь будет здесь работать. Савчук приказала, – ответила она на немой вопрос Полупановой.*** – Все собрались? – спросила Лиза, но, заметив пустое место, ответила сама себе. – Новый ординатор отсутствует. Что ж, подождём немного…Врачи начали перешёптываться, строя догадки, кто пополнит их ряды, и только Вита Полупанова смотрела в пол и молчала, сжимая стул, на котором сидела.Лиза отошла к окну и принялась разглядывать больничный дворик. Накрапывал мелкий апрельский дождь. На ветках ещё не появились первые почки, кое-где лежал снег. Весна в этом году была поздняя.Филатова услышала, как открылась дверь и наступила звенящая тишина. Блондинка обернулась. Стараясь не обращать внимания на озадаченные взгляды коллег, метавшиеся от неё к Земцову и обратно, прошла к своему столу, уперлась руками в столешницу и произнесла, ничем не выдав своего волнения:– Это наш новый ординатор родильного отделения. Надеюсь, представлять не надо, – она села за стол. – А теперь к текущим делам, – и принялась опрашивать коллег о состоянии дел в отделениях.Врачи, отвечая на вопросы, всё время норовили бросить на Земцова недобрые взгляды. Сидевший по левую руку от Платона Любавин брезгливо отодвинулся в сторону. Квитко исподлобья поглядывал на бывшего коллегу и что-то чертил на листке бумаги.– Простите, Елизавета Юрьевна, – ворвалась в кабинет Катя. – Там пациентка Льва Борисовича с тройней рожает.– Пятиминутка окончена, идите работать, – Филатова встала из-за стола и подошла к шкафу, принявшись усердно перекладывать папки.Когда всё стихло, она обернулась и замерла: возле стола стоял Платон Ильич и буравил её печальным взглядом. Лиза отвела глаза, прошла к своему столу, оживила мышкой экран компьютера и напряжённо уставилась в него, ожидая, когда Земцов уйдёт. Время шло. От чрезмерного напряжения начали болеть глаза, а он всё стоял и смотрел.Мужчина вспоминал счастливые дни, когда ещё не был предателем, когда ещё можно было всё исправить. Вспоминал, как Лиза поднимала на него глаза и улыбалась, когда он шёл через весь кабинет, чтобы коснуться любимых губ, как по вечерам она ждала его, иногда засыпая на диванчике.Его губы тронула едва заметная улыбка, а к горлу подступил ком. Вся чудовищность ошибки обрушилась на него, подобно Ниагарскому водопаду, и прибила к земле. Мучительно захотелось повернуть время вспять, и всё исправить. Мужчина не мог уйти просто так, он чувствовал, что надо что-то сказать, но слова не шли, поэтому он продолжал молча смотреть на Лизу.Она не выдержала первой и безэмоционально заметила:– Вас ждут пациентки, Земцов, так что идите работать. А если у Вас какое-то дело, то хватит молчать: говорите, что хотели, – Филатова смотрела прямо в его глаза.Ей был неприятен этот мужчина, она боялась его, потому что не знала, не понимала мотивов, заставивших Земцова сначала уйти, а теперь вернуться.– Земцов, Вы издеваетесь?Он молчал, наслаждаясь звуком её голоса, потом закрыл глаза и медленно произнёс:– Лиза, – странно, но в этот раз её сердце не дрогнуло, не замерло, не забилось быстрее, оно осталось равнодушным к этому обращению, – я подумал, что ты захочешь увидеть сына.Филатова опешила. Конечно, она хотела увидеть сына, но не желала оставаться наедине с предателем. Одна её часть готова была забыть обо всём и кинуться к Пашке сломя голову, а другая настойчиво требовала быть благоразумной.– Удивительно, что Вы хотя бы сейчас вспомнили, что Паша и мой сын тоже. Конечно, я хочу его увидеть. Назовите время и место.– Мы будем ждать тебя в кафе ?Мелодия? в половине восьмого, – мягко проговорил он.Как же хотелось бросить ему что-то вроде: ?Мы – это Вы и Ваша новая старая жена??, но она не хотела тратить лишних слов, не хотела ругаться, не хотела причинять никому боль: мало ли что могло произойти за пять лет.– Я приду, а теперь идите работать.*** Лиза вошла в кафе и окинула взглядом зал в поисках Земцова. Он сидел у окна спиной ко входу, рядом с ним был черноволосый мальчик. Пашка жался к отцу и пугливо озирался по сторонам. На глаза навернулись слёзы, и Филатова помахала на лицо ладонями, прежде чем двинуться к столику.– Здравствуйте, – кивнула она Земцову. – Пашенька, привет, – женщина улыбнулась и присела на корточки, протягивая мальчику угощение на раскрытой ладони.Паша долго внимательно рассматривал её, потом обернулся к отцу и довольно громким шёпотом спросил:– Папа, а кто эта тётя?Земцов потрясённо молчал, он и не думал, что сын забыл родную мать. Лиза глубоко вдохнула, стараясь сдержать истерику (не хватало ещё устраивать перед Земцовым сцены) и бросила на мужчину пронзительный взгляд, полный боли, как бы говоря: ?Посмотри, что ты сделал с ним, он забыл меня?. Филатова выдохнула и пошла прочь из кафе. Земцов не стал её останавливать, прекрасно понимая, что она чувствует примерно тоже, что и он при первой встрече с Артёмом. Разница была лишь в том, что Артёмка не знал отца, а Паша – забыл.Блондинка села в машину, пристегнулась и взялась за руль, но чувства перелились через край. Её маленький родной Паша не помнил маму, которая кормила его своим молоком, пела колыбельные по вечерам, ласкала его, когда он болел. Мама ведь так любит его, а он не помнит этого. Она рыдала. Громко, не стесняясь, заходилась в плаче, лупила руками по рулю, по сиденьям, срывала с зеркала маленькие безделушки и швыряла их в лобовое стекло. Они отскакивали и разлетались по всей машине. Сердце сжималось так сильно, что казалось, будто оно собирается исчезнуть. Боль опаляла оголившиеся нервы адским огнём. Лиза вдавливала ногти в ладони, до крови закусывала губы, билась затылком о спинку сиденья, но ничего не помогало унять горе. Разве может мужчина, однажды показавший ей взаимную любовь, теперь причинять столько боли?Земцов вышел на улицу, держа ребёнка за руку, и сразу заметил Лизину машину. Света от приборной панели хватало лишь на то, чтобы различить движение внутри автомобиля. Осторожно подойдя ближе, он увидел, что женщина бьётся в истерике, и замер в нерешительности. Душа рвалась к Лизе, сердце твердило, что надо ей помочь, а разум настаивал, что Филатова не обрадуется его вторжению. Он не знал, что делать.– Папа, почему тётя из кафе плачет?– Потому что ей больно, – грустно ответил Земцов, отрываясь от размышлений.– Почему ей больно? Это я её обидел, да?– Нет, это я обидел твою маму несколько лет назад, – его плечи поникли.– Мою маму? – мальчик вырвал ладошку из руки отца и побежал к машине.Изо всех своих детских силёнок он молотил кулаками по стеклу и кричал:– Мама! Мама! Мама! – по щекам его бежали слёзы.Лиза не сразу сообразила, что кто-то стучит в окно, а когда сквозь пелену слёз разглядела заплаканное лицо сына, открыла дверь и, упав перед ним на колени, прижала к себе. Мальчик крепко обхватил маму за шею и приник к её щеке. Женщина коснулась губами его уха и тихо запела колыбельную медведицы из мультфильма про Умку.– Я помню твой голос, мамочка, – вдруг удивлённо произнёс ребёнок и принялся покрывать мокрыми от слёз поцелуями её лицо и шею.Земцов стоял в тени дерева и наблюдал за открывшимся ему таинством воссоединения матери и ребёнка. Он проклинал тот день, когда решил принять условия Людмилы, когда позволил себе малодушно забрать у Лизы сына, когда ушёл, не сказав ни слова, когда написал то равнодушное письмо, надеясь, что так будет лучше. ?Мерзавец! Негодяй! Дурак! – ругал себя мужчина. – Что же я натворил?? – он сильно сжал руками голову, будто желая, чтобы она лопнула.– Ты поедешь со мной домой?– Конечно, мамочка, – без раздумий выпалил мальчик, но потом вспомнил, что где-то в стороне стоит Платон. – Только надо папе сказать, он ведь тоже с нами поедет.Лиза стала высматривать во мраке Земцова, а, заметив, указала на него пальцем. Паша закричал:– Папа, иди сюда!Мужчина медленно приблизился к ним и осторожно заглянул в Лизины почти счастливые глаза.– Папа, я поеду с мамой домой. Ты поедешь с нами, – сообщил мальчик.– Нет, сынок, сегодня ты поедешь один, а я как-нибудь в другой раз, хорошо?– Ну, если мама не против.– Я не против, – ответила блондинка, целуя сына. – Мы с тобой сейчас вызовем такси и поедем домой.Уже в машине мальчик спросил, сонно потирая глаза:– Мама, а как тебя зовут?Филатова не ожидала такого вопроса, поэтому замешкалась, но уже через секунду собралась с мыслями и ответила:– Лиза.– Хорошее имя. А у той тёти было плохое – Люда. Знаешь, мамочка, у меня была твоя фотография, мне папа дал, но та тётя забрала и выбросила её, и я забыл тебя. Но я помнил твой голос и ту песенку. Спой мне её, пожалуйста, – попросил Паша, прижавшись к маме.Лиза тихо-тихо запела колыбельную, чувствуя, как ребёнок расслабился и мерно засопел, погрузившись в сон.