Вставка. Китай (1) (1/1)

Капли дождя громко стучат по раскрытому зонту, а подошва туфель неприятно скользит по размокшей дороге. Куски липкой грязи пачкают брюки, но я уже не обращаю внимания на такие детали. Осень в этом году щедра на плохую погоду, в этом и есть её прелесть. Но я бы всё же предпочёл любоваться грозой из окна, где не рискую заработать простуду. Вечерним часом тяжелее добираться до места пешком, а при тяготящих обстоятельствах путь отнимает много сил. Хорошо, что я уже пришёл.Этот дом впечатляет не только своими размерами, но и тем, как его хозяин заботится о нём. Сколько бы лет не прошло, даже внешний вид здания в прекрасном состоянии. Помнится, Союз часто устраивал ремонты. Веет воспоминаниями. Я остановился у высокого забора, перевёл дух и распахнул калитку, ветер захлопнул её за моей спиной. Пересекая растущие лужи, я добрался до высокого крыльца, где подняться по ступеням мне помогли промокшие деревянные перила. Тщетно пытался очистить обувь, потом бросил эту затею и открыл тяжёлую дубовую дверь. Шум дождя отошёл на второй план, я устало выдохнул, наслаждаясь теплом просторной веранды. На картонках вдоль стены были выставлены резиновые сапоги. Я поставил свои туфли рядом. Плохая идея надевать что-то помимо специальной обуви в такую слякоть, но я даже этого не успел обдумать. СССР иногда бывает непредсказуем в своих поступках и может позвать меня в гости без всяких причин в неподходящий момент. Недавно мы с ним неслабо повздорили, но сколько бы плохого не произошло между нами, я всегда возвращаюсь. Так было, и так будет всегда. Мы друзья, и даже после длительных разногласий, ссор и конфликтов остаёмся ими. Я знаю, что он, как бы ни был зол, всегда готов прийти на помощь. Поэтому я сейчас здесь. Раз он счёл нужным повидаться этим днём, я не в силах отказывать. И всё известно наперёд: крепкое рукопожатие, говорящий, такой понимающий и виноватый взгляд, душевный разговор и чашка крепкого чая. Всё именно так, как и предписала судьба. Я счастлив, в наших сердцах снова воцарилось спокойствие.– Мне стоило сделать это раньше, но прости, – Союз осмотрел меня с ног до головы, остановившись на испачканных штанинах, – ты ведь знаешь…– Ничего, – снисходительно ответил я, не дожидаясь, пока тот договорит. Не люблю длительных извинений, тем более, всё уладилось, – я рад, что мы снова в ладах, дружище.Плащ остался висеть на кухне, а меня провели в большой зал. Я привык к этой атмосфере уюта и комфорта. Кажется, только в этом доме я чувствую себя как-то по-особенному. Звонкий смех и голоса слышались со второго этажа, а я уже и забыл, как много у Союза детей. Поражаюсь его сдержанности и ответственности. Это даже на первый взгляд не может показаться простым, ведь за сорванцами нужен присмотр.За окнами окончательно стемнело, тучи скрыли звёзды и луну. Я сидел на диване рядом с обогревателем, чтобы высушить ноги, наблюдал за игрой в шашки. Стыдно за то, что каждый раз приходится спрашивать у малышей их имена. Союз только смеётся над моим замешательством, когда я вновь путаюсь в них, но после старается заново всех со мной перезнакомить. Они любят его, да и он сделает всё, чтобы дети были счастливы. Советы прекрасный семьянин, не представляю, как у него это выходит. Через несколько часов настало время укладываться спать. Тогда-то я познал, насколько сильно его отцовское воспитание. Никто не противился, и все вежливо пожелали мне добрых снов прежде, чем разойтись по комнатам, а Союз продолжил рассказывать мне истории, некоторые из которых я уже слышал. Потом мы плавно перешли на более серьёзные темы, в некоторых местах переходя на шёпот. В один момент зазвонил домашний телефон, Союз извинился и удалился в свой кабинет, но из-за его манеры речи, я мог слышать весь диалог. Пока я остался один, почистил брюки, чтобы не выглядеть таким неопрятным, и вдруг уловил в голосе друга нотки волнения. – Что произошло? – спросил я, когда тот покинул свой кабинет. Сразу почувствовал неладное, ведь в его глазах читалось беспокойство. – Великобритании плохо, – на эмоциях выдал тот, быстро покидая зал, жестом показывая идти за ним. Я незамедлительно поднялся с места. – Я должен уйти, – стараясь говорить тише, предупредил он, второпях накидывая на себя шинель, – ты мог бы присмотреть за детьми, пока меня нет? Не часто могу видеть его таким тревожным. Это связано с тем, что Британия тоже является частью его семьи. В каком-то роде. Я был одним из первых, кто узнал об их симпатии. Никогда не вдавался в подробности этих отношений, но могу сказать, что они важны друг для друга.– Я был бы тебе безмерно благодарен, – тут же проговорил он, – не хотел, чтобы так вышло… – Всё хорошо, можешь быть спокоен, – подал ему ушанку. Ужасный ветер продул бы ему уши, – я и так не хотел бы возвращаться домой в такую погоду.–… – не дал ему сказать ещё что-либо, иначе прощание бы затянулось. Убедил, что пробуду здесь столько, сколько потребуется, и не оставлю детей одних. Только после этого он кивнул и вышел на веранду. Пока Союз обувался, я предложил ему свой зонт, а потом пожелал удачно добраться до места. Проследил за удаляющимся силуэтом и закрыл дверь. Резкая перемена в его настроении повлияла и на меня. Надеюсь, всё будет хорошо.Я зашёл на кухню, неловко потирая лоб. Нужно будет проснуться пораньше… Не уверен, что справлюсь, но уже поздно отказываться. – Куда он ушёл? – вдруг раздалось позади. Я слегка напугался. У входа на кухню стояла Беларусь, неловко прячась за стеной. – Ох, – я осторожно подошёл к ней и поднял на руки, – он вернётся завтра, не бойся. Как оказалось, те, кто спали на первом этаже, услышали дверной хлопок, да и сам уход СССР не остался без внимания. Мне пришлось укладывать их по новой, объясняя, что с отцом всё хорошо, и ему просто срочно понадобилось уйти. Чтобы не бегать из комнаты в комнату, я разрешил им лечь вместе. Дети очень впечатлительные, поэтому я достаточно долго просидел с ними, прежде чем они уснули. Если я правильно помню, на втором этаже была спальня для гостей. Я поднялся по лестнице, в темноте ясно виднелись полоски света на полу, что значило, спят далеко не все. Не стал ругать их за это.Нашёл пустую комнату, без лишнего шума вошёл туда и включил свет. Слышно, как снаружи надрывается ветер, и крупные капли бьют по стеклу.Я не успел даже раздеться, как услышал за стенкой грохот. Но испугался я даже не его, а наступившей тишины, ведь до этого отчётливо слышались голоса. Обеспокоенно выскочил в коридор, без стука распахнул дверь детской и облегчённо выдохнул, когда убедился, что все живы и здоровы. На глаза сразу попалась покосившаяся настенная полка, с которой только что попадали книги и мелкие игрушки.На полу, собирая весь беспорядок, сидели Россия и Украина, которые одновременно обернулись на меня. Они ожидали увидеть своего отца, но даже и так, выражения лиц их были виноватыми и растерянными.– Что случилось? – я закрыл дверь, подходя ближе.Украина заметно занервничал и опустил голову, подрагивая от поступающих слёз. Я понял, чья это вина, но такая реакция мне не понравилась. Неужели Советы настолько строг? Я хотел было успокоить ребёнка, но меня перебили. – Я случайно! – неожиданно сказал Россия, – это я сломал её, мне жаль!– Оу, – я подыграл ему, – правда, ты? Мне активно закивали. Ничего страшного не произошло, полку можно поставить на место, но я удивлён тем, что Россия так повёл себя. –… Ладно, – я задумчиво посмотрел наверх и присел к ним, поднимая одну из книг, – молодец, нужно сразу говорить правду, ты ведь хороший мальчик, а такие не могут соврать, правильно? Теперь заволновался и он тоже, сжал в руках одну из игрушек и отвёл взгляд. – Нужно всё скорее починить, вставайте, – помолчав, сказал я, подбадривающе постучав по полу, – и как это только у тебя получилось?– Я… Ам… – запнулся Россия, – ну… – Это был я! – не выдержал Украина, – так получилось, простите! – последнее он сказал почти неразборчиво. Я тут же посмотрел на Россию, тот подошёл к братику и обнял его, грустно взглянув на меня. – Мы… Оба, – в этом я сомневался, но не стал говорить ничего в ответ, лишь улыбнулся. С полкой я провозился недолго, мальчики расставили всё по своим местам, но продолжали озадаченно смотреть на меня. Я счёл нужным предупредить их об отсутствии отца дома и, чтобы отвлечь их, попросил, чтобы завтра они помогли мне последить за домом. Потом предложил почитать им одну из сказок. –… Не говорите папе, пожалуйста, – когда мы втроём устроились на одной из кроватей, проговорил Россия. – О чём? – Про полку, которую я сломал, – вставил Украина, положив голову на свои колени, и тихо шмыгнул. Россия тут же прижался поближе, обняв меня, – он не специально! Вчера папа и так сильно ругался на него… Я понял. –… И ты решил взять ответственность на себя? – я погладил того по голове, добродушно хмыкнув, – ох, ну мы же починили её. Я не буду ничего говорить. – Правда? – в один голос спросили они. –… Да, – улыбнулся я. В тот день мы так и уснули за чтением книги, забыв выключить свет. В течение следующей недели Советы просил меня приглядывать за детьми, потому что всё больше времени проводил с Британией, которому нездоровилось. Тогда-то я ближе познакомился со всеми. Но большее внимание я стал уделять только одному, и это впоследствии стало моей ошибкой.