Глава 3. Откровения (1/1)

Когда Хеймитч вышел из дома, ноги сами понесли в пекарню Пита. В конце концов, это Пит посоветовал ему подарить Маре цветы! Но ведь он же не знал... А вдруг знал?С такими мыслями мужчина даже не заметил, как вошел в пекарню. Пит, в длинном белоснежном фартуке и колпаке, покрывал глазурью маленькие аккуратные пирожные, лежащие на подносе.- О, Хеймитч, снова ты! – радостно поприветствовал парень бывшего ментора, откладывая в сторону тюбик с глазурью. – Ну как, подарил Маре цветы?- Подарил, подарил, - пробурчал тот, опираясь ладонями на прилавок. – Только вот вместо радости и благодарности получил рыдания!- Рыдания? – с удивлением переспросил пекарь. – Неужели у тебя хватило ума нагрубить ей, или отпустить какую-нибудь сальную шуточку?!- Нет, я не грубил ей! Она рыдала оттого, что цветы, которые я ей принес, навеяли ей плохие воспоминания! Её брат подарил ей такой же букет, а потом его и их родителей схватили миротворцы! Почему ты не сказал мне об этом?!- Я…я не знал, - растеряно произнес Пит. – Я действительно этого не знал… прости, Хеймитч.- Я-то прощаю, но вот что мне теперь с ней делать? – огрызнулся мужчина.- Ты оставил её в таком состоянии, одну? – строго спросил Пит.- Нет, у меня ещё пока есть голова на плечах! Я уложил её на диван и гладил по спине, пока она не успокоилась и не заснула, - он издал короткий нервный смешок. – А вот что мне делать дальше… Напиться, что ли?- Вот этого не нужно, - резко произнес Мелларк и стянул с головы колпак. – Думаю, тебе стоит пока подождать. Пусть она поспит, успокоится…- А я в это время сойду с ума, думая о том, что она сделает со мной, когда проснется – убьет или просто соберет вещи и уйдет, и тогда мне останется только снова запить, - мрачно сказал Хеймитч.

- Перестань, - Пит рассмеялся. – Мара хрупкая девушка среднего роста, которая ни разу в жизни и оружия-то настоящего в руках не держала! И ты, сильный мужчина, бывший трибут, победитель, - парень встретил испепеляющий взгляд ментора и поспешил закрыть эту неприятную тему. - Да, кстати, а с чего ты вдруг стал так дорожить её присутствием? – он хитро улыбнулся, - боишься, что она уйдет?- Прекрати, - резко, быть может, чересчур резко, одернул его мужчина. – Дело не в этом. Просто когда она спит рядом со мной, обнимает меня…я не вижу кошмары.- Не видишь?- Да, не вижу. Мне снятся обычные сны…как всем другим людям. И я боюсь, что если она покинет меня, все вернется.- Неужели ты собираешься удерживать её подле себя до конца своих дней? – хмыкнул Пит. – Если ты не испытываешь к ней никаких чувств, кроме благодарности, то это очень эгоистично с твоей стороны – в конце концов, она молода и красива, и однажды непременно захочет выйти замуж. А ты тут со своими кошмарами… Или все же у тебя что-то к ней есть?- Я не знаю, - Хеймитч смутился. – Она хорошая, добрая…короче, я ничего не знаю. Да и какая тебе разница?- Заметь, ты первым пришел ко мне за советом, - ухмыльнулся парень.- Но пока ничего путного ты мне не сказал, - съязвил бывший ментор.

- Ладно, не кипятись. Думаю, сейчас тебе стоит немного подождать, а потом уже возвращаться домой. Сходи в лес, погуляй, к примеру… только не напивайся, прошу!- Ну, других вариантов нет, придется так и сделать, - фыркнул мужчина. – Ладно, я пойду, пожалуй. Ещё увидимся!- Не сомневаюсь, - Пит улыбнулся, и Хеймитч вышел из пекарни. Он просто шел, куда глаза глядят, и, в конце концов, оказался у окраины Дистрикта. После революции он расширился, а металлический забор убрали, заменив невысоким деревянным с тремя или четырьмя калитками в разных концах Дикстрита. Ноги вынесли бывшего ментора к той части забора, где никаких калиток поблизости не было, поэтому он лихо перемахнул через забор. Однако на другой стороне оказался малинник, и мужчина свалился прямиком в него, а также в крапиву, которая, как известно, с малиной дружит. Ругаясь и размахивая руками, он выбрался из зарослей и обнаружил, что его рубашка порвана на боку – очевидно, зацепился за гвоздь на заборе. Хеймитч оправил одежду и пошел дальше, по тропинке, уныло думая о том, что теперь придется как-то незаметно зашивать дыру, чтобы Мара не заметила. От воспоминаний о девушке на него стремительной волной накатило чувство вины.

«В конце-концов, я же ничего не знал, - лихорадочно думал он, быстрым шагом удаляясь все дальше и дальше в чащу, – Совсем ничего. Но зачем вообще мне было дарить ей эти чертовы цветы?! Поблагодарить можно было бы и так… Стоп… Мелларк! Это он, он мне посоветовал! Лучше бы я его не слушал! А почему я вообще его слушаю..?».Мысли крутились водоворотом, и бедная голова Хеймитча, не привыкшая к таким активным атакам, вскоре разболелась. Почувствовав это, он, наконец, остановился и огляделся вокруг. Лес был совершенно незнакомый, тропинка давным-давно кончилась, и мужчина сам не заметил, что шагал по густой траве.К тому же ноги ощутимо устали.

«Прилечь, что ли?» - лениво подумал бывший ментор, опускаясь на корточки, а затем и вовсе растягиваясь во весь рост на небольшом пятачке мягкой травы. Деревья росли густо, солнечные лучи мало проникали на землю, поэтому в лесу царил приятный полумрак. Вдруг откуда-то сверху полилось мелодичное пение сойки-пересмешницы – не иначе, подслушала где-то. Мужчина прикрыл глаза и принялся слушать, но вскоре заснул.***- Пит, это был Хеймитч, да? – спросила я, выходя из кладовой.- Да, он. Ты разве не слышала наш разговор, Китнисс?- Слышала, слышала…- И что ты об этом думаешь? – он улыбнулся, шагнул впереди обнял меня за талию.

- Думаю, что он влюбился в Мару! – я рассмеялась и чмокнула его в щеку, испачканную мукой. – Серьезно.***Когда Хеймитч проснулся, день уже клонился к вечеру. Он вскочил на ноги, быстро протер глаза и ринулся бегом в сторону Дистрикта 12. Через несколько десятков метров он выбился из сил, и был вынужден перейти на шаг. «Да уж, - мрачно думал он, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. – Мне определенно нужно заняться спортом.А Мара сейчас обидится на меня ещё больше! Чудесный день, нечего сказать».Дорога до Дистрикта заняла у него удивительно долгое время, зато в этот раз Хеймитч обнаружил тропинку, выведшую его в аккурат к калитке, так что снова перелезать через забор ему не пришлось. По городу он передвигался почти бегом, а когда достиг своего дома, тот показался ему каким-то зловещим и мрачным.- Не иначе как она уже ушла, - нервно произнес Хеймитч, осторожно потянув на себя дверь и обнаружив, что она не заперта. – Впрочем, у меня ещё осталось виски…Едва войдя в дом, он почувствовал сильный запах жареной курицы и чего-то печеного. Он замер в изумлении, и тут из кухни вышла смущенная Мара в фартуке и с полотенцем в руках.- Ну, вот… - произнесла она с легкой дрожью в голосе. – Я приготовила ужин. Вы любите картошку с курицей?Если нет, то я тут ещё и пирог испекла, с ягодами, может, хотя бы он придется Вам по вкусу…- У тебя мука на щеке, - неожиданно перебил её мужчина, не отрывая взгляда от лица девушки.- Где? – она в замешательстве несколько раз провела ладонью по лицу, но безрезультатно.- Вот здесь, - он шагнул вперед и осторожно стер белый след со щеки Мары. От этого жеста она как будто бы оттаяла, и заговорила быстро, проглатывая слова, но с большим облегчением в голосе:- Понимаете, когда я увидела этот букет, то как будто бы вернулась туда, в тот день, и мне снова стало так страшно, я снова почувствовала ту боль.… А потом, потом я так долго плакала, а Вы меня утешали, и я уснула…и проспала так долго, а потом проснулась, а Вас нет и так испугалась, что Вы рассердились на меня… Но я все же надеялась, что Вы меня простите и вернетесь, поэтому решила приготовить ужин, - она неловко улыбнулась.

- А я все это время спал в лесу и думал, что ты обиделась на меня и уйдешь, - Хеймитч рассмеялся. –Ладно, давай забудем все это! И, кстати, нам надо наконец перейти на ты, - он улыбнулся Маре.- Я согласна. А сейчас пойдемте…ой, то есть пойдем ужинать!- С удовольствием… запах просто божественен, - мужчина улыбнулся ещё шире и прошел вслед за девушкой на кухню.Как выяснилось, божественным у стряпни Мары был не только запах, но и вкус. Бывший ментор за обе щеки уплетал и курицу с картошкой, и пирог, а кулинарка с улыбкой наблюдала за всем этим.- Ты что, первый раз пирог ешь? – шутливо спросила она, когда мужчина потянулся уже за пятым куском.- За последние двадцать семь лет – да,- серьезно ответил Хеймитч, беря кусок обеими руками. – И картошку с курицей, кстати, тоже.Девушка смущенно опустила голову, и некоторое время в кухне царило молчание, нарушавшее лишь звук стук вилки о тарелку.- А как же ты жил после того, как победил на Играх? – наконец решилась спросить Мара.- Я не жил, я скорее существовал, - хмыкнул мужчина, стряхивая крошки с подбородка. – Пил, пил и ещё раз пил. Закусывал чем попало, иногда и вовсе не закусывал… Странно, что я не умер.- Не говори так, - вырвалось у девушки. – Не надо! Если бы тебя не было, Китнисс и Пит не победили бы в Играх. Тогда и революции не было бы, и Дистрикты остались бы рабами Капитолия, и… - она не договорила, только смерила его красноречивым взглядом своих ярко-голубых глаз.

- Ты преувеличиваешь, - Хеймитч улыбнулся. – Во всем этом я сыграл не очень большую роль, - он встал из-за стола и собрался было покинуть кухню, как вдруг Мара перегнулась через маленький стол и проворно ухватила его за полу пиджака:- Ага, ты порвал рубашку!- Тебе показалось! – он выдернул пиджак из цепких пальцев девушки и попытался прикрыть дыру, но Мара уже встала и подошла к нему, а выражение её лица не сулило ничего хорошего. И под её сердитым взглядом Хеймитч вдруг почувствовал себя немного жалким и глупым, и это ощущение ему не понравилось. Поэтому в его голосе звучали недовольные нотки, когда он ответил:- Зацепился, когда перелазил через забор.- Понятно, а я уже подумала, что ты где-то ввязался в драку, - она неожиданно улыбнулась, и бывший ментор почувствовал укол стыда за свой тон. – Раз уж ты наелся, пойдем, я зашью.Уже сидя в комнате на диване, когда девушка искала в своем чемоданчике подходящие нитки с иголкой, Хеймитч отчаянно пытался побороть смущение. Он вспоминал, как не смог добежать до забора без передышек, и как ему было тяжело бежать, и мрачно думал о том, что вряд ли его тело сейчас в приличном состоянии. Сам-то он уже давным-давно не обращал внимания на свою внешность и не смотрел в зеркало, но сейчас у него впервые мелькнула досадная мысль, что можно было бы и почаще отрываться от бутылки и хотя бы бегать по утрам. Но, увы, потерянное время было не вернуть,и мужчина нервно ковырял вышитые на пододеяльнике цветочки (к слову сказать, пододеяльник, как и простыня с наволочками, был принесен Марой) и ждал своей минуты позора.- Давай, снимай рубашку, - прервал его размышления голос девушки, незаметно подошедшей к нему сзади с катушкой белых ниток и квадратной подушечкой с иголками. Мужчина неохотно принялся стаскивать с себя этот предмет одежды, радуясь, что на нем хотя бы надета майка. Мара терпеливо ждала. Наконец, он с тяжелым внутренним вздохом обернулся к ней и протянул рубашку, буркнув что-то вроде «Дыра на левом боку». К его величайшему удивлению, она словно бы и не смотрела на него. Вернее, смотрела, но как будто сквозь, не замечая. Мара с улыбкой взяла рубашку, но вдруг между её бровями пролегла складка, и она озабоченно произнесла:- Ох, где же ты гулял? У тебя же все руки в ожогах от крапивы! Сейчас, подожди-ка… – Она отложила рубашку в сторону и снова метнулась к чемоданчику, – Сейчас, где-то было…Ага, нашла!- девушка радостно продемонстрировала бывшему ментору небольшую баночку, в которой, очевидно, была какая-то мазь.- Что это? – удивленно спросил он.- Мазь от крапивных ожогов. Прекрасно помогает, она сделана по рецепту моей бабушки, которая была лекарем, - Мара села рядом с Хеймитчем на диван и вручила ему баночку: - Смажь ей те места, где у тебя ожоги, и все пройдет к утру!- Спасибо, - мужчина благодарно улыбнулся и открыл мазь, девушка тем временем снова взялась за рубашку, ловко вдела нитку в иголку и принялась зашивать дыру. Однако через некоторое время, мельком взглянув на Хеймитча, ей снова пришлось прервать работу:- Да ты не так, не так делаешь! – воскликнула Мара. – Надо осторожно, тонким слоем смазывать, и не втирать, оно само впитаться должно… Давай-ка лучше я! – она решительным жестом выхватила баночку из рук мужчины и спросила: - Где тут у тебя ожоги?- На запястьях. И на шее ещё парочка – я неудачно в крапиву упал, - усмехнулся он.- Все с тобой ясно, - девушка улыбнулась, взяла на палец немного лекарства и принялась осторожно смазывать ожоги на руках мужчины. Он замер. От легких прикосновений Марыбросало в дрожь, хотя, наверное, всему виной была холодная мазь…- Приподними подбородок, - попросила она, и голос её прозвучал абсолютно спокойно. Хеймитч покорно выполнил её просьбу и, пока Мара смазывала длинный ожог, тянущийся поперек шеи, он с удивлением почувствовал, что ему хочется её обнять. «Что за чертовщина?! – пронеслось у него в голове. – Неужели Пит все же был прав?!».Тем временем девушка закончила процедуру, убрала мазь и взялась за рубашку. Игла проворно двигалась в её руках, сама Мара мурлыкала себе под нос какой-то немудреной мотивчик, и вся эта картинка была такой милой и домашней, что мужчина невольно заулыбался.- Слушай, а вот почему ты за мной ухаживаешь? – вдруг спросил он, растягиваясь на диване за спиной швеи. Спина напряглась, локоть девушки перестал шевелиться, и на несколько мгновений в комнате воцарилась мертвая тишина. Затем Мара медленно повернулась к нему и слегка дрожащим голосом выдала:- В каком смысле ухаживаю?- Ну… готовишь мне, навела порядок дома, следишь за моей внешностью, не даешь пить, - задумчиво ответил Хеймитч. – Я никак не могу тебя раскусить, что тебе нужно от меня? Чего ты добиваешься?Девушка расслабилась и улыбнулась.- Считай, что я делаю это из милосердия, и преследую кое-какие личные цели.- Какие? У тебя есть на меня виды? – мужчина широко улыбнулся. – Учти, я старый грязный пьяница с кучей тараканов в голове, болячками и черствым сердцем! – он расхохотался. – Уверена, что тебе это надо?- Я уже почти тебя исправила, - возразила Мара. – Хотя в действительности видов я на тебя не имею, просто стараюсь облегчить тебе жизнь, помочь.- Странноватое милосердие, - с сомнением покачал головой бывший ментор. – Ты обо мне почти ничего не знаешь, я о тебе тоже…- Глупости. Я знаю, что ты Хеймитч Эбернети, тебе сорок три года, что ты победил в 50-х Голодных играх с помощью какого-то запрещенного приема, и за это Капитолий тебя наказал – твоя мать, младший брат и девушка были убиты. А ещё… - она чуть помедлила, словно раздумывая, продолжать или нет, но все же продолжила: - А ещё ты хороший человек, добрый и понимающий, все ещё умеющий любить, просто боишься это показать!- Хорошо-хорошо, пусть так, теперь посмотрим, что я знаю о тебе! – глаза Хеймитча загорелись азартом. – Ты – Мара…ммм…- Мое полное имя – Маргарита, это здесь его сократили. Маргарита Найтлайт.

- Ага, ясно. Значит, Маргарита Найтлайт, двадцать восемь лет, из Дискрита 4, родители и старший брат замучены в Капитолии за попытку организовать революцию… Добрая, вежливая, прекрасно готовишь… и, как выяснилось, милосердная, - слегка поддел девушку мужчина, но она лишь рассмеялась.- Прекрасно, ничья! Мы знаем друг о друге немного, но одинаково, - Мара ловко закрепила нитку и отрезала её, завершая зашивание рубашки.- Предлагаю узнать друг о друге чуть больше: давай поговорим, поспрашиваем друг друга о чем-нибудь… - предложила она.- Согласен, - Хеймитч лениво потянулся и чуть отодвинулся в сторону. – Ложись, так будет проще – мы не будем видеть лиц друг друга. Не люблю смотреть в лицо человеку, перед которым собираюсь выворачивать душу наизнанку!- Ты все же решился пооткровенничать со мной? – усмехнулась девушка, ложась рядом и обтягивая платье на коленях.- А почему бы и нет? – мужчина небрежно закинул ногу на ногу. – Только давай договоримся, что на все вопросы отвечаем честно.- Конечно. Кто первый?- Дамы вперед, - он слегка усмехнулся. – Задавай.- Расскажи мне о своей матери. Пожалуйста, - задумчиво произнесла Мара.- Я не могу рассказать о ней ничего интересного… У неё были светлые волосы и серые глаза глаза (это в неё я пошел) и она была одной из многочисленных несчастных женщин Дистрикта 12. Мать работала прачкой: стирала белье семьи мэра, поэтому её руки всегда были красными и шершавыми от воды. Тихая, молчаливая женщина, очень любившая моего отца, который погиб на шахте когда мне было десять.- А отец…его ты помнишь?- Смутно. Помню, что это был высокий русоволосый мужчина, вечно уставший и весь в угольной пыли.- А твой брат?- Так, что-то уже слишком много вопросов, теперь моя очередь, - спохватился бывший ментор. – Расскажи мне о своей семье.- Да что там рассказывать… Мама, стройная, невысокая голубоглазаяженщина с каштановыми волосами, была лекарем. Она была удивительно доброй и сострадательной, ей идеально подходила её профессия. Отец был высоким, очень высоким – они с мамой даже смотрелись вместе немного смешно, - Мара улыбнулась. – Но их любви это нисколько не мешало. Ещё у него были очень красивые глаза, зеленые, как листва у дерева или молодая трава. Он работал на заводе по упаковке рыбы, начальником смены, что-то в этом роде, я уже не помню… Брат унаследовал цвет волос матери, её доброту, но твердость, силу и глаза отца. Он был, мне кажется, лучшим братом на свете. Всегда защищал меня, оберегал, а я этого не ценила, думала, так всегда будет… - девушка замолчала, а потом тяжело вздохнула и добавила, - Он умер последним. Ему как-то удалось ночью освободиться и помочь родителям проститься с жизнью – ни им, ни ему не хотелось продолжать мучения, а шансов на спасение не было. Он умертвил бы и себя, но его поймали… И пытали ещё более изощренней, чем всех их троих.

- Ненавижу Капитолий…он погубил столько людей! – сквозь зубы процедил Хеймитч.

- Людей губил не Капитолий, а президент Сноу, - возразила ему девушка. – А его больше нет. Как и прежнего Капитолия.- Ты права, как всегда, - ухмыльнулся мужчина. – Знаешь, иногда мне кажется, что ты прожила раза в два больше, чем на самом деле!- Надеюсь, что на моем внешнем виде это никак не отражается, - Мара выдавила из себя короткий смешок.- Не волнуйся. Итак, на чем мы остановились?- Теперь моя очередь. Что можешь рассказать о своем брате?- Ничего интересного. Он был младше меня на шесть лет, то есть когда я видел его последний раз ему было десять. Она был обычным мальчиком, разве что немного замкнутым для своего возраста, - бывший ментор мельком взглянул на свою собеседницу и добавил, слегка улыбаясь: - Как видишь, мой брат был вовсе не таким героическим, как твой братец или Прим.- Давай не будем говорить об этом, а то я тут снова разрыдаюсь, и тебе опять придется меня утешать, - попросила Мара, вытягивая из-под спины одеяло и укрываясь им. - Что-то мне холодно. Задавай следующий вопрос.- У тебя был парень? - неожиданно спросил Хеймитч.Ответом ему была тишина. Он повернул голову в сторону девушки и обнаружил, что она сильно сжала в кулаках одеяло, губы её плотно сжаты, а лицо бледно.- Прости, - быстро произнес он. - Наверное, это было очень невежливо. Я не привык к таким разговорам, понимаешь. Ты можешь не отвечать...- Почему же, я отвечу, - перебила его Мара. Она с видимым усилием разжала пальцы, но голос её был сдавленным, как будто бы каждое слово давалось ей с трудом. - Правда, пока я жила в Дикстрите-4, парня у меня не было - мне было не до того, мы готовили революцию, - она усмехнулась - А здесь, в Дикстрите-12, был один... Не буду называть его имени, все равно это уже неважно, он погиб во время бомбежки. Я помню, как мы познакомились, как будто это было вчера: сижу в углу заведения Сальной Сэй, и тут подходит он и заговаривает со мной. Обычный разговор... Мы друг другу понравились, через некоторое время начали встречаться. А я ведь, я, знаешь, тогда другая была... Серьезная, молчаливая, застенчивая совсем. Не улыбалась никогда.- Ты и сейчас не сама жизнерадостность, - с улыбкой заметил мужчина, пытаясь как-то растормошить собеседницу, отвлечь её, но она по-прежнему лежала неподвижно, с застывшим взглядом и бледным лицом.

- А потом ему это надоело, так же, как надоест тебе, когда я вылечу твою психику, - она тихонечко засмеялась и натянула одеяло по самые глаза.- Мара, ты сошла с ума, - Хеймитч перевернулся на левый бок, к девушке, и положил руку ей на плечо. - Я всегда буду помнить то, что ты сделала для меня...и ты всегда будешь...- Нет-нет-нет, прекрати! - она оттолкнула его руку. - Не хочу ничего об этом слышать. Лучше расскажи мне о своей девушке!Прежде чем начать, он помолчал некоторое время, и девушке даже начало казаться, что мужчина и вовсе не собирается рассказывать. Однако он заговорил, и голос его звучал довольно-таки спокойно.- Её звали Ариадна. Она жила в соседнем с моим доме, и мы даже дружили в детстве. Потом, после гибели отца, я стал единственным мужчиной в доме, кормильцем и опорой семьи, так сказать, и мне пришлось добывать еду для мамы и сестры. Так наши с ней пути разошлись… Но однажды мы с ней снова столкнулись, в Котле.- О да, помню, когда-то это было место, где все встречались, - улыбнулась Мара. – Даже тебя я впервые встретила там!- Правда? Не помню такого…- Правильно, не помнишь, ты тогда был ужасно пьян.- Ну, раньше я часто бывал ужасно пьян, - бывший ментор ухмыльнулся.– Расскажи-ка, как это случилось.-Только после того как ты закончишь рассказ о своей девушке!- Хорошо, хорошо… - буркнул Хеймитч, затем, видимо, в знак протеста, отвернулся от девушки и продолжил: - Итак, мы снова встретились, снова начали дружить, а потом и появилась эта, как её…- Любовь! – Мара рассмеялась и слегка ткнула его кулаком в спину. – И не говори, что ты уже забыл, что это такое, ты все прекрасно помнишь!- Ох, что ты, что ты, я уже так стар, мне сорок три года, склероз… - притворно застонал мужчина.- Не смеши меня, склероз у него…а кто три года назад к мисс Бряк приставал на Жатве, не ты разве? – она хитро улыбнулась, хотя он и не мог видеть этой её улыбки.

- Это было…так, слушай, ты собираешься меня выслушать или нет?!- Продолжай, продолжай…- В общем, мы встретились, полюбили друг друга и стали встречаться, - быстро начал Хеймитч, но к концу фразы его голос изменился, замедлился, и тон стал задумчивым. – Я очень любил её, так, как никого ещё не любил, и как никогда больше не полюблю.- Никогда не говори «никогда», - заметила девушка. – А как она выглядела, можешь мне её описать?- Да, конечно. У неё были длинные русые волосы и большие голубые глаза. Может быть, она и не была красоткой, но, во всяком случае, очень милой.Она была очень хрупкой, тоненькой, как тростинка, им не составило труда одолеть её…- Кому – им? – удивленно спросила Мара и, не получив ответа, осторожно положила руку на плечо собеседнику. – Эй, Хеймитч, что…- Им. Миротворцам, - голос бывшего ментора был полон такой ненавистью, что девушка даже слегка испугалась. Она слезла с дивана, обошла его и уселась на корточки напротив его головы, внимательно вглядываясь в лицо. Он был бледен, а в глазах его стояла ярость, губы были плотно сжаты.- Что…- Они убили её.Убили, - медленно выговорил Хеймитч. – Она не хотела отпускать меня по доброй воле, тогдаодин из них схватил её за волосы, оттянул их назад так, что она упала на колени, и полоснул ножом по её горлу. Она закричала и попыталась вырваться, но кровь хлынула фонтаном, заливая её одежду и волосы. Убийца отпустил её, и она осела на пол. Я больше ничем не мог ей помочь. Ей было пятнадцать лет.- Хеймитч… - потерянно произнесла Мара, не в силах подобрать слова, и тихонько провела пальцами по его седеющим волосам.- Ничего, все в порядке. Это уже старая рана, - он крепко зажмурил глаза, затем открыл их и сказал, уже болеенормальным голосом: - Слушай, давай спать ляжем? Ужестемнело, да и я устал,ты, думаю, тоже…- Устал через заборы в крапиву прыгать? – девушка слегка улыбнулась, но все же легла рядом с мужчиной и укрылась одеялом. – Если замерзнешь, второе одеяло под тобой. Спокойной ночи, - она потушила лампу, стоящую на тумбочке, и закрыла глаза.Хеймитч растянулся на спине, подложив руки под голову. Воспоминания, казалось бы, уснувшие за последние два дня, снова бередили ему душу. Он хмуро смотрел в темноту, пытаясь их унять, и сам не заметил, как заснул.