Глава 9. Злость и страхи (1/1)

Утром Райнар поднялся, как обычно, еще до рассвета. Свет за окном был тусклым, серым, и принц одевался при одной горящей свече рядом с постелью. Алан в предыдущие дни вставал поздно, видя рядом только пустую подушку, но сегодня он проснулся рано и лениво следил за Райнаром, повернувшись на бок. Он был обнажен, разгоряченное после утренней близости тело приятно ломило. Потянувшись, Алан мысленно обратился к вчерашнему вечеру. Райнар не смотрел на него, одеваясь, он был мрачен и явно сожалел о том, что подпустил Алана ближе. После ванны они не разговаривали, занятые каждый своими мыслями, а утром Райнар вернулся к холодной отстраненности.– Я мог бы отклонять все приглашения королевы, – сказал вдруг Алан, пристально глядя на Райнара, заправлявшего рубашку в черные бриджи. Алан помнил, что в прежние времена, когда принц был еще очень молод, его одевали слуги. За прошедшие дни он ни разу не видел, чтобы кто-то из слуг помогал принцу одеваться или мыться. Изменившиеся привычки будоражили воображение.Райнар обернулся к нему, повязывая черный пояс, и окинул его долгим взглядом.– Но?.. – проницательно спросил он.– Но я хочу кое-что взамен.Райнар подошел ближе и протянул руку, чтобы погладить его по щеке. И, несмотря на ласку, в его тоне прозвучала угроза:– Условия здесь ставлю я. – Алан пожал плечами, ожидая продолжения, и оно последовало. – Чего ты хочешь?– Очень немного, всего лишь чтобы ты изредка ужинал со мной. Два-три раза в неделю меня устроит.Подняв брови и отодвинувшись, Райнар молчал. Он продолжил одеваться, не отводя взгляда от Алана, приподнявшегося на локте.– Меня удивляет, что ты не тяготишься своим положением. Я удерживаю тебя как пленника, я забрал тебя из родного города и Цитадели, угрожал расправой, а тебя волнуют совместные ужины.– Ты забываешь, что я добровольно согласился на это.– Я вынудил тебя…– Кажется, – перебил его Алан, вдруг пораженный пришедшей в голову мыслью, – тебя это беспокоит больше, чем меня. – Райнар отвел взгляд, и Алан укрепился в своей догадке. – Я здесь, потому что сам этого хочу, а не потому что ты меня вынудил.Движения Райнара, надевавшего камзол, стали резче. Ни слова не говоря, он вышел, хлопнув дверью. Алан, чувствуя не только физическое, но и эмоциональное удовлетворение, развалился на постели, намереваясь еще поспать. Райнар стал показывать свои чувства – начало положено. Правда, стоило быть осторожнее, выдвигая условия, но Алан хотел скорее вернуть утерянные ими обоими открытость и близость. О том, что это ему могло быть не под силу, он старался не думать. Вечером Райнар не пришел на ужин, как и на следующий день, и Алан провел время за хрониками Крейна. Наметившиеся было сдвиги в отношениях ни к чему не привели, принц снова замкнулся в себе, приходил поздно ночью, молчаливо овладевал его телом и, проспав два-три часа, уходил до рассвета. Тем временем Алан закончил чтение хроник и от глухого раздражения затребовал из библиотеки историю набегов валийцев на Варну. Каково же было его удивление, когда вернувшийся слуга смущенно доложил, что подобных трудов в королевском архиве нет. Алан отправил его прямиком к Крейну, требуя хоть какое-то историческое произведение, в котором, пусть и мельком, упоминались бы набеги. Но и такого не нашлось. Тогда Алан запросил хроники Варны: уж там-то наверняка что-то должно было быть. Слуга принес ему трехтомное сочинение архивариуса Отока, жившего добрую сотню лет назад. Книги были древние, потрепанные, страницы местами выцвели до того, что их невозможно было прочесть. Оток сам был родом из Варны, как следовало из предисловия, валийский король пригласил его к себе на службу из Цитадели – такое нередко практиковалось и теперь. Алан с этим сочинением знаком не был и потому теперь с удвоенным вниманием принялся за чтение. В слоге Отока он узнавал самого себя и варнийскую школу – служители Цитадели учились писать просто и ясно, одновременно используя все возможности языка для украшения текста. Читать было гораздо приятнее, чем ту же хронику Крейна – сухую и излишне лаконичную. Проведя таким образом день и намереваясь проигнорировать ужин, Алан устроился в кабинете принца с первым томом, настойчиво ища упоминания о разорении города. Хмуро листая страницу за страницей, он не заметил, как в дверях появился Райнар.– Меня всегда удивляла твоя любовь к книгам. Что ты читаешь?Алан вздрогнул, поднимая взгляд. Он не видел принца уже три дня, если не считать его кратких ночных визитов. Райнар смотрел все так же холодно, чересчур пристально, но в голосе слышалось едва уловимое замешательство.– ?Историю Варны? архивариуса Отока.Райнар приподнял брови.– Если таким способом ты хочешь сказать, что скучаешь по родине, то зря стараешься. Я не отпущу тебя.Алан закрыл книгу, мельком взглянув на номер страницы, и отложил ее на стол.– Нет, этого я не хочу сказать. И я не скучаю.– Рад слышать. Ужин подан, пойдем.Райнар развернулся и пошел в столовую, Алан с недоумением встал и последовал за ним.– Ты будешь ужинать со мной? – спросил он, оглядывая сервированный на двоих стол. Слуг уже не было – даже тут Райнар предпочитал обходиться без них. – Разве это не то, чего ты добивался?Алан сел за стол напротив принца и посмотрел на него в упор. Райнар не выглядел как человек, довольный происходящим. Согласился только ради него?– Я не ожидал, что ты согласишься. И не ждал тебя.– Что ж, придется тебе потерпеть. Я подумал: это как раз то, что мне нужно. Мы можем по-приятельски побеседовать, вспомнить старые времена, – тут в его голосе мелькнула насмешка, – и ты мне расскажешь, кто помог тебе проникнуть во дворец и с какой целью. Я вскоре уеду из города, мне хотелось бы до отъезда решить вопрос с тобой.– Уедешь? Куда? Зачем?Райнар посмотрел на него, не отвечая, спокойно вымыл руки в чаше, промокнул их салфеткой и без дальнейших обсуждений наполнил свою тарелку супом.– Ну же, Алан. Съешь хоть что-нибудь, силы тебе пригодятся.Последовав его примеру, Алан вымыл руки и наполнил свою тарелку, но есть не спешил. Он не был голоден: стол в покоях принца всегда был полон всевозможной едой – слуги заботились о нем, и Алан привык перекусывать в течение дня, не обращая внимания на время. Сейчас он чувствовал такое же волнение, как и перед их первой встречей спустя восемь лет: сердце заходилось от страха.– Что ты сделаешь со мной, если я тебе расскажу? – спросил он, не прикасаясь к еде. Райнар, напротив, ел с удовольствием.– Все зависит от того, что именно ты мне расскажешь. Давай, Алан. Мое терпение безгранично, но сейчас я опасно близок к тому, чтобы чаша переполнилась.– А если я скажу, что был здесь только для того, чтобы соблазнить тебя?Райнар опустил ложку, уголки его губ опустились. Он смотрел вниз, но потом вскинул глаза на Алана. В них плескалось презрение.– Это действительно так? Тогда ты достоин звания шлюхи, и, возможно, стоит вернуть тебя в бордель. – Алан задохнулся, столько яда и желчи было в этих словах. – Конечно, ты уже не тот смазливый мальчишка, каким был, но я на собственном опыте убедился, что твои таланты никуда не делись. Любители найдутся.Алан молча смотрел на него. Наверное, у него на лице был написан весь охвативший его ужас, потому что Райнар удовлетворенно откинулся на спинку стула.– Что, не хочешь? Неужели тебе там не нравилось?– Не нравилось, – эхом отозвался Алан, чувствуя, как внутри что-то обрывается и ломается. Он не верил, что Райнар говорит это всерьез, но слова все равно причиняли боль.– Ты лгун, Алан, – откликнулся Райнар, – я тебе не верю. Если бы тебе не нравилось твое ремесло, ты нашел бы выход оттуда. И в моей постели не оказался бы.Глядя на него широко открытыми глазами, Алан молчал. В горле вдруг пересохло. Он давно уже не вспоминал два года, проведенные у Симоны Даре, научился ставить стену между собой нынешним и собой прошлым. Но Райнар сейчас безжалостно ломал эту стену, пробуждая постыдные, жалкие воспоминания. Он помнил первые изнасилования на корабле, помнил, как его обучали. Помнил и то, как пытался сбежать, и наказание за побег. Наверное, что-то такое мелькнуло у него в лице, и Райнар замолчал. Он ждал.– Был выход, – тихо сказал Алан, поднимаясь и собираясь уйти без разрешения, – был один. Я мог бы умереть.Райнар зло бросил:– Так, может, и стоило?Не желая продолжать разговор, Алан медленно пошел к кабинету. Он не знал, что будет делать, – на чтении сейчас вряд ли удастся сосредоточиться, но от Райнара хотелось уйти подальше. Обдумать все то, что услышал. Райнар не желал оставлять его в покое; в несколько шагов догнав, он схватил Алана за плечо и развернул к себе, встряхивая.– Что, неприятно тебе слышать такое? А каково было мне, не хочешь узнать? Каково было мне понять, что моей первой любовью стал не умный и очаровательный юноша, каким я тебя считал, а прожженная шлюха? – Райнар тряс его и наконец отбросил равнодушный тон. Он злился, повышал голос и тяжело дышал. – Знаешь, что я видел каждый раз, закрывая глаза? Как ты в объятиях десятков своих любовников смеешься надо мной! Меня как будто в грязи вываляли так, что я и спустя столько времени чувствую себя грязным оттого, что прикасался к тебе!Он резко оттолкнул его, закрыв рукой глаза и пытаясь успокоить дыхание. Алан испуганно смотрел на него, не зная, что сказать.– Я никогда не смеялся над тобой, – тихо начал он, – никогда. Ты был лучшим, что случилось со мной в жизни. И если бы я только мог… все исправить…Больше не глядя на него, Райнар убрал руку от лица и гораздо спокойнее сказал:– Я вполне могу себе представить, что ты был всего лишь пешкой в чьих-то руках. Скажи мне, кто это был.Алан не знал, почему молчит. Вот сейчас, в этот момент он мог бы рассказать и дать принцу шанс простить его – ему казалось, Райнар отчаянно ищет этой возможности. Но что-то не позволяло ему сделать этот последний шаг. Он не думал, что Райнар на самом деле мог бы казнить Дейна, но рассказать ему об отце, с которым отношения у принца и так были более чем натянутыми, омрачить последнюю память о нем – это его останавливало. Райнар и без того всегда чувствовал себя обделенным любовью, а уж если рассказать о самом жестоком поступке короля… Райнар впился в него взглядом, ощупывая, как будто вынуждая ответить, – и получил в ответ молчание. Алан глазами умолял не пытать его, отступиться.– Рано или поздно ты мне расскажешь, – снова начиная злиться, сказал Райнар. По его лицу пробежала тень. – И когда я узнаю, то не пощажу никого.Он быстрым шагом вышел из покоев и этим вечером уже не вернулся. Алан тщательно вымылся и почти всю ночь не сомкнул глаз, вздрагивая от малейшего шума. Утром он встал рано и весь день чувствовал себя разбитым, пытался читать, но ловил себя на том, что ничего из прочитанного не понимает, и начинал страницу сначала. В голове постоянно крутились безрадостные мысли о будущем. Раньше он не верил, что Райнар сможет причинить ему боль, но он судил о нем по своему прошлому опыту, видя в нем прежнего мальчишку, доброго и щедрого. Теперь он думал, что Райнар мог измениться гораздо сильнее и Дейн наверняка ошибся в его мотивах. Кроме того, в мысли постоянно вмешивались воспоминания. Райнар неосторожно всколыхнул все то, что причиняло Алану боль, как будто возмутил чистую воду в озере, подняв с его дна всю грязь. Ведомый воспоминаниями, Алан отложил историю Варны и сел за стол принца. Пошарив по ящичкам, он достал чистые листы бумаги, перо и чернила. Рука сама вывела на верхнем листе строку ?Разорение Варны?. Он смутно представлял себе, о чем будет писать, тем более что из собственного опыта знал только о двух набегах, причем первый случился, когда он был еще очень мал. Во время его жизни в Цитадели тоже случались нападения, но не такие разорительные и страшные, побережье страдало в основном от пиратов с Южных островов. Валийцы больше не трогали Варну, и иногда Алан думал о том, что Райнар держит слово несмотря ни на что. Но, возможно, начать стоило именно с первых воспоминаний, а там будет видно. Раньше Алан никогда не пытался писать самостоятельно, только переписывал чужие труды, и в груди теснилось волнение. Но он чувствовал, что это правильный шаг: даже если никто его записей не увидит, их, возможно, прочтет Райнар. Прочтет и поймет.За этим занятием прошел остаток дня, затем следующий. Никто не тревожил Алана: королева больше не появлялась и не звала его, слуги молчаливо приносили и уносили еду, незаметно убирали одежду. Райнар тоже не приходил. Иногда Алан, давая отдых глазам, долго стоял у окна и смотрел в сад. Галерею за окнами охраняли два гвардейца, выйти наружу не представлялось возможным, и Алан с тоской вспоминал о свежем воздухе. Там, на улице, заметно потеплело. С момента его приезда в Валию прошло уже полмесяца, холодный, ветреный март уступил место более теплому и ласковому апрелю, в саду вовсю пели птицы, но ничто из этого не трогало сердца. Даже стоя у окна и глядя туда, где все начинало зеленеть, Алан думал о прошлом и вспоминал самые тяжелые моменты, как будто ему было не двадцать семь лет, как будто он был старцем, а жизнь прошла и вот-вот должна была наступить неминуемая развязка.Поскольку Райнара так и не было, Алан совсем забыл о режиме. Он засиживался над трудами допоздна, а однажды и вовсе уснул на ковре в кабинете, разложив по полу в одному ему известном порядке листы бумаги. Слугам он запрещал убирать кабинет, боясь, что они нарушат этот порядок. Поджимая губы в явном неодобрении, они проходили мимо и не тревожили его. В конце концов Алан понял, что материала ему катастрофически не хватает, а взять его во дворце совершенно неоткуда. Было бы неплохо поговорить с участниками набегов, расспросить их, но Алан к этой мысли испытывал вполне понятное отвращение; к тому же Райнар ни за что не подпустил бы к нему чужих людей. Тогда он решился написать письмо старейшине Эйрису в Варну с просьбой прислать копии с местных хроник, если таковые имелись. Они должны были быть в Цитадели, хотя Алан никогда их не видел, потому что никогда не интересовался ими. Скрепив письмо своей печатью, спрятанной в спирали, Алан послал слугу к Райнару. Он готов был к тому, что принц не позволит никакой переписки, однако слуга доложил ему, что письмо благополучно отправлено, – оставалось только ждать и работать.Почти перепутав день с ночью, Алан с каждым разом ложился все позже. Он совсем запустил себя, мыться не забывал, однако лицо его уже несколько дней было не брито, светлая щетина на щеках и подбородке начала чесаться. Волосы тоже отросли и мешали, но на просьбу прислать ему мастера-цирюльника слуга отрицательно покачал головой – принц не велел. Однажды, то и дело откидывая пряди со лба, Алан внимательно перечитывал написанное, когда под утро неожиданно вернулся Райнар. В первый момент Алан не услышал и не заметил его, так был увлечен своим делом, но потом внезапно пахнуло гарью и еще каким-то неприятным, страшным запахом. Он поднял голову и увидел перед собой принца, сначала даже не узнав его. Райнар был необычайно грязен – это было заметно даже в неярком свете. Все покои застилала тьма, только в кабинете горело несколько свечей в подсвечниках. Райнар остановился на пороге. Он был бледен, что само по себе было очень необычно, с пола Алан видел темные пятна на его лице, шее, руках, одежде, а сапоги и вовсе были настолько грязны, что в них не стоило бы входить в комнаты. Вдобавок ко всему от него разило гарью. Алан вскочил на ноги, забыв о том, как закончился их последний разговор.– Что случилось?Райнар молча смотрел на него, широко открыв глаза. И его взгляд, какой-то пустой, потемневший, пугал больше, чем внешний вид, грязь или запах. Решив, что разговор можно отложить на потом, Алан взял его за руку и повел в ванную в обход кабинета – не хватало еще, чтобы принц затоптал его бумаги. Райнар повиновался и дал себя раздеть, послушно сел на подставленный табурет, когда с него стаскивали сапоги. Но стоило Алану взяться за пояс бриджей, как Райнар внезапно ожил и крепко обнял его, притягивая к себе. Так они замерли: Райнар, сидя на табурете, изо всех сил сжимая руки и уткнувшись в ямку между плечом и шеей Алана, как-то странно вздрагивая, и Алан, стоя на коленях между его ног. Оправившись от первого потрясения, он принялся невесомо поглаживать принца по голове. На его ладони осела зола. Сколько они так просидели, Алан не мог бы сказать, но именно он потянул Райнара к ванной.– Давай, тебе нужно помыться и лечь. Ты измучен.Он не преувеличивал, говоря это. Райнар выглядел до смерти уставшим и еле шевелился; он с трудом сел в ванну. Вода, вечером подогретая слугами, уже почти остыла и была прохладной. Алан постарался как можно быстрее помыть принца: поспешно лил из ковша воду на голову, намыливал, смывал, снова намыливал. Он не замечал, что сам весь испачкался, его белая рубашка почернела от золы. Райнар, увидев это, как будто очнулся.– Тебе тоже нужно помыться, – хрипло сказал он, поднимаясь. Алан кивнул и наскоро ополоснулся в бассейне. Когда он вошел в спальню, Райнар сидел на краю постели, обхватив ладонями край матраса. Он был полностью обнажен. Алан заставил его лечь и сам лег рядом, накрыв их одеялом. К его щеке тут же приникла теплая ладонь и ласково погладила. Несмотря на усталость, Райнар был неспокоен, и это не давало ему уснуть.– Что случилось? – снова спросил Алан, почти не надеясь на ответ.– На юго-востоке пожар. Там почти сплошь деревянные дома. – Алан приподнялся на локте, сочувственно глядя на него. – Только к утру удалось погасить. Но там такие завалы, а сколько трупов…Ему не нужно было больше ничего говорить. Алан прекрасно знал, что такое пожар в бедном квартале: сухие деревянные дома, стоящие слишком близко друг к другу. Загорится один – и вспыхнут все. Так было в Варне, когда совершались набеги, да и в Валии однажды он застал такое. Он лег ближе и обнял Райнара сам, привлекая к груди.– Тебе нужно отдохнуть. Неужели ты там был?– Я не мог их бросить, это ведь мой народ. – Он говорил слишком тихо, почти засыпая.– Спи, – сказал Алан и успокаивающе погладил его по голове. Райнар уснул, но Алану спать не хотелось: он привык ложиться с рассветом. Странное чувство сродни жалости теснилось в груди, когда он прикасался к Райнару. Ведь он пришел, когда ему было плохо, он устал, измучился – и после всего пришел к Алану за утешением. Райнар казался жестоким и беспощадным, даже внушающим страх несколько дней назад, а теперь сам тянулся к нему. Не хотелось обманывать самого себя, но Алан не мог не думать о том, что вот сейчас с ним рядом настоящий принц – его не сдерживают обиды и условности, он ослабил контроль над собой. Тот самый принц, которого он любит всем сердцем и которого хочет вернуть. Вздохнув, Алан закрыл глаза. Кто знает, вдруг это еще возможно.