Глава 16. Боль популярности (1/1)

?Я никогда её не любил, подобные ей, маленькие липучие фанатки, никогда не были мне интересны?, - всю ночь звенело в голове Лики, мешая спать. Не давая думать. Позволяя лишь плакать, отвернувшись к стене и закусив подушку до боли в деснах, только бы хоть отчасти выместить другую боль. Душевную, что остаётся с человеком намного дольше физической. Как всегда говорили врачи, физическая боль исчисляется днями, моральная - месяцами, а может и годами. Боль утраты, обиды, предательства. Того, к кому сердце Лики успело привязаться, открывшись навстречу и открыв своё в ответ. И потому не понимала, не верила тому, что Хайден мог так говорить о ней. Так небрежно, словно о ком-то надоевшем и постылом. О ней, о той, кого так нежно обнимал каждую ночь, прижавшись носом к макушке. О той, кого так трогательно просил довериться ему в первый раз, узнав о том, что будет её первым мужчиной. Неужели же всё это было незначимо? Сделано просто так, ради эффектного действия. Неужели Лика изначально ошиблась насчёт него и Хайден на самом деле ничуть не лучше других мужчин своей профессии. Она считала его особенным, лучшим, а он оказался всего лишь обычным актеришкой, заносчивым и самоуверенным. Если послушать запись на той кассете, то впечатление сложится именно такое. На ней был записан диалог Хайдена и какой-то девушки, похожий на интервью, в котором разговор шёл на личные темы. Вот журналистка спросила, каких девушек он любит и тот ответил, как всегда, честно и прямо - надёжных, заботливых, с хорошим чувством юмора. Далее последовал вопрос - Вы можете сказать это о вашей нынешней подруге? Тут уже Хайден немного замялся, думая как подобрать слова и наконец нашёл нужное, сказав довольно возмущённо: ?Кто вам сказал о том, что она есть? Я свободен и пока не собираюсь связывать ни с кем свою судьбу?. Журналистку такой ответ ничуть не смутил, похоже она привыкла к любой реакции опрашиваемых и продолжила невозмутимо двигаться в заданном направлении: ?Однако, у нас другая информация, до меня дошли сведения, что у вас есть поклонница, которая без ума от вас?. Это высказывание должно было спровоцировать выплекс эмоций, который при должной обработке может стать хорошей сенсацией и Хайден в этой ситуации не подкачал, выдал именно то, чего и хотела работница прессы - выкрик о том, что липучки-фанатки ему неинтересны и никакой любви к той девице он не думал и питать. И пускай лучше она отстанет сама и не доводит до привлечения к делу компетентных органов. Дальше можно было не слушать, Лика уже услышала достаточно, чтобы понять отношение Кристенсена к ней и её место в его жизни. Достаточно, чтобы понять, как следует поступить, чтобы хотя бы не дать увидеть свою боль. Простой уйти и никогда больше не появляться в его доме. А ещё лучше забрать документы из университета и вернуться домой, в родную страну и любимый город, туда, где её любят и всегда ждут. Те люди, которые одни никогда не предадут и не бросят - родные. Но все эти здравые мысли не помогали и не отвлекали от душевной тяжести, давившей на грудь, как бетонная плита. Слезы жгли глаза, но выливаться не спешили. Пришли только на рассвете, когда душу обожгло воспоминание о том, как ладонь Лики встретилась с его щекой. Гладкой и горячей после душа. Нежной и по-детски мягкой. От этих воспоминаний горькая волна острого раскаяния ударила в сердце и горячим потоком хлынула из глаз. А ведь даже не объяснила почему уходит и что случилось. Просто взяла и ударила. Так нельзя. Тем более с тем, кого продолжаешь любить несмотря ни на что. А сердце Лики, несмотря на тяжёлую рану предательства, продолжало жить и любить. Но возврата назад не было, по крайней мере, Лика была в этом уверена. ***Хайден ничего не понимал. В первые минуты уж точно, ведь когда он уходил в душ, всё было замечательно. Лику приняла его семья, она тоже была в полном восторге от его родных, они планировали продолжить вечер вдвоём. Но вот стоило ему уйти помыться, как что-то изменилось, причём настолько, что Лика изменила отношение к нему на сто восемьдесят градусов. Это было понятно при первом взгляде на её лицо - бледное и неживое, каким не было ещё никогда на памяти Кристенсена. Но не объяснив ничего и не дав ему спросить этого, просто отвесила ему пощёчину и сбежала. Такого не было ещё никогда и ни с кем в жизни Хайдена. Наверно поэтому он первое время ничего не мог предпринять. Просто стоял на пороге душевой в одном полотенце, обернутом вокруг бёдер и с горящей от удара щекой. Когда же пришёл в себя, Лики уже не было, хотя её вещи остались на месте. Все, включая личные. Это внушало надежду на то, что девушка успокоится и вернётся, после объяснив ему, что случилось за те несколько минут, что они были наедине друг с другом. Но чем ближе была ночь, тем больше эта надежда таяла, как таяли гудки, идущие в никуда при наборе контакта Лики. Время близилось к полуночи, но мысли о том, чтобы лечь спать даже не возникали. Пришла миссис Лоуренс и спросила, не случилось ли чего. Хайден спросил о Лике, а та поведала о переданной кассете. Тогда только мужчина увидел черневший на подушке диктофон и в присутствии экономики нажал на воспроизведение. - Кто принёс это? Скажите мне, кто! - с горящими от возбуждения глазами, впившимися в миссис Лоуренс почти прокричал Хайден. - Курьер, - ответила та растерянно - Девушка в кепке и свободной куртке, жёлтой такой. Сказала, что Лике подруга передала. - Я не знаю, кто это, но она у меня получит, - с холодящим любое сердце спокойствием произнёс мужчина. Однако, узнать ничего до утра не получилось, остаток ночи ушёл на попытки дозвониться Лике, все, как одна, безуспешные. И в попытке сократить время боли, Кристенсен незаметно пробрался на кухню и стащив бутылку виски, медленно распивал её в своей комнате. Так продолжалось до следующего дня, пока его не посетил неожиданный визитер. ***Рейчел со вчерашнего вечера чувствовала себя очень плохо. Не только физически, в дополнении к слабости и тошноте, неизбежным на третьем месяце беременности, добавилось ещё и моральное терзание. Совсем недавно её хорошая знакомая Лаура Гонсалес, с которой они иногда общались на тусовках, неожиданно стала проявлять к ней особое внимание, набиваясь чуть не в задушевные подружки, активно при этом расспрашивая о бывшем гражданском муже Билсон. То, что Лаура неровно дышит к Хайдену знали многие, но немногим было известно насколько фанатично это проявлялось. Рейчел немного жалела её и иногда упоминала в беседах с бывшим, но тот делал вид, что не понимает намёков. Но в последние встречи Лаура начала ненавязчиво рассказывать о том, что творят разведенные отцы, общаясь с детьми. О том, как плохо такое общение влияет на малышей, особенно в пять-шесть лет, сколько и было сейчас Роуз. И мало-помалу у Рейчел зародились опасения на этот счёт, поддавшись которым она решила запретить Хайдену общение с дочерью, подумав, что пусть она лучше привыкает к будущему отчиму, ведь они с Юэном вскоре должны пожениться. Но уже сделав то, что хотела, Рейчел почувствовала себя не очень хорошо, так как увидела, что Хайден очень расстроился от её решения. И промучившись ещё неделю, женщина рассказала Юэну о своих сомнениях. Тот выслушал её и произнес без тени укора:- Тебе нужно ещё раз с ним поговорить, я уверен, Хайден поймёт тебя, если ты честно ему во всем признаешься. Это так, но вместо разговора с бывшим мужем, Билсон опять увидела Лауру и та в очередной раз начала разговор о своих чувствах. Правда в этот раз сказала иное, чем всегда:- Знаешь, что я придумала сейчас? Узнала, в общем, что у него есть девица, та самая тихоня, про которую я говорила, ну вот, я знаю, как их развести. У меня запись одна осталась, если правильно её подать, то... Рейчел почти не слушала Лауру, просто кивала ей в нужных местах. Тем самым невольно давая ей добро на все действия, мыслями же будучи совсем в ином месте. И вот сегодня, решившись наконец прийти к Хайдену и откровенно поговорить о дочери, женщина собственными глазами увидела последствия своего невнимания к ситуации. - Здравствуйте, Рейчел, я сейчас его позову, - сказала открывая дверь миссис Лоуренс, Лики не было видно, хотя Юэн и говорил, что они уже давно вместе. Потом она услышала, как на втором этаже экономка постучалась и позвала, громко и настойчиво, давая понять, что не отстанет:- Хайди! К тебе пришли! Выходи сейчас же! - Не пойду, если это не Лика, скажите, что я сплю, - упрямо отозвались из-за дверей. - Это Рейчел пришла, хочет поговорить о дочери, - выдала Лоуренс главный аргумент, надеясь, что это заставит её воспитанника прийти в себя и тот согласился, хотя и вышел не приведя себя в порядок. И Рейчел едва не упала в обморок, увидев в каком виде и состоянии был её бывший муж. Одетый в мятую рубашку и джинсы, покрытые пятнами, лицо бледное с кругами под глазами, словно он не спал ночей пять, а волосы свисают сосульками. Но больше всего молодую женщину поразил его взгляд - пустой и отсутствующий, а в глубине сильнейшая боль. И с видимым трудом остановив взгляд на Рейчел, он высказал то, что давно хотел, но не знал кому:- Она ушла. Он не верит мне. А я не могу. Не хочу без неё. Это всё было так не похоже на привычное. На приветствие. На Хайдена. И Рейчел заметно растерялась, решив отложить пока разговор о дочери и прежде выяснить в чём дело. - Господи, Хайден, что произошло? Я совсем не узнаю тебя. И дальше бывший муж удивил её ещё сильнее, крепко схватив за руку и отведя в гостиную, откровенно рассказал обо всём, начиная с того дня, когда Лика пришла в его дом. Рейчел просто не верила сама себе, но точно поняла, что именно произошло в жизни Хайдена - он не влюбился, как это бывало прежде, он любит, первый раз в жизни. Как только этого никто не понял. И как кто-то посмел разрушить. - Как ты говоришь её зовут, Анжелика Ромашова? Учится в интернатуре медицинского факультета университета Торонто? Давай быстро приводи себя в надлежащий вид, уже сегодня тебе это понадобится. И ободряюще похлопав его по руке, женщина вышла из комнаты и уже сидя в машине набрала контакт своей уже бывшей подруги:- Знаешь, что, Лаура, я скажу тебе следующее - ты полный моральный урод и бесчувственное бревно. И я не желаю больше не помогать тебе, не видеть. И чтобы я не видела больше тебя возле Хайдена и его семьи. Надеюсь, ты хорошо меня поняла. Рейчел завела мотор и направила свою черную иномарку по неизвестному ей на практике адресу, где её ждала встреча с самой собой.