Глава 14. Та же лодка (1/1)

Джонатан ставит передо мной миску с плавающими в бульоне кусками мяса, а следом, на другой край стола?— кубок, в который наливает немного пенистого пива.—?После пережитого не грех и выпить чуток,?— отпивает немного и щурится.Занимает место напротив, закидывает ногу за ногу и усердно разглядывает стершуюся подошву ботинок.Кладу руки на колени. Правой рукой скольжу вниз, к раненой голени и поглаживаю ее вдоль всей ширины повязанной марли. Все так же болит, если не сильнее. Но на сей раз рана хотя бы обеззаражена.—?Как нога? —?спрашивает мужчина, делая следующий глоток.—?По-прежнему хреново, но спасибо за заботу.Джонатан улыбается уголками губ и проводит взглядом ложку, что я беру в руки. Зачерпнув немного из миски, принюхиваюсь и обескураженно гляжу на мужчину.—?Что это?—?Оленина. Наверное, неделю назад мы поймали вот такого вот оленя,?— разводит руками в стороны, показывая насколько зверь был огромен, и эмоционально описывает его размер и окрас. —?Осталось мясо только на один раз, так что… Вот.Поколебавшись, закидываю кусок в рот и про себя отмечаю, что какой-то он слишком жесткий и на вкус напоминает скорее свинину. Тем не менее с голоду можно и не таким полакомиться.Жадно поглощая пищу, не забочусь о тщательном ее пережевывании и с набитым ртом интересуюсь:—?Кроме вас, здесь никого не было?—?Винс?— мой племянник. Эта халабуда принадлежала моему брату, однако того не стало. Мы с Винсом не хотели приводить сюда никого еще, так как его отец всегда любил уединение, а это место считал своим укромным уголком. Если ты, конечно, понимаешь о чем я. Мы просто хотели сберечь особенность.Покашливание. Стоящий в проеме Винс привлекает наше внимание. В руках он держит десяток черно-белых, отцвевших фотографий. Раскладывает их на столе у самого моего носа.На фотографиях изображены ребенок и мужчина, похожий чертами на Джонатана, лишь более ухоженная и молодая его версия с очень широкой, яркой и жизнерадостной улыбкой. На одной из фотографий центральной фигурой является мертвый олень, которого мужчина держит за рога, а ребенок, с другой стороны, располагает руку зверьку на бедре. На их лицах горделивые улыбки.—?Мы с отцом любили охотиться,?— в грустной манере изрекает Винс.Отвлекаясь от приема пищи, опускаю ложку и подвигаю фотографию поближе.—?Ты тут совсем юный!—?Твоего возраста,?— с улыбкой отвечает. —?Эта хибара и фотографии?— единственное, что осталось от отца.Поспешно доедаю, облизываю костяную ложку и бросаю ее в опустевшую посудину. Закусываю нижнюю губу так сильно, что кажется, вот-вот и пущу кровь.—?А как его не стало?—?Умер от рака легких еще в самом начале этого дерьма.Морщу лоб.—?У меня мама тоже умерла от рака легких… В самом начале этой херни.Винс и Джонатан, оживившись, жалостно воззираются на меня и приоткрывают рты.—?Она как знала, что борьба бессмысленна,?— неконтролируемая дрожь пробивает пальцы. Сжимаю и разжимаю руки, унимая ее. —?Она превратилась и я… Я устремила кухонный нож в голову обращенной мамы.На последнем предложении голос ломается. Из горла вырывается жалостный писк.—?Они с папой ни разу не проявляли заботу. Не занимались моим воспитанием, поднимали руку, унижали… Удивительно, что после всего этого я продолжаю любить их больше, чем кого-либо. Может, я просто родилась ногами вперед? —?стараясь сохранять образ, несмотря на застывшие в глазах слезы, улыбаюсь во все тридцать два зуба. От собственной фальши становится только больно. —?Я, наверное, не против прилечь.Джонатан громко подводится со стула, берет меня под руки и позволяет облокотиться о себя.—?Сейчас я проведу тебя. Дело в том, что комнат тут как таковых нет, как и кроватей. Разве что ванная и кладовая, которую мы отделали под кухню. Могу предложить только спальники.—?И… Можно заодно в ванную заскочить?Заторможенно поморгав пару секунд, Джонатан кивает.—?Если что, вода есть. Можешь принять душ.Не спеша выводит меня в главный зал. У одной из стен лежат два спальника, как обещали. Сопровождает к ванной комнате и остается снаружи. Дверь плотно закрывается, и я прохожу в центр комнаты. Она небольшая, но места для душевой кабинки и прочих сооружений хватает так, что еще остается пространство для продышки. И все же что-то тут не так.—?Впервые вижу, чтобы из ванной можно было попасть в другую комнату.Возле душевой кабинки сразу находится еще одна полупрогнившая дверца, на которой висит постер с коровой. Каждый участок ее тела помечен цифрой, а в самом низу?— описания частей и то, как правильно ее разделывать.Прижимаюсь ухом и еле слышно постукиваю, чтобы убедиться, насколько прогнила древесина. Кручу ручку из стороны в сторону, но ничего.—?Тут замочная скважина, а значит должен быть и ключ.Оборачиваюсь к выходу. Мое внимание привлекает туалетный коврик. Подняв его край, я обнаруживаю маленький черный ключик, предположительно открывающий таинственную дверь.Включаю для шумового эффекта воду в душе, а сама принимаю попытки незаметно открыть дверь. Как только ключик поворачивается три раза, раздается не очень слышный скрип замков. Дверь приоткрывается. Одной рукой я медленно распахиваю ее, а второй достаю из-под кофты затаенный кинжал.Внутри очень темно; дальше носа ничего не вижу. В ноздри вмиг ударяет вонь затхлости и гнили. Прохожу чуть глубже. Глаза постепенно привыкают к темноте и мне удается разглядеть нечто слизкое или… даже не знаю, вялое? Прищурившись, я продолжаю идти вперед, пока нога не натыкается на что-то крупное и мягкое.—?Это, что… труп?По коже проходит мороз. Страх достигает апогея, но это лишь придает решительности. Припадаю на одно колено и, собрав всю силу в кулак, стремлюсь разглядеть во тьме хоть что-то.Это тело мужчины. Даже в непроглядной темноте удается разглядеть вывалившийся язык. На нем что-то ползает. Вглядываясь, до меня доходит, что это жирные черви, ползающие в глотке умершего. Один глаз лопнувший. Перевожу взгляд ниже и на минуту мне кажется, что съеденный мною обед сейчас покинет желудок.Нижняя часть тела напрочь отсутствует. Живот вспорот.От увиденного я отползаю в сторону и мгновенно сую пальцы себе в рот в попытках вызвать рвоту.—?Челси, ты скоро?Захлебываясь слезами и слюной, я сдерживаю истерику и болезненно всхлипываю. Осознание того, что я ела человечину, вызывает такое отторжение. Становится очень дурно.Дверная ручка ванной комнаты подергивается. Кто-то усердно ломится внутрь, пока дверь не распахивается и в проходе не появляется взволнованный Джонатан. В руках он держит пистолет, а на лице у него смешанные злость и удивление.—?Не думал, что все закончится именно так,?— едко комментирует он.Опершаяся на руки я вытираю с губ следы рвоты и слюны. Покрасневшими глазами гляжу на него в упор и кричу:—?Больные ублюдки! Я… я должна была стать следующей, да?Из-за спины Джонатана появляется Винс.—?Получилось это случайно. Я действительно не видел тебя и целился в оленя, но когда мы нашли тебя?— стало быть судьба!Тяжелые всхлипы заменяют кашель. Давясь собственными слюнями и рвотой, я дрожу в ожидании дальнейших действий.—?Вы сказали это олень.—?А ты бы предпочла, чтобы мы сразу все карты выложили?—?Зачем тогда помогали?—?Мы и не хотели тебя убивать. До сих пор,?— твердым шагом Джонатан подтягивается ко мне и за шкварку оттягивает обратно в ванную.Заверещав как резаный зверь, я стараюсь ослабить его хватку, извиваясь из стороны в сторону, словно угорь.Насильно ставит меня на ноги, но ватные конечности не способны удержать на весу. Джонатан берет меня со спины в захват и поднимает высоко в воздух. Одной рукой держит меня, а второй?приставляет к виску пистолет.Винс подходит ко мне вплотную. На его губах светится дьявольский оскал.—?У тебя есть выбор: умереть быстро или медленно,?— ладонь скользит вдоль собственного тела, приподнимает кусок хлопковой рубахи и достает оттуда карманный нож.Проводит лезвием вдоль моей щеки, спускается ниже, словно играя на нервах. Открывает мой живот и спускается к пупку. Скользящее лезвие лишь на пару градусов разворачивается, теперь уже острым краем задевая кожу и… проникает под ее верхний слой.Пронзительный крик слетает с губ. Острие ножа скользит еще ниже и заходит глубже, рассекая кожу. Кровь стекает из раны, и при виде нее Винс игриво закусывает губу и наконец вытаскивает оружие. Слезы сочатся из глаз потоком, дух перехватывает. Страх сковывает меня цепями.Эти двое злорадно хохочут. Винс макает палец в мою кровь и на моих же глазах облизывает ее. В легких воздуха не остается, отчего я жадно хватаю его ртом. На запястьях пульсируют вены.—?От меня так просто не избавишься,?— проговариваю через сжатые зубы.—?И что же ты сделаешь, а? —?Винс немного наклоняет голову вперед, выжидая моего ответа.Замахнувшись здоровой ногой, со всех сил ударяю его по нижней челюсти. Винс мгновенно отлетает назад, теряет равновесие и падает.В ушах звенит. Смех размывается в этом звоне, медленно прекращаясь. Оконфуженный Джонатан выпаливает:—?Ты его вырубила, если даже не убила! Ах ты!.. —?бросает меня на пол и отвешивает удар прямо в живот. Цепляется за воротник моей рубашки и тянет наверх, чтобы поднять. Я оказываюсь в его хватке, поднятой над землей, и уставляюсь в его полные ярости глаза.Джонатан на секунду мешкается и убирает дуло от виска.—?Ты сука!Медленно качаю головой.—?Я не сука… Я Челси-блять-Лоуренс! —?с этими словами тянусь к мужчине и вонзаю зубы ему в глотку.Чертовски противно. На сегодня мне хватило человеческого мяса, однако стоит вспомнить, как я здесь оказалась; что эти люди сделали со мной; и омерзение пропадает, а на его место приходит ненависть и желание отомстить. Сжимаю зубы до тех пор, пока не чувствую во рту солоноватую жидкость. Кровь стекает изо рта вдоль подбородка. Руки Джонатана от болевого шока слабеют, и я без затруднений выхватываю у него пистолет. Как только ощущаю, что почти оторвала кусок кожи, руками опираюсь о грудь мужчины и отталкиваю его.Джонатан хватается за место укуса, желая остановить кровотечение. Но не выходит. Сознание его покидает и он обессиленно валится на колени.Отодвинув затвор пистолета, беру инициативу на себя. Я надвигаюсь на мужчину уверенным шагом, сжимая во рту оторванный кусок. Ехидно ухмыльнувшись, выплевываю Джонатану в лицо кусок его же плоти. Дикая ухмылка не сходит с моего лица.—?Ну что, подонок? Хочешь что-то сказать на прощание?Кровь хлыщет, Джонатан захлебывается ею. Он стремительно пытается что-то сказать, но не может.Рукавом кофты вытираю кровь со своего лица и носком ботинка бью мужчину по лицу. Глаза Джонатана открыты; в них видно противенство.—?Дай-ка я напомню тебе кое-что: я Челси-блять-Лоуренс, я постоянно нахожусь на грани смерти и постоянно со всем справляюсь. Пару секунд стою в оцепенении. Раненная нога не дает о себе никак забыть, но из-за выделения адреналина в кровь мне настолько уже плевать на это, что я хромаю к телу Винса и для полной уверенности пускаю пулю и тому в лоб.Стоит мне отойти от боя, как я осматриваю место кровавой бойни и повторно оцениваю ситуацию.—?Теперь вы никому не навредите,?— наклоняю корпус и ногтями впиваюсь в кожу на коленях, тяжело дыша. —?Где у них… черт, аптечка?Из раны на животе все еще сочится кровь. От предвкушения дальнейших страданий я громко всхлипываю, но не падаю духом.На сидении кресла лежит аптечка. Открыв ее, первым делом достаю перекись, иглу с нитью и марлевую повязку.—?Ладно, Челси, это всего лишь игла и нить,?— в голове круговорот мыслей. Не стараясь даже сесть, бессильно падаю на пол и облокачиваюсь о кресло.В ожидании, когда кровь остановится, отрываю небольшой кусок ткани от марли и смачиваю его перекисью.—?Лишь бы не потерять сознание,?— дрожащими руками прижимаю марлю к ране.Мгновенное жжение. Запрокидываю голову назад и, не скупясь на эмоции, кричу. Веки автоматически прикрываются. Горячие слезы прокладывают дорожку от глаз к щекам, шее, и обжигают кожу. Любое действие, любой вздох приносят массу неописуемых страданий, от которых все тело немеет.Приподнимаю марлю и замечаю образовавшиеся на крови пузырьки, которые сразу же лопаются. Стону от боли и пытаюсь привести себя же в чувство. Замершие на месте руки неторопливо убирают от раны просочившуюся насквозь алой жидкостью ткань.С трудом открываю глаза, мысли вяло ползают внутри черепной коробки, мышцы затекают, а во рту нестерпимо сухо. Я осторожно скашиваю глаза в сторону, к мотку ниток и игле. Даже это минимальное усилие приводит к волне боли по всему телу.Откинув в сторону уже ненужную ткань, кладу руки одну поверх второй и сжимаю запястья до такой степени, что на них остаются красные следы.—?Почему это, черт возьми, так сложно?! —?стуча зубами, всхлипываю я и сразу же вытираю слезы. —?Давай, Лоуренс, это всего лишь блошиный укус!Пронизываю нитку в иглу, и уже от самого вида головокружение усиливается. Ухватываюсь за рассеченные края, стягиваю их и подношу иглу к одному из краев.—?Нужно отдышаться,?— устало фыркаю. В груди образуется камень, мешающий не то чтобы кричать, а дышать.Вздох. Игла протыкает самую малость края кожи, а нестерпимый поток боли уже грозится обернуться потерей сознания.—?Давай же! —?продвигаю иглу дальше, пока она насквозь не пронизывает участок кожи. На секунду мир темнеет, уши закладывает, словно в них вставляют пробки. Кричу так, что легкие едва ли не разрываются, но я не слышу этого.Глубокий вдох. Пронизываю второй край, соединяя его с первым. Пальцы отпускают иглу и она падает мне на ноги. Единственное, что удерживает ее?— нитка, торчащая из живота.В ушах шумит, все вокруг затягивает туманом. Остается лишь торчащая из кожи нить и игла на ее конце.Прокряхтев, подавляю слабость и подступающую рвоту. Пыхчу в попытках схватить двоящуюся в глазах иглу, делаю еще стежок. Резкая боль пронизывает абсолютно каждый нерв. Кончики пальцев словно сделаны из сплошных нервных окончаний и чем дальше, тем больше ощутимо, что соприкосновения их с иглой отдаются волной ощущений. Начиная с самого ясного?— боли,?— заканчивая чем-то непонятным и смешанным, вроде страха и омерзения.Соединив края раневой поверхности, формирую узелок на хвосте нитки и затягиваю его так, что он плоско размещается на коже. С души камень падает, когда я понимаю, что это почти конец. Напоследок беру оставшийся кусок марли, смачиваю его перекисью и заматываю рану. Боль невыносима, однако по сравнению с зашиванием наложить марлю уже не сдается такой уж огромной заботой.Больше всего болит даже не рана, а голова. Достаточно посидеть еще чуть-чуть на полу, пока тупая боль не ослабнет. Тишина. В ней можно было бы услышать биение сердца и мое обрывистое дыхание, но когда в голове ураган, сложно сосредоточиться на чем-то во внешнем мире.***Кручу кран, регулируя подачу. Струйки охлаждающей воды стекают по плечам, ключицам и волосам, смывая с оголенных участков кожи мыло. Грязь постепенно исчезает, а жирные засаленные волосы наконец омываются, приобретая натуральный блеск.Заворачиваюсь в полотенце и прохожу в гостиную. На стоящей в дальнем углу, около занавешенного окна, кровати лежат голубая футболка и черные шорты, а рядом на полу стоят черные сапоги.—?Папа не поскупился на мой новый образ,?— с ухмылкой подмечаю.Прежде, чем зайти к отцу, одергиваю футболку. Встречает он меня, к слову, в довольно воодушевленном состоянии. Рукой ухватывается за подбородок, словно та статуя ?Мыслитель?, и причмокивает, созерцая мое преображение.—?Вот я тут подумал… Чего-то твоему образу все-таки не хватает.?Моя последовательница должна выглядеть не как отщепенка, а как девушка с задатками лидера,?— языком проводит по нижней губе и принимается расхаживать по комнате в раздумьях. —?Подберем тебе оружие получше, создадим образ крутой, независимой бабехи! —?игриво улыбается и захватывает меня в объятия, во время которых целует в лоб. —?Как же я горжусь своей дочуркой Челси!Изображаю пародию на улыбку, счастливую и горделивую, отдаляясь от отца.—?Звучит неплохо,?— с нотками наигранного упоения изрекаю. —?Это все?Папа задумчиво таращится на меня.—?Позже познакомлю тебя получше с Дуайтом и Саймоном. Прошлый опыт был не очень удачен, но раз я твердо намерен дать своей дочери возможность проявить себя, то сделаю все, что в моих силах, чтобы лидер из нее стал бывалый.