"Книга безумия: дневники". Часть 6. (2/2)
Холод в голосе Лоренса припечатал Оуэна к стулу.- Зачем ты звонишь?- Поздравить.. Лори..- Не звони мне больше.- Лори!- Не звони мне больше! – яростные нотки в голосе заставили сердце влюбленного Оуэна сжаться. Лоренс никогда так не кричал. Ни на него, ни вообще когда-либо. И Шайн впервые не сдержался.- Я же люблю тебя..- … Забудь меня, Шайн.Лоренс сквозь сжатые зубы выплюнул последнюю фразу прежде, чем швырнуть телефон о стену.
***
Current music:Gackt – Lust for blood
Очень хотелось напиться. Очень. Даже сильнее, чем сдохнуть. Шайн на автопилоте обулся и вышел на улицу. Добредя до ближайшего бара, он сел за стойку и заказал графин водки. Бармен лишь покосился, но ничего не сказал.Опустошив графин наполовину менее чем за полчаса, парень сидел, подпирая щеки кулаками, и предавался горю. В его кондиции он уже с трудом осознавал окружающую действительность, утопая в событиях трехлетней давности.Вот они знакомятся, и Оуэн обольстительно улыбается, пока не встречается взглядом с холодными глазами, отчего у него пропадает дар речи, и все его мастерство донжуана сходит на нет. Растерянный и зачарованный, он весь вечер обхаживает Лоренса, не спуская с него глаз.Вот они смеются над чудаковатой дамочкой, забредшей в «Вампс», вот они целуются, а вот они вместе уезжают.Кадры их общего прошлого (ох, как резануло это слово!) мелькали со скоростью, от которой у Шайна кружилось голова.. Хотя, может это и от водки, он не знал, да и не хотел знать.Все, чего он хотел, осталось где-то внутри него лежать осколками, задевая острыми краями внутренности.Он не злился на Лоренса. Он не мог бы злиться при всем желании – он слишком его любил. И слишком хорошо понимал, что .. что на самом деле всегда это знал, знал, что это инопланетное существо с глазами лайки никогда не признает в нем равного, никогда его не полюбит и не будет ему принадлежать.Было больно. Просто больно.Боль не утихала, хотя Шайн продолжал пить, уже не отказываясь от помощи бармена – тот подливал ему водку в стопку сам, видимо, устав протирать барную стойку, а может, пожалел его – Оуэн больше проливал, чем выпивал.
«Плохо? Больно?»Да..«Я могу помочь.. Ты же хочешь все исправить?»Да.. хочу.. Так больно..«Я могу тебе помочь..»Голос в голове не утихал, настойчиво предлагая свои услуги. Оуэн вдруг осознал, что этот голос принадлежит подсевшему к нему молодому человеку. С трудом повернув голову и отчаявшись сфокусировать взгляд, он все же умудрился изобразить интерес.- Я могу тебе помочь, - произнес сидящий справа от него человек.- Помоги мне.. как? – Оуэна вело, язык не слушался, но он и не был уверен, что действительно говорил это вслух.- Оуэн, тебе в тяжесть это чувство? Я могу избавить тебя от него, - тихий, вкрадчивый голос обволакивал, лишая и воли, и остатков рассудка.- Да.. Я хочу.. , - слова давались с трудом, - хочу.- Не люби, - отчетливо произнес «спаситель», схватив его за подбородок и, притянув к себе, коснулся его губ своими.Current music:SUICIDE ALI – Ko wo egaku yamai
/Обратная сторона: Айн/
Я вышел из бара и быстро зашагал прочь. Мерзкий сигаретный дым, мерзкий, мерзкий.. Отойдя на приличное расстояние, я свернул в подворотню и привалился плечом к стене, обняв себя руками.«Октябрь.. ненавижу октябрь»
Я стоял, приходя в себя.Ненавижу все это.. Эту работу, Аримана и себя в первую очередь. Айн, признайся.. ты же просто слабак.. отчаявшийся, смирившийся со своей жизнью, приучивший себя не думать о том, что могло бы быть.. если бы.. ты.. не был.. таким..Ненавижу его, себя и жизнь. За то, что лишили меня даже шанса быть настоящим. Собой.Они все зовут меня «Айн». Первый. Первый из шести лучших, главных, сильнейших. Единственных. Но правы они, называя меня первым с конца..В моей жизни все наоборот, все перевернуто с ног на уши. Черт возьми, как же они правы, и сами об этом не подозревают.Мы никогда не смогли бы стать командой. Вынужденное существование бок о бок, вынужденная потребность в обособлении нас, в отделении от «них», являющихся, по факту, лишь нашей работой. Работой, за которую даже не платят. Почему мы это делаем? Потому что мы были такими рождены.. созданы. Взращенные и выпестованные Ариманом. Подогнанные под Его иерархию, в которой я – Первый. Первый с конца.
Он дал нам все, все и забрав. Забрав нас прежних, спрятав под сотней надежных замков, расставив наши жизни на полках в алфавитном порядке. Уверен, он с садистким наслаждением стряхивает пыль с наших корешков по воскресеньям. Чертов ублюдок..И ведь никто не давал ему права распоряжаться чужими судьбами – оно его по рождению, всегда было в нем, это право, он лишь заставил нас стать с ним в одну шеренгу. Нет – перед ним. Оставив за своей спиной все человечество. Взял за шкирку, как щенков, и приучил отличать своих от чужих. Банально и просто – я оказался на его стороне, на стороне того, кого ненавижу больше всего на свете. И теперь назад пути нет – мы лишь свора собак при жестоком хозяине. Не щадящий никого, не прощающий, не забывающий ни о чем. Лучший. Шестой.
Я могу долго и упорно кричать о ненависти к нему, но раз уж мир таков, то выбор невелик – либо с ним, либо против него. И я снова и снова сжимаю зубы, завязываю волосы лентой и, как верный пес, отзываюсь на имя Айн.Раз уж мир таков, каким Он его создал.
И в этот раз, и в предыдущие, все снова, снова повторяется. Он кидает мне кости, я их обгладываю, закапываю, лелею надежду однажды откопать их все, собрав из них скелет своего настоящего и повесить в шкаф. Может, когда-нибудьв будущем этот скелет в шкафу станет лишь.. скелетом в шкафу.
Ты слаб, Айн, первый с конца, ты слаб. Ты никогда не сможешь противостоять ему, умеющему одним лишь взглядом черных глаз решить всю твою судьбу. И убедить, и настроить, и заставить тебя _самому_ захотеть сделать все и даже больше. Мы все ненавидим его, и эта ненависть – единственное, что нас объединяет. Но любим мы его – каждый по отдельности.
Те, кто посильнее – могли ему сопротивляться, именно сопротивляться – не противостоять. Пойти против него – значит подписать себе смертный приговор и самому же привести его в исполнение. Те, кто послабее - сами приносили ему свою жизнь на блюдечке.Я помню, как сопротивлялся Пятый. Я никогда не забуду того дня, когда он, измученный годами борьбы, плевал ему в лицо из последних сил, не желая сдаваться. Его обостренное чувство справедливости придавало ему храбрости, но лишь до того, как Ариман сломал в нем и это. Последнюю соломинку, связывавшую его с реальностью. Иллюзии Шестого Мастера Круга – это единственное, чего мы все еще боимся. Порабощенные, прирученные звери, сильнейшие мира сего, сознающие свою слабость и беспомощность перед хозяином.Я помню, как пришел к нему мой друг. Теперь – мой друг. Как пришел сам и вручил ему свою жизнь, приклонив колени. Он из тех самых «послабее».. Но сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что добровольная капитуляция требует чуть ли не большей воли, чем самоотверженная борьба Пятого. Второйсдался вере. Он заставил себя принять тот факт, что больше никогда не увидит мир _своими_ глазами, а не через призмы Аримана. И при всем этом, господи, да я не знаю, как, как он смог сохранить при этом частичку себя. Свою жизнерадостность, мягкость, верность идеалам.. Наверное, лишь потому, что его не ломали, как Пятого, он смог остаться хоть немного собой.И я помню, как оказался здесь сам. Айн, ты поверил ему. Поверил сам и хоть сейчас готов расписаться под этими словами. Доверил ему свою жизнь, понимая, что ломаться больше нет сил, идти по кривой – нет сил, и выбрал кратчайший путь - путь через себя.Перешагнуть было не так сложно, учитывая, что данные Шестым обещания он выполнил, наделив именно тем, чем ты мечтал обладать. И ты повелся, ты выполнял все, чего он требовал, ты хватался за его юбку, не замечая подводных камней, плыл по течению. И только ты один знаешь, Первый с конца, сколько времени прошло прежде, чем ты понял, кем теперь являешься.
***
- П..потуши, - с трудом произнес Лоренс на пороге кухни, - свечи.Сайке подорвался было усадить парня на стул, но тот отрицательно покачал головой и оперся о стену коридора, бросив взгляд на горящие свечи.Послушно затушив их все и распахнув окно, чтобы выветрилась гарь, Сайке вернулся за Лоренсом, завел его в кухню и усадил на стул, с которого тот благополучно стек на пол и прислонился к стене.- Спасибо, - его взгляд становился все осмысленнее, но язык все еще не слушался, - и .. прости..- За что? – блондин попытался изобразить улыбку.- С..вечи.Сайке не понял, при чем тут вообще свечи и вопросительно посмотрел на Лоренса.Тот ответил на взгляд, слегка сдвинув брови и опустив глаза, - Я боюсь.. огня.
Блондин слегка растерялся. «Он же их сам зажигал. Боится? Погодите.. Лоренс.. боится огня??»- Ты сейчас можешь говорить или лучше отдохнешь?Лоренс кивнул, - Могу.- Можешь мне объяснить про .. про огонь?- Не знаю... наверное.Повисла тишина.Сайке ожесточенно мешал сахар в чае, кидая на Лоренса, сидящего на полу кухни, тревожно-напряженные взгляды.- Я там.. отключился, да?Блондин замер, вдруг вспомнив, как несколько минут назад колотило его любимого и что он сделал, чтоб привести его в чувство, - Вроде того..- Вроде.. того.., - повторил тот.В тишине текли минуты, но тут Лоренс подал голос.- В детстве родители возили меня загород. Однажды зимой мы все были дома, я, родители, бабушка, сестра. Не знаю, как, но в тот вечер взорвался баллон с газом, который отец привез. Я очнулся на улице, в сугробе и все, что я увидел, когда открыл глаза – корку наста надо мной и отражающиеся в нем всполохи.Сайке замер с поднятой чайной ложкой, не замечая, что сыпет сахар мимо кружки. В глазах потемнело.- Я остался один. Мне было 12.Пауза длилась бесконечно долго.- Зачем.. ты зажег свечи, Ло? – спросил, не поворачиваясь.- Это же.. романтический ужин.. а без них..Сайке не стал слушать дальше. Он бросился к парню, обнял его за шею, притягивая к себе, и что-то зашептал, отчаянно, порывисто дыша.
***
Current music: Buck-Tick - RomanceТри месяца вместе пролетели одним днем. Ноябрь морозил щеки холодным ветром, забиравшимся под одежду, бесцеремонно холодя кисти.Сайке шел по промозглой улице, Лоренс держал его под руку. Он снова забыл дома перчатки.Они часто бесцельно бродили по городу, наслаждаясь первыми морозами, друг другом, разговорами в уютных кафе, куда иногда забегали погреться. Пили горячий чай, держа в ладонях чашки, ели клубничные пирожные и смеялись, когда молоденькие официантки с интересом на них поглядывали. Сайке непринужденно улыбался и подмигивал девчонкам, при этом кладя руку на ладонь Лоренса и нежно сжимая его пальцы, чем вгонял в краску и девушек, и даже Лоренса.- Я люблю тебя, - шептал тот, утыкаясь в свитер Сайке, - нахал..А блондин лишь улыбался.
И в этот самый момент кто-то, стоя на коленях на ковре в иллюзорной комнате, щелкнул пальцами.Кто-то, кто, опустив голову и глотая слезы, рассматривал свои ставшие совсем черными волосы.