10 (1/2)
Ирисы отцвели. Онасидела на корточках и осторожно обрывала сморщенные, пожухшие цветы; возле ее ног стояла корзина с только что срезанными нежно розовыми метелками астильбы.
Ино закашлялась, она всего день назад выписалась из больницы; выписалась со скандалом – Сакура не хотела ее отпускать, утверждая что подруга не долечилась, но у Яманака не осталось уже ни сил, ни желания бесцельно лежать на кровати и пялится в белый потолок.
Слишком много мыслей лезли в голову и терзали ее.— Я никогда не буду любить тебя так, как любила его, — сказала она тогда и впервые задумалась, а сможет ли она любить его хоть как-то. И вообще, любить…
Ее тянуло к Гааре, Ино давно уже перестала бороться с собой и отрицать этот факт. Рядом с ним ей было спокойно, леденящее чувство пустоты, возникшее после смерти Сая, отступало.За спиной послышался шорох, и Ино обернулась, увидев, как между пышными кустами клематисов и флоксов идет отец. Встала и, подхватив корзину, двинулась к нему на встречу.
Иноичи выглядел устало, лоб его прорезали две глубокие морщины, губы сжались в узкую линию, но заметив удивленный взгляд дочери, он улыбнулся.— Ино, как ты дочка? – голос его прозвучал измождено, надтреснуто. Ино кивнула – еще бы сутками копаться в чужих мозгах, мыслях и воспоминаниях, расходуя весь запас чакры. Не смотря на окончание войны, Коноху все еще наводняли шпионы; и Ино знала, однажды она займет место отца.— Все хорошо, па, — она взяла его под руку, прислонившись щекой к его плечу, и медленно повела к выходу из оранжереи.
— Тебе нужно поговорить с хокаге.— Ага, — рассеяно откликнулась она. Иноичи остановился, пристально глянул на нее. В голубых глазах отца, таких похожих на ее собственныечиталась тревога, плохо скрытая печаль и еще что-то.— Поторопись, дочка, нельзя заставлять Цунаде-сама ждать.Пятая не поднимая головы и остервенело штампуя гору документов недовольно проворчала:— Что тебе? Миссий никаких нет!Ино перевела недоуменный взгляд с золотистой макушки хокаге на стоящую подле нее Шизуне. Та робко улыбнулась и забрав со стола пачку проштампованных листов тихо заговорила:— Но как же, Цунаде-сама…— Ах, да! – перебила хокаге, сердито покосившись в сторону помощницы, — кадзекаге просил прислать в Суну медика. На кой черт ему медик из Конохи если своих полно…Она замолчала, в упор, исподлобья взглянув на Яманака. Ино беспомощно стояла перед ней; сердце ее билосьчасто игромко, и она опасалась, что его торопливый стук услышат и Цунаде и Шизуне.Облизав пересохшие губы, ответила после продолжительной паузы:— Я возьмусь за это задание.
— Можешь идти, — Пятая кивнула, отложила штемпель и отвернувшись к окну прикрыла глаза.
— Кажется, я старею, — сварливо произнесла она, как только за Ино закрылась дверь, — сперва Нара, теперь еще и Яманака...Раньше ни за что не отпустила бы такихталантливых шиноби в другую деревню.Шизуне лишь молча улыбалась.Ино собиралось в горячечной поспешности; мысли в ее голове путались, и она ходила из комнаты в комнату, то засовывая, то вынимая вещи из походной сумки. Это казалось очень трудным – впускать в свою жизнь кого-то нового, но Гаара сам в нее ворвался, не спрашивая разрешений, и смешал все, подобно песчаной бури.Шикамару поджидал на перекрестке за углом дома; курил и прищурившись смотрел в хмурое, затянутое дождевыми тучами небо. Воздух был душным и тяжелым и птицы летали низко.
— Уже? – хмыкнул он. Яманака пожала плечами.
Он выбросил окурок и пошел с ней рядом, засунув руки в карманы и не прибавив больше ничего. Ино тоже не находила слов, ее переполняло беспокойство и предчувствие чего-то хорошего. Но это то и страшило – счастье ее длилось не долго и всегда оборачивалось горем. Саске, Сай…КотетсуиИдзуму окинули их скучающими взглядами. Котетсу широко зевнул и Издзуму пихнул его в бок, заставив напарника чертыхнутся.— Провожу тебя хотя бы до границы со страной Рек, — пробурчал Нара. Ино отрицательно качнула головой. — Не нужно, — она глубоко вздохнула, глаза подозрительно защипало, и она едва сдержала себя, чтобы не обнять его и не разревется.— Ты же не сделаешь глупостей?
Она взглянула в его потемневшее, серьезное лицо, пообещала улыбнувшись:— Нет, не волнуйся.На второй день она вышла к пустыне – неровные гряды барханов простирались вдаль и кромсали горизонт. Светило палило жарко, стремясь выжечь на этой и без того бесплодной земле любые остатки жизни; ветра не было, и в раскаленном воздухе повисла прозрачная дымка марева.