часть 8 (1/1)

Я подорвался, на ходу напяливая на себя первые попавшиеся шмотки трясущимися руками и шаря в темноте по полочке в поисках запасных ключей. Наконец, наощупь узнавая связку, я вылетел из комнаты, на ходу предупреждая, что вряд ли сегодня вернусь. Внутри бушевал пожар: я материл себя последними словами страшась даже представить, что могло произойти. Стало совсем не важным то, что я узнал несколько дней назад. Да что там? Я сейчас был готов отдать себя на растерзание и вытерпеть любую боль ради того, чтобы с ним всё было в порядке. Я был бы счастлив застать его в компрометирующей позе на ком угодно лишь бы живого и невредимого. Ни слова не сказал бы. Но чем больше думал, тем больше понимал, что всё не так. Он не изменил бы. Я просто убеждал себя в этих бредовых мыслях для успокоения совести.Мысль, что на такси было бы быстрее пришла в голову ровно в тот момент, когда рядом притормозила машина пи Джейна, а до этого я пролетел пешком уже два квартала сам того не осознавая, на чистом адреналине. Без лишних телодвижений я запрыгнул в авто мысленно подгоняя его водителя, но не в силах произнести ни слова вслух. Сердце бешено стучало, а в голове билась одна мысль: ?Только бы успеть…?.Кондоминиум встретил нас черными провалами окон в квартире моего Синга. Мы с пи Джейном вылетели из машины и наперегонки рванули по направлению к фойе, но он быстро отстал. Мелькающие перед глазами ступеньки и почти родная дверь. По привычке палец вдавливает кнопку звонка, и тишина за дверью на несколько секунд разрывается незатейливой мелодией. Молчание. Трясущиеся руки и холодный липкий пот вдоль позвоночника. Тихий щелчок проворачиваемого в замке ключа. Тусклый свет коридора разбавляет темноту узкого коридорчика. Неуверенные из-за слабеющих коленей шаги внутрь. В уборной пусто. В спальне – тоже. Зубы выбивают чечетку, а сердце срывается на какой-то совсем запредельный рваный ритм почти вылетая из груди. Гостиная – без результатов. Кухня. От звуков хриплого, но до боли родного голоса накатывает невероятное облегчение, и слёзы двумя дорожками стартуют вниз по щекам почти обжигая кожу.- Топаешь как стадо слонов, нонг…Я рывком преодолеваю разделяющее нас расстояние, падаю на колени, обхватывая и до боли сжимая в объятиях успевшего встать с диванчика пи Сингто, утыкаюсь в скрытый легкой тканью живот и рыдаю в голос, выплескивая все пережитые за эти дни потрясения и ощущая ласковые пальцы, успокаивающе скользящие по голове.Именно в таком виде нас и находит пи Джейн с надсадными хрипами влетающий в комнату. Вспыхивает верхний свет и для меня становится очевидна вся плачевность состояния моего пи: осунувшееся лицо с, ещё более остро чем обычно, выделяющимися скулами; красные, от полопавшихся сосудов, белки заслезившихся от яркого раздражителя глаз с глубокими черными тенями вокруг; небрежная щетина, которую он никогда раньше себе не позволял; еще сильнее похудевшее за эти дни тело; ярче прорезавшиеся мимические морщинки, особо ярко заметные в уголках обкусанных до крови губ – Сингто за неделю стал тенью самого себя и в его состоянии виноват был я. От этого осознания всё внутри сжималось от боли и злости на свою слабохарактерность. Губы снова дрожали, но я сдерживался из последних сил перед посторонним свидетелем. Пи Джейн подошел ближе к Сингу не обращая на меня внимания, пристально разглядывая того на предмет не замеченных сразу повреждений, убедившись, что таковых не наблюдается, он облегченно выдохнул и вдруг коротко размахнувшись впечатал ладонь в щеку своего нонга. Звон от пощечины ещё повис в воздухе, когда менеджер развернулся и медленно побрёл к выходу оставляя нас снова наедине.