III/внезапно (1/1)

– Приятели, правильно понимаю, что послезавтра мы снимаем скетчи, по которым уже имеем сценарии для Лены Куки, а на следующий день будут съемки рекламной интеграции вместе с командой MIDIUM QUALITY? – Эмир очень старательно, пытаясь не казаться пьяным, подводил итоги обсуждений, которые кое-как у парней получились. – Хотелось бы понять, какой план. И ещё один вопрос у меня остался, но он вернет нас к ванильным рептильим историям. Раньше спросить забыл, да и сейчас, если честно, еле вспомнил. Было понятно, что завтра на съемку уже никто не соберется: время 3 часа ночи, весь съемочный состав, мягко говоря, не трезв, а опухшие ебала в скетчах не фигурировали.– Ебашь уже, не знаю, что там у тебя, но чем быстрее спросишь, тем будет лучше, раз такой анонс тут у нас. – Рустам всем сердцем надеялся, что обсуждения его личной жизни окончены, но не тут-то было. Эмир картинно молчал, уставившись в свой стакан. – Алло, уважаемый, что за вопрос-то был? – А, да. Руст, ситуация такая: через пару дней мы будем снимать рекламную интеграцию вместе с твоей дамой сердца. Для тебя это не должно быть новостью. Исходя из этого вопрос – на сколько, по-твоему, это все будет кринжово? Ты ведь вряд ли планируешь с ней встретиться до съемок? Я бы, конечно, охуел, если бы ты планировал. Но все же спрашиваю. – Рубрика ?Вы доебались, мы заебались, но отвечаем?. Напомню, что я сам делать больше не буду нихуя. Ей надо будет – встретимся, в остальном – съемки и съемки. Лично я планирую себя адекватно вести. – Рустам смотрит в глаза другу какое-то время, отводит взгляд и, по привычке, нервно трет переносицу. Потенциальное спокойствие на грядущих съемках уже дается тяжело, что уж говорить о том, что на деле произойдет. – Брат, мы надеемся, что ко времени у тебя получится нормально взять себя в руки. Сейчас уже у тебя особо ничего не получается, а мы пока только обсуждаем это. – Тамби многозначительно посмотрел на друга, которого уже сто лет как считал братом. Ему не хотелось лезть глубоко в душу Рустама, он знал, что на днях они обязательно поговорят обо всем очно, но не спросить не мог. – Ты уверен, что нет вопросов, которые ты не хотел бы обсудить до того, как весь наш продакшн начнет о вас болтать? – Есть, да, точно есть… – несколько задумавшись, ответил Рустам. – Но это особо ничего не значит. На съемках я буду в порядке. Это основное, что, после всех наших обсуждений, я готов сейчас сказать. Извини, Тамби, но пока так. Друзья услышали и все поняли. Чувство некой недосказанности никого из них не отпускало. Но даже Макар промолчал, что удивительно. Каждый, если до конца не понимал, то принимал состояние Рустама. Они все сейчас хотели помочь другу чувствовать себя лучше. Рустам это понимал, прощая друзьям чрезмерную активность по откровенным вопросам. Они проявляли заботу как умели, а сейчас забота была для него особенно ценна. Ведь здесь, в Москве, он только от них ее и чувствовал. Не смотря на то, что у него, номинально, год была девушка. Честно говоря, Рустам ощущал себя максимально странно, если не сказать ебано. Ему было приятно и хорошо находиться в компании друзей, но только если они не елозили по больному своими вопросами и претензиями, как категоричный Макар. Он понимал, что ничего им не объяснить перед грядущими съемками будет странно, но несколько жалел, что предложил сегодня собраться. Каждый их вопрос задевал за живое, как и каждая, пусть даже дружеская, насмешка. С одной стороны он был бы рад телепортироваться домой, с другой – ни в коем случае этого не делать. Всё же справляться с болью в компании друзей было проще, чем в четырех стенах. Спасение пришло, откуда не ждали: – Заебете. Я вас сейчас либо выведу нахуй из бара, либо мы идем петь песни Меладзе. – Прибуханный Макар на некотором чувстве вины постарался разрядить обстановку, и у него это получилось.Через несколько минут парни, договорившись с барменом и, непонятно откуда взяв микрофон, распевали песни Меладзе, и Аллегровой и даже ?Батарейку?. Понятное дело, что солировал Тамби с его восхитительным голосом, а остальные были на подпевках. На песне ?Океан и три реки? людей, сидящих в баре, разрывало от смеха: Тамби мастерски отыгрывал Меладзе, пока остальные – Эмир, Рустам и Макар, – максимально искренне старались изобразить девушек из ВИА Гры, да еще и как-то пели за них в процессе. Парни допели ?Самбу белого мотылька? и решили, что пора расходиться. – Да уж, конечно, приятели, лучшая песня, на которой мы бы могли закончить, но погнали. – Смеясь и обнимая друзей за плечи, проговорил Рустам, и все они вчетвером, оплатив счет, направились к гардеробу. Кто-то перед поездкой домой пошел в уборную, а кто-то сразу в гардероб, потому что очень хотел курить. Рустам, пошатываясь, по пути застегивая куртку и напевая под нос: – Велаааа меняяя от юююга и до северааа…Задел кого-то плечом и, чуть опустив глаза, практически моментально протрезвел.***Как-то собрав себя в руки на следующий день после единоличной пьянки, я поняла, что продолжать подобное в одиночестве не намерена. Нужно было объяснить все Даше, и заодно отвлечься на столько, на сколько это может быть возможно. Подруга радостно согласилась составить мне компанию, чему я была несказанно рада. Ну, на столько несказанно, на сколько могла. Меня всё ещё колотило, но это не значило, что нужно перестать жить. Мы встретились с подругой в баре в центре Москвы, она очень терпеливо выслушивала мою историю, но ее негодование было заметно. ?Надо будет с Макаром их свести?, - подумала я. Такой прямолинейности многие позавидуют, а он нет, потому что максимально профессионально ею обладал. – Лен, сколько раз я тебе говорила, ты совсем опоросела в своем неверии людям. Никто с тобой столько не носился, как Рустам. Ты меня, конечно, извини, но во всей твоей истории я чувствую только его боль, по большей части. Я вообще так тебе скажу, мы подруги сто лет уже как, и, исходя исключительно из твоего поведения, мне в последнее время казалось, что мужики это прям не твое. Боль от ее слов снова режет по сердцу, но через алкогольную призму воспринимается без слез. В конце концов, подруга права. Но хоть как-то обозначать появившуюся чувствительность сейчас я вовсе не готова. – Что тогда моё? – Хуй знает. Коты твои? Чуть выдержав паузы, задаю подруге вопрос. – Безумно прямоту обожаю твою, всем сердцем, что осталось, правда. Но ты действительно думаешь, что мне лучше одной быть, чем с кем либо, потому что я не способна по достоинству оценить присутствие мужчины в своей жизни? – Я не знаю уже, только тебе решать, на что ты способна. Но ты всегда начинаешь шевелиться только в двух моментах: когда что-то по работе, и когда тебя что-то зацепило, абсолютно не касающееся работы. Я вижу, что ты сейчас не в себе. Но точно так же знаю, что тебе взять себя в руки не составит труда, если тебе поебать, подруга. Даже я сейчас не могу понять, на сколько Рустам тебе важен. Есть только твои слова, больше ничего. Я очень тебя люблю, но ты в дружбе совсем другая. Будь я на твоем месте, я бы была рада и благодарна услышать слова, которые сейчас от меня слышишь ты. Как и всегда, говорю тебе все прямо, иначе никак. – Даша закончила вполне ожидаемый монолог и обняла меня. Сижу в ее объятиях и стараюсь сдерживать слезы. Она права по всем фронтам. Только ее прямолинейность я готова выслушивать, только к ней могу прислушаться. Понимаю, что она говорит со мной теми словами, которые никогда прямо не мог сказать мне Рустам, хочется думать, что он это делал сознательно, потому что не хотел задеть, а не потому что никак не мог подобраться ко мне для прямолинейных высказываний. Снова хочется уйти. Это моя суть что ли – сбегать от какой-либо правды?Но все же остаюсь с подругой, нам удается вырулить на нейтральные темы ровно до момента, пока она не вспоминает, что у нас на днях съемка. – И как ты планируешь вести себя? – Не знаю, как обычно. Работа – это работа. Нужно уметь разделять. Всё, что у нас с Рустамом сейчас происходит – это боль. Но я люблю то, что делаю. То есть, если ты об этом переживаешь, то в день съемок точно не увидишь меня, бегающую с заявлением наперевес и пытающуюся уволится. Черта с два. – Так и думала, – чуть пьяно ухмыльнулась Даша и, взглянув на часы, опомнилась. – Предлагаю расходится, нужно выспаться и к маме перед съемками договорилась съездить. – Без проблем. Такси вызвала? – мне хотелось проводить подругу и немного пройтись по центру, чтобы развеяться и понять, что же все-таки дальше делать. Захлопнув снаружи дверь такси, прикуриваю сигарету и машу подруге. Она пообещала написать, когда будет дома. Затягиваюсь. Чувствую, как дым проникает в легкие, пока снежинки, падая на ресницы одна за другой, тают. Домой не хочется, поэтому просто иду куда-то от дверей бара. Ночная Москва – особая любовь, засматриваюсь на огонечки вокруг и в кого-то врезаюсь прямо лбом, поднимаю глаза и охуеваю:– Добрый вечер. – Произносит картавый голос над ухом. Рустам тоже не то, чтобы ожидал эту встречу. – Привет. – Опускаю глаза, лишь бы он не заметил, что они чертовски опухшие, не смотря на все мои старания замаскироваться косметикой. Чувствую его холодные пальцы на подбородке, – брюнет приподнимает мое лицо, заставляя посмотреть ему прямо в глаза. Сопротивляться не могу, да и зачем, раз он первым нашелся при этой нелепой встрече. Я вообще больше не хочу ему сопротивляться, но кто бы ему об этом сказал? Мне он точно не поверит. – Я не хотел, но, видимо, действительно нужно поговорить. Кто первый начнет?