II/заслужила (1/1)

Звук заводящейся машины, и больше ничего. Он просто молча ушёл, а казалось будто бы меня размотало где-то на шоссе на байке, попавшем под автобус. Я это заслужила. На автопилоте вспоминаю, зачем вообще мы сюда ехали. Очень хочется курить, но коты и так уже очень долго ждут. В состоянии полнейшей прострации захожу в подъезд. Лифт. Кнопка лифта. Почему так сложно по ней попасть? Наконец попадаю. Следующая – кнопка этажа. Ничего опять не получается с первого раза. – Прям как у нас с ним. – бормочу себе под нос и пытаюсь нажать снова. Получилось. Чувствую спиной кабину лифта. Спасибо, что она есть, без ее стен было бы сложно стоять. Колотит невероятно, ровно как и в тот раз, когда я пообещала себе больше никогда ни с кем не иметь отношений. Странно, что кабина не трясется вместе со мной. Двери лифта, наконец, открылись. Выхожу в общую лифтовую зону, понимая, что дальше новый рубеж, – нужно открыть дверь на площадку. Судорожно ищу по карманам пуховика ключи, нахожу, но они выпадают. Поднимаю трясущимися руками, пытаюсь попасть в замочную скважину. Куда делось все самообладание и самоконтроль, которыми я знатно ранее козыряла? Попасть получилось почти что с божьей помощью. Рубеж пройден. Дверь в квартиру, на удивление, удалось открыть с первого раза. Коты тут как тут, голодные как черти. Насыпаю корм, даже не раздеваясь, и понимаю, что по щекам неконтролируемо текут слезы. Такой ценой чувства достаются, да? Подливаю котам воду и медленно стягиваю с себя пуховик. Вижу под ним рубашку Рустама, вспоминаю, как надевала ее. Хочется меньше боли. Но я всё это заслужила. Пуговица за пуговицей невменяемыми пальцами снимаю рубашку, нахожу какие-то силы повесить ее в шкаф, скидываю остальные вещи и иду в душ. Под каплями воды легче не становится. Все, чем наполнено сознание, – наш вчерашний вечер.А на что я, в самом деле, рассчитывала? Что после моих слов Рустам все забудет, и мы вместе окажемся в розовом замке на облачке, где будем жить долго и счастливо и умрем в один день? Было бы очень потрясающе. Но за все нужно платить. Наверное, ему кажется печальной сказкой уже то, что я меньше чем за месяц умудрилась проделать путь от безразличия до любви, но вряд ли он в это верит. Очень вовремя, прям не доебешься. Где все это было раньше? Душ не помог унять дрожь, и не должен был, – она не от холода началась. По крайней мере не от погодного. Очень хочется успокоится, но совершенно не понимаю как. Кое-как оборачиваюсь полотенцем и иду за сигаретами, оставшимися в кармане пуховика. Обычно не курю дома, но сейчас абсолютно поебать. Возвращаюсь обратно в ванную, где попытки с четвертой всё-таки прикуриваю сигарету зажигалкой, которую вчера, оказывается, случайно отжала у Рустама. Один взгляд на неё, и мозг отправился в путешествия по вчерашним событиям. После того, как каждого из вас посетило наитие, и произошло-таки соитие (с детства с рифмой я дружу – вот такой я молодец, это я тут просто добавляю кринжа, гран сорян), вы стояли на балконе, закутавшись в один плед, и курили. Рустам прижимал тебя к себе, одной рукой держа за талию. По коже пробегали мурашки, когда он медленно двигал пальцами. В то же самое время ладонь твоей правой руки нежно поглаживала его шею. Парню нравилось чувствовать тебя рядом, чувствовать тебя собой, чувствовать себя рядом с тобой, будто он действительно счастлив. Он докурил сигарету, избавившись от окурка, обнял освободившейся рукой, просто чтобы ощутить тебя еще ближе, и зарылся лицом в твои волосы. После всех этих нежных движений, твоя ладонь мягко переместилась с шеи парня на грудь. Чувствовалось, что в воздухе витал вопрос, который необходимо было озвучить:– Ты тоже чувствуешь, что происходит что-то, чего раньше не было? ?Происходит то, что должно было произойти гораздо раньше?, - подумал Рустам, но вслух ответил:– Да. Чуть приподнявшись на носочки, нежно целуешь его и спрашиваешь: – Пойдем спать? Рустам охотно отвечает на поцелуй и, хитро улыбаясь, отвечает:– Да, только если мы повторим примерно всё то же самое, что до перекура происходило.Дальше вспоминать не хочется, не хочется даже помнить, но помнить придется. Больно. К таким ощущениям я не была готова, они припечатывают к стене ванной, заставляют опуститься на холодный пол и выдирают сердце, и слёзы, которые и так не останавливались, вырываются из глаз водопадом. Боль – это я, я – это боль. Я это заслужила.Каким образом я вообще к этому пришла? К этой бесчувственной мрази, как, скорее всего, говорит Рустаму Макар. Рустам более-менее в курсе был о том, что со мной не так. Он взял на себя работу психолога, исходя из своей природы спасателя, ему просто хотелось помочь. Кто же знал, что эта помощь так далеко зайдет. Обо всем этом сейчас совершенно не хочется думать. Не хочется отвечать ни на какие вопросы. Не хочется что-либо чувствовать. Хочется убежать. Впрочем, как и всегда. И сегодня я позволю себе это в последний раз, потому что убегать нужно не от Рустама, а от самой себя и от боли, с которой я хоть и ожидала встретиться, но никак не думала, что она снова превратит меня в невменяемый фарш. Кое-как поднимаюсь с пола, снова иду ко входной двери к пуховику, чтобы найти в его карманах телефон. Нахожу с трудом, разблокирую с надеждой увидеть хотя бы одно входящее сообщение от Рустама, – тут все пусто и надеяться не на что. Захожу в список контактов, набираю номер:– Даш, привет, – стараюсь сохранить нейтральный тембр голоса, чтобы подруга чересчур не заволновалась и не примчала, – я чуть выпала из мониторинга событий, не скажешь, плиз, какие планы по работе на ближайшие пару дней? – Привет! По планам у нас, на удивление, ни-ху-я. – Бодрым голосом ответила подруга. – Это работает для ближайших четырех дней, там потом начнется опять. Тебе рассказать, или помнишь, что у нас съемки с Кукой твоей и далее по списку? – Хотела бы забыть. – В беседе повисает пауза и, будто бы, немой вопрос от подруги. – Даш, давай на днях встретимся? – Без проблем, погнали, куда хочешь. Только сначала скажи мне, что-то не так? – После стольких лет дружбы я не удивлена, что она по телефону меня расколола. – Давай все при встрече, сейчас нет готовности никакой. Завтра созвонимся и договоримся, ок? Если ты никуда не умчишь посреди внезапных выходных. – Договорились, держи нос выше, обнимаю! – И я тебя. До завтра. – Кладу трубку и выдыхаю. Если сейчас понадобилось столько сил, чтобы не рыдать при разговоре с подругой, то как бы я общалась завтра с коллегами и заказчиками? Перерыв в работе появился очень вовремя. Скорее всего, больше ничего вовремя происходить не будет. Просто некая фора от вселенной для понимания и принятия происходящего. Это уже немало, ведь у Рустама даже этого не было.Закончив разговор, иду на кухню все так же в одном полотенце, руки вместе с телом продолжают колотиться. Остался единственный известный мне способ это остановить, – достаю с барной полки бутылку виски, на полке с посудой находится олд фешен, в который сразу же залетает пара кусков льда. Заливаю лёд в стакане алкоголем и выпиваю практически залпом. Наливаю вторую порцию, в процессе замечая, что руки трясутся меньше. Это очень хуевый способ справляться с чем либо, но сегодня будет так. Беру стакан и направляюсь в кресло, стоящее у окна. Не успев сесть, вспомнила, что последним, кто здесь сидел, был Рустам. Один за другим полетели вьетнамские флэшбеки обо всём нашем общем. Удобно устроившись в кресле со стаканом, разъебанная мозгом, флэшбеками с великолепным болевым послевкусием и непрекращающимися слезами, я окончательно приняла факт, что это моя война. Боль теперь снова будет всегда, но у Рустама получилось однажды доказать мне, что она может закончиться. Теперь то же самое должно получиться у меня, но только мне, кажется, придется спасать нас обоих. Не знаю только, нужно ли ему это или нет. Я сделаю все, что от меня зависит.