Глава 13. Прощение (2/2)
Судорожные вздохи получаются сами собой, но, разумеется, причиняют боль. Не могу так больше. Снова закрываю глаза.Цепи сковывали мои движения. Я четко ощущала, что не могу пошевелить ни руками, ни ногами. Значит, ничего из этого мне не приснилось. Я действительно находилась в пещере, прикованная толстыми цепями к холодным каменным стенам, уже несколько суток и ничего не могла с этим поделать. Почему Клаус поступал так со мной? Я не могла найти ответ на этот вопрос. Одно я знала точно: скоро он придет и всё произойдет снова. Я опять буду испытывать те адские муки, которые он мне предоставит. И не смогу этого изменить.Я чувствовала сильную жажду крови, и ощущала себя не очень комфортно, зная, что нахожусь здесь практически без одежды. Чтобы долго не возиться со мной и моими пышными юбками, с меня сняли блио и оставили лишь в нижнем платье из тонкого белого полотна. Сейчас оно было испачкано в моей крови и покрыто дырами от ножей и деревянных колов, которыми Клаус пронзал меня уже бесконечное количество раз. Раны на теле заживали довольно быстро, а вот моё одеяние уже превратилось в лохмотья.Совсем недалеко послышались вкрадчивые шаги, и по привычной мягкой поступи я могла узнать Никлауса. Спустя мгновение он вышел из мрака пещерных стен и приблизился ко мне, остановившись на расстоянии вытянутой руки.- Отдохнула? – Спросил он, как-то печально улыбаясь. Я смотрела на него и пыталась прочитать его мысли, но мои попытки, разумеется, были тщетны.- За что ты так со мной? – Прохныкала я, не узнавая собственного голоса. Хриплый и безжизненный он был жалким подобием обычно мелодичного пения.- Перестань драматизировать. Я лишь хочу помочь тебе. – Ответил он так просто, словно не имел никакого отношения к тем истязаниям, которым я подвергалась день ото дня. – Готова к новой порции боли?- Прошу, не надо… - Умоляла я из последних сил, чувствуя, как слезы ручьями льются из глаз. Странно, я думала, что и слезы уже закончились, что я выжата полностью.- Я делаю это ради тебя! – Рявкнул Клаус, вглядываясь в мои заплаканные уставшие глаза. – Всё для твоей пользы.- Ты издеваешься надо мной, ты причиняешь мне боль. – Ответила я ему в тон.- Итак, посмотрим, что тут у нас… - Проговорил он, игнорируя мои слова, и поднял из темного угла пещеры заточенный кол. Да, эта пещера была оборудована всеми нужными приспособлениями для пыток. Бочка, наполненная настоем из вербены, сухие перемолотые листья вербены, острые колы, веревки, цепи, ножи и другие пыточные инструменты. А также здесь было несколько кувшинов выцеженной крови, выступающей в качестве поблажки за моё хорошее поведение и восстановителя сил, чтобы можно было начать всё заново.- Пожалуйста, Ник, прошу тебя… Не делай этого. – Повторяла я шепотом, словно молитву, видя, как он приближается ко мне.К несчастью, мои просьбы не имели действия, ведь спустя секунду по пещере разразился истерический вопль. Острый кол пронзил мой живот, и я стала захлебываться собственной кровью, издавая беспощадные крики. Все мысли сосредоточились на зияющей дыре в центре моего живота, и я не могла сконцентрироваться даже на той невыносимой боли, что разносилась по всему телу и пробирала до костей.- Не всё так плохо. Ты можешь терпеть эту боль. – Говорил он, пытаясь убедить меня в этом. Не вытаскивая острого предмета из моего живота, он подошел к пыточному арсеналу и набрал немного вербенового настоя в небольшую глиняную чашку. Вернувшись ко мне, он с силой схватил меня за лицо, незамысловатыми движениями заставив разжать челюсти.
- Хочешь пить? – Задал он вопрос, не требующий ответа, после чего влил мне в глотку прожигающую насквозь жидкость. Я извивалась от боли, готовая разорвать цепи вырваться отсюда, но не могла сделать ничего. – Поверь, милая, ты будешь благодарить меня потом.
Кажется, прошла вечность, прежде чем боль ушла. Правда, в горле саднило, а тело все ещё рефлекторно содрогалась в страхе от каждого шороха.- Для чего всё это? – Спросила я.- Ты должна научиться терпеть боль. Ты не должна даже обращать на неё внимание. Вербена станет безвредной для тебя. Ты выработаешь иммунитет ко всей этой боли. Как только ты пройдешь эти испытания, я научу тебя сражаться. Ты станешь ловкой и неуловимой. Лучшим воином за всю историю человечества. – Клаус говорил это с каким-то сладостным предвкушением, уже воображая какие-то картины будущего в своей голове.- Зачем тебе это? Я смогу о себе позаботиться и без таких усилий. – Пыталась я объяснить ему.- Я не хочу потерять тебя из-за какой-то случайности. Ты ведь не первородная, а значит убить тебя значительно легче. Я сделаю тебя неуязвимой, и если ты когда-нибудь умрешь, то только от моей руки. – Он произнес это уверенно, показывая свои права на меня. Я давно уже была в его власти, ещё с тех пор, как он меня обратил. Я принадлежала ему, я обещала, что не оставлю его никогда, если, конечно, он сам меня не прогонит. Очевидно, он мог делать со мной всё, что ему будет угодно.- Пожалуйста, поцелуй меня. – Прошептала я с мольбой в голосе.
Клаус смерил меня непонимающим взглядом, но потом всё же наклонился ко мне и приблизил своё лицо к моему. Почти невесомо он коснулся моих губ своими, и яркая вспышка нежности разразилась в моей голове, контрастируя с этой мрачной, наполненной страхом и болью пещерой. Почти сразу Ник отстранился, но я всё ещё чувствовала тепло его губ и его обжигающее дыхание.В следующее мгновение по шее прошлась острая боль, заставляющая меня вжаться головой в плечи сильнее. Я ощущала, как новая порция крови вырывается наружу, а на месте тонкого, но длинного пореза всё горит от вербены, в которой было омыто острое лезвие кинжала.Клаус молча подошел к бочке с вербеновым настоем и снова опустил туда кинжал, чтобы после этого продолжить оставлять на моем теле кровавые узоры.
Несмотря на то, что я была готова уже, казалось, ко всему, меня начинало трясти. Возможно, от осознания своей беспомощности перед первородным, возможно, от страха, который я испытывала, будучи мышью, загнанной в угол. Меня буквально колотило, и я не могла это контролировать. Изо всех сил я старалась удержать ощущения от поцелуя, который подарил мне Ник пару минут назад, и не думать о боли, которую я испытывала последние несколько месяцев.
А потом всё стало расплываться, всё становилось таким далеким и ненастоящим, я улетала куда-то далеко в своем подсознании, и всё уже не казалось таким важным.- Эй, очнись! – Раздается насмешливый голос откуда-то извне. Я открываю глаза и вижу, что передо мной на корточках сидит Кол и трясет меня за плечи. – Даже в галлюцинациях ты видишь Клауса. Это помешательство, дорогая. – Усмехается древний, ослепляя своей белозубой улыбкой.Я пытаюсь сложить два и два и найти хоть одну причину его нахождения здесь, в номере мотеля, где я провожу последние деньки жизни, но ничего существенного в голову не приходит, поэтому я просто решаю спросить его об этом.- Что ты здесь делаешь? – С трудом произношу я одними губами.- Решил навестить умирающую подругу. Хочу быть последним, кого ты увидишь перед смертью. – Как обычно его слова наполнены сарказмом и приторной фальшью. Я уже не удивляюсь.- Разве ты не должен быть где-то на Канадской границе? – Спрашиваю я, прочистив горло.- Почему я должен быть там? – Дурацкая ухмылка не сходит с лица Майклсона.- Остаться незамеченным тебе не удалось, твой брат не оставит тебя в покое. – Я стараюсь, чтобы мой голос звучал яснее, и после нескольких попыток мне удается начать издавать более понятные звуки.- Я не боюсь Клауса. – Отвечает Кол самоуверенно.- Не сомневаюсь. - Из моих уст вырывается смешок с примесью кашля, от чего чувствую привкус крови во рту.
- Признаться, я не думал, что всё так далеко зайдет. Просто хотел преподать тебе урок. – Говорит он, склоняясь ближе ко мне. – Удобно сидеть на полу? – Спрашивает он и неожиданно подхватывает меня на руки. Он подходит к кровати и бережно кладет меня на неё. Не знаю почему, но мне хочется сказать спасибо. Нет, я не должна этого делать, ведь умираю по его вине.- Ты же знаешь, Кол, что я тебя даже с того света достану и заставлю платить. – В итоге произношу я, тем самым срывая горькую усмешку с его уст.- Не сомневаюсь. – Отвечает он моими же словами, сказанными минутой раньше, и тихо ложится рядом со мной.- Сколько я уже умираю? – Безразлично спрашиваю я, меня тему.- Четверо суток. Неплохо держишься. – Наверное, я должна воспринимать его слова как комплимент.- Мне тысяча лет, думаю, ещё пару дней покарабкаюсь. – Усмехаюсь я.- Твоё жизнелюбие поразительно. – Говорит он, и я не знаю, что сказать на это.Между нами повисло молчание. Оно было вполне уместно, ведь каждый сейчас думал о своём, и все слова были лишними.
Мне интересно, что сейчас происходит в голове первородного, но в таком состоянии я не смогу пролезть в его сознание. А он наоборот сполна может насладиться моими мыслями. Скорее всего, он этим и занимался, пока я была в отключке, ведь откуда-то он знает, что в моем видении был Клаус.Это странно, что мы вот так спокойно лежим на кровати и не пытаемся друг друга убить. Я ведь должна ненавидеть Кола, а он должен насмехаться над моим ущербным положением, но мы просто молча смотрим в потолок. Также странным я могу назвать то, что именно Кол не оставляет меня в одиночестве, когда я нуждаюсь хоть в ком-то, кто будет рядом, когда я умру. Как будто мы всё ещё друзья и заботимся друг о друге, как когда-то давно, в буквальном смысле тысячу лет назад.
Возможно, у меня слишком извращенное представление об этом человеке и о нашей дружбе. Конечно, между нами всё так противоречиво и неестественно, и я понимаю, что должна презирать его, но, кажется, я уже совсем не злюсь. И он сделал всё, чтобы испортить мне жизнь, а теперь заботится о том, чтобы я не сидела на полу, а лежала в мягкой, если её можно таковой назвать, постели.И вот теперь я ловлю себя на мысли, что совершенно не злюсь на Кола Майклсона, что простила его и даже понимаю все его мотивы. Вероятно, это я должна извиниться, ведь причиняла ему боль на протяжении всей жизни именно я. То подпускала его к себе, позволяла быть рядом, то отвергала его, и зачастую довольно грубо. Знаю, он всегда испытывал ко мне теплые чувства, ещё будучи человеком, когда не получал достаточно любви в семье. Это и стало основной причиной того, что он отключил чувства, став вампиром. Он никогда не был любимым сыном или любимым братом, и даже в моей жизни находился на втором плане. Я всегда знала это, но не позволяла себе об этом думать, не хотела вспоминать. А теперь, перед смертью, эти мысли ворвались в мою голову, и я уже не могу отрицать очевидное. Это делает меня слабой. Заботиться о ком-то, кроме себя – это то, чего я не позволяла себе никогда. Но я умираю, и хотя бы перед смертью пора раскрыть карты.- Я была той ещё стервой, правда? – Задаю я риторический вопрос, посылая Колу слабую улыбку. – Я знаю, ты любил меня. Но я не знала, что делать со всем этим. И я тоже тебя любила, если хочешь знать. Но это не то, что мне нужно. Наверное, я слишком эгоистична.Кол смотрит на меня каким-то задумчивым взглядом, после чего произносит:- Ты бы никогда не сказала этого в здравом уме.- Ты мне не веришь. – Пытаюсь усмехнуться я, но это едва мне удается.- Верю. Я думаю, мы квиты, ведь я тоже поступил с тобой не очень хорошо. – Он улыбается так тепло, словно между нами никогда не было того ненавистного напряжения, вызванного постоянными гадкими поступками по отношению друг другу.- Ты поступил ужасно. – Оспариваю я его слова. – Мои проступки ничтожны в сравнении с твоим предательством.Кол лишь смеется в ответ и больше не произносит никаких слов. Я снова закрываю глаза в надежде хоть немного отвлечься от испытываемой мной агонии. Но ничего не выходит, я четко ощущаю, как горит всё тело, как пот крупными каплями скатывается по коже.
- Я не могу больше. Это невыносимо. – Хриплю я еле-еле, зная, что Кол разберет мои слова. – Ещё чуть-чуть и я выйду на солнце без кольца.- Будь ты молодым и слабым вампиром, то уже умерла бы. А в твоем случае это лишь вопрос времени. Странно, что самый жизнелюбивый вампир из всех, кого я когда-либо встречал, думает о суициде. – Отвечает Кол. Я не вижу его, но представляю, как меняется мимика на его лице: как он играет бровями, морщит нос и выдавливает кривую ухмылку.
Боль немного отступает, и на её место приходит жуткая сонливость. Я знаю, что это Кол управляет моим сознанием и пытается успокоить меня, избавить от боли. И я подчиняюсь, немного спокойствия мне не помешает.