Затмение (1/2)
Дино сжимал руку Хибари. Сжимал так, будто в ней была вся его жизнь. Хибари позволял себя вести по улицам, не забывая на повороте напоминать, что он убьет Дино, как только тот остановится. И он не останавливался, лишь иногда, у очередного столба прижимал хранителя к прохладному цементу, блуждая по его телу руками, и со звериным рыком кусал губы Хибари. Секунда и снова мустанг тянет хранителя за руку, скрываясь в сумраке улиц.
Еще немного. Совсем чуть-чуть. И вот – долгожданный дом.
Дино врывается, утягивая за собой. Секунду оглядывается и… резкий взгляд глаз цвета стали. Но его это больше не пугает.Приближается, запуская руку в неожиданно мягкие черные волосы, касается своими губами губ хранителя облака.
— Ками…— Все что хочешь. Прямо сейчас. Но хочу поцелуй, перед смертью.
Глаза Дино вновь наполняются лукавыми искорками. Мягкими, задорными, притягивающими. Нежные губы трогает едва заметная улыбка. И Хибари не отстраняется, позволяя себя целовать.
Дино притягиваетхранителя за макушку, углубляя поцелуй, сплетая языки, утопая в жарком танце рук.Именно так все и должно быть. Именно так!
Дино, не разрывая поцелуй, тянет хранителя за собой. Снова. Снова Кея позволяет вести себя, но даже при этом идет будто гордый лев, ведомый овечкой.
Дрожащими пальцами расстегивая пуговицы рубашки, скидывая ненужный пиджак, Дино переходит с губ на шею, мягко прижимая хранителя к стене. Тихий, едва слышимый стон, а, может, показалось? Какая разница? Кея тут, он рядом, разве что-то еще имеет значение? Одной, пусть и недлительной, разлуки хватило чтобы понять – хранитель облака самая сердцевина мира дробящего мустанга.
Целуя шею, проводить по ней языком, видеть едва различимую дрожь тела Хибари, откликающегося на прикосновения. Быстрым движением руки распахнуть дверь и искать выключатель. Секунда и Хибари щуриться от яркого света.
Ванна.
Дино отстранился от Хибари, счастливо улыбаясь, а в глазах, в безумном танце, плясали искорки лукавства, игривости вперемешку с желанием и едва прикрытым наслаждением.
Хибари смотрит все так же холодно, пытаясь предугадать что ждать от непредсказуемого Дино.
Мустанг еще несколько секунд хитро смотрит на хранителя. Что в его глазах? Безразличие, холодность и… нетерпение? Где-то совсем глубоко. А может и это мираж.
Дино начинает расстегивать рубашку, не слишком медленно, но и не торопясь. Хранитель внимательно наблюдал за действиями, никак не меняясь в лице.
Две пуговицы… ворот рубашки открывает плечо.
Три пуговицы – грудь. Накаченная, с различимой мускулатурой и нежными сосками.
Четыре – Кея нервно сжимает руку в кулак.
Ему совсем не хочется повалить это животное на пол и совсем не хочется кусать его губы, наслаждаясь. Ему хочется лишь избить его до смерти, за то, что устроил тут эту сцену.
Осталась одна пуговица.Дино улыбался. Своей счастливой улыбкой беззаботного идиота.
Но черт возьми! Как же возбуждали его твердые плечи, ровная, сильная спина. Рельефный торс, упругие бедра и ноги, сейчас он стоял неуверенно, немного переминаясь, выдавая взволнованность.
Белоснежная рубашка полетела в сторону. Дино приблизился, возрождая поцелуй, лаская теплыми руками нежную кожу хранителя. Оставляя багровые следы поцелуев на шее, ключице.
Дино улыбался, сквозь поцелуй, пальцем расстегивая штаны хранителя.
Все именно так, как должно быть.
Тепло. Мягко. Дино приоткрыл глаза. Совсем на чуточку. На его голове лежит ладонь Хибари, сам же хранитель спокойно отнесся к тому, что мустанг положил голову на грудь Кее и уснул.
— Долго еще будешь притворяться?
Хибари перевел взгляд с потолка, созерцанием которого занимался, на мустанга. В глазах Дино плясали озорные огоньки. Мустанг расплылся в улыбке и потянулся, целуя Хибари в уголок губ. И снова счастливая улыбка.
— Хочешь, я тебя покормлю?