1. Трёхсторонний договор — Дар тигра — Благословение небес (1/1)

Каменная крошка всё ещё скрипит под ногами его спутниц, когда Уджиясу замирает подле валуна в глубине пещеры. Лев отнимает трубку от губ и, выпустив в воздух струйку белого дыма, непринуждённо касается холодной поверхности камня ладонью.— Подойдите сюда, — говорит он, не оборачиваясь, сопровождающим его девушкам. Те недолго мешкают, однако повинуются — зачем-то держась за руки. — Коснитесь камня, дабы вышло три угла.Глаза Уджиясу способны выловить выражения лиц дочери и воспитанницы даже в полумраке, и в то время как Хаякава послушно становится с левой стороны от отца, Кай непонимающе хмурится, после чего открывает рот.— Заче…— Поторопись, мальчишка, — наигранно ворчит Уджиясу, едва не улыбаясь её забавному настроению. — А то Тоётоми придут скорее, нежели ты сообразишь.Это заставляет медведицу встрепенуться; подскочив к камню справа, девушка замахивается, неуклюже хлопает ладонью о поверхность… и Уджиясу едва не приходит в ужас, когда из-под её пальцев выползает небольшая трещина.— А-а-а, что я натворила?! — Кай с воплем отнимает руку; к счастью, трещина под её ладонью одна и совершенно невинная. — Я не рассчитала сил, простите меня! Всё? Нас теперь уничтожат, да? Из-за меня, да?Уджиясу делает новую затяжку, не зная, чего сейчас желает больше: рассмеяться над Кай или отчитать её. Однако через некоторое время совершенно спокойным голосом говорит:— Приставь руку снова. Только уже ладом, а не с размаху. Глупый мальчишка.— Я девочка! — возмущается Кай на волне ещё не отпустившего её беспокойства. Хаякава тихо улыбается в свободную руку, однако это не остаётся без внимания подруги: — Что такое, моя госпожа?— Кай, — ласково зовёт медведицу кошка, склоняя голову набок. — Успокойся, всё будет хорошо. Отец точно знает, что делает. И ни за что не позволит Тоётоми нас одолеть.— Да, конечно, госпожа, — резко поддаётся стыду Кай. И во второй раз касается камня уже осмысленно, без спешки и излишних стараний. — Простите меня за неуместную шумливость.— А ты взрослеешь быстрее, чем я ожидал, мальчишка, — одобрительно произносит Уджиясу, поднеся трубку к губам. — И, на самом деле, с каждым днём всё меньше походишь на мальчишку.От таких слов, Кай вздрагивает и выпрямляется. Однако уже через мгновение её внимание отвлекает иное, как и внимание Хаякавы: стремительно напитавшись теплом коснувшихся его сущностей, гладкий камень вспыхивает золотом, будто желая разлететься на куски. Хаякава ахает; Кай вскрикивает и пытается отнять руку, однако чары не пускают её; Уджиясу хмыкает и спокойно вдыхает новую порцию дыма, будто происходящее его нисколько не волнует. Тем не менее краем глаза он за камнем всё-таки наблюдает, и когда язычки золотистого света покидают пределы камня и начинают сплетаться над ним, командует:— Отпускаем на счёт раз! Раз!К счастью, его спутницы выполняют указание немедленно — и едва каждый из них делает шаг назад, камень взрывается светом, так что приходится прикрыть глаза. Уджиясу слышит испуганные вздохи Кай и Хаякавы, а затем свет гаснет, позволяя наконец-то взглянуть на глыбу вновь. Когда Уджиясу размыкает веки, он снова слышит девичьи вздохи.Посреди каменной площадки, освещённой жёлто-красными отблесками, теперь стоит алый лев с золотистой гривой — сотканный из сияющих магических лучей.— Какая красота… — шепчет Хаякава, явно желая подойти к этому зверю поближе, однако не в силах найти в себе решимости на это.— Что это такое? — ошарашенно спрашивает Кай.Уджиясу усаживается прямо на пол — благо тот теперь согрет чарами. — Это призрак охранного камня, — произносит он, указывая трубкой в сторону льва. — Не волнуйтесь, он вас не тронет. Как и наших врагов, кстати. Однако его появление означает, что теперь земли Ходжо надёжно защищены.— Что-то я не совсем понимаю… — снова хмурится Кай. Уджиясу жестом просит девушек приблизиться. Те послушно опускаются на пол перед с ним.— Прямо сейчас мы с вами совершаем обряд выставления защиты вокруг наших земель. Лев появился — значит, мы всё сделали правильно.— Какое счастье… — выдыхает Хаякава, однако её почти перебивает сердитое ворчание Кай:— А заранее нельзя было объяснить, что именно мы делаем, повелитель? — медведица скрещивает руки на груди. — Я едва не переволновалась окончательно со всеми этими вспышками! Ненавижу, когда от меня скрывают правду!Уджиясу хмыкает.— Не мог же я знать, что у нас и правда всё получится, — внезапно для самого себя сознаётся он. — Этот камень был подарен мне ещё давно, и до сих пор нам не было необходимости к нему обращаться. Вдруг тот, кто преподнёс его, на самом деле пошутил и этот камень оказался бы просто камнем?— Забавно теперь думать, как бы вы в таком случае объяснили происходящее, — не унимается Кай. — Вот бы глупо мы выглядели: стоим, за камень держимся — и ничего!— Ну почему же глупо… — вдруг заинтересовавшись бурыми стенами вокруг, отвечает ей Уджиясу. — Я бы сказал, что это какой-нибудь Камень Силы — и, ручаюсь, вы бы поверили, что он дал вам силы. Особенно ты, Кай.Медведица вспыхивает:— Что?! — однако достойного ответа на слова господина, кажется, не находит.И тут заговорить решает Хаякава.— Но раз вы прибегли к помощи охранного камня, отец… — она прижимает ладонь к груди, справляясь с робостью, — значит, на этот раз наш враг…— Как бы ни было печально это признавать, однако Тоётоми очень, даже крайне сильны, — угадав мысли дочери, отвечает ей отец. — И сильны они не столько силой, сколько множеством. Мы одни из последних целей Хидейоши; против нас, почитай, весь остальной лес теперь идёт, — лев вздыхает. — Только и есть надежды, что на мальца Дате и… — он переводит глаза на призрачного льва, пылающего красками. — И на этот камень.— А как же наши узы? — возмущёно возражает ему Кай. — Что нам эти Тоётоми, когда там все ?союзники? — это силой завоёванные подданные? У нас же — настоящая семья!— Скажешь это нашим воинам, когда Уджимаса попросит тебя прочесть воодушевляющую речь, — печально усмехается Уджиясу. Кай непонимающе хлопает ресницами, однако лев не считает нужным разъяснять свои слова. Не хватало ещё, чтобы оплот вдохновения их войск разуверился в своих идеалах.— А… откуда у вас этот камень, отец? — неуверенно спрашивает Хаякава — кажется, она долго решала, уместен ли столь праздный вопрос при том положении дел, что они имеют. Уджиясу некоторое время думает над ответом: им всё равно некуда торопиться.— Камню следует напитаться нашей силой, — наконец произносит он, давая спутницам понять, что они должны провести здесь отнюдь не пять минут. — А достался он нашему клану в дар от Такеды Шингена. Да-да, того самого, — отвечает он молчаливому изумлению на лицах Кай и Хаякавы. — Я никогда не рассказывал вам о том, почему пали Такеда? Так вот, по слухам, этого бы не произошло, если бы они как следует берегли свой собственный охранный камень.— У них он тоже был? — изумлённо спрашивает Кай. Уджиясу хмыкает.— А ты думаешь, почему демон-тенгу никак не мог к ним подобраться? Казалось, что само небо защищает Тигриный клан. Ещё один такой камень, кстати, оказался у Уэсуги Кеншина. И преподнёс его ему, как ни удивительно, его заклятый враг.***— Господин Кеншин — истинное воплощение добродетели! — с восхищением восклицает темноволосый мальчишка, прижимая кулачки к груди. Кажется даже, что он едва сдерживает порыв схватить гостей Уэсуги за руки и поскорее потащить их за собой — но, к счастью, ему хватает ума не переходить границ. По крайней мере, границ пространственных. Вот только уже через несколько шагов по энгаве оказывается, что от этого не слишком-то и легче, ведь голосок сопровождающего их слуги слишком звонок даже для непритязательного слуха Масаюки. А сам сопровождающий их слуга — слишком болтлив и эмоционален. — Уверяю вас, он непременно примет ваше предложение! Великий Дракон, Великий Лев и Великий Тигр — втроём вы точно спасёте лес! А демон Нобунага на собственной шкуре почувствует, что злодейские деяния никогда не остаются без наказания! Недолго ему осталось праздновать свои бесславные победы! Ведь правда на нашей стороне! А ещё — добро, свет и любовь!..?Интересно, мы скоро дойдём до Кеншина? — Масаюки закатывает глаза. После чего бросает косой взгляд на Киёоки, ища поддержки. Тот, как ни странно, не раздражён — однако прижимает ладонь к губам и щурится, с трудом сдерживая смех. — Ну да, это я слишком устал от бессонных ночей, вызванных детским плачем. А кое-кто едва женился — и о детях пока не думает… почему-то?.Мальчишка продолжает выдавать одно жизнелюбивое изречение за другим, измеряя энгаву широкими шагами, — и когда у Масаюки уже возникает желание прервать его чем угодно, на террасу бесшумно выплывает бледная лицом, однако яркая чертами женщина в белых одеяниях.— Йороку.Одного лишь имени, произнёсенного с очаровательно-лёгким придыханием, оказывается достаточно, чтобы мальчишка резко замер на месте и неузнаваемо тихим голосом произнёс:— Госпожа Айя…— Прошу простить нашего слугу, — наконец пронзая взглядом Масаюки, произносит, как оказалось, старшая сестра Кеншина. — Он очень способный мальчик, с чистым сердцем, однако порой… может увлечься.Вздрогнув, Йороку делает шаг в сторону и тупит взгляд.— Извините меня, пожалуйста, — всё тем же неузнаваемым голосом произносит он. И, указав ладонью в сторону раздвинутых сёдзи, учтиво добавляет: — Повелитель Кеншин с нетерпением ждёт вас, господин Масаюки.Теперь, видя этого на самом деле искреннего и добродушного мальчишку в подавленном состоянии, Масаюки не выдерживает и едва ощутимо касается ладонью его плеча.— Спасибо тебе большое, — чуть склонившись, произносит он. И, заметив, как Йороку изумлённо встрепенулся от его слов, не удерживается от лёгкой улыбки. — Благодаря тебе мы понимаем, что не ошиблись с выбором союзника.— Прошу следовать за мной, — мягко зовёт госпожа Айя.Когда они заходят в помещения, Масаюки шепчет:— Этот Йороку… кажется, он одного возраста с Сакичи? — вновь бросив косой взгляд на своего спутника, он не удерживается от усмешки. — Киёоки, прекрати так краснеть при каждом его упоминании, иначе я подумаю плохое.— А то вы не смущаетесь, когда вас спрашивают о господине Кацуйори! — нахмурившись, ворчит Киёоки. По спине Масаюки немедленно пробегают мурашки — и он спешит отвернуться, ибо поражения признавать не намерен. К счастью, уже через пару мгновений собеседник поддаётся добродушию, перенятому от своего наставника, и продолжает намного веселее: — Да, на вид они ровесники. И, мне кажется, они могли бы неплохо поладить…— А вот я бы с таким вряд ли поладил. Предпочитаю относительно спокойных… и умеренно громких сущностей, — отвечает Масаюки. Подумав немного, он добавляет: — А ещё не могу всерьёз воспринимать тех, кто нарочито жизнелюбив.— Но он ведь ещё ребёнок, — возражает Киёоки — с явным намёком на то, что Масаюки сам недавно стал отцом и должен бы всё понимать. Немного поразмыслив, старший волк решает якобы признать правоту собеседника:— Что ж, ничего. Скоро он подрастёт и осознает, что сказки о ?справедливости? — это всего лишь сказки, — и, ощутив, как напрягся Киёоки за его спиной, вновь хмыкает. — Ну, или будет всю жизнь, раз за разом, испытывать разочарование.Весь остальной путь Киёоки молчит, явно задетый услышанным. И Масаюки искренне надеется, что это пойдёт ему только на пользу.— Господин Кеншин в соседней комнате, — наконец сообщает Айя, замирая возле очередных фусума.Великий Дракон встречает их тяжёлым, однако преисполненным любопытства взглядом. С учтивой терпеливостью выслушивает формальное приветствие и обращение. И соглашается на союз незамедлительно — чем вызывает искреннее удивление у пришедших к нему послов.— У меня нет причин не доверять Шингену, — отвечает Кеншин вопросительным взглядам двух волков. — Или вы смели полагать, что лишь он уважает меня как своего вечного соперника? Я испытываю к нему ровно те же чувства. — Подождав немного, он добавляет: — Теперь же, прошу, расскажите подробнее о замысле Шингена. Уверен, я мог бы усовершенствовать его стратегию своими собственными измышлениями тактического толка.***— Замысел заключался в том, чтобы использовать три охранных камня, расставленных по концам леса, — произносит Уджиясу. — Напитав его своими силами, мы должны были выстроить магический треугольник, в котором Нобунаге предстояло сгинуть. Однако замысел, как вы можете судить, не удалось воплотить в жизнь. Сабуро пожертвовал собой… напрасно.Ненадолго повисает печальная тишина.— Это… из-за внезапной смерти господина Шингена и господина Кеншина? — наконец, осторожно спрашивает Хаякава.Уджиясу, коротко кивнув, на пару мгновений прикладывается к трубке.— Они всю жизнь были соперниками. Мечтали друг друга одолеть, однако жить друг без друга не могли, — наконец произносит он — с необъяснимой печалью. — Я даже немного завидовал им, поскольку меня если кто и мог развлечь, то… — он не договаривает. — Великий Тигр и Великий Дракон покинули мир живых в один и тот же день. Они не убили друг друга в сражении, не погибли за праведную цель. Они всего лишь исчерпали время, выделенное им небесами.— Однако удача Оды Нобунаги почему-то не исчерпалась, — презрительно фыркает Кай. — До сих пор не понимаю, почему этой сущности настолько долго и настолько упрямо везло. Он ведь почти завоевал Чосокабе! Ещё немного — и добрался бы до нас!— А вот Тоётоми уже до нас добрались, — задумчиво произносит Хаякава. — Можем ли мы полагать, что удачливость демона-тенгу жива и по сей день?— Мне кажется, у Хидейоши — своё собственное везение, — Уджиясу пожимает плечами. — Однако на нашей стороне — узы, сильнее которых не встретишь во всём лесу.