Часть 1 (1/1)

Тополиный пух, жара, июль,Ветер уносит в небо.Только ты не веришь никому.Ждёшь ты только снега, снега, снега…В тот день из психоневрологического диспансера № 21 вышли трое. Они никогда не встречались друг с другом на сеансах групповой терапии и едва ли вообще догадывались о существовании друг друга. Методы психиатрии новой волны, подкрепленные медикаментозными курсами, принесли свои плоды, но… вернувшись в серую однушку на окраине, в спальном районе Москвы, Илья понял, что обещанного покоя так и не обрел. Предаваясь горьким раздумьям, он будто ухнул на самое дно на много лет назад и почти сразу не менее горько запил. Это было странно: с непривычки водка показалось водопроводной водой и на вкус — сущая ржавчина, но ведь Анна (лучшая и единственная подруга его Наташи), оставляя его в приемном покое, обещала, что все будет хорошо. Обещала, что как только он избавится от своей мании или чем-бы-он-там-ее-называл, она тут же напишет его школьному другу и уж тогда выгодные контракты, прежняя работа на обновленной студии и прочие ништяки обязательно снова окажутся в его руках. Все будет ровно так, как он всегда мечтал. Нужно только немного подождать и приложить немного усилий.Господи, как давно это было… Илья верил ей. Или делал вид, что верил. Он покорно лег в указанную больницу, покорно же позволил отформатировать свое сознание, искалеченное на излете крушения советской действительности… а ведь… если подумать, наверное, сегодня каждый в его возрасте нуждался в чем-то подобном или…?Отставив в сторону на треть наполненный дешевой водкой стакан, Илья вздохнул. А что было-то в этой действительности? Десять лет в престижной физико-математической школе с вредной классной и едва выносимыми одноклассниками, линейки, пионерия, сбор металлолома и макулатуры, конструирование радиоуправляемых моделей, сбор урожая на колхозных полях и.. иногда тайком выкуренная сигарета ?Пегас?, если повезет…И несмотря на свои успехи в учебе, десяток благодарностей в личном деле и комсомольский билет, Илья просто плыл по течению, туда же, куда и все. И кто же знал, что венком этого путешествия станет сливное отверстие?Илья не слишком удивился, когда вместо божественного коммунизма ему подсунули ярко упакованную проститутку-демократию, что прыгала в постель сперва к Биллу Гейтсу, а потом к Биллу Клинтону.Весь процесс проистекающей за занавешенными окнами новой русской истории казался ему диковинной сказкой, которую выдумал кто-то, не имеющий отношения к его жизни. Выдумал для кого-то другого и, стоит только потерпеть, это пройдет. ?Ничто хорошее и ничто плохое не длится слишком долго?, — кажется, так говорили по телевизору. Да… тогда, когда все началось, пожалуй, только этот чертов ящик с ?останкинской телеиглой? имел для него какое-либо значение. И чем больше продажно-блестящей мишуры было вокруг, тем важнее становилось это бледно-голубое окошко духовного мусоропровода. Илья дивился на жестокосердие чеченских боевиков: ведь еще совсем недавно, может быть, лет десять тому назад, они все служили в одной части и ничего — были одним народом, но заботливые дикторы объясняли, что у иноверцев так было принято всегда и что Кавказ — давно отрезанный ломоть, поэтому было бы неплохо выдать ему столько суверенитета, сколько он сможет унести. Но… суверенитет не выдали. Война продолжалась. ?Наверное, кто-то нашел нефть?, — заученно повторял Илья. Но настоящим ударом, тем, что подкосил незадачливого труженика тыла советской истории, стало расформирование радиотехнического завода, на котором он работал инженером, и, как следствие, его увольнение по сокращению штата. На тот момент, правда, пережив первый шок, он подумал, что пристроиться где-то будет совсем несложно с его-то опытом, квалификацией и блестящими (как ему казалось) знаниями, однако врожденная установка ?грести по течению? дала сбой. Может потому, что грести он так и не научился, а может из-за того, что течения больше не было.Из Ильи будто выпустили воздух. Оставшись за воротами проходной, практически без средств к существованию и планов, он по-настоящему растерялся. Впервые перед ним было предостаточно дорог, по которым можно было пойти, но впервые же — он не мог различить ни одной. В тот день на улице разливалось серозное весеннее уныние. Помоечный аромат безнадежности был остро приправлен кошачьей мочой и кислым супом. Смеркалось. Илья брел, не разбирая пути, какими-то дворами. В очередной раз потерпев фиаско на ниве охранной деятельности, он немного выпил, правда, не так, как до этого, но все же был не тверез*. Его глазам с трудом удавалось фокусироваться на предметах (он относил это скорее на счет позднего времени), но взгляд отыскал в пространстве странный маячок. Он мигал заманчивым изумрудным светом, призывая идти вслед за ним. ?Хуже уже не будет?, — подумал Илья и шагнул навстречу мечте. Можно с уверенностью сказать, что на тот момент увиденное стало для советского инженера откровением. Клуб не для всех под названием ?Анаконда? располагался в неприметном двухэтажном здании и, подумав, в другое время Илья никак не смог бы оказаться там, но мыслей и страха не осталось. Подгоняемый каким-то новым неизведанным чувством, он заставлял себя переступать со ступеньки на ступеньку, хватаясь за шаткие перила. ?Не для всех?, — обещала вывеска. Если бы тогда его спросили, как, читая русскую классику, он представлял себе альков**, то не задумываясь, Илья описал бы это место. Хотя свет, по его мнению, должен был быть приглушенно-красным, но уютный зеленый тоже был весьма неплох.За небольшим столиком в потертом, но явно дорогом кресле сидела девушка. Она носила макияж не по нынешней моде (насколько Илья мог судить по телевизионным обзорам) и вообще казалась какой-то ненастоящей.Пергидрольная блондинка с черными очами заворожила его. Илья даже не сразу понял, что его переспрашивали уже в третий раз:— Молодой человек, вы к кому? У вас на какое время назначено?Наконец, до него дошло, что барышне надлежит ответить, и не совсем совладав с поднявшимся в груди волнением, он сказал:— А…я… в первый раз, простите…— Присядьте! Илья был готов поклясться, что секунду назад дивана здесь, в тесной комнатушке, служащей, по всей видимости, приемной, просто не существовало, но в чем на самом деле мог быть уверен человек, похоронивший свое привычное завтра в рюмке поддельного ?Абсолюта?? ?Ах, если бы в рюмке… ах, если бы "Абсолюта!"? — поправил себя Илья.— Какова цель вашего визита?— Такая же, как у всех, — невесело хмыкнул Илья.— Это какая же? – недоверчиво покосилась на него девушка, по-видимому, выполняющая роль секретаря.Илье терять было нечего (все было потеряно задолго до этого дня), поэтому он ответил:—Такая же, как у вас.— У меня? – удивилась секретарша, — Я-то отбываю, а по вам и не скажешь, чтобы вы не могли держать себя…- … в книжках, Наташенька, вся сила в книжках! – смешливый господин (иначе сложно было охарактеризовать невысокого улыбчивого человека, появившегося из-за неприметной двери). Он вульгарно поздоровался с ?Наташенькой?, проплывая мимо Ильи, будто не заметив его, но вдруг оглянулся и расплылся в сладкой улыбке:— О, любезнейший, я вижу, что вы у нас впервые… Наташенька, оформите клиента как следует, он мне нравится…— Что это с ним? – понизив голос, спросил Илья.Все происходящее все больше и больше походило на какой-то дикий фарс, будто было готово в любой момент, потеряв логическую ось, соскочить с наезженного пути и скатиться под откос, гремя чугунными спарками. Наташа пожала плечами.— Должно быть, удачное путешествие. — Куда, простите?— Что значит ?куда?? – искренне удивилась девушка, — из ?ниоткуда? в ?никуда?, если вас это интересует. Вы, кстати, Илья Григорьевич, почему очки не носите? Вам же доктор прописал еще в десятом классе, не так ли?— Да вот… как-то не сложилось, — Илья почему-то стал оправдываться, даже не удосужившись задать вопрос, откуда, собственно, Наташа знала об этом.— Это вы зря, впрочем… раз уж Борис Борисович сказал, то давайте оформим заявку, — секретарь достала бланки образца 1961 года, извинилась за то, что новые еще не завезли, после чего поставила на небольшой столик чернильницу-непроливайку и взяла в руку простое канцелярское перо.Илья решил больше ничему не удивляться, поскольку его жизнь снова обрела привычное русло — текла среди невидимых берегов в неясном направлении. Где-то в глубине души он всегда знал, что это не совсем правильно, вернее, знал, что нужно что-то делать, но это было почти невыносимо. Поэтому Илья был рад, что делать не нужно ничего. Можно просто подставить лицо ласковому ветру обещаний и созерцать… хотя, если подумать, в ?Анаконде? не обещали ничего, но было уже хорошо и почти привычно, поскольку рядом был тот, кто мог все решить за него, даже лучше того – та.— Ваше имя Илья Григорьевич Гончаров***?— Да, верно.— Школа шестая, физмат, учитель алгебры Зинаида Андреевна Шац?— А какое это имеет значение?— Здесь вопросы задаю я, — в голосе Наташи проскользнула именно та интонация, с которой Зинаида Андреевна обычно задавала свои задачи, поэтому Илья нервно кивнул и еще раз решил ничему не удивляться и не уточнять. В ?клуб не для всех? скорее всего абы кого никогда бы не пустили, а значит, и о нем навели какие-то справки, почему бы и нет, в конце концов? Может быть, это был шанс? Тот самый, о котором твердят почти все голливудские фильмы, озвученные этим ужасным гнусавым голосом? ?Так, какие еще будут вопросы, Наташенька? – почти нежно подумал Илья?.— Продолжим, — смягчилась секретарша, — предполагаемый возраст тридцать лет??Что значит ?предполагаемый?? успел подумать Гончаров, но тут же согласился.— Желаемый — от десяти до семнадцати?— Ну… да…— Я так и подумала. Поставим от одиннадцати. Последнее воплощение по одному из древних поверий, может добавить вам баллов.— Каких?— При искуплении.— При поступлении куда, простите? – ослышался Илья.— При ис-ку-пле-ни-и, — раздельно произнесла Наташа. — Угу… ой, а знаете что, Наташа, — сказал Илья, сам удивляясь своей смелости, — а может быть… мы с вами могли бы встретиться… после вашей смены?Секретарша смерила его таким взглядом, от которого все внутри похолодело. Кажется, Илья даже протрезвел, но это было уже неважно, потому что черты ее лица несколько смягчились, и девушка ответила:— Может быть, и могли бы… если бы вам смелости хватило, Илья Григорьевич. Давайте, заполним формуляр, а после побеседуем приватно.?Вот оно!? — подумал Илья и пропал. Какие еще вопросы задавала Наталья, что записывала в бесконечные графы, что попросила подписать… он и понятия не имел, просто делал все, что она говорила, потому что никогда не думал, что на него, тридцатилетнего неудачника, может обратить внимание такая особа. Более того! Обратить внимание, когда он был не в лучшей своей форме, безработный инженер без гроша в кармане… но ничего! Он покажет ей и всему этому чертовому миру, чего стоит Илья Гончаров, раз жизнь-то налаживается.— Вы любите танцевать, Илья? – спросила Наташа, выводя Гончарова из самолюбивых мыслей. — Не знаю, наверное, со школьной дискотеки этого не делал. Это важно?— Вы же хотите меня куда-нибудь пригласить, так пригласите в клуб… вот, например, недавно неплохой открылся, называется ?5П?. — А что это значит? — Какая разница? — И правда... Тогда пойдемте. Но я действительно не умею танцевать. — С современными ритмами, Илья Григорьевич, это совершенно неважно.— Что ж… если вы так говорите… Наталья?— Наталья Анатольевна, давайте пока останемся на ?вы?, иногда такая привычка бывает очень важна.— Хорошо, а почему, Наталья Анатольевна, я не могу пригласить вас в этот клуб?— Потому что ?Анаконда? не для всех, — устало улыбнулась девушка, — вы уже подали заявку на свое первое путешествие. Насколько я поняла, вы путешествуете впервые, значит, вам понадобится гид, наверное, поэтому вы выбрали путь искупления. Мои услуги стоят недешево, но я уверена, что вы найдете способ отплатить мне добром за добро. Кроме того, Илья Григорьевич, пока еще ничего не готово… и нам придется подождать, а лишнее время — это прекрасная возможность попытаться понять, что же случилось на этот раз.— Где? — не понял Илья.— Не заставляйте рифмовать, — отмахнулась Наталья, убирая заполненный формуляр. — Что же, до скорой встречи. Буду ждать вас через неделю, запрос будет обработан и вынесено решение. Когда девушка поднялась из-за стола, Илья с удивлением понял, что на шпильках Наталья Анатольевна выше его почти на полголовы. И даже если она спустится с этих высот, то разница в росте все равно будет заметна. Он почувствовал неуверенный укол зависти, но почти сразу забыл про него, потому что фигура у Натальи была замечательная, и в данный момент это было важнее. На самом деле ничего разрекламировано-особенного в ней не было, но образ в целом складывался крайне эффектный: бледная и хрупкая, затянутая в черную атласную блузку и юбку-карандаш, которые, с одной стороны скрывали, все, что могло быть в женщине притягательного: закрывая горло, руки до середины ладоней и даже колени; но с другой стороны — давали потрясающий простор для самых вольных фантазий, в части ?как здорово было бы с нее все эти наряды сорвать, и, прижимаясь к ее длинным тонким пальцам губами, шептать ее имя в нежной истоме…?. От пошлостей, навязанных СПИД-инфо, не осталось и следа. Наташа была самым лучшим, что когда-либо случалось в жизни Ильи, и окончательно трезвея, он дал себе слово, что не отступит, пока эта странная встреча не прорастет в его судьбу первым цветком обновленной жизни.Вопрос о том, где взять денег, стоял перед Ильей, точно упрек. Глянцевые постеры со всех сторон твердили о свежеизготовленном счастье, но биржа труда отвечала гробовым молчанием, а собирать бутылки с окрестными алкоголиками стало почему-то стыдно. Но ничего дельного на ум так и не пришло.?Может, стоит взять кредит? – думал он. — Какая-никакая недвижимость имеется, даже если дело не выгорит, хоть почувствую себя человеком?. Он неожиданно наткнулся на странное объявление, пока мысли текли в направлении подачи заявки, для изготовления которой также потребовалась бы какая-то наличность, вестимо безработному вряд ли выдали бы кредит даже в самом сомнительном банке.Бегущая строка зазывала добровольцев в прибыльный, но рисковый проект. Нужно сказать, что при всей своей склонности к зомбификации, в пирамиды вроде ?Чара-банка? или ООО ?МММ? Илья не верил. Ему нравилось говорить, что образование не позволяло, хотя на самом деле, чтобы ввязаться в подобную авантюру, нужно было сильно изменить привычный ход вещей или тащиться в обеденный перерыв в красный уголок на заводе. ?Эх, как давно это было…? — вздохнул Гончаров.Судьба требовала решительных действий. Наташа ждала внимания и он, надев свой лучший костюм, отправился на подвиги, едва не забыв выскрести затупившимся бритвенным лезвием щеки до первозданной синевы.?ИП ?Каратаев и партнеры? ждет вас, если вы готовы рискнуть, если вы готовы заложить первый кирпич в фундамент надежного здания вашего будущего – рискните! Подобный шанс выпадает не каждый день!?.И он рискнул. В тесной конторе, арендующей под офисы небольшую часть помещений полузаброшенной текстильной фабрики, было безлюдно. Кажется, что и сама контора была липовой, но что-то заставило Гончарова проделать весь этот долгий путь, что-то гнало его вперед, заставляло хотя бы пытаться выглядеть как среднестатистический, пусть и слегка приплюснутый новой действительностью, хомороссиянус. Неприметная дверь ИП ?Каратаев и партнеры? находилась в самом конце коридора. Лампы дневного света успокаивающе трещали, и на минуту Илье даже показалось, что он не покидал родного радиотехнического завода, и все эти волнения последних дней не что иное, как вольный перессказ книги одного из новомодных фантастов, однако это было не так.Дверь открыл небольшой круглый человек, и Гончарову тут же показалось, что прежде они уже где-то виделись, но, очевидно, настолько давно, что не было никакого смысла вспоминать об этом. Но его визави так не считал.— Илюха! – воскликнул он. — Да быть такого не может! Ты ли это?— О… прости, Женек, сразу и не признал!— Так, как же это? Да ты проходи, проходи, давай садись… в ногах правды нет.И они присели. Сейчас все было как раньше. Точно Илья вернулся на злосчастные десять, а может и семнадцать лет назад. Кабинет географии, третий ряд, вторая парта. Женек Карпов, уплетающий булочку с маком, рассказывает о запретных ценностях запада, девочки слушают, открыв рот, активисты кривятся и грозят донести куда следует, а Женьке-то что? У него папа работник пищевой промышленности, с него — как с гуся вода.— Да вы представляете, — вещает он, — там не то, что как здесь, там ребенку с молодых ногтей дают совершить выбор: и не между серыми ботиночками и коричневыми, а между кроссовками, кедами, полуботинками, и в десятке различных фасонов и фасончиков….— Ох, мне бы кто дал повыбирать! – мечтательно вздыхала Светка-отличница.— И музыка, какая захочешь, а не только Макаревич или ?Земляне?. Хочешь рок, хочешь блюз, а хочешь джаз и это только в одном магазине… специализированном для грампластинок и магнитных лент. Мне папа фотки показывал.— А принеси посмотреть, Женечка! – просил Алина.— Может, и послушать принесу, после экзаменов только…О чем еще можно было мечтать тогда? Грампластинки, зарубежный рок и поп-идолы, демократические шмотки и запрещенные продукты — как звук, вкус и цвет запретной свободы.Обладание парой джинс, пусть даже польских, делало незадачливого школьника королем двора. А если удавалось перехватить пачку Lucky Strike, то можно было рассчитывать на снисхождение и более важных персон, чем девчонки из соседнего подъезда.Вот, к примеру, историк, получивший за хорошую оценку в аттестате почти целый блок таких, рассказал, что во время Второй мировой войны летчики, сбросившие бомбы на Хиросиму и Нагасаки, сказали после попадания: ?Lucky strike. It’s toasted!?****. Если внимательно посмотреть на пачку, то станет очевидно, она очень похожа на флаг Японии.В общем-то, из всех одноклассников, Женька был самым нейтральным, никогда не задирался, не высмеивал недостатков и не дразнил зубрилой. Порою списывал химию и подкидывал разные гостинцы, благо положение отца позволяло. Илья сначала отказывался, но потом принял как должное, ведь вне школьного концлагеря обладания этими предметами роскоши позволяли выделиться и ненадолго привлечь внимание к своей скромной персоне.— Так ты, стало быть, работу ищешь?— Ищу…— В радиоэлектронике сейчас все плохо?— И не говори…— Я слыхал, ты Бауманский закончил, инженером стал… вот мой батя все на тебя кивал, вот мол, Илюха человек, ни то, что ты, торгаш последний! А все почему? Потому что его из министерства, как ты можешь понимать, поперли… самим там нужно было что-то кушать, а поток мельчал… не успел устроиться, что-то там купить-продать и остался за бортом… Но, как видишь, врагу не сдается наш гордый ?Варяг?, кое-как пристроились и выгребаемся потихонечку…— А чем ты тут, собственно, занимаешься… — Гончарову показалось, что сказать теперь ?ты? будет уместно, раз уж Женя его вспомнил, проявил внимание, несмотря на его помятый вид, обласкал и, судя по всему, обещал облагодетельствовать. Ничто так не возвышает дух русского человека, как осознание, что блестящему отличнику из твоего класса пришлось не так уж и сладко, да хуёво ему пришлось, если по-честному, и выглядит он гаже, чем ты, и пахнет также.— Да вот, на заводе сократили, — посетовал Илья, — у меня был долгий период восстановления, и теперь я снова готов к активным действиям, увидел рекламу и пришел, чтобы попытать счастья.— Вот это правильно! Конструктивный подход! – Женя ударил ладонью по колену. — Сейчас я расскажу, чем мы тут собственно занимаемся, и обосную риски.Думаю, для тебя уже не секрет, что в последний вагон уходящего поезда запрыгнуть не так уж просто, но мы решили попробовать. Некоему Каратаеву Ч. из эпохи первоначального накопления пришла в голову замечательная идея проверить, не липнут ли и в правду деньги к деньгам. И он проверил, — будничным тоном сообщил Евгений, — короче, дали ему что-то то ли пятнадцать, то ли десять лет… общего режима.— То есть? – не понял Илья.— То и есть… делиться надо вовремя и с теми, с кем надо. Там, — он поднял пухлый палец к потолку, — где это происходит, тщательно следят за балансом, вот и нам нарушать негоже. Но все по порядку. Сумку с тремястами тысячами долларов нынче с собой не потаскаешь без охраны… но работаем мы плодотворно, и ты, при должной удаче, на первых порах сотни три в неделю поднимешь без труда.— Так, а что от меня требуется?— Прогулки по городу… с некоторыми ценными вещицами на теле или в портмоне. Все находки сдаешь в контору. За любую зажуленную вещь с тебя минус двадцать пять процентов от ее стоимости… если очень уж понравится — лучше обоснуй, могут и уступить. Это понятно?— Ничего не понятно, — помотал головой Илья.— Тяжело с новичками, ты вот парень умный, но все равно объяснять приходится… короче, первая ступень нашего ракетоносителя называется рыскун. Твой куратор, то бишь я, раз уж ты в мое отделение приперся, надевает на тебя трендовые цацки, вот ?котлы?, например, номерные швейцарские за пятьдесят килобаксов. Ты в них по городу ходишь… и не просто ходишь, а рыщешь… все, что к рукам прилипнет — несешь в контору.— Теперь ясно, — серьезно кивнул Илья, хотя на самом деле ясности в деле не добавилось, скорее стало больше тумана. Однако если за такую вот туфту обещали платить да еще и трендовыми шмотками прикинуть, так грех отказываться. Немного пугали десять лет колонии общего режима, но Гончаров решил, что у Жени будет возможность откупиться, кроме того, видимо, ошибки прошлого были учтены, а коли не выгорит дело — так он в любом случае ничего не потеряет.— Вот и хорошо. Давай договоримся так, приступишь с завтрашнего дня. Приезжай на эту же точку к десяти, получишь спецодежду и, как говорится, средства индивидуальной защиты. Чем быстрее покажешь результат, тем быстрее сумеешь выдвинуться наверх.— А что там наверху? — Создание потребностей. Глядя на стеклянный взгляд бывшего однокашника, Женя пожал плечами и уточнил:— Но об этом мы с тобой потом поговорим. Думаю, на сегодня достаточно.— Спасибо, Женька, не знаю, что бы я без тебя делал! Рад, что свиделись! — Не в последний раз. Удачи, не опаздывай! Впервые за долгое время Гончаров был абсолютно трезв и настроен решительно. Не имело никакого значения все, что было до этого дня. Счетчик будто обнулили и механизм, представляющий собою его жизнь, удалось перезапустить.Илье было страшно. Но желание вновь увидеть Наташу довлело над ним. ?Любовь выпрыгнула из-за угла, как вор, и поразила их обоих — кажется, так было у классика? Даже если не любовь. Даже если не выпрыгнула. Столько событий… одно искупление… что Наташа имела ввиду? — думал он. — Ладно, все это можно оставить на потом, сейчас главное все не испортить, если верить Женьке, то дело-то плевое… хотя просто так ничего не бывает... но ради Наташи...?Со страху соседка даже одолжила ему денег, но не под честное слово, как это бывало раньше, а под запонки, выданные за серебряные. Илья не собирался начинать свою новую жизнь с банальной лжи, но ничего лучше придумать так и не удалось. На вырученные деньги были куплены моющие средства и к назначенному сроку его квартира, как и внешний вид смутно приближались к понятию о среднестатистическом москвиче с трудом и скрипом вскарабкавшемся на свою личную Фудзияму. Было абсолютно неважно, есть у него пятнадцать секунд или целая вечность. Не упустить момент — вот та цель, что создавала его мир и стояла перед мысленным взором. И Гончаров не упустил.В конторе Карпова Евгения было более людно, чем накануне. Тот был все также неутомим и находился в приподнятом настроении. Едва завидев Гончарова он, повысив голос, воскликнул: — А вот и мой школьный друг, что оказался вдруг, прошу любить и жаловать — Гончаров Илья. Сегодня он получит свое первое задание. Ребята, надеюсь на ваше понимание и поддержку. Судя по кислым лицам присутствующих, ?ребята? были не слишком рады ?пополнению?, но ослушаться начальства не посмели. Илье выдали дорогие часы, и не менее дорогой костюм. К сожалению, туфель нужного размера не оказалось, зато импозантные очки сделали его смутно похожим ни то Троцкого, ни то на Леннона на заре своей карьеры. Но внушительная барсетка сделала несуразный образ Гончарова удобоваримым. — Отлично! Вот возвращается у нас бизнесмен с выпаса… — усмехнулся Карпов, одобрив метаморфозы Ильи. — А теперь пора на подвиги. Кодекс корпоративной этики, заложенный Каратаевым гласит: подбирай, но проверяй! Смотрите не притащите в контору замаскированное взрывное устройство! Все, господа, на выход! Илья чуть задержался в дверях, обернувшись на Евгения.— Жень… ты хоть обоснуй, как это я буду искать?— Все перед первым разом волнуются, — улыбнулся Карпов, — просто тебе придется очень внимательно смотреть под ноги. Так как будто бы ты ищешь грибы, или даже еще внимательнее. Я уверен, что у тебя все получится. — Прости, последний вопрос, Жень, а что ты там говорил о создании потребностей?— Ну с этим вообще все просто, например, американская компания Odo-Ro-No просто придумала ?проблему неприятного запаха?, чтобы создать рынок для дезодорантов. Гончаров поспешно кивнул. В голове шумело от открывающихся перспектив, и Илья шел навстречу своей судьбе походкой делового человека, который точно знает что, как, где и зачем. (Хотя по обыкновению, не знает ответа даже на простой вопрос ?зачем же мне это нужно??).Когда Гончаров вернулся в ?Анаконду? он был уже другим человеком. Правда, прошла не одна неделя и даже не две. Кажется, телефон его разрывался от звонков, и возможно, звонила даже Наташа, но ответить он не мог: работа рыскуна не отпускала, разжигая азарт и желание показать себя лучше коллег.Карпов был рад, видя такое рвение и такие результаты, но еще одно правило ИП ?Каратаев и партнеры? заключалось в том, что удачу нельзя было дразнить чересчур часто, поэтому Илье был выдан среднемесячный заработок в полторы тысячи долларов и приятный бонус, превышающий оговоренный оклад, что в условиях меняющихся ветров в море финансовых потоков приятно щекотало нервы.— Ну что же вы, Илья Григорьевич, — упрекнула его Наташа, — обещали зайти за результатами, а сами…— Виноват! – ответил он, — но мне нужно было закончить один важный проект… и, кажется, теперь я готов….— К вынесению вердикта? – ее темно-карие, почти черные глаза, казалось, заглядывали в душу.— Ко всему, Наталья Анатольевна! — Это правильнее решение, — улыбнулась секретарша. — Так вот, сообщаю вам, что вы записаны в клуб путешествий. Очевидно, я буду сопровождать вас в предстоящем рискованном путешествии искупления. Оплатить сможете по окончании или в процессе, это как получится.— А … как я буду это делать?— Очень просто… Борис Борисович, учредитель клуба не для всех, интересуется только одной валютой в изобилии производимой всем населением нашей родины.— Это какой же?— Душевными страданиями, разумеется.— А почему вы думаете, что я буду страдать?Наталья пожала плечами.— Никто не собирается делать этого, но в выбранной вами программе иначе нельзя.— Хорошо… А что же насчет нашего с вами небольшого свидания, Наталья Анатольевна? Вы выбрали клуб ?5П?, а я настолько плохо разбираюсь в подобных заведениях, что и понятия не имею, как пристало одеваться, и что же мы будем делать там?— Танцевать, конечно же… — мягко улыбнулась девушка. – Моя смена заканчивается через тридцать минут. Если вы подождете меня у заднего выхода, это неприметная серая дверь с надписью ?Хум? во дворе.— ?Хум?? Это какая-то описка?— Иногда рука пишущего существует преспокойно в десятке метров от его колесницы разума. И… это просто прекрасно.— Вы о чем?— Изначальная функция танца — выражение эмоциональной жизни через различные слаженные телодвижения. Я думаю, вы будете не против.— Но я …— … не умеете?— Не умею…— Ничего, мы будем танцевать, будто в последний раз. Наверное, самой большой странностью в переменившемся буквально за десяток минут образе Наташи было то, что волосы у нее отчего-то оказались чернее воронова крыла, и только обновленная алая помада на губах выдавала ту Медянову, с которой был знаком Илья.— Что вы на меня так смотрите? Это был всего лишь парик для работы. Борис Борисович говорит, что блондинкам на подсознательном уровне клиенты доверяют больше. Пойдемте, поймаем машину, поужинаем и отправимся в клуб.— А… вам не нужно переодеться? – неожиданно ляпнул Гончаров.— На танцполе мне удобно в любой одежде. Это всего лишь футляр, и я не делаю из шмоток культа. О, вы надели очки… правильно сделали, — скупо улыбнулась Наталья.Илья уже вполне мог позволить себе приблизиться к тому образу, который создал для него Карпов, и послушав совета своего бывшего одноклассника, он решил не выделяться на фоне прочих. Эпоха малиновых пиджаков канула в небытие, зато ей на смену пришел минимализм элегантности, которому Гончаров старался соответствовать.?Сколько времени тратится на то, чтобы подогнать свой внешний мир под некие навязанные обществом шаблоны, — подумал Илья, когда стоял у широкополосного шоссе, пытаясь поймать машину. — ?Внешний мир?? — переспросил он сам себя, — можно подумать есть еще и внутренний. Карпов правильно говорит, что это всего лишь соревнование в том, кто дальше кинет понт?. Наконец такси остановилось. Им повезло, потому что это было именно такси, а не стремный кавказский частник, ездить с которыми год от года становилось все более рискованно, и никто бы не рекомендовал. — Вы знаете, Илья… — сказала Наталья, — иногда мне кажется, что в любой задумке всегда есть главный изъян. Вы где работали до того, как вам пришлось выбиться в люди?— В смысле?— Ну… как я поняла, вы герой подневольного подвига. Если бы вы были не способны, едва ли я бы ответила согласием.— Почему? – его мысли путались, но казалось, что сейчас произойдет что-то самое важное, возможно, Наташа скажет те самые слова, которые он искал, но никак не мог услышать. — Вы никогда не отвечаете прямо на поставленный вопрос?— Простите… я работал на радиотехническом заводе. А вы? — А я… я была учительницей химии. Ничего интересного. — Должно быть, вам несладко пришлось… Наташа пожала плечами. Даже сейчас, сидя на заднем сидении она сидела с идеально прямой спиной и, казалось, ничего не предвещало скорого веселья, будто бы и вовсе она решилась согласиться пойти с ним из жалости.По ее внешнему виду в тот момент вообще нельзя было сказать ничего определенного. Это смущало Илью, но он решился идти до конца. Ему казалось, что терять было нечего.— Нет, все было нормально, но потом начались забастовки. Борис Борисович сказал, что нужно уходить, мы немного посмотрели на форменное российское блядство, после чего, благодаря оставшимся связям, мы открыли клуб не для всех. Борис Борисович еще в школе вел предмет, носивший название ?история души? *****. Глупо было бы сравнивать его со всеми теми шарлатанами, что в тот момент ?получили великий дар? от лучезарных предков или вдруг осознали в себе некие способности.— А что же теперь? – ее голос оказывал какое-то гипнотическое влияние. Вне работы, казалось, Наташа выглядела моложе и ее лишь немного портила эта нехарактерная (как казалось Гончарову) алая помада.— А теперь Икстлан-Петушки и искупление, — улыбнулась Наташа.Илья принял решение больше не задавать ей вопросов, на которые он не слишком желал получить ответ. Прежде Гончаров никогда не доводилось бывать в модных клубах, тем более, он понятия не имел, как следует вести себя, когда девушка приглашает на танцпол. Все время до начала они провели за легким ужином в ресторане наверху. Судя по звукам, которые доносились с первого яруса клуба, он все-таки не зря перестраховался, надев футболку с обложкой ?Be Here Now? ****** под рубашку. Илья не разбирался в том, что было в тренде и как следует правильно преподавать себя, но когда Наталья поднялась из-за столика, а он небрежно оставил пиджак на спинке стула, велев официанту присмотреть за ним до их возвращения, не забыв подкрепить благодарность инвестициями, он понял, что угадал.— Быстро учишься, люблю способных, — улыбнулась Медянова***, — пойдем… Перед тем, как они вошли на танцпол, Наталья заставила его что-то проглотить, ее глаза хищно блеснули, а губы коснулись его уха и он сумел разобрать только:— Мое изделие, волноваться не о чем. А дальше… дальше был только звук, мелькающие прожекторы, вспышки стробоскопа и она… I am batman, летучая мышь,Ты в тишине мой голос услышь.Окна открой, руки раскинь,И полетим в черную даль, в звёздную синь…Слова долетали до сознания и оседали где-то на его границе. Гончаров всегда думал, что не умеет танцевать, что никогда не сможет получить удовольствие от тесного клуба с беснующимися молодыми телами в агонии неясных ритмов бьющихся друг о друга, но все оказалось совсем не так. Может быть, потому что рядом была Наташа, а может быть… да черт его знает! Все может быть.Ее фигура, затянутая в черное, казалась выструганной из африканского дерева. Перед Ильей мелькали плечи, локти, кисти и Гончаров понимал, что никогда не видел ничего более совершенного. Наташины движения не стесняла ни выглядящая такой тесной юбка-карандаш, ни высокий тонкий каблук, она просто была… и Гончаров старался пульсировать в одном ритме с ней. Это могло произойти где угодно, много лет назад… может быть, в каком-то замке, чьи стрельчатые башни, вгрызаясь в грозовое небо неслись навстречу молниям, может быть, на далеком космическом корабле с искусственной гравитацией, а может быть, в московском клубе, где декором на стенах служили надписи, выполненные разными шрифтами, налезающие одна на другую, заставляющие ускорять и без того быстрые движения.?Гав! Гав! Гав!? — напирало со всех сторон. У Ильи кружилась голова. Он не понимал, когда это пол и потолок поменялись местами и жаркий шепот Наташи:— Этот клуб точная реплика одного закрытого местечка на Рублевке, еще не все готово, но будущее сулит много интересного.А оно действительно не только сулило, но и наваливалось острым ощущением правильности и неизбежности происходящего. Илья так и не понял, как они оказались в узком длинном черном коридоре… раскрасневшаяся Наташа следовала за ним и смеялась… ее смех перекрывал вибрирующие потоки захлестывающих ритмов.В спину летело:Тополиный пух, жара, июль,Ночи такие звёздные.Ты пойми, что первый поцелуйЭто ещё не любовь...Тополиный пух, жара, июль,Ветер уносит в небо.Только ты не веришь никому.Ждёшь ты только снега, снега, снега…Но им было уже все равно. Он зашел в кабинку первым, втянув Наташу следом. Между ними осталась едва ли пара сантиметров. Медянова прильнула ближе, коротко поцеловала его в губы и резко опустилась вниз. Стоять на коленях на холодном кафеле было неудобно, но игра стоила свеч. Когда Наташа спустила с него штаны, она посмотрела на Илью снизу вверх с огоньком соблазна в глазах, точно позаимствованным у порноактрис. Илья улыбнулся уголком губ. Под ?ночи такие теплые?, доносившееся до кабинки, его белье упало на скомканные брюки. Наташа обхватила головку руками и осторожно взяла в рот, чувствуя, как член твердеет, наливаясь кровью. Илья положил ладонь на ее затылок, пальцы потерялись в смоляных волосах. Наташа задвигалась сначала несмело, затем активней, наращивая темп. На языке стало солено. Ее рука своевольно прикасалась к теплым яйцам, гладя их и массируя. Илья стонал, сомкнув веки. У него, конечно, были темпераментные женщины, еще во время работы на заводе, но даже Светлана из первого конструкторского бюро не шла ни в какое сравнение с этим приключением.Приятная дрожь пробежала по телу, когда головка уперлась в горло. Наташа продолжила работать языком и губами, член заскользил во рту быстрее, выделяя смазку. Илья глухо хрипел. Наташа, облизнув напоследок головку, поднялась, стерев ребром ладони сперму с губ. Гончаров слегка куснул ее за мочку уха, услышав в ответ утробный рык. Наташа повернулась, упершись руками в стену. Ее до невозможности узкая юбка была бесцеремонно задрана Ильей. Белье Наташа не надела, и это завело еще больше.Он скользнул ладонями по ягодицам Наташи и, чуть помассировав, раздвинул. Илье понравилось ее шипение, рваные крики, перемешанные с судорожными вздохами. Сквозь стоны он уловил ее просьбу войти, которую он покорно исполнил. Каждое прикосновение отдавалось разрядом тока. Движения высекались в памяти, накладываясь калькой воспоминаний друг на друга. Рука забралась под ее блузку и прошлась по разгоряченной коже, нащупав рельеф ребер. Пот бусинами выступил на лбу, капли побежали по шее, спине груди и торсу, оставляя влажные дорожки. Илья задрал голову вверх, к зеркальному потолку с синей неоновой подсветкой. Он залюбовался отражением. На миг ему представилось, как зеркальная поверхность разбивается на осколки, открывая ночное небо с городскими блеклыми звездами. Потом он ощутил, будто они с Наташей не в душной кабинке, а парящие над океаном птицы, и это не музыка глухо гремела, а гоготали чайки. От низа живота к горлу прошла судорога, выталкивая все мысли прочь. Илья потерялся в пространстве, по голове будто обухом ударили. Его крик, слившийся с Наташиным в унисон, показался оглушительно громким и долгим… Дальше снова был танцпол, коктейли, и ?Тополиный пух?, наверное, разу по третьему. Однако самым невероятным во всей ситуации для Ильи явилось утреннее пробуждение. У него было стойкое ощущение, что все произошедшее является плодом его больного воображения и не было ничего… ни денег, ни клуба, ни Наташи… но вот же она! Расхаживает в его рубашке, закатав рукава до локтей. — Доброе утро, Илья, — улыбнулась Медянова, — я полагаю, мы уже можем перейти на ?ты?? — Доброе утро… — прохрипел он. — Кофе будешь? В постель или лучше в чашку?— Ты… меня удивила. — Угу… — кивнула Наташа, — я сама себя удивила… впрочем, не имеет значения. Ты ведь уже совершеннолетний, так что все можно. Гончаров рассеяно потянулся за очками. Странно, как ему удавалось последние десять или двенадцать лет обходиться без них? — У тебя есть татуировка? – удивился он.— Как ты любишь отвечать вопросом на вопрос, — покачала головой Медянова, — да, ошибка молодости, ничего интересного.— Поэтому длинные рукава?— Нет, просто дресс-код такой, да и мне нравится черное…— Что ты мне вчера дала, какой-то наркотик?— Нет, просто один фамильный рецепт, иначе ты бы не почувствовал… так ты кофе будешь, теоретик?— Да, конечно… Это было очень странное и непривычное чувство, когда они вместе сидели на его тесной кухне, пили крепкий кофе и болтали о какой-то ерунде, точно провели вместе уже долгие годы. Илья иногда читал о подобном, но не мог себе представить, что это возможно в реальности, причем ни в чьей-то глянцево-таблоидной, а прямо сейчас, прямо здесь, с ним на его кухне.?Чем я заслужил такую милость? В чем подвох?? — недоумевал Гончаров, но вслух предпочитал опасений не высказывать. А потом жизнь точно сорвалась с петель, взбесилась, выкидывая такие коленца, что если бы не Наташа, то Илья никогда бы не поверил, что так бывает на самом деле. Гончаров неплохо продвинулся по карьерной лестнице в ?ИП ?Каратаев и партнеры?, и после переговоров с Карповым был продан за дорого в Среднерусское управление криэйторских активов*******. Иногда Илье было немного стыдно признаться себе, что и своими достижениями на ниве изобретения потребностей он почти полностью был обязан Наташе.Она любила восседать на подоконнике, потягивая сигаретку через мундштук, и рассуждать о возникающих движениях нарождающегося русского истеблишмента.— Вот представь, Гончаров, — говорила она, точно преподавала урок, — дано много бабла, которое нужно выкинуть на ветер, дабы понт оказался хотя бы на время на вершине некоего хит-парада бессмысленных трат. Известен желаемый результат — развод лоха. Это хорошо, когда у нас уравнение с одним неизвестным. А если их два и более, как реализовать услугу, которая, быть может, еще и не функционирует нормально, но явит себя бессмысленной и беспощадной тратой денег и времени? Чтобы у тебя был не некий безликий соглядатай по другую сторону голубого экрана телевизора, а вполне конкретный, например, твой школьный друг, работающий в автомастерской?— А что для этого нужно сделать?— Как это что? Сперва объявить продукт элитарным, а затем расфасовать по пакетикам, чтобы и простой трудовой бизнесмен и Маша с Уралмаша могли себе это позволить или думали, что могут. Чтобы чашка кофе стоила не пять условных единиц, а пятьдесят и все думали, что так и нужно, потому что сервис и эксклюзив из последней коллекции. — Культура потребления, ты имеешь в виду?— Культура элитарного потребления! Если клубника, то со сливками от ?Эрмигурт?, например. Если кофе, то от определенной компании, в определенной сети кофеен. Под это дело разумно проплатить какого-нибудь плодовитого современного прозаика… все эти мемокоды должны рождать определенную эстетическую потребность, даже если ты домохозяйка из Северного Бутово, понимаешь?— Тебе нужно работать вместо меня, — восторженно говорил Илья и записывал за Наташей.— Нет уж, спасибо… не хочу еще больше портить карму, хотя куда уж больше…— Наша цель — это вся платежеспособная аудитория, то есть даже та, которая якобы не может нам платить, — воодушевленный Илья читал вводную новоприбывшим, — берите столько бабла, сколько сможете загрести! Дело в том, что уже очень скоро мы с вами должны вывести на рынок новую линейку базовых потребностей, первичной из которых, очевидно, станет информация. Но помните мало продать газету, журнал или телепередачу, нам нужно продать возможность производства и получения инфопотоков в принципе. Уже очень скоро сеть Интернет перестанет быть прибежищем элитарных гомосеков и псевдо интеллектуалов. В эту узкую брешь ломанутся все, потому что мы с вами уже сегодня создадим и продадим обществу постиндустриальной разрухи потребность в собственной правде.Вы спросите, а кто же будет создавать информацию, за которую нам будут платить даже те, у кого не хватает денег на то, чтобы содержать свою собственную семью? Элементарно, отвечу я вам, — они и будут! Они будут создавать мегабайты и даже гигабайты инфомусора и сами же станут драться за возможность приложиться к корыту с помоями.Но сначала, как и все дилеры, мы дадим будущим дойным коровам всё! Любое порно и новинки киноиндустрии в отстойном качестве, зато все с пылу с жару, сегодня и совершенно бесплатно. Затем, когда нищие духом насытятся, возникнет и выкристаллизируется наш продукт — потребность покупать и моделировать информацию. На втором этапе инфомоделирование выйдет на первый план, потому что нашему потребителю будет не все равно, что говорят о его личности в созданном им же, заметьте, потоке информационного дерьма, — заканчивал свою вводную речь Гончаров.Новоиспеченные создатели потребностей будущего бывали обыкновенно вдохновлены и отправлялись творить хоть и не совсем разумное, и не то чтобы доброе, и вряд ли вечное, но по крайней мере с дурными вопросами к Гончарову до вечера не приставали. Вся его новая контора, интегрированная в офис-студию, очень сильно напоминала Илье родной радиотехнический завод, только в несколько иных масштабах. Он видел себя неким мастером цеха, где трудолюбивые и не очень сотрудники собирали из небольших деталей то, что в учебниках обыкновенно называют ?спросом? или ?особенностями национального потребления?. Только вместо паяльников у них в руках были ?кейборды?, а пялились они не в рассыпающиеся стенды для сборки, а в ласково мерцающие мониторы последних моделей IBM. Гончаров был доволен, ведь теперь у него была желаемая спокойная рутина одинаковых дней, но главное — эффектная девушка, приносящая не только чувственное наслаждение, но и способная довести до интеллектуального оргазма. В какой-то момент Илье стало казаться, что так будет всегда. И хотя нехорошие предчувствия нет-нет да и скреблись в душе, он старался отогнать их от себя с помощью вылазок в новые клубы, дорогого алкоголя и чудодейственных снадобий, которые на досуге готовила Наташа, облачаясь в средства индивидуальной защиты, притащенные Ильей еще на заре строительства коммунизма.— Я бы тебе сделал шикарную рекламную компанию, товарищ Медянова, — иногда говорил он, — хотя явной наркоты ты и не изготавливаешь, но тонизирующие средства у тебя диво как хороши и, могу поспорить, были бы крайне популярны.— О… — отвечала Наташа, — эта ниша уже давно занята, не хочу однажды проснуться от контрольного в голову, так ведь вполне можно оказаться там, где не планируешь.Чем больше Илья проводил времени под одной крышей с Наташей, тем меньше его беспокоили странные девчачьи разговоры, порою оканчивающиеся лишь под утро. И вообще он был рад, что Наталья стала гораздо больше времени проводить дома, не то уволилась, ни то взяла отпуск. Она не говорила, а он не спрашивал.Но одно событие, кажется, перевернуло его восприятие реальности с ног на голову. Именно после того вечера Гончаров сделался беспокойным и так до последнего времени в себя и не пришел. Наверное, именно день знакомства с Аней стал отправной точкой.— Это моя подруга, мы вместе работаем, — сказала Медянова, — недавно Аня прилетела из Лондона и хочешь начать здесь новую жизнь.Илья подумал, что Ане едва ли можно дать восемнадцать лет. Маленькая, рыженькая мечта педофила с пухлыми губами и наивным взглядом… однако при взгляде в эти глаза становилось понятно – впечатление обманчиво… и ее пушистый хвост, беспокойно подергивающийся под коротеньким платьицем…Стоп… Когда Гончаров впервые заметил, что с подругой его благоверной что-то явно не так, та по-настоящему сильно удивилась, выдав какое-то жалкое оправдание о декоративных элементах костюма. Наталья же просто отшучивалась, говоря: ?Что ты хочешь, сладкий, если я — ведьма, почему бы моей подруге не побыть немного оборотнем??. И все, наверное, было бы хорошо, если бы эта ?странная деталь гардероба? не сопровождала Анну в абсолютно любой ситуации. Илье казалось, что он сходит с ума. Порою, обнимая Наташу, он видел странные сны, о том, как Аня задирает юбку и подымает хвост, бесстыдно раздвинув ноги, однако вместо сексуального видения, с которым он бы еще как-нибудь справился или смирился, на него обрушивалась совершенно чужая реальность. В ней, в той другой реальности, скрытой за тонкой ширмой, не было ничего. Вообще ничего. Ни печали, ни радости, ни добра, ни зла, ни бесконечности, ни начала. Только темнота и спокойствие. Только спокойствие было не его… и это пугало. Пугало больше Аниного хвоста, больше Наташиных причуд… — Его нельзя будить, — говорила Наташа.— Но он так беспокойно ворочается! — возражала Аня.— Это не он ворочается, а Малофеев съел что-то не то.— Омаром подавился?— Хорошо бы… а то меня его псевдо-державные потуги утомляют.— Ничего, сестренка, у тебя впереди долгий путь.— Ты уж тут присмотри за Илюшкой, а то, похоже, подписала я его по самое не балуйся.— Это все ББ виноват. Ему всегда интересно, есть ли кто-то перешедший реку.— Ты в курсе, что он тоже решил искупить?— Ну да…— А я вот не знаю, найду Илюшку или нет… а найду — так как защищать буду от чертей да прочего мусора, что у него в башке хранится? — Строго говоря, не у него, конечно, но в данном контексте выхода нет. Однако, милая моя, что я тебе могу сказать? После трахеотомии грязным стеклом в клоаке Афганистана ты еще хоть чего-то боишься?— Под Кандагаром было круче… — усмехнулась Медянова, — но, вообще-то, боюсь… боюсь, что это повторится.— А вот это уже плохо… синдром-то надо снимать… а времени совсем нет.Гончаров просыпался в холодном поту. Как правило, Наташа или мирно сопела рядом или курила на кухне в окно. Но тридцатого июля, вернувшись домой позже обычного, Илья понял — все самое страшное уже произошло.За окном собиралась гроза. Резкие порывы шкального ветра трепали легкий тюль… на подоконнике лежала небольшая книжка в мягкой обложке на английском языке. Наташи не было.Ее не было так, словно Медянова никогда не накрывала его губы черной вуалью своих волос. Будто ее антрацитовые блузы и платья, порою напоминающие силуэтами крылья летучей мыши, никогда не висели в его шкафу… и только одно… креповое зеленое с многочисленными рюшами, пахнущее забытьем и нафталином осталось на вешалке. Кажется, Наташа никогда его не надевала и будто вообще оно оказалось здесь по чистой случайности, но Гончаров, схватившись за него, понял — случилось что-то по-настоящему ужасное.Не просто успешная роковая женщина, сверкнув очами на горизонте, дав полюбоваться и насладиться собой, ускользнула, точно мотылек… не… здесь было что-то совсем другое. Что-то, что снова и снова заставляло сходить с ума, как лисий хвост ее подруги… как каркающий смех ворон.Илья не мог знать, но смутно прозревал, что новая удобная жизнь закончена. И если он хочет во всем разобраться (или хотя бы попробовать сделать это) ему придется вылинять из этой тесной кожи, сделавшись чем-то совсем иным.