Just sleep, Jim (1/1)

A drink for the horror that I'm in,

For the good guys, and the bad guys,

For the monsters that I've been.?Просто спи?, ― в унисон вторило подсознание сотнями голосов и иллюзий, мыслей и внутренних демонов.И где-то глубоко внутри незнакомый голос откликался на беспомощный призыв. Эти сети были заброшены в глубокие дали пустоты, каждый раз цепляя острыми шпилями их концов полыхающие ошмётки души, разнесённой и разодранной в клочья, к чертям. Своими собственными дьяволами, что прогрызали плоть изнутри. И в ожидании, пока серебряные нити одёрнет очередная жертва, Мориарти не подозревал, что в конце всех начал жертвой окажется сам.В Лондоне шёл дождь, смывая краски с уличных личин.Миры параллелями, ломая все существующие законы, переплетались в своём однообразии, такие схожие и пустые ― грань невозможного растёрло по сырой земле. Сны и серые слои грязи прожитой жизни. Так легко запутаться. Легко поддаться.Мориарти закрыл глаза, словно заслоняясь стеклянной дверью от полыхающих созданий реальности. Сны впитывали её всем естеством, воссоздавая в новом свете, ещё более извращённом и порочном, усыпанном пылью угля и крошками пепла, и смазанном кровью, как маслом. Образы из прошлого, старательно запрятанные в могилу из воспоминаний, в гробу со стальной крышкой, прибитой намертво к нему гвоздями, пропели со дна приветственное издевательство. Мерное покачивание: вперёд ― назад… Назад ― вперёд… Что из этого не вписывалось в тесноту реальности?Сон распадался на частицы. Склизкие кусочки переливались каплями дождя, смешивая вселенные в едином пространстве. Джим замер на месте, досчитав до шести, и открыл глаза:мгла подступила ближе на шаг, стоило лишь позволить себе очнуться, и начала въедаться в кожу. Иней осел на волосах, а туман облачными щупальцами обвился вокруг талии. Но стоило лишь дёрнуть рукой ― и всё рассыпалось. Разбилось сотнями кривых осколков, не отражающих истинной сущности. Подушечки пальцев заскользили по острию, взрезая сумасшествием по нервным окончаниям, кончик языка слизнул немного выступившей крови ― зрачки конвульсивно расширились, а сердце раскололось на четыре камеры. Вот оно. Неуловимое, что-то живое.Джеймс открыл глаза вновь. Тёмная пропасть и глухое дыхание. Рык раздался над головой, затем ухо обдало жаром, и на волосы потекла какая-то липкая субстанция, без запаха и вкуса ― противными ощущениями. Пальцы повязли в чужих слюнях, и отвращение нахлынуло волной. Это ненастоящее. Подделка. Но страх неосязаемо подкрался сзади, завладевая телом, но не сознанием. И вновь. Одна секунда, две. Призраки замерцали перед глазами, восставая из могил нечеловеческих тел. …завладевая сознанием. Руки задрожали, кровь в висках отдала пульсирующей болью, серые клетки в мозгу запустили химическую реакцию на самоуничтожение. И вновь. Призраки просочились внутрь, выискивая лазейки, и вспороли гнилые раны. Вновь Джеймс открыл глаза, снова. Пока не сбился со счёта. Всё стало путаться. А Джим поддался.Неизвестность стихла. События было не разложить на истинные и ложные, выдуманные; ядом в крови по организму разнесло отравляющий вирус, порождающий сомнения. Сны породили галлюцинации, не отличимые от настоящего и спутанные с действительностью.Пустое поле. Эхом поглотились все звуки, выплюнутые в пространство и многократно отражённые пустотой. Джим стоял недвижно. Безлюдно, холодно, дико. Зима. Первые снежинки в неторопливом танце спустились вниз, остужая пылающую землю. На ладонях маленькие, точечные лезвия пустили кровь, только коснувшись кожи ― Мориарти отшатнулся, нервно оглядевшись по сторонам. За секунды белоснежный налёт укрыл всё вокруг. Тихое дыхание, тёплый воздух из лёгких превращался в пар, вмиг рассеиваясь. Джим осторожно ступил вперёд, голыми ступнями касаясь холодной земли. Колючее покрытие оставляло на снегу свежие следы крови, точно путевую подсказку. Но человек, всю жизнь испытывающий себя на болевые пороги, просто пристращается к боли.Из горла донеслось лишь хриплое шипение, затем ― пронзительный вскрик, разнёсшийся тысячами копий по долине. Мориарти опустил глаза и замер. Из одной крайности в другую. Несчастье на невезении. Страх вперемешку с болью. Чёртов коктейль. Пора было завязывать со ?спиртным?. В ногу вонзились острые зубы-пилы: малейшее движение ― и через позвоночник точно в мозг въедался червь, карябая ногтями по металлическо-стеклянному покрытию, так отвратительно и пронзительно, что хотелось лишь зажмуриться, заткнуть уши. Но от ощущений не избавишься, как не кричи и насколько яростно не приказывай. Здесь не исполняют приказов, не повинуются прихоти. ?Награждают? частицей боли и наблюдают со стороны, как ты загибаешься, корчась и харкая кровью, припеваючи: ?сдохни, умри?.Охотники ловко расставили капканы: дикие звери бьются в собственной оболочке, терзаемые муками. Пустое сердце, негодное, холодное, как океанские воды. Но кровью обливается, зараза, долбится в грудную клетку.Тихо поскуливая ― ниже всяких убеждений и выдержек, ― Джим дрожащими пальцами дотянулся до пасти капкана. Но боль резала и скрежетала, не позволяя и притронуться к кривозубому металлу: сильнее боли было только осознание того, что она может усилиться и стать нестерпимой. Голую кожу обдало холодом, когда впереди послышался едва уловимый вой. Джеймс поднял кофейно-ледяной взгляд, воззрившись на неизвестных чудовищ, подступающих ближе. Они напоминали волков, только в разы больше: грязная смольная шерсть всклокочена, зубы-клыки рвут челюсти, склабясь и брызжа кровавой слюной, зловеще чёрные глаза пронизаны животной, дикой яростью. Стройные и неуклюже грациозные. Однако же в ином обличии они пугали больше.Джим с силой стиснул челюсти и стал драть на ноге капкан, вцепившийся в самую кость. Месиво из обрывков кожи и мяса тошнотворно захлюпало, по звуку напоминая голодную собаку, неуклюже вылизывающую пустую миску влажным языком. Он знал, что последует за грозными пастями, и яркие вспышки запестрили в мозгу, резко дёргая за нервы. В который раз жуткие существа с визгом принялись ломано выгибаться, сдирая с себя острыми когтями клочья шерсти и сбрасывая кожу; послышался треск костей, такой знакомый, что желание вмиг оказаться калекой: не видеть, не слышать, не чувствовать ― пересилило даже желание жить. В который раз Джеймс наблюдал эту картину, не смазанную красками, бежал, но не мог спрятаться, избавиться, забыть до жути реальную нереальность. Пока карикатурные голые кости монстров, изодранные до крови, не перевоплощались в надрывно-знакомыеобразы. Обрастая идеально ровной, гладкой кожей, очертились точные силуэты, хищные глаза плеснули кофейным оттенком, не утратив пугающей дикости, и недозвери обернулись людьми…Прошлой ночью… Нет, это не похоже на дрожь…Это хуже, чем дрожь, это ужас……Мориарти. Одноликие твари, воплотившиеся копиями собственной ненавистной оболочки.Джим устрашился потеряться. Потерять себя, лишиться единственного имения и права. Что что-то изнутри проест естество, разбирая по кусочкам и жертвуя его крупицы безликим, ничтожным массам. В голове пульсировали мысли, продираясь наружу, кровь стучала в висках, нервируя разбухшие вены. Мориарти встал на одну ногу, содрогаясь всем телом. Раненную конечность кололо изнутри множественными иглами, и не могло быть ничего хуже и ниже неестественной, сотворённой подлости. Глупое пиршество, одноликое глумление. Бесы, бесы, твари, черти, суки ― Мориарти. Он придержал согнутую в колене ногу цепкими пальцами, словно жгутом.Прыжок. Пламя вспыхнуло в мозгу. Стиснутые зубы ― терпеть! Очередной прыжок ― и хриплый вопль да овладевшая телом слабость. Джим упал, разодрав ладони и громко взвизгнув, с усилием жмуря глаза. Почувствовался запах крови. Своей, собственной… Не щадящие порезы о снежные лезвия, кожу на лице изрезали мелкие ссадины. Лёгкие не слушались ― доступ к кислороду перекрыло, а на глаза навернулись слёзы. Внутренняя клаустрофобия медленно убивала, поражая каждую клетку липким, едким страхом.Джеймс открыл глаза. Парализованное сознание молчало. Предавало. Никаких подсказок, ни помощи, ни поддержки. …А потом одиночеству подсыпали отраву.?Серые глаза-а?, ― вкрадчиво шептал внутренний голос. Они заняли мысли. Дьявол, как тягуче, как сла-адко. Мориарти прикрыл глаза от дикого и трепещущегося внутри удовольствия. Ненорма-ально… Он претерпел изменения, психические, резкие, изодранные. Не получите, твари, слышите? Себя он уже отдал другому.Это моральное чёртово разложение. Моран тягучей вязью поселился в груди, прогрызая путь к сердцу, изъедая его. Зудящий, мозг выносящий червь. Чешется изнутри, загоняя под ногти кровь и чешуйки эпидермиса, раздирая полосами грудь, притирается, ласкается. Теснит единое существование, взрывая излюбленный пластит. Сигаретный дым разъедает мозг, всполохами сотен глупых воспоминаний. Святой Себастья-ан. ?Мориарти? ― это одиночество. Отравишь одиночество… и лишишь здравости смысл, заразишь сумасшествием, выбьешь всё, кроме дури, поразишь высокоразрядно, сведёшь с ума. Убьёшь, убьёшь, убьёшь. Смерть ― вот истинный губитель душ бездушных. Любовь ― черкни, не забивай на жёсткий диск несуществующих понятий, ― это ложь. И первое явится выродком второго. Чушь, укоренившаяся в терниях.― Возьми.― Совсем спятил? Отвали.― Сделай это. ― Дрожащая рука протянула полковнику остро заточенный кухонный тесак, больше не в силах его удержать. ― Возьми же! ― Голос сорвался на крик, вены на шее вздулись. Внутренняя борьба не уступала.― Я. Не стану. Этого. Делать. ― Моран подошёл вплотную, неукротимый зверюга, так, что тесак упёрся лезвием ему в живот, а Мориарти с силой вписался лопатками в стену. Грозный взгляд очернил серую радужку, снайпер давился собственной властью. Подконтрольный, сумасшедший, сумасшедший Джимми.― Я тоже.― Вот и прекрасно. Проблема решена.Самоубийцы не попадали в рай. Мориарти была заказана дорога в ад. И он об этом знал, подозревал, догадывался. Себастьян ушёл. Тесак остался. Грудная клетка ныла, а рёбра болели. Проломленные кости ― закрытые переломы. Себастьян не верил. Всё внутри кровоточило. Поселившаяся там зараза не собиралась покидать организм, как ни проси. Паразитические отношения Мориарти принимал только в качестве паразита. Новая судорога боли отдалась потемнением в глазах и мгновенной дезориентацией. Джим ослеп.В секунды, мгновенно. Или мир поглотился тьмой, нарушая все законы мироздания. Паника накрыла с головой, руки сжимали единственное оружие. Решение подневольно, на поводу у страхов было принято. Что-то изнутри разрушало Джеймса, рвало тонкие стенки сосудов, дробило кости, в хаосном беспорядке кроша внутренние подсистемы. Деструктивные процессы необратимы ― и это ломает. Твёрдая рука сделала размах и вогнала тесак точно в грудь, по симметрии, надрывая левое лёгкое. Червь закопошился в груди, разорванный пополам, и его новый отросток вросся рядом маленьких острых клыков в плоть. Боль пропиталась немым отвращением-страхом и стала неощутима. Лезвие нервным движением руки поползло ниже, скальпом препарируя грудь. Кровь засочилась из разодранных ран, усеяв лицо сыпью красных точек. Вязко-липкий состав потёк по ногам, пропитывая собой одежду и образуя на полу ровное темнеющее багровое пятно. Затем барьер, препятствующий боли, разбился, и яркая вспышка этой смеси вырвала Мориарти из подоплёки больного подсознания. Что-то заклинило. Плёнку заело, зажевало, и изображение вывело на экран шумы-помехи. Тысяча Герц визга. Стоп.В руках покоился тесак, в дверном проёме мелькнула рука Морана, и он скрылся из виду. Пятна крови исчезли. Джим недоумённо оглядел пол и собственные руки, грудь, не испещрённую порезами. Воображаемые остатки боли таяли, раскрепощая сознание. Дрожь снова завладела телом; Мориарти выронил нож, тяжело дыша. Осознания не было и уже давно, и не будет.Джим выбежал босиком с кухни, догнав Себастьяна. Забыться. Лежа в постели и обнимая холодными руками горячее тело. Знакомый запах, успокаивающая и расслабляющая нега. Поцелуи, непонятые ласки, перемежённые с грубыми рывками, запястьями, прижатыми к кровати, укусами и новыми стежками боли. Так лучше. Себастья-ан. Он жил в своём неясном мире, понимая что-то и в то же время не понимая ничего.Джим отдал себя другому. Вскоре вырвал хрустальный образ с корнями и проростками, с кровью, разрывая все сухожилия и связи. И сбросил в адскую пропасть, проводив лишь взглядом. Продал себя и ненужные, никчёмные убеждения за игру. До этого ― за ласки. Неправильно. Новая фигура на шахматной доске. Не отдавай ферзя. ?S?. И снова ?S?. Порочный круг. Паутина завязалась, нити сплели прочный узор с конечным, решённым исходом.Закрой глаза.Поцелуй меня на ночь.И засыпай.Просто спи.Самое трудное ―

Отпустить свои мечты.Решение само пришло в голову. Выход. Как избавиться от нескольких проблем сразу. Финальной проблемы. И от проедающего изнутри чего-то нового и отвергаемого.Мориарти снился огонь, мерещились языки пламени. И смерть того, кого… Без лица. Но в силуэте угадывался кто-то до боли знакомый и близкий, защищающий ото всего. Так самоотверженно и глупо. Он просил Джима остаться. Это читалось в глазах ― не словах. Но…Последний вдох. Выстрел. Больше ничто не завладеет его мыслями, им.Не могу. Я уже не проснусь…Просто спи.