Ты безответный (2/2)

- Что это за чертовщина! Парень ухаживает за парнем! За что мне все это! – дрожащими руками закрывая школьный шкафчик, Кибом не заметил, как с отчаянием произнес эти слова вслух… На секунду парню пришла шальная мысль, что лучше бы над ним по-прежнему издевались, чем выражали подобное внимание, тем более люди его же пола. Но в один миг эту мысль уничтожил огненно-красный люцифер, идущий по направлению в Кибому в окружении своего постоянного верного ?конвоя?- Действительно, Пудра! Что это за чертовщина!? – окатив ядовитым взглядом ничего не подозревающего парня, Тэмин вмиг надел маскупоказного омерзения, многочисленные варианты которой он так любил примерять, испытывая на несчастных невинных, на таких же, как Кибом, какая же маска будет самой болезненной, самой жестокой, самой мучительной, от какой маски жертва будет корчиться от непереносимых мук. – Ах, я так соскучился по тебе, Кибомми! – нагло щелкнув по носу парня напротив, огненноноволосый дьявол размял пальцы, предвкушая очередной спектакль, который для бедного Кибома был ничем иным, как неизменной и неизбежной суровой реальностью. – Особенно по твоей шейке, Пудра! – еле коснувшись мертвенно белой кожи, Тэмин пальцами провел волнистую линию по трепещущей шее своего мученика, но, несмотря на худобу рук, сил у худощавого хулигана было хоть отбавляй, поэтому он с легкостью впечатал Кибома в стену, приблизившись к нему по максимуму. Съежившись и зажмурившись от отвращения и невыносимой тошноты, подступавшей к самому горлу, Кибом стиснул зубы, при этом не выражая ни малейшего намека на сопротивление, что еще больше раздражало его поработителя. – Еще раз увижу тебя рядом с Джинки – и я тебя вживую впечатаю в этот бетон, - тонкие пальцы манерой хищника вцепились в беззащитную шею парня, ногтями впиваясь в тонкую кожу и оставляя после себя багровые следы.- Уйди от меня… - стиснув зубы, парень, наконец, сделал хоть какое-то усилие освободиться от цепких лап своего кровопийцы.- Ну уж нееееет… - приторно пропел Тэмин, сокращая дистанцию между собой и несчастным пареньком до минимума. – Ты сам виноват, мой хороший… Постоянно меня провоцируешь. Может тебе нравится меня доводить?- Ты о чем?- Минхо, похоже, вместо мозгов у него одно белое вещество, прям как он! – дружный хохот парочки оглушил парня, которого Тэмин на секунду выпустил из рук. Но тот даже не успел отдышаться, как вновь эти же хваткие руки сдавили его шею – теперь уже ловчее, сильнее, больнее… - Будешь также ошиваться рядом с ним, я докончу эту процедуру… - кашель и нехватка воздуха сдавили горло Кибома, но даже это, казалось, не могло остановить уже вошедшего во вкус Тэмина. И только классный руководитель, выходящий из учительской, которого успел заметить парень, остановил его намерения.В противном случае, одним толчком и ссадинами на шее Кибом точно бы не отделался. - Короче, я тебя предупредил, Пудра.

Минхо тут же среагировал на приближающегося учителя, и, уличив момент, резко ударил в живот Кибому, отчего тот чуть не сел на корточки, но, приложив огромные усилия, удержался на ногах. Парочка быстро унесла ноги, избежав тем самым лишних вопросов о том, почему они не на уроке.- Ким Кибом, ваше поведение недопустимо! Так нагло прогуливать мой урок! Даже если вы сейчас придете в класс, я поставлю вам прогул. А затем напишу докладную на вас директору! – укорительно цокнув, мужчина направился на урок, не догадываясь, что Кибом был далеко не единственный, кто отсутствовал в классе. Но писать докладные еще и на этих двух, на прогулы которых он закрывал глаза, было себе дороже. Всевозможные подарки, дорогостоящие презенты, денежные поощрения – уж очень он хорошо устроился благодаря деньгам отца Тэмина, и так не хотелось менять эту сладкую жизнь. Для Кибома же такое поведение со стороны взрослого было намного больнее, чем тот удар Минхо, от которого чуть не подкосились ноги. Также подкашивалась его измученная, практически изломленная настрадавшаяся душа, всякий раз, когда люди вели себя с ним подобным образом. Удары телесные он мог стерпеть. Удары душевные он не мог забыть и вылечить. Никогда не мог. Сколько бы ни пытался.Держась за живот, Кибом решил, что сидеть на занятиях будет проблематично, поэтому направился к входной двери, но тут же пожалел об этом, сейчас мечтая оказаться на уроке и не видеть прилипшего к нему как банный лист Джинки, который стоял у входа, и, судя по лицу, поджидавшего его.

- Опять ты..!

- Кибом, у тебя что-то случилось? Я хочу помочь те…- Хватит!!! – последние слова Джинки стали для Кибома последней каплей, которая дополнила волну ярости, окатывавшей парня с головы до ног. - Отвяжись от меня! Что, что тебе от меня надо!? Не хочу тебя видеть!!! Не хочу! Ты меня достал! – разгневанный до предела, Кибом толкнул парня и убежал, испугавшись своему всплеску эмоций, который он никогда не испытывал прежде.

Теперь уже была очередь Кибома пропадать на неделю – боли в животе усилились, и все эти дни парень отлеживался дома, предпочитая не думать о последних событиях, а, точнее, об этом кошмаре на ножках по имени Джинки. Вот только о Мел он не мог не перестать думать, поэтому, выздоровев, тут же позвонил ей, договорившись встретиться на ?их? месте. Странно, голос был тот же – веселый, звенящий, словно серебряный колокольчик, тот самый голос, по которому, как оказалось, он дико скучал. Наверняка, у каждого из нас есть такой человек, которого не вспоминаешь месяцами, но стоит его увидеть ил услышать, понимаешь, что в действительности тоска по нему не отпускала все это время, просто распознать ее не всегда есть возможность, время, или даже некая способность…

Вот и сейчас, заходя вечером в школу через потайной ход (когда-то давно стащил ключи у охранника), Кибом с предвкушением ждал их встречи – прошло три недели, почти месяц, но для него они длились вечность. Сумерки давно сгустились на небе, жадно поглощая последние лучи солнца, но в помещении было еще светло. Но если бы даже было темно, Кибом без особых проблем добрался до нужного места. Он был здесь столько раз, что мог бы прийти сюда с закрытыми глазами – на крышу их школы, с которой был неописуемый вид. Но парень нисколько бы не удивился этой привычной картине, если бы не Джинки, сидящий около накрытого стола и нервно смотрящий на часы.

- Ты пришел, я очень рад… - парень тут же вскочил на ноги, явно нервничая и даже немного пугаясь неизвестности, которую готовил этот вечер.- Джинки… Я же просил не ходить за мной… - от бессилия Кибом прикрыл глаза, уже устав спорить с этим упрямцем.- Я бы и рад не ходить, но не могу… - Джинки несмело подошел к парню, дабы не спугнуть его. – Кибом, угощайся, это все для тебя… Я сам делал этот торт… - взяв небольшой кусочек, он протянул его парню, который был далеко не настроен на вечерние трапезы. - Хочешь попробовать?- Джинки… Раз уж ты тут, хочу попросить у тебя прощения. Что накричал на тебя. Тогда… - ветер, рождая слабый, но резкий порыв, развевал его мягкие белоснежные волосы, и Джинки уже в который раз поразился его неземной красоте. Бледное простодушное лицо, хрупкое тело. Движения обманчиво плавны и неспешны — не угадать недюжинной внутренней силы. Большие, будто вечно вопрошающие глаза, тихий, мягкий говорок, который при случае может показать свою мощь – ни дать ни взять божество, которое по неизвестной причине спустилось в этот грешный мир людей.За все это время он не мог отчетливо понять, что чувствует к этому слабому внешне, но сильному внутренне пареньку. Хотелось его защищать, помогать ему, будто это была его миссия – делать его жизнь ярче, красочнее, а главное – избавить его от всех бед, которые навалились на него еще с раннего детства. Джинки корил себя за то, что плохо защищал его, но еще больше за то, что не появился в жизни Кибома раньше. Тогда, может быть, он не видел бы этой затаенной щемящей грусти в его печальных и еще не научившихся смеяться глазах. Тогда эти глаза не знали бы, что такое слезы. Они никогда бы не плакали. Он бы не позволил.

- Тебе не за что извиняться…- Нет, есть! – не решаясь снова посмотреть ему в глаза, парень сел за стол, чтобы хоть как-то разрядить обстановку. – Мне очень стыдно… Я понимаю, что ты же не хотел мне зла, но все это так меня смущает, пойми…Джинки страшно обрадовался, что ему не придется начинать разговор на эту тему первым.- Та песня… Помнишь? – Джинки, аккуратно присел рядом с Кибомом, который, будучи красный как лобстер, рассматривал причудливый узор на салфетках. - Она была про тебя... – парень с любопытством ждал реакции Кибома. Как он отреагирует? Удивится? Обрадуется? Испугается? А, может, он сам догадался?- Ч..ч.что? Как это…про меня? – парень поднял на Джинки удивленные глаза, не зная, как ему реагировать. Произошло самое страшное – его опасения подтвердились! В голове яркой молнией сверкнула мысль о том, что Джинки не совсем обычный, что ему нравятся парни. Мысль, истязавшая его вот уже почти месяц. Мысль, от которой немел мозг, а за ним и все тело, вплоть до кончиков пальцев. От стеснения и неловкости Кибом начал теребить шарф, а взгляд блуждал по чему угодно, но только не по лицу Джинки, от взгляда которого Кибом упорно старался спрятаться.

?Джинки – гей! Боже, что мне делать!? Что делать!?? - мысли безысходной паники бились в голове парня. Никогда в своей жизни не сталкивавшись с этим, Кибом был буквально выбит из колеи. Хотелось провалиться сквозь землю от смущения, хотелось убежать отсюда и больше не пересекаться с Джинки, но в то же хотелось крепче сжать его ладонь, в которой сейчас была его дрожащая и холодная рука.- Ки… Я понимаю, это немного странно… - парень опустил глаза, готовый также взорваться от стеснения.– Я написал эту песню давно, но именно тебя я представлял, когда строчки песен рождались в моей голове… Я не знаю, как это объяснить, но… Поэтому когда я тебя увидел, я понял, что должен тебя оберегать. Я знаю, прошло так мало времени… Ты сейчас напуган, но…

Тошнота и головокружение подступали с каждым словом Джинки, поэтому, не в силах слушать это дальше, Кибом направился к лестнице, ведущей в здание.- Ты мне нравишься! – крик вслед – и парень останавливается как вкопанный, словно этот крик морским узлом связывает его ноги, не давая двигаться дальше.

Нет, эти слова не тронули его, не пробудили в нем ни намека на те ответные чувства, на которые так надеялся Джинки. Не было в Кибоме любви. По крайней мере, по отношению к нему. Ведь любовь сама по себе не возникает, не летает в пространстве, будто чайка. Может быть, она похожа на эхо, ведь ее смысл – обязательно в ком-нибудь откликаться. Сильное сердце рождает любовь, она исходит невидимыми волнами, ее ударяет в другое сердце и, если вызывает ответ, возвращается назад – и так они обмениваются незримыми волнами, неслышными словами, предназначенными только для двоих, и любовь жива, пока сердца способны излучать адресованные друг другу сигналы.

Нет, в безответном мире любви не бывает, и пустое дело ждать ее от тех, в чье сердце ни разу не стукнула волна взрослой нежности. Откуда взяться ответному импульсу? Куда направить свою собственную волну, если до этого не было ни единой души рядом, чтобы окатить ее этой самой волной? Такого человека не было, а теперь уже было слишком поздно возрождать в почти замерзшей душе новые ростки этого светлого чувства. Наверное, поздно. Да, он выстоял, вытерпел, вынес все тяготы жизни, и будет продолжать это делать, если понадобится. Он гордился собой, и об этом говорил взгляд умных беспокойных глаз. Но слишком тяжел был удар — что-то надломилось у него в душе, какие-то чувства безвозвратно исчезли. Опустошенность и безразличие легли на сердце. Как же люди ошибались, видя эмоции на лице Кибома – его слезы, улыбку, гнев, печаль, радость! Не могло им даже в голову прийти, что на самом деле, где-то в глубоко сокрытых закоулках его души уже давно все замерло, омертвело, умерло… И вряд ли кто-то в этом мире сможет оживить, возродить ее, слишком много жестокости она перенесла, слишком много боли вытерпела, чтобы возрождаться во второй раз для новых, повторных мук.- Мне жаль, что так получилось… - приблизившись к парню, продолжавшему стоять спиной, Джинки положил ладонь на его плечо, чтобы хоть как-то успокоить и себя, и его. - Я не виноват, что полюбил именно тебя. Я тоже смущен и напуган, как и ты… Запомни – мы влюбляемся не в пол, а в человека.Почувствовав теплоеприкосновение, непреодолимое чувство вины тут же холодной удавкой начало душить парня. Не мог он, столь отчужденный от людей, ответить ему тем же. Неужели он превратился в бесчувственную машину?

- У каждого из нас бывают моменты равнодушия. Когда ты перестаешь принимать что-то близко к сердцу и почти перестаешь чувствовать. Тебе абсолютно неинтересно все, что происходит вокруг. Но такие моменты – лишь затишье перед бурей. Потом ты начинаешь воспринимать все с еще большей силой и остротой. Представь, что это затишье поработило меня изнутри и этой бури не предвидится! Бури, которая бы хоть как-то меня расшевелила, разбудила мою соннуюдушу. Джинки, ты должен меня понять…- Не оправдывайся… Конечно, я понимаю… - чтобы скрыть наступившие слезы, Джинки прикрыл глаза, вспоминая избитого Кибома, его царапины, синяки, ссадины. Тогда он тоже был избит… Избит этой чудовищной картиной. – Я ничего не требую от тебя. Только хочу, чтобы ты знал – я всегда буду помогать тебе. Всегда буду рядом, - теплая улыбка всегда обезоруживала парня. Вот и сейчас Кибом неосознанно поддался ей, улыбаясь Джинки если не ярче, но как он, как минимум.- Чтобы лёд растаял, нужно долго дышать на него. Так и в каждого человека нужно без меры вкачивать любовь. Бескорыстно дарить ее. Щедро и не ожидая ничего взамен. Когда ждёшь чего-то взамен, твои руки становятся ледяными и уже не растапливают лёд, а сами пытаются о него согреться. Джинки, не торопи меня. Ведь мне до сих пор холодно. Подожди, скоро ты растопишь мое сердце. Я надеюсь, так и будет. Ведь будет, Джинки? – ямочки на секунду мелькнули на щечках парня. Увидев, что Джинки заметил эту милую особенность Кибома, парень опустил взгляд, вновь смущаясь донельзя.

- Кажется, я уже близок к цели! – парни дружно рассмеялись. – Послушай, Кибом… Я постараюсь изменить твою жизнь. В детстве тебе не читали сказок. Нет, я не хочу прочитать тебе тома сказок народов мира. Я хочу сделать твою жизнь сказкой. Чтобы щелчок – и твое желание сбывалось, - сделав рукой характерное движение, в это мгновение, будто по волшебству, сотни китайских фонариков одновременно устремились в небо, создавая удивительное зрелище, от которого невозможно было оторвать взгляда. - В Китае есть поверье, что чем выше поднимется фонарик, тем больше счастья будет в жизни. А также, когда он улетает, то забирает проблемы и беды с собой, - но Кибом словно не слушал его, завороженный причудливым и дружным хороводом светящихся огней. – Кроме того, они исполняют желания. Только представь, Кибома, сотни твоих желаний исполнятся в этот вечер! Загадывай быстрее, а то не успее…Джинки был прерван объятием Кибома, неожиданным для обоих, и до наивности целомудренным. Нежным и еле ощутимым, но от этого не менее дорогим и трогательным для Джинки.

- Спасибо… Это…это очень красиво… Я загадал желание. Я хочу полюбить тебя.Это место было идеальным для свидания. Магазинные вывески, окна высоток, фары автомобилей - город буквально тонул в маскараде огней и света. Но при этом, никто не мешал им, ни одна живая душа не видела, как сейчас, в эту минуту, быть может, в сердцах этих двух парней зарождаются новые чувства. Кроме одного человека, который наблюдал за ними – девушка смотрела на двух парней, и только соленые струйки, торопя друг друга, стекали с ее лица и выдавали гулкую нестерпимую боль.

*Что?