Часть 12 (1/1)

—?Хотя, я, наверное, все же попрошу у тебя кофе,?— ?иначе просто не вынесу?, хочет продолжить раскаленный разум, но Циля вовремя замолкает.Она проходит на кухню следом за хозяином, пока в голове реальность разрывается и наслаивает Рому, кажется, на каждый сантиметр помещения. Настоящего Рому; того, который хрипло смеется с какой-то глупости или псевдо-грубо осаживает суетливую девушку, которая, как ему кажется, слишком уж много и не по делу о нем беспокоится. Светлого, несмотря ни на что, Шляпника с обилием родинок, хитрым огоньком в глазах и искренней усмешкой.Циля ступает осторожно, чтобы хоть как-то успеть подготовиться к очередной прорехе в реальности, потому что каждый раз для нее, как первый. Каждый раз она по-новому смотрит на того, кто заменил ей все, а уйдя?— забрал и ее жизнь. Каждый раз все так же дрожат ее пальцы, которые она удерживает кое-как, всем сохранившимся разумом, чтобы не потянуться к полупрозрачной голографической фигуре. И время, кажется, ей ни капельки не помогает.—?Циль,?— обеспокоенный голос Олега, вышедшего из кухни, обнаруживает девушку у гостиной, прямо в дверном проёме. Здесь не прибрано?— это тут же щелкает в сознании воспоминанием самого теплого Нового Года. Они тогда собрались исключительно втроём, что парням на праздники совершенно несвойственно. Циля до сих пор понятия не имеет, как так получилось, при том, что у обоих на тот момент были отношения и, уж конечно, их приглашали на тусовки, но она благодарна, что судьба распорядилась именно так. Память заботливо подкидывает ей суматоху в собственных движениях и псевдонедовольное ворчание в сторону Олега, на которое тот, впрочем, реагировал снисходительным смешком, пока она убирала весь бардак в комнатах, успевая при этом следить за готовкой. К его чести стоит сказать, что помочь он все же пытался, но после того, как чуть не разбил пару тарелок и почти уронил маленькую аккуратную ёлочку (благотворное влияние Романовой), был послан на кухню следить за едой. Англичанин всегда справлялся с помощью именно Циле лучше, хоть и был похуистичнее. Но если он замечал по каким-то своим признакам, что срочно нужен, то всегда приходил. Вот и тогда он вовремя подхватывал половину дел по подготовке, видя, что его подруга не может успеть везде. Как он это делал и на кого это распространялось, Циля не знала, но была знакома с ним достаточно, чтобы понять, что Сащеко не будет блистать альтруизмом ко всему человечеству. Он никогда не подпускал людей за известную черту. Был с ними на одной волне, как никто, многих умел понимать?— да, но до себя дотрагиваться безусловно, в любое время не давал. И при этом никого к себе не привязывал, творя временами распоследнюю дичь в качестве такого неосознанного напоминания.Промашка вышла только с Цецилией. Критическая, невозможная промашка. Они оба были слишком мелкие, когда познакомились, и Рома доверял ей абсолютно, пытался оградить от негативного, привязался к ней сам и привязал ее. А девушка оказалась слишком склонна к эмпатии в его адрес.И теперь она видит как игрушечная моделька Сащеко недовольно, почти грубо (он всегда играл на этой грани) оттаскивает ее собственную, пока не сломанную модельку от уборки с деловитым ?да ты уже тут все, блять, до блеска вылизала, сядь, мать твою, наконец и не выебывайся, чувак?. Почти слышит, кажется, как с кухни хмыкает моделька Олега.Кукольный театр с поставленной трагедией.Она вздрагивает от голоса Савченко и обнимает себя за плечи, кое-как заставляя себя отвернуться и посмотреть в сторону парня. Кое-как вырывает себя из Страны Чудес, ведёт плечом и нервно сглатывает.—?А где Влада? —?безэмоционально спрашивает девушка, кое-как отходя от двери в гостиную на ватных ногах. Не то чтобы ей интересно (она уже и забыла, как это, ?интересно?), но хочется знать, что у них двоих все в порядке.—?Она к родителям уехала, в Беларусь ненадолго.—?У вас все в порядке? —?она видит, как Савченко медлит, как он бережно подбирает слова, стараясь не ранить ничем неосторожным. Как будто ей может стать ещё хуже. К боли, думается Романовой, вернее, к ее присутствию, привыкаешь. Она становится постоянным, тянущим спутником, который сначала разбивает все твое существо в щепки, а потом всю дальнейшую жизнь пытается склеить все части, сложить слово ?вечность?. В любом случае, Цецилия делает ремарку. —?Я имею в виду, в ваших отношениях. Все хорошо?—?А, в этом плане… Да, полный окей,?— и замолкает, задумываясь. Чуть морщит лоб под взглядом Романовой, словно думает, стоит ли говорить. Но в итоге всё-таки выпаливает, смотря прямо в глаза девушке. —?Я ей предложение сделал. Скоро свадьба…И сразу после?— обрывает себя. Смотрит опасливо. Цецилия сначала не понимает, а потом лишь закатывает глаза.—?Если ты сейчас переживаешь, что я как-то не так восприму то, что меня не пригласили, то прекрати. Я бы так или иначе не пришла?— это раз. И я могу нормально реагировать на нормальные вещи?— это два,?— ей хочется ободряюще улыбнуться, но она понимает, что этой несчастной попыткой только усугубит ситуацию и лишь больше напряжет Савченко. —?Олег, я правда рада за вас. Я не могу улыбаться, физически не могу. У меня затуплены эмоциональные реакции. У меня пустые пугающие глаза,?— парень хочет что-то сказать, но Романова мгновенно останавливает его. В глаза не смотрит и не позволяет заглядывать и ему. —?Не надо ничего говорить… Но. Просто знай, что это не мешает мне действительно быть искренней, когда я говорю, что рада за вас. К этому все и шло.—?Спасибо,?— это все, что он может сказать сейчас. Секундное промедление, и Олег обнимает ее. Как-то нервно, лихорадочно сжимает, чувствуя даже сквозь одежду ее холодные пальцы на своей спине, которые девушка даже не знает, куда деть. И отстраняется так же внезапно. Напуганный. —?Тебя всю трясет…Романова кивает и выдыхает, прикрывая глаза и хрустя пальцами. Затихает ненадолго, приходя в себя.—?Да, все нормально. Эмоции плюс относительно долгий монолог… Это выматывает,?— тянет наконец медленно тягучей смолой. Делает движение рукой, мол, ?забей?. —?Порядок. Это только выглядит страшно, а ощущается только на уровне догадок. В любом случае, я уже привыкла.Олег что-то колдует у плиты, потому что ведь если кофе, то только хороший и качественный. Как минимум, для гостей: сам хозяин квартиры питался какой-то байдой, пожимая плечами. Их диалог, местами неловкий, все-таки продолжился, тихо-тихо, с перерывами и паузами, неуверенно и осторожно, как сапёр по минному полю?— с обеих сторон. Олег всё еще следил за своими словами, а сама Романова?— за ощущениями в своей голове, чтобы еще больше не напугать.—?Можно спросить? —?она смотрит в только что поданную чашку, помешивая сахар в ней. Сомневается. Не видит, но чувствует взгляд Савченко, из-за чего теряется ещё больше. Ловит едва слышное для нее, хоть и объективно громко сказанное, ?да, естественно, спрашивай?. —?Даже посоветоваться. Если бы у тебя была возможность?— пусть даже чисто теоретическая?— уехать из постсоветского пространства… Ну, знаешь… Что-то вроде осознанного побега от чего-то. И тебе даже есть, к кому. Но при этом ты точно знаешь, что оно, так или иначе, будет тебя преследовать всю жизнь, зато нихрена неизвестно, как тебя встретят за границей, и встретят ли. А ты с этим человеком чувствуешь себя не так по-ебаному, и вроде даже почти нормальной.Она, кажется, впервые вслух выражается нецензурно в этом отрезке жизни, помеченном как ?после?.—?Прости, я, наверное, совсем разучилась коммуницировать,?— издаёт какой-то непонятный звук, который в принципе при желании и определенных факторах можно было принять за усмешку, и запрокидывает голову назад. —?Забей.Смотрит в потолок, пока в голове проносятся воспоминания о давней истории затопления её квартиры в Москве в их с Ромой отсутствие. Тогда с потолка по стене текла вода, а Англичанин, забежавший в помещение вместе с Цилей, на весь район, казалось, материл близлежащие квартиры не только сверху, но и по всем остальным сторонам, убирая технику на столы и хоть какие-то возвышения. Вспоминает, как он выбежал в коридор и поднялся на этаж выше, перелетая ступени, с криком: ?Как же вы, сука, все заебали, неужели так сложно за водой своей ебанной следить! У вас там как будто Крид ебучий дома сидит?— не меньше?. Как закатывал глаза, а через полчаса, сидя на мокром полу вместе с девушкой, угарал со всей этой ситуации, даже несмотря на то, что они, собственно, особо с последствиями и не разобрались.—?Почему не Мирон?Романова вздрагивает, выдыхает, понимая, что всё это время как будто и дышала-то через раз. Вопросительно смотрит на друга (а может ли она его теперь так называть?) и ведёт плечами. Понимает суть вопроса быстро.—?Он связан обязательствами. Заинтересованное лицо, если хочешь. Я не уверена, насколько к нему можно прислушиваться в этом плане. Будет рассуждать, взвешивать, звонить и советоваться с психологами. Казалось, что ты поймёшь меня лучше… Не знаю, как это выразить,?— врать не хочет, да и не особо может?— сама это понимает. Если уж пришла, то, будь добра, выкладывай напрямую все свои корыстные мотивы, не темни. —?Прости, я как будто тебя использую.—?Я бы уехал, будь я на твоём месте,?— он почти перебивает её на последнем предложении. Встречается с Цецилией взглядом (она не может не заметить, насколько серьёзным он становится) и, отставляя в сторону свою чашку, поясняет. —?Смотри, у тебя есть шанс попасть в другую обстановку, которая не будет иметь ничего общего ни с твоим настоящим стилем жизни, ни с тем, который у тебя был. Никто из людей, которые находятся здесь, не смог ничего сделать, хотя объективно они знают тебя лучше и знакомы дольше. Может, тебе и правда лучше попасть в среду, где тебя воспринимают по-другому. Особенно, если тебе легче с этим чуваком… Как его?—?Трэвис,?— отвечает на автомате, задумываясь. Говорит больше с сама собой?— последствие добровольного одиночества. —?Блять, как же убого это будет выглядеть, я только сейчас поняла. Ворваться в чужую жизнь. Снова.—?Ты можешь просто уехать из России из желания попробовать пожить там. Более того, если решишься, то без средств к существованию не останешься,?— Савченко пожимает плечами. —?Что? Не надо так на меня смотреть. Просто пообещай, что работу найдёшь. У меня тоже деньги не на принтере печатаются. Да и на визу и всю эту хуйню надо будет тратиться.Романова смотрит на него как-то по-новому, словно впервые видит. А после?— судорожно вздыхает, рассыпается в извинениях и едва унимается дрожь. Олег сидит перед ней, готовый помочь, учитывая, что Циля добровольно отказалась от общения с ним. И эта готовность наводит на мысли о собственной роли обузы. Мирон бы не обзавёлся лишними морщинами, если бы ему не пришлось думать и переживать за двоих. Ваня бы не чувствовал себя ненужным ей, если бы она сама не заставила его так себя чувствовать своим поведением. Олег бы не боялся каждого своего слова, если бы она не держала его на расстоянии пушечного выстрела. Из-за собственного эгоизма.Цецилию всё-таки начинает трясти, когда она хватается за голову и согибается пополам, сдерживая полурык-полустон. Так нельзя. Так, блять, просто нельзя. Она не может разрушить ещё одну жизнь.Да, Романова привыкла к Трэвису. Потому что Флитвуд был единственным, кто интересовался тем, что у нее внутри происходит, а не тем, как это вылечить. Кто сидел рядом и просил рассказать, а не обзванивал всех знакомых психиатров. Кто вынуждал ее проговаривать все вслух, неосознанно пробуждая эмоции. Да, часто это было близко к истерике, но помогало, давая возможность хоть немного приблизиться к человеческому существованию. Это было неосознанным приручением. Дрессировкой. Теперь Циля не может без этого.Но и заваливаться к нему вот так она тоже не может. Это неправильно.—?Эй, подруга, ты чего? —?Савченко даёт ей лёгкую пощёчину, приводя в сознание. Романова почти теряет сознание, как от кислородного голодания. Дрожит; благо, что Олег успевает вовремя сориентироваться и подхватывает её, чуть не опрокидывая кружку на столе.И едва только Циля находит в себе способность говорить, тянет, смотря на него уверенно:—?Ты поможешь мне с визой?—?Да, естественно, завтра начнём документы собирать. Только Трэвиса предупредить, наверное, надо…—?На север куда-нибудь. В Данию, Норвегию. Или куда-то, где подешевле.