Часть 3 (1/1)

—?Ром. Ромочка,?— Циля рванулась к нему и опустилась перед ним, сидящем на краешке кожаного дивана, на колени. Услышав ее голос, Сащеко вздрогнул, но не поднял головы. девушка нервничала: она всегда нервничала, когда Рома уходил в себя настолько глубоко. Но всё же внешне Циля выглядела и говорила очень спокойно и размеренно, зная, что так больше шанс внушить парню такое необходимое для него спокойствие. —?Всё хорошо, Ром. Ты дома. Эй. Посмотри на меня. Просто подними глаза, пожалуйста. Ром, пожалуйста, я очень тебя прошу. Просто посмотри на меня. Ромочка. Посмотри на меня.А у самой адски дрожали руки, которые она незаметно для Ромы заламывала, чуть похрустывая суставами пальцев. Каждый раз был для неё, как в первый. Каждый раз она заново пугалась до полусмерти. Не сказать, чтобы это происходило часто, но каждый раз Циле после таких вот сеансов психотерапии самой требовалось время для того, чтобы успокоиться и привести себя в норму. Но об этом, разумеется, никто не знал.Сащеко медленно поднял голову и посмотрел на нее. Цецилия позволила себе робкую полуулыбку и аккуратно коснулась прохладными пальцами его виска, заставив парня прикрыть глаза.—?Все хорошо. Ты дома. Я здесь, с тобой и братишки твои с тобой. У тебя все хорошо. И даже если что-то будет не так, я всегда рядом. Я не уйду от тебя. А вместе мы сила, братик. Вместе мы со всем справимся, слышишь. Но сейчас у тебя все хорошо. И никаких по…Рома неосознанно потянулся к ней, как к источнику спасения. Эдакому ?спасательному кругу?, брошенному в бушующее море его эмоций, в которых он и сам почти утонул. Тёплые объятия говорили, что проблема исчерпана. Но Цецилия лучше многих знала, что это временно. Рецидив неизбежен. Потому, держа свою голову на плече друга Романова позволила себе только неслышно выдохнуть и прикрыть глаза.—?И вот нахуя ты мне такая идеальная? —?негромкий говор у самого уха. Англичанин снова улыбался. Тьма отпустила его плечи, ослабив и так слишком тяжёлый груз. Маленький триумф в вечной войне.***—?Циль. Циля! —?несильные удары по щекам вывели девушку из состояния этого полутранса, уже становившегося для нее привычным: оно слишком часто овладевало ей в последнее время. Что, несомненно, не могло не напрягать Федорова, вошедшего к ней в комнату.На часах?— снова далеко за полночь, а они только закончили эти дружеские посиделки. В этот раз обошлись без пьянок: все же перед концертом, особенно таким огромным, стоило подстраховаться и воздержаться. Просто посидели, пообсуждали дальнейшие планы, возможную сходку Ганика (чисто теоретическую) и сам концерт. Не обошлось и без упоминаний Романовой, но сам Мирон довольно быстро свернул эту тему. Ему абсолютно не нравилось это двойственное отношение Флитвуда к девушке: доведет ее до срыва, как… Как он сам однажды, в самом начале их ?совместного проживания?.—?Ты уже вернулся? —?заинтересованности никакой. Как и всегда. Федоров присел на краешек дивана, а девушка поправилась, освобождая ему место.?—?Прошло часов десять с того момента, как я уехал, Циль. В смысле ?уже?? —?да, он знал, что ей трудно следить за временем после всего этого. Так же, как знал и то, что она постоянно уходит в себя, теряясь окончательно. Циля уже давно не спит?— только уходит в это подобие транса, буквально живёт там, в потоке воспоминаний.?—Ганик тебя не слишком доставал?—?Приходил в комнату. Пытался наладить со мной диалог. Он странный. Кстати, когда вы поедете в ?Олимпийский??—?Рано,?— Мирон быстренько прикинул в голове время. —?Мы с Илюхой и Женькой часов в одиннадцать. Надо будет проговорить некоторые моменты ещё с администрацией, проследить за всем оборудованием, установкой декораций. Там дохерища всего на самом деле.—?А остальные?—?Ну, Ванек с Порчанским, может, к двум подкатят. Пару раз прогоним, с остальными ещё посидим. А персонал?— перед самым началом, чтобы только успеть нас в норму привести. —?Федоров уже давно понял, что лучше не проявлять к ней жалости, а говорить о вещах бытовых. Это успокаивает девушку, которая отталкивает чересчур жалостливых людей. Не злится, нет: она уже давно никаких эмоций не испытывает. Но все же ее гордость у девушки ещё осталась.***Они ехали в очередной город. Вокруг минивэна царила странно-безоблачная ночь, да и в самой машине было непривычно тихо. Все были вымотаны. Просто безумно. Это был тот редкий случай тишины.—?А ты-то чего не спишь? —?Федоров, проходящий мимо всех к Руслану, остановился рядом с Цилей, сидящей в телефоне, и усмехнулся. Сам он ещё днём выпил чересчур много энергетиков, и сна теперь не было ни в одном глазу. Девушка робко улыбнулась и пожала плечом, на другом у нее спал Рома. Тогда Федоров кивнул назад. —?Пойдем тогда, побазарим. Я хоть тебя узнаю.—?Хорошо,?— она говорила тихо, почти неслышно. И, аккуратно встав, уложила Сащеко на сиденье, бережно накрыв его клетчатым пледом и поправив ему волосы. —?Хорошо, что он крепко спит.—?Ну, видимо, только когда рядом с тобой,?— заметил Мирон, вызвав усмешку новой знакомой. —?Тогда я сейчас дойду до Руса и подойду. Окей?—?Конечно, Мирон,?— беззвучно рассмеялась Романова, сверкнув глазами. —?Меня-то ты чего спрашиваешь?—?Итак,?— протянул Янович, опускаясь рядом с Цилей и протягивая ей банку энергетика. —?Начнем с банального. Как вы так сблизились?—?Повезло тебе, что он не видит?— Романова приняла напиток, усмехнувшись, и кивнула на спящего друга впереди. —?Пытается, чтобы я не попала в те же сети, как и он, и иногда это доходит до абсурда. А насчёт знакомства, никто уж и не помнит. Я помню только то, что мы пересеклись через общих знакомых, а как сблизились?— понятия не имею. Такое бывает, знаешь. Ты словно просыпаешься в тот момент, когда уже братаешься с чуваком, а вспомнить, как вы к этому шли?— почти нереально. Только обрывки какие-то, вьетнамские флэшбеки.—?Узнаю этот полный метафор говор,?— хохотнул Федоров. А сама же девушка лишь закатила глаза, мол, простите уж, какая есть. —?Я вообще не думал, что с Романычем можно дружить так, как дружишь ты, и при этом получать отдачу.—?Рома?— сложный человек со своими закидонами. С этим трудно спорить. Ты даже не представляешь, сколько нервных клеток он мне уничтожил. На почве своего образа жизни и просто благодаря своему упрямству,?— на мгновение, краткое мгновение Мирону показалась, что он видел безудержную грусть в ее обычно ясных глазах. Но уже в следующий момент Романова искренне улыбнулась, а ее глаза вспыхнули ещё яснее. Мимолётная слабость. —?Но при этом он единственный из моих знакомых, кто готов рвануть в другую страну посреди ночи, услышав, даже не от меня, о моих проблемах. Ну, и он единственный, кому я могу доверять абсолютно все.—?Это тонкий намек на то, что я могу даже не спрашивать о твоих проблемах? —?глаза девушки смеялись. Мирон смотрел на нее, едва сдерживая улыбку. Он понял, чего так жаждал Рома, к чему он стремился и чего достиг благодаря ее постоянному присутствию рядом. Это чувство безопасности, защищённости. Светлый лучик в темном царстве (удивительно, что зовут ее не Катерина). Федоров слишком хорошо знал, что Англичанина очень легко ?отправить? во все тяжкие одной лишь фразой, а вот вытащить его сразу же было почти невозможно. Он сам в итоге вгонял себя лишь дальше, в самую бездну. И именно поэтому Сащеко нужен был человек, который бы освещал его путь, был бы рядом, когда совсем не хотелось жить. А рядом с Романовой даже Мирон невольно успокаивался и чувствовал себя маленьким мальчиком, которому ещё не знакомы ни боль, ни предательство. Которому все по плечу и которому всегда светит солнце.—?В точку, Мирон,?— и все же доля виноватости проскользнула в ее голосе, но Федоров лишь с улыбкой махнул рукой. Все нормально. У каждого должны быть свои тайны. —?Может быть, когда-нибудь…***—?Ваня может меня взять, когда за Органиком заедет? Или мне с ним одной ехать?Что же от нее сейчас осталось? Пожалуй, абсолютно ничего. Не было ни улыбок, ни сияющих своей чистотою глаз. Даже волосы?— и те она покрасила в серый незадолго до смерти Ромы. Слишком сильно это на ней сказалось, и Мирон, как ни пытался первое время, ничего не мог сделать. И, наверное, никто не сможет.Но все же Циля согласилась присутствовать за кулисами во время концерта в ?Олимпийском?. Со своим привычным равнодушием, но согласилась. Хотя равнодушие?— все же чересчур эмоциональное слово для этого, оно подразумевает определенное отношение. А у Цили уже ни к кому не было никаких отношений. Это была каменная маска, слившаяся с лицом. Пародия, ставшая оригиналом.—?Ты же знаешь, он тебе не откажет…—?Он меня ненавидит.—?Вовсе нет,?— хмыкнул Мирон, кладя свою ладонь на ее. Девушка даже не дернулась, что ещё больше напомнило то совсем, казалось бы, недавнее время, когда Циля даже выносить прикосновений не могла. Тогда были и судороги и панические атаки. —?Поверь мне, это последний человек, который может тебя ненавидеть. Ты же знаешь Ванька: он иногда бывает слишком эмоционален.—?Он не понимает, почему я пришла к тебе, а не к нему. С ним-то была в гораздо более хороших отношениях. А пришла к тебе. И из-за этого злится,?— девушка прикрыла глаза, что обычно значило, что и без того недолгий разговор подходит к концу, а она сама уходит в свой транс, к Роме и счастливым моментам своего прошлого. —?Ладно. Скажи ему, чтобы разбудил, если я буду не здесь.Больше можно было ничего не говорить: она все равно бы не услышала. Цили, вынырнувшей к Мирону, больше не было. Как говорится, лишь ударился русалочий хвост о воду, и его обладательница исчезла в морской глубине, куда может и не хотела идти, но шла, ибо такова ее природа.