2016 - ?Песня невинности? (1/1)

Кейси наивно полагала, что стоит дяде исчезнуть из ее жизни, то все дела пойдут в гору.Ей вообще всегда верилось в лучшее, когда на горизонте не маячила перспектива провести жизнь с дядей. Возможно, это была бы смерть от сердечного приступа, занесенная машина в кювет, инсульт, оторвется тромб. Вариантов ненасильственной и почти быстрой смерти так много. Но дядя был жив или же выживал ей назло, а еще страстно не хотел исчезать. По волшебству, будто бы его никогда и не существовало прежде.В этом было тоже своего рода противоречие.Она сама хотела умереть, а также была бы не прочь получить шанс на другую жизнь вне когтистых лап опекуна. Ей хотелось иметь выбор в жизни. Больше выбора. Не только белое или не только черное, как это было обычно.Но, черт возьми, о том, что все только ухудшится, ее предупредили еще в участке во второй половине дня.Очаровательная на первый взгляд блондинка Лидия Нильсон (не то однофамилица, не то ближайшая родственница местного офицера полиции) прочитала целую лекцию о том, что безопасность стоит на первом месте при любом раскладе. А потом дополнила еще одной присказкой о важности института семьи в социализации личности, особенно, когда подросткам начинается казаться, что они уже познали жизнь.Лидия являлась связывающим звеном, неким веревочным мостиком, между свободной новой жизнью и отделом опеки над несовершеннолетними.По хорошему, будущим Кейси Кук должны были заняться как раз люди из органов опеки, подобрать новую семью, обеспечить так называемыми самыми необходимыми вещами и жить дальше с чувством выполненного долга. Но вот незадача. Пока вся эта волокита, ?учитывая новые сведения?, которые были не ясны Кейси, прекратится?— Кук официально будет совершеннолетней, и конечный результат целой череды действий потеряет свой смысл. Цель не достигнута.Вариант оставить семнадцатилетнюю школьницу на собственное попечение не был озвучен вслух, но подразумевался во фразе ?в противном случае?, Кейси нужно было обеспечивать самой себе пропитание, оплачивать аренду дома и также ждать совершеннолетия, чтобы получить доступ к замороженному счету отца с суммой, якобы на оплату колледжа. Насколько это было правдой, она не знала, но сама мысль, что папа позаботился о ней на долгие годы вперед, не могла не радовать.Но это было так сложно.Сбережения Джона вкупе с той парой сотен на кредитной карте ни на что не годились. Их хватило бы буквально покрыть крупный счет за электроэнергию, кабельное телевидение и купить продуктов на месяц.—?Не забывай также, что существуют фонды помощи,?— нараспев произнесла Лидия Нильсон, очевидно, читая ее мысли. —?Много добрых людей обожают помогать милым леди, попавшим в беду, и ребята из организаций вроде ?Красный крест? часто оказывают хорошую поддержку.Кейси лишь кивала на каждое ее слово, пропуская основную информацию мимо, да и кого вообще волнуют поиски средств на безбедное существование, когда дядя отправляется за решетку до суда?Копы обнаружили нечто, что добавило дядюшке минимальный срок, и помимо того, что никто не продлевал охотничью лицензию и хранил пушку в доме, Кейси не знала, на что они обозлились.Может, нашли старые самокрутки или выяснили, что невинная рыбалка за городом оказалась браконьерством? Или морозильная камера была набита дичью, которую нельзя убивать и защитники из ?Гринпис? приложили к этому руку?Другими словами?— что-то заставило их передумать и расширить обвинения.В какой-то момент вся история с похищением, убитыми одноклассницами и Зверем отошла для Кейси Кук на второй план, будто бы происходила и не с ней последние дни. Она была так взбудоражена и оптимистично настроена от одной мысли, что Джон, в конце концов, загнется в одиночной камере, что не могла держать разум в ежовых и отрезвляющих рукавицах.Выброс эндорфина или прирожденная жестокость заставляла все внутри клокотать от безграничной радости и едва сдерживать широкую улыбку и смех. Ха, Джон, ты наверняка строил планы на сегодняшний вечер, но как же, черт тебя дери, прекрасно разочаровывать и оставаться безнаказанной.Теперь-то ей казалось, что она бесстрашная, в самом деле, сильнее остальных, и мощь заключалась именно в сломленности в глазах окружающих. Большинству в участке, кто запомнил ее, не терпелось посодействовать?— предложить новую коробку салфеток, горячий шоколад из автомата или подсохший по краям сэндвич с ростбифом.Кейси никто не был страшен.Даже Тоня.Они все-таки столкнулись лицом к лицу, когда Кук намеревалась ворваться в кабинет офицера полиции, устав от ожидания и осмелев до той степени, чтобы не испытывать стеснения. Кейси посмотрела на нее со своеобразным вызовом во взгляде, будто бы боролась с новым страхом, хотя в глубине души хотела сделать несколько шагов назад и крепче ущипнуть себя.От Тони пахло чуть лучше, чем в машине и теперь ее губы с заедами по краям и многочисленными трещинами были покрыты красной помадой, которой не было еще и тридцать минут назад.—?О, детка,?— Кейси ожидала, что после этих слов последует фраза ?Круто съездили в Нью-Йорк?? или ?Как дела в мире лгунов, Рейчел??, но ничего из выбранных вариантов не прозвучало, как и удара по щеке. Тоня отошла в сторону, освобождая проход, и растянула губы в приветливой, но натянуто-фальшивой улыбке. И не произнесла ни слова больше, лишь помахала сцепленными руками на уровне груди, вкладываю в этот жест?— жест победителя, пожелания удачи.Вот же сука.Лживая, лживая сука. Домой ее отвезли в начале четвертого вечера на полицейской тачке и предварительно повторно уточнили, не хочет ли она провести сегодняшнюю ночь в больнице под пристальным надсмотром медсестер.Голос дяди Джона в голове угрюмо произнес: ?Страховка бы этого не покрыла?.Кейси снова отказалась.Стоило машине повернуть ближе к нужному дому, Кейси ощутила новое и прежде неизведанное ей чувство. Соседи, шумно подстригающие газон, соседи, сгребающие осеннюю листву, соседи, уже вернувшиеся домой, провожали ее взглядом. Все перечисленное было лишь предлогом, чтобы увидеть незаметную ранее соседскую девочку, неуместно пялиться на новую звезду?— единственную выжившую, прославившуюся еще и тем, что отправила за решетку родного родственника. Будто бы забила два гола одновременно, убила двух зайцев.Внутри дома ожидаемо была полная разруха. Отчего было не ясно, то ли Джон провел до этого бурные выходные, ломая голову, куда спряталась нерадивая племянница, то ли копы постарались во время обыска. Кое-где виднелись ярко-желтые квадратные стикеры-напоминалки, заменявшие сигнальные маячки, возможно, оттуда и было что-то изъято.Кейси осмотрела дюйм за дюймом, ища то, что было тайниками Джона, приведшими его на скамью подсудимых, но находила лишь старые следы их борьбы, пустые упаковки баночного пива, инструменты, вытащенные из специального ящика для них и не возвращенные на место, но ничего выдающегося. Ничего, что могло извести на дерьмо офицеров или детективов.Дом, никогда не являющийся домом, опротивевший еще лет десять назад заиграл новыми красками в ее глазах. Даже собственная комната, где она провела столько времени, рыдая и сокрушаясь над ненавистью ко всему человечеству, и которую Кейси считала птичьей клеткой и не думала, что увидит вновь, показалась иной. Свободной и лишенной золотых прутьев на окнах.Черно-белой картинке жизни придали яркость, новые краски в старой немой киноленте.Настроение повышалось по мере избавления от старых вещей.Она с невероятным энтузиазмом, как в лучших телевизионных рекламных роликах о новом моющем средстве собрала все вещи Джона, разбросанные по углам и ванной в черные мусорные мешки, желая рассказать ему это, а лучше прислать целое видео, как сжигает его синтетическое дерьмо и развевает пепел по воздуху.А ведь Кейси хотела отказаться от всего этого.Умереть в бурлящей Ниагаре, не получить никаких дивидендов от жизни и лишить себя настоящего удовольствия сплясать твист на запятнанной репутации бестолкового дяди, уверенного, что он на шаг впереди. Пока все это время отставал так сильно, что не заметил, как шахматные фигуры противника на импровизированной доске жизни давно привели к заветным словам ?Шах и мат?.Кейси вспомнила о похищении и о том, что где-то поблизости прячется в темных углах и заброшенных зданиях окровавленный раненный Деннис-Зверь-Кевин-Хэдвиг. Она вспомнила о нихвсех, когда под вечер нога дала о себе знать. Еще в машине скорой помощи женщина-парамедик сказала, что необходимо обрабатывать рану (во избежание сепсиса) и не принимать горячий душ с пластырем, иначе процесс заживления обещает быть длительным и болезненным.?Никаких физических нагрузок, посещения занятий физической культурой или езды на велосипеде. Боль может усиливаться от длительного пребывания в вертикальном положении или длительной ходьбы?В любом случае эту боль можно будет стерпеть или выпить болеутоляющее. Рецепт ей выписали, а в старой полупустой аптечке она надеялась обнаружить эластичный бинт или полупустой пузырек перекиси.Кейси аккуратно сняла с себя брюки, морщась, когда жесткий деним задел бинт. Если бы существовал огромный пластырь, который нужно было оторвать от раны, то Кук сделала бы это быстро, закусив край вафельного полотенца, чтобы не закричать. Кусочки марли прилипли по краям раны. Кейси подцепила один из таких кусочков ногтем, шикая на саму себя от нового прилива боли.Так искусно. Зубами.Словно десерт: вишенка на торте безумств.Залив добрую половину перекиси водорода, она завороженно посмотрела, как пошла, шипя, белая пена из раны, как взбитые сливки, если предварительно сильно взболтать. Красиво.Встать полностью под душ Кук все же не решилась и обтерлась мочалкой, позволяя каплям воды падать на кафельный пол, создавая небольшую лужицу.Теперь можно было без страха не закрывать дверь в ванну на два поворота и не подпирать старой корзиной для грязного белья.Кейси задерживала руку с мочалкой на уродливых (до сегодняшнего рассвета) шрамах, нанесенных в этой самой ванной комнате в порывах отчаяния, когда хотелось содрать с себя шкуру и сделать чучело, которое бы жило вместо нее. Шрамы по-прежнему казались уродливыми, но теперь безобразно-прекрасными спасителями.Она последний раз посмотрела на свое отражение в запотевшем зеркале и попыталась улыбнуться, как будто на камеру телевизионщиков, которые вскоре должны, нет, просто обязаны (!) постучаться в дверь для сенсационного репортажа о единственной выжившей девушке, которая не побоялась взглянуть в лицо смерти. Улыбка вышла вымученной, словно Кук мучилась от не проходящей зубной боли.Кейси лежала на кровати в своей комнате, едва стрелки часов перевалили за десять вечера. Когда ей раньше удавалось лечь спать до половины первого или второго ночи? Она никогда не засыпала, пока не убеждалась, что Джон храпит в соседней комнате. Говорила, что спала, притворялась, имитировала крепкий сон, но никогда не засыпала безмятежно. Скорее беспокойно ворочалась, как юла, выискивая позу удобнее или натягивая одеяло до головы.Бессонница?— твой лучший друг, когда ты не можешь чувствовать себя в безопасности с дядей под одной крышей.Но сейчас она лежала на кровати и наслаждалась вкусом победы. Свежие простыни и наволочки пахли кондиционером для белья из прачечной за углом. Она старалась запомнить этот запах, который теперь будет ассоциироваться только с победой, днем, когда тирания пала.Завтра предстояло появиться в школе.Кейси могла бы отсидеться дома?— у нее было полное право не посещать школу, прикрываясь периодом реабилитации или больной ногой, сделавшей ее уязвимой пташкой с подстреленным крылом или подрезанными маховыми перьями. Но ей впервые за долгое время хотелось оказаться в школе на глазах у сотни учащихся, под пристальными взглядами одноклассников и почувствовать себя некой рок-звездой впервые приехавшей в захолустье и добродушно раздававшей автографы каждому встречному. Даже если тот просто интересовался, где здесь туалет.Желание потешить свое самолюбие, заиметь какой-никакой авторитет, сожаление за тысячекратное моральное и словесное бичевание и сострадание. Как в полицейском участке.Но главное?— ощутить не полученную ранее симпатию окружающих и разрушить барьер нелюбви.Добрый день, моя юность. Боже мой, до чего ты прекрасна.—?Иосиф Бродский?- От окраины к центру