2016 - ?Тише, тише, дорогая Марша? (1/1)

Ей казалось, что все происходит не по-настоящему или не с ней. Конечно, плохие вещи случаются в мире каждый день. Стрельба в школах, террористические акты, смерть, которая всегда поджидает тебя за поворотом, но не с ней. С кем-то другим, кто, возможно, менее красивый, удачливый, умный. Кто-то другой.Плохие вещи. Но не настолько плохие.Марша водила указательным пальцем по венам на запястье, словно от этого движения могла их вскрыть и закончить все чуть раньше. Безусловно, все думают так. Что с ними этого не произойдет, их дом это обойдет или еще что-нибудь такое, но ведь… Очень плохие вещи не должны с ней случаться. Она ничего не сделала, чтобы сидеть сейчас здесь, чувствовать, как бетонные стены сжимают ее под прессом, как хочется истошно зарыдать в голос, но слез больше нет. Есть только какие-то животные всхлипы.Марша завидовала спокойствию или же равнодушию Кейси, не издающей ни звука, будто бы все это время занималась медитацией или еще какими-то восточными практиками. Она не могла думать ни о каком спасении, построить хоть какую-то логическую цепочку и что-то предположить. Время остановилось и потеряло всякий смысл. Обесценилось.Когда рядом была Клэр, то можно было задавать какие-то вопросы, чтобы превратить монолог в диалог, но Кук молчала. Марша, в самом деле, пыталась с ней заговорить, о чем угодно, лишь бы прервать убивающее молчание, не замыкаться в себе.Она подумала о сестре, когда коснулась рукавов голубой кофты, которую отвоевала еще с утра, а потом вспомнила о том, что на шее болтался дешевый медальон, купленный на кассе, наверное, еще в классе десятом, когда такие вещи приносили удовольствие. Гарсиа сняла его через шею, поскольку длина цепочки позволяла не расстегивать замок, обламывая ногти, и покрутила безделушку в руках. Сердце, в которое можно вставить две фотографии. Специальные углубления для размещения фото пустовали.Правда, не всегда.Когда-то там была совместная фотография с Клэр, потом фотография давно умершей бабушки, а последними было фото Тони Райана. Марша даже не могла аргументировать, зачем хранила его фотографию (вырезанную с отксерокопированной страницы в ежегоднике), но тогда это казалось романтичным. Правда, об этом он не знал, да и никто, наверное, не узнает теперь. Она избавилась от всех моментов, связанных с ним, но в ящике стола можно было обнаружить те испорченные фотографии людей без лиц.Марша обвела пальцем углубление в виде сердца и где-то в груди предательски защемило. Она вновь подумала о каких-то безвозвратно ушедших светлых моментах в жизни, неисполненных мечтах и о том, что у нее так и не хватит смелости признаться или попросить прощения у Кейси.Даже за нелепый эпизод в начале недели.У нее не находилось слов, чтобы описать те страдания, что приходилось испытывать от невозможности помочь, протянуть руку в топкое болото или сделать что-то хорошее, не боясь осуждения. Но она, правда, пыталась.Например, после звонка перед третьим уроком в понедельник, когда Кейси только появилась в коридоре школы и выглядела также как и вчера в полдень. Только теперь одежда была помятой, словно она ночевала где-то на улице, как бродяга в парке, а на лице рыжей маской был размазан тональный крем как попытка скрыть что-то и явно не угревую сыпь.Линдси, стоявшая рядом с Клэр, отпустила шутку, что кто-то впервые открыл для себя чудеса ?тональника? и самодовольно хмыкнула, когда остальные засмеялись. А Марша не могла возразить, отпустить колкость о том, что Линдси уже несколько лет красится одной и той же тушью, которая осыпается под глазами или о том, что у нее всегда кривые стрелки на глазах. Марша криво улыбнулась с остальными и вновь ощутила себя предательницей, которая еще вчера пыталась наладить былую дружбу, а сегодня хихикала в сторонке в стае стервятников.Как же это низко.Кейси, возможно, даже не слышала этой колкости в свой адрес и выглядела отрешенной, пока ее отчитывал учитель химии за неявку на контрольную работу, но это еще больше побуждало извиниться, когда разойдутся остальные. Гарсиа вспомнила угрозы о том, что Кук могут отправить в местный исправительный центр, так как школьный психолог не нашел на нее управу и не решил вопрос с безобразным поведением и не соблюдением дисциплины.Возможно, Марше надо было бы поиграть в психолога, попытаться поговорить с ней, докопаться до проблемы, но тогда нужно было быть откровенной, честной перед самой собой. А она?— трусиха. Самая настоящая трусиха.Кейси посмотрела на нее как-то мельком, не заостряя внимание ни о чем, и почти сразу обернулась к своему шкафчику, игнорируя тот факт, что половина учащихся уже неторопливо заходили в класс, занимая привычные места.—?Идешь? —?Клэр дернула подругу за локоть, указывая на кабинет истории. —?Сегодня должны раздавать темы эссе, нужно взять самые лучшие.Самые лучшие. Ничего нового.Марша кивнула и быстро соврала (не в первый раз) о том, что должна еще встретиться с Рейчел, которая якобы похитила косметичку из ее сумки. Они устроили небольшую перепалку еще вечером, когда закрылась дверь за Кейси Кук, а утром времени было в обрез, чтобы продолжить не содержательный диалог о том, как Марша уделяет внимание тем, кто этого не достоин.Клэр не возражала и не горела желанием встретиться с той, кто метит на ее место, как в волейбольную команду, так и будущего школьного президента. В конечном счете, ей хотелось добавить в эту историю о школьной монархии какую-то интригу с передачей несуществующей короны, советами, как удержаться на плаву и заставлять людей тебя любить и ненавидеть одновременно.Коридор почти опустел, когда Гарсиа подошла к Кейси, одергивая вниз рукава джинсовой куртки, в которой уже было прохладно с утра. Нервное. Ей нечего скрывать.Она же не режется.—?Привет,?— это прозвучало слишком тихо. —?Ты сегодня опоздала.—?Я и не заметила…Тихо произнесенная шпилька Кейси, потерялась в грохоте металлической дверцы шкафчика, когда Кук без всякой аккуратности дернула ее на себя, удостоверяясь, что замок не подведет, как уже было однажды. Кажется, все в порядке.Она перевела несколько раздраженный взгляд на замершую в ожидании ответа Маршу, которая в излюбленной привычке одергивала пальцами манжеты джинсовой куртки. Нервозность всегда бросается в глаза, но, очевидно, при общении с красивыми людьми никому не замечаются их не совсем красивые дефекты.?— Ты что-то хотела? —?уже громче произнесла Кейси, ощущая ненависть к повисшей тишине и ненужному разговору. Будто бы она какая-то лучшая подружка, с которой непременно надо пересечься в коридоре и обмолвиться хоть словом, а иначе неминуем скандал. —?Мне еще зайти надо будет отметиться к.… Впрочем, неважно. Меня кто-то искал из учителей?—?Я хотела сказать, что Линдси не права,?— непонятно к чему порывисто произнесла Марша, чувствуя биение сердца где-то в горле. —?Я поговорю с ней. Она больше ничего не будет говорить. И извини за Рейчел. Она вообще не умеет вести себя.—?Господи, Марша,?— Кук посмотрела на нее как на душевнобольную, вкладывая в прежнее недовольство вопрос: ?Разве это ты хотела сказать???— Мне так наплевать, что сказала эта шлюха. Ты серьезно? Ты подошла, чтобы сказать мне об этих слухах? Господи, мне все равно, честно. Иди уже на урок или на тренировки или что у тебя там.Клэр всегда считала и несколько раз приводила фактические примеры в подтверждение того, что Марша?— тряпка, и об нее можно вытирать ноги столько сколько угодно, достаточно просто быть сильнее морально. К черту физическую силу.Гарсиа не стала выяснять, кто именно ?эта шлюха? и почему ее настроением легко манипулировать, лишь сказав что-то тоном грубее, чем она предполагала. Это всегда было для нее как пощечина, а она всегда точно по христианским заветам подставляла вторую щеку для удара.Мистер Роланд?— заместитель директора и распределяющий внеурочную нагрузку на провинившихся учащихся (в последнем Марша не была уверена, ведь ей с этим не приходилось сталкиваться) прокашлялся за спиной Кейси Кук. Он был одним из высоких мужчин преподавательского состава и в широкоплечие с ним мог посоревноваться только учитель физкультуры, а еще по его выражению лица никогда нельзя было определить эмоций, как и по интонации, с которой начиналось обращение.Марша сталкивалась с ним лишь несколько раз и предпочитала держать дистанцию, опасаясь пометок в личном деле и профилактических бесед, поэтому автоматически сделала два шага назад, когда Роланд отбросил тень на Кейси.—?Вы собирались сбежать, юная леди?Кук закусила нижнюю губу и молча (что было на нее не похоже) покачала головой. Мистер Роланд растолковал это как отрицание. Вероятно, в разговорах о том, что ее могут отправить в исправительный центр, была доля правды.—?Пройдемте,?— он указал на кабинет в конце коридора и бросил беглый взгляд на испуганное лицо Марши, невольно принимающей каждую реплику на свой счет. —?А вы, мисс, задумали прогулять?Гарсиа отрицательно закачала головой и сжала левую руку в кулак, отрезвляюще впиваясь ногтями в ладонь, прохрипев о том, что у нее сейчас история и ей уже пора. Вновь испытывая какой-то страх перед ?вышестоящими?, кто может с легкостью причинить вред репутации, что была на вес золота.Кейси ничего не говорила в свое оправдание, когда Роланд басил об очередном прогуле первого урока в понедельник и о том, что школа вправе предупредить колледж или иное место продолжения обучения о неподобающем поведении учащегося и систематических прогулах. Она пропускала каждое слово мимо ушей, лишь крепче обхватив себя руками, вкладывая в этот жест сигнал спасения.Марша обернулась лишь однажды, надеясь, как-то приободрить взглядом, если Кейси вздумает проделать то же самое, в поисках какого-то спасения, которому было неоткуда приходить. Но Кук лишь понурила голову, сутулясь и надавливая пальцами под ребра, будто бы надеясь, что это избавит от не проходящего чувства одиночества.Во всяком случае, так казалось Марше.***Она раздраженно посмотрела на свое лицо в отражении. Дело было даже не в колтунах в волосах, несвежем теле или жирном блеске на коже.Гримаса извечного страха, ярко выраженная пассивность, читающаяся как открытая книга во взгляде, не доходя до поступков. Клэр отчаянная?— попыталась противостоять, Кейси смелая?— она знает, что если обмочиться, то Он отстанет, знает, что нужна стратегия, а не слепая вера в собственные силы.У Гарсиа не хватило сил на борьбу, в страхе она сразу же бросилась к Кук, точно надеялась оказаться в материнских объятиях как раньше и получить должную защиту от всемирного зла.Несамостоятельная и инфантильная.Большой ребенок, нуждающийся в опеке старших, который всегда был под защитой.Она бросила взгляд на все еще источающие запах мочи колготки, замоченные в холодной воде, а после откинутые в угол душевой кабины. Разве был толк их застирывать, переводить жидкое мыло и утруждать себя, чтобы в конце все равно умереть в последнем акте собственного не отыгранного на большой сцене спектакля? Взять реванш? Какая глупость.?Все чудливей и странноватей?Марша неуверенно коснулась своего лица в зеркальном отражении, словно надеялась попасть в Зазеркалье, где происходящее было бы искажено, но все осталось прежним. Все та же глупая физиономия была четче, чем в смутном отражении стеклянной двери, ведущей в кабинет истории в понедельник, но от этого не становилось легче.Перед прошедшим понедельником и текущим днем пролегал ров вечности, и все былые заботы растворились, глядя в лицо настоящей опасности.Марша сидела на холодном полу перед Кейси, прощупывая суставы на собственных пальцах, пока Кук безмолвно осматривала трещины в потолке. Занятий в замкнутом пространстве у них было не так много, а желание вывести разговор на откровенность хотя бы на почти смертном одре испарилось, стоило Кейси проснуться.Что ей снилось? И снилось ли вообще что-то? Гарсиа была уверена, что сейчас нет времени на сновидения, мечтания и чувства. Нужно было иметь трезвый рассудок, но… Господи, кого она обманывала? Она уповала на Господа, который покинул ее вместе с уверенностью в себе, когда Клэр скрылась в вентиляционной шахте. О какой холодности рассудка шла речь, если все мысли забивала единственная пульсирующая мысль: ?Когда это закончится??.И кончится ли вообще?—?Мы не умрем.Марша произнесла это, когда собственный голос в голове стал невыносим и все эти мысли об одном и том же сдавили прессом, вынуждая выдавить из себя эту глупость. Просто чтобы не думать о жизни и смерти.—?Плохие вещи случаются, но не настолько. Кейси безразлично и нарочито медленно повернула голову на звук и во взгляде вновь сквозила неприязнь, как и в понедельник: ?Разве это ты хотела сказать??. Марша, кажется, повторно услышала произнесенные едва уловимым шепотом слова: ?Ты должна описаться? и с мольбой посмотрела на свою спасительницу.—?Кейси. Поговори со мной.Это ли не идеальный момент для раскаяния? Никогда не поздно приняться сожалеть о случившемся много лет назад и, наконец, придать словам огласку, должное печальное звучание.Кук тяжело выдохнула и в той же замедленной съемке вернулась в прежнее положение, прикрывая глаза. В этом молчании звенела та самая правда, по которой сейчас Марша не могла завести беседу.Не о чем им говорить. Кончились темы еще в детстве, на той площадке, где раньше они все крутились, как волчки. А бесполезные разговоры разлетелись бабочками, которые не водятся в Филадельфии и разбились в такт с каждым взмахом их крыльев.Марша вновь задержала взгляд на лице старой подруги, выискивая черты, заставившие когда-то полюбить, но в ушах вновь зазвучал ее голос.Такому не учат в школе или в кинофильмах. (Обмочись). Как старый и надежный метод, который уже выручал не раз и не единожды пробовался на практике, когда дела были совсем худы. Дядя.Она совсем замкнулась после смерти отца.Дядя. Дядя ее опекун. Единственный родственник оказался рядом в полной готовности взять ответственность за маленькую девочку, единственную дочь родного брата, которого скосил семейный недуг.Не в этом ли заключалась проблема? В добром родственнике-великане проявившем заботу?Нужно было не думать об этом. —?Нужно найти окно или дверь,?— (не думать об этом),?— что угодно. Как ты думаешь?Кейси?Марша устало опустила голову, упираясь подбородком в пенополиуретановый матрас (совсем как на дополнительной раскладной кровати для девичников в доме у Линдси), и попыталась закрыть глаза по примеру Кук. Безуспешно. Несмотря на сонливость, слабость от голода (Гарсиа вряд ли смогла бы протолкнуть в себя, хоть кусочек) и какое-то побочное действие той гадости, которой их накачали, она не могла просто заснуть. Что-то да приснится, но чем бы оно ни было?— оно не сравнится с гадкой действительностью.Она закусила полную нижнюю губу во всей силе и красоте, ощущая некую интимность момента в размеренном дыхании Кейси, некое сумасшествие в сложившейся ситуации, от смехотворности которой теперь грудь распирал истерический хохот, который был успешно подавлен и сменился дрожью во всем теле.На Кейси была та же кофта, что и всегда. Что и во время их воскресной поездки в торговый центр, что и во время случайных и пустых столкновений в коридоре.Марша хотела прикоснуться к черному трикотажу, аккуратно снять поблескивающий в свете длинный волос, осевший на рукаве, заполнить обоюдное одиночество и очертить указательным пальцем овал лица.Но ничего из этого она не сделала и вовсе не потому, что испугалась чьего-то мнения в замкнутом пространстве.Он вновь вернулся, выдав присутствие лязгом ключей за дверью и стуком каблуков, которое, кажется, и не собирался скрывать. Ему-то что? Переодетый в другую юбку и с подносом в руке, Он посмотрел на нее не так, как в первый раз и так, когда просил станцевать ему. Незнакомая прежде игривость во взгляде и кокетливо закушенная нижняя губа. Он насмешливо цокнул, разве что пальцем не погрозил, заставляя ощутить себя уловимой за чем-то противозаконным или противоестественным.В сложившемся каламбуре Марша не сразу заметила цветы и белый почти ватный хлеб из магазина девяносто девять центов. Она заняла свое место на кровати, напротив, без слов кладя подушку на колени, заменяя этим поднос.Он кивнул, удовлетворенный тем, что они нашли полное взаимопонимание без лишнего обмена репликами.?Просыпайся, соня. Я принесла тебе ужин?***Был ли ее поступок глупым или демонстрирующим еще большую слабость?Марша смогла отдышаться лишь позже, сидя в замкнутом подсобном помещении, в гордом одиночестве, которое теперь не нарушалось чужим дыханием.Она помнила вкус ватного хлеба, который с силой проглатывала вовнутрь, ощущая, как тот слипается комом где-то в горле, не доходя до желудка. Мама всегда предупреждала, что питание исключительно ?сухой? пищей доведет до гастрита или чего-то похуже.Она помнила, как спросила за Клэр, хотя не думала о ней до этой минуты и то, как ерзала на деревянном стуле (прекрасно подошедшем для пикника на обочине собственной жизни) и пыталась наполниться решимости, игнорируя беззвучный призыв Кейси одуматься от непоправимой ошибки.А еще помнила звон в ушах, непослушание собственного тела и то, как в глаза кидались мелкие предметы, а руки за них хватались, роняя на пол, и показывая всю неподготовленность, отсутствие плана. Она, кажется, даже дверь не проверила, но ринулась искать ключ. А если и проверила, то это все равно напрасно.Нужно было отступить.?В лучах солнца мы найдем свое предназначение?Дальше Марша не помнила, как жалобно всхлипывала и выглядела виноватой, как перед Роландом в коридоре в понедельник, как перед бывшим парнем Тони Райаном, как перед преподавателем, когда за письменную работу получала балл ниже прежнего и не оправдывала чужих ожиданий. Она не помнила, как хотела броситься умолять о пощаде, предложить станцевать, что угодно, двигаться, как Он только захочет или наброситься на острый край ножа, приставленного к животу, чтобы напороться как на самый острый шип, постигая величие, путем страдания, искупая вину за жизнь, проведенную во сне.?У тебя не было ни единого шанса?Нужно было отступить.Ну, а теперь? Кто кого?У тебя большие неприятности.Неприятности,Ты знаешь об этом.—?Fink?— Trouble's What You're In