Флоки, Этельстан (1/1)

На острове с черными берегами Флоки навещали только боги и призраки.Порой приходила Хельга, его солнечная девочка.Она нежно улыбалась, но никогда не говорила с ним, и Флоки не был уверен, что видел её на самом деле. Но все равно ждал, когда она придет.Хельга приносила покой, и когда она гладила его по голове, напевая, он почти верил, что они всё еще живы и молоды и любят друг друга.Порой Флоки казалось, что он видел Рагнара.Он замечал его мощную фигуру среди мшистых зеленых скал и спешил к нему. Рагнар гипнотизировал его голубыми огнями глаз, заводя вглубь острова. Когда Флоки терял его из виду, он шел за вороном, который всегда прилетал вместе с Рагнаром.Флоки ни разу не смог его догнать.Изредка ему мерещился смех Торстейна в грохоте осыпающихся каменной крошкой скал.Флоки не видел своего старого друга, смешливого и непостоянного, как ветер, но ощущал его присутствие, и от этого чувствовал себя ближе к Вальхалле. Казалось?— еще пара десятков шагов, и за скалой покажутся испещренные рунами золотые врата, которые приветственно распахнутся для Флоки, усталого путника, верного слуги богов, просто шутника.Но Флоки шел, а врат все не было.Зато был Этельстан.В отличие от остальных призраков, он почти не покидал Флоки, и это злило того неимоверно, но сколько Флоки не гнал жреца, тот не исчезал.Флоки казалось, что это его проклятие. Жестокая шутка Локи. Казалось, что он прогневал чем-то своих богов, и они решили наказать его таким изощренным образом.Он уходил от жреца, но тот все равно оставался рядом. И Флоки вспоминал себя прежнего: молодого сумасшедшего друида с подведенными углем глазами, преданного своей слепой любви юношу, увлеченного кораблестроителя, чертящего руны на бортах драккаров, чтобы те были защищены богами.Рядом с ним Флоки вспоминал о пролитой крови, въевшейся в лезвие топора, который он оставил в чужих землях вместе с дорогими людьми. Хельга, Рагнар, Торстейн?— всех их погребла под собой плодородная земля саксов. Только малышка Ангрбода умерла в родном краю.Флоки сидел возле водопада, оглушенный грохотом воды. Этельстан сидел чуть поодаль и смотрел на него своими прозрачно-голубыми глазами, так же открыто и смиренно, как при жизни, без капли враждебности.Флоки не понимал, как можно так смотреть на своего убийцу.Это раздражало.—?Ты оскверняешь землю богов,?— буркнул он, отломанной веточкой чертя знаки на черном песке. —?Ты носишь с собой своего лживого бога, и потому мои боги не хотят разговаривать со мной. Я видел их здесь, пока не появился ты.—?Но я был здесь всегда,?— ответил Этельстан. —?И никогда не был. Почему ты говоришь, что я появился?—?Потому что это так!Флоки рассерженно кинул в него палочкой, но та не достигла цели.И было непонятно, почему: потому, что не было Этельстана, или потому, что не было палочки.Может быть, не было броска или самого Флоки?— он уже не мог сказать себе честно, что уверен в реальности происходящего и собственном существовании.Возможно, он так и не нашел этот остров, погибнув во время шторма или от обезвоживания. Но если так, почему он не сидит среди богов и погибших друзей или не идет по мосту через Гьёлль в царство Хель?Неужели нигде нет места для усталого путника, старого шутника, сумасшедшего кораблестроителя Флоки? Неужели его любви к богам было недостаточно, чтобы те смогли простить ему его ошибки?—?Боги любят тебя,?— сказал Этельстан словно бы в ответ на его мысли. —?И они все еще здесь, пусть тебе и кажется, что они ушли.—?Что ты можешь знать об этом, жрец? Ты предпочел им своего ложного бога. Всем нам его предпочел!Этельстан не стал с ним спорить, пусть Флоки и ошибался.Этельстан вообще никогда с ним не спорил, и поэтому Флоки приходилось спорить с самим собой. Это раздражало. Порой даже сильнее, чем внимание прозрачно-голубых глаз, смотревших на него дружелюбно и почти ласково, совсем не так, как следовало бы.Казалось, Этельстан знал о нем что-то, чего сам Флоки пока не понял, и это злило так сильно, что кораблестроитель хотел взять камень и кинуть им в жреца.Но не кидал.Возможно, он боялся увидеть, что камень не долетит, или понять, что камня нет, или что нет его самого. Возможно, он боялся попасть в цель?— это было бы еще хуже.Ведь Этельстан был мертв и не мог находиться на земле его богов.—?Мы пойдем дальше? —?спросил жрец, и Флоки поморщился.—?Я пойду, а ты оставайся здесь. Надеюсь, мои боги разорвут тебя на части вместе с твоим ложным богом.Этельстан мягко улыбнулся, промолчав.Флоки хотелось спросить, как он смеет так улыбаться, почему позволяет так плохо относиться к себе и своей вере, почему он здесь.Но если его нет, Флоки бы говорил сам с собой, а он не хотел отвечать себе голосом Этельстана, не хотел признавать, что прекрасно знает, как бы тот ответил, как отреагировал.Поэтому он ничего не спросил, просто отправился дальше.Этельстан не пошел за ним, но все еще был рядом. Флоки зачем-то носил его в своем сердце вместе с Хельгой и Ангрбодой, Рагнаром и Торстейном, воспоминаниями о далеком родном крае, опустевшем без близких ему людей. Вместе с воспоминаниями о надломанной Лагерте и сыновьях Рагнара, любивших его, как отца.Жрец был среди них, и Флоки не понимал, почему.Но больше не пытался понять. Все, чего он хотел: вновь отыскать своих богов и найти наконец дорогу обратно к своей семье и друзьям.Его путь лежал сквозь недра плюющейся огнем горы. Ему казалось, что через эту гору он сможет выйти в Муспелльхейм, и уже оттуда добраться до соседнего мира?— Асгарда.Если бы кто-то узнал о планах Флоки, его подняли бы на смех и окрестили старым дураком. Но никто не знал о них кроме Этельстана, а тот не смеялся.Огненная гора сотрясалась изнутри и Флоки был уверен, что на верном пути.Его не смущала темнота и грохот, не смущала узость проходов и холод каменных стен. Он шел, и факел освещал его путь к правде, к затаившимся богам, к освобождению от сомнений и тягостного чувства вины. Он шел, и тени на стенах танцевали, приветствуя его.Но когда он вышел из туннеля, то увидел крест лживого бога, и это ощущалось самым страшным, самым горьким в жизни предательством.Ему казалось?— он идет на свет, идет к богам и семье, к старым друзьям.Ему казалось?— еще немного, и он увидит правду, узнает, кто есть, а кого нет, кто жив, а кто мертв, что было на самом деле, а что только мерещилось.Но боги не вышли навстречу, они посмеялись над старым дураком Флоки.А может, их выгнали отсюда.Флоки закричал, потому что не мог молчать больше, потому что злость переполняла его, потому что было по-детски обидно и горько. Он кричал, и гора дрожала, точно рассерженная, что кто-то посмел разбудить её.Она погребла под собой шутника Флоки, и он понял, что все еще жив, потому что было нестерпимо больно, а мертвые не чувствуют боли.Этельстан склонился над ним, и его глаза были холодны и чисты, как вода в роднике.—?Все?— одно и то же,?— сказал он ему, ласково коснувшись ладонью щеки. —?Твои боги?и мой Бог. То, что кажется тебе сном, и то, что кажется явью. Закрывай глаза, Флоки. Я отведу тебя домой.И Флоки, бедный отчаявшийся Флоки, впервые в жизни послушал голубоглазого жреца, позволив себе признать: ненависти к нему у него давно уже нет.И тогда он услышал голос Рагнара и смех Торстейна, увидел улыбку Хельги, державшей на руках Ангрбоду, и Один прищурил свой единственный глаз, усмехаясь, словно бы говоря: ?Здравствуй, дорогой Флоки, кораблестроитель и просто шутник, мы так давно тебя ждали, садись и выпей меда, а потом расскажи, почему ты так долго шел...?