Сигурд, Сигги (1/1)

Сигурд сидел на холодном валуне и смотрел на озеро.Молчаливое и отрешенное, окованное каменистыми берегами, оно приманивало его своей тихой железной гладью, как приманивало его братьев позапрошлой зимой. Сигурд обнимал колени и хмурился, разрываясь между желанием подойти ближе и убежать как можно дальше?— туда, где никто не найдет. Но он только обнимал себя крепче и покачивался взад-вперед, как подхваченный волнами дракар. Он был ребенком, но уже недостаточно наивным, чтобы думать, что побег?— это выход.Потому что дело было не в озере, а в матери, которая между ними и Харбардом выбрала последнего.Дело было в маленькой белокурой Сигги, чей вспухший от воды труп отпечатался в его змеином зрачке не сходящим клеймом.Дело было в том, что её смерти никто, кроме него, не заметил. Будто и не было её вовсе?— маленькой брошенной девочки с дикими глазами.Но она была?— Сигурд не мог забыть об этом, пока она сидела на валуне рядом с ним, такая же молчаливая и одинокая, как всегда, и холодная, как ручей, унесший её из Мидгарда, но не донесший до Вальхаллы. Она смотрела на него своими диковатыми темными глазами, прижавшись к колену щекой, и Сигурд сглатывал горечь вины и смаргивал горячие слезы, солью застывавшие на губах.Она не осуждала его, но он чувствовал себя осужденным. Она молчала, но в голове рефреном звучало: ?Ты должен был поиграть со мной?.Сигурд знал, что должен был. Как знал и то, что никогда не простит презрительно брошенного ?Кому какая разница?? Ивару и равнодушного смеха Аслауг. Не простит жителям Каттегата того, что не заметили, и богам, что не уберегли. Не простит себе, что развернулся и ушел.?Заметил бы кто, если бы утонул я???— подумал Сигурд, и в груди кольнуло сомнением.Было гадко, словно он наглотался затхлой воды. Он закашлялся, но не смог избавиться от этого ощущения. Горло сводило спазмом, глаза жгло, и промозглый ветер пробирал до костей. Сигги подсела ближе и погладила его по голове. Стало еще холоднее, но было уже все равно.…Сигурд сидел на берегу озера и играл на лютне.Сигги любила, когда он играл. Она не говорила с ним и не улыбалась, но, когда он перебирал струны, ему становилось теплее в её присутствии.Братья считали, что музыка?— это не то, чем следует заниматься сыну Рагнара Лодброка, будущему воину. Матери было все равно, а отца они все видели едва ли больше двух раз в год, в перерывах между его набегами на иноземные королевства. Сигурд был один, и в обществе людей только острее чувствовал свое одиночество. От него, как и от чувства вины, нельзя было убежать или спрятаться.Но среди молчаливых валунов и скал, у холодной воды, рядом с Сигги, он чувствовал себя на своем месте. Он не был здесь счастлив, но дикая тишина раздражала его меньше слов. Струны звенели протяжно и тонко, и звук уходил в камни, землю и воду, несся на птичьем крыле сквозь ветер, к самому небу, к вершинам скалистых отрогов. Когда он перебирал струны, ему казалось, что боги любят его. И Сигги тоже любила его в этот момент, потому что пока инструмент сообщал ему свою вибрацию, он не чувствовал себя обвиненным и брошенным.Но он не мог играть на лютне вечно. Уббе?— ответственный старший брат, заменивший им с Хвитсерком отца с матерью?— всегда приходил за ним и отводил домой. Иногда Сигурд почти готов был рассказать ему о Сигги, но она смотрела ему в глаза, и он не мог вымолвить ни слова. В груди холодело, и он сжимал ладонь брата сильнее. ?Это наш секрет,?— шептал Сигурд еле слышно. —?Секрет?. И ему казалось, что Сигги кивала в ответ, но он не был уверен. Он не реагировал на вопросы Уббе, и со временем тот перестал спрашивать, какие мысли его гложут.Однажды Сигурд проснулся ночью от того, что стало слишком холодно.Сигги сидела на его кровати, и истрепанное серое платьице сползало с её плеча, как и в день её смерти. Спутанные светлые кудри обрамляли её грязное лицо. Она не открывала рта, но он слышал её голос.—?Я больше не могу ждать. Ты должен проводить меня.По спине у Сигурда змеей скользнул неприятный холодок, но он не чувствовал страха, только опустошение. Он знал, что этот момент настанет. Ощущал кожей, сидя на берегу озера. Слышал свою судьбу в перезвоне струн и вороньем карканье, в мертвом молчании воды. Поэтому сейчас он молча оделся и вышел из дома. Обернулся на пороге, вновь подумав, заметит ли мать его исчезновение и, поняв, что нет, пошел в сторону озера без сожалений.Вода была ледяной. Сигги протянула руку, и он позволил ей вести себя, медленно погружаясь все глубже в темноту. С каждым шагом он все явственнее ощущал её прикосновение. Сигги улыбалась ему благодарно, и он улыбался в ответ, чувствуя себя нужным.Глядя на усыпанное звездами небо из-под воды, Сигурд слышал музыку. И знал, что боги любят его.