Part One (1/1)

Лорену одиннадцать, когда брат представляет его принцу Дамианису. Рука Огюста лежит поверх плеча Лорена, будто он предстал перед советом, и Дамианис улыбается ему снисходительно, словно это то, что нужно просто перетерпеть. Лорен презирает его. Он терпеть не может безвкусные заморские одежды, абсолютное отсутствие стыдливости в них, что только подтверждает слишком большое количество оголенной кожи. Но, несмотря на все это, он склоняет голову — приветствие достойное принца — и презрительно моргает — также под стать принцу.— Очень рад, — говорит ему Дамианис на чистом виирийском.— Взаимно, — врет Лорен, а Огюст стискивает его плечо.Брат знает его слишком хорошо.— Поди скажи конюхам приготовить лошадей, — говорит Огюст, и Лорен посылает ему убийственный взгляд.— Сам иди и скажи, — отвечает Лорен, — тебе же они так нравятся.Огюст имеет наглость рассмеяться, и хлопнув его по спине, подталкивает вперед да так, что мальчик чуть не спотыкается.— Мой брат шутит, — объясняет Огюст Дамианису, — Пойдем, я покажу тебе территорию.Лорен смотрит на то, как они уходят, и несказанно этому рад.***Лорену пятнадцать, когда Дамианис возвращается. Теперь принц старше, его конечности вытянулись в длину в связи с возрастом, но не настолько сильно, чтобы не подходить к его телу. Он стройный, а его хитон все еще слишком короткий, чтобы быть удобным. За ужином он ест с особыми манерами, а не как варвар, как Лорен ожидал. Лорен сидит рядом с Огюстом и вслушивается в их разговор: их головы склонены близко друг к другу, но говорят они все равно довольно громко. Они часто смеются, а Лорен утыкается в свою тарелку, совсем потеряв аппетит. — Зачем ты развлекаешь его? — спрашивает Лорен у Огюста позже тем же вечером, когда они одни и только шахматная доска между ними, — Он же клоун, настоящий дикарь.Лорен забирает ладью Огюста.— Почему он тебе так не нравится? — спокойно интересуется Огюст и добавляет, — Шах и мат.— Ты сжульничал, — говорит ему Лорен, врет.— Если бы ты был внимательнее, а не занимал голову размышлениями лишь о принце Дамианисе — ты бы заметил мои ходы.Лорен усмехается и требует:— Еще раз, — его пальцы уже расставляют фигуры по местам. Огюст не спорит.***Минет три сезона с восемнадцатилетия Лорена, прежде чем король Теомедис посетит Виир. Его сопровождает сын-бастард вместе с принцем, и Лорен проводит большую часть времени в своих покоях, избегая встреч с ними. Одним на удивление тихим утром Огюст берет его на прогулку к границе Великих Северных Лесов. Там тихо, и в тени можно укрыться от августовского зноя.— Они проведут турнир, — говорит Огюст, откусывая от хрустящего яблока.Он протягивает его Лорену, предлагая, но тот отмахивается, предпочитая яблоку веточку винограда, что лежала в сумке на седле, собранной одним из слуг.— Единственное, что интересует этих акиэлосцев. — Они наши союзники, брат, — напоминает Огюст, но это не оказывает никакого видимого влияния на Лорена.— Сейчас да, — соглашается он, — Но это только пока они не захотят крови. Я не доверяю его сыну. — Ты всегда имел что-то против Дамианиса, — говорит Огюст с кривой усмешкой.Лорен закатывает глаза и поправляет:— Не Дамианиса. Кастора.— Тебе он не нравится своим происхождением.— Мне он не нравится своими змеиными повадками, — поправляет Лорен, — Он лезет туда, куда не следовало бы. — И откуда же ты знаешь, братишка? — интересуется Огюст, — Ты не выходил из своей комнаты с тех пор, как он приехал.— И все же я в курсе, — заявляет Лорен, — Мне не нужно даже никуда выходить: только не тогда, когда у меня глаза повсюду.— Хватит, — просит Огюст, — Они наши друзья. Однажды, они могут нам понадобиться.Лорен фыркает, но спорить не собирается. Огюст отдает огрызок яблока своему мерину, что пасется неподалеку.— Как думаешь, какие из состязаний они продуют? — любопытствует Лорен, на что Огюст хмыкает.— Те, в которых буду участвовать я, — заявляет он, и Лорен прячет улыбку.Его брат может быть и мягкий, но точно не тогда, когда дело касается сражений. Он размажет всех акиэлосцев по арене, а Лорен будет наслаждаться каждой секундой этого зрелища.***Похоже, что Огюст был не единственным, кто тренировался. Принц Дамианис подтверждает свои способности десятки раз: его борьба справедлива, а намерения чисты. Лишь несколько воинов могут быть ему достойными противниками, но в нем нет ни капли самодовольства, чего Лорен не может понять.Он замечает, что его взгляд скользит по изгибу плеч Дамианиса, по его сильным бедрам. Он следит за мягкими улыбками, которые принц посылает Кастору, ища его одобрения, но тот этого и вовсе не замечает. Это оставляет неприятное чувство в животе и еще одну причину, по которой он не может заставить себя доверять бастарду. Но Кастор не единственный, на кого смотрит Дамианис. Лорен видит, какие взгляды принц бросает на дам, находящихся на помосте: зрители, похоже, единственные, кто оценивает его по достоинству. Эти взгляды едва уловимы, но они все значат одно и то же. Он прекрасно знает, что происходит в Акиэлосе, знает о том, что мужчины ложатся с женщинами. И он знает, что они изливаются в них, а не на простыни, как следовало бы, совершенно не задумываясь о бастардах.Это постыдно, но когда Дамианис выливает целое ведро воды на себя после особенно долгого раунда панкратиона, Лорен не может не замечать мускулы, которыми наконец обзавелся Дамианис, его тело, стройное и безупречное. Он не может не представлять, как перекатываются его мышцы, когда он сливается с кем-то: с женщиной или с кем-то еще. Как Дамианис прикасается к ним там, где ему хочется. До него доходили слухи о выносливости акиэлосцев. Его пульс учащается при взгляде на то, как грудь Дамианиса вздымается при дыхании, как его руки наливаются неоспоримой силой, когда он вытирает лицо от воды.Словно почувствовав взгляд Лорена, Дамианис смотрит в его сторону. Сердце Лорена подскакивает к самому горлу, где оно беспомощно трепыхается, как пойманная птица. Лорен знает, что его лицо остается бесстрастным: он уже давно вышколил свои эмоции. Принц Виира не может позволить себе такой роскоши.Дамианис небрежно склоняет голову в легком приветствии, а затем отворачивается, предоставляя беспрепятственный обзор на широкую спину.Лорен вспоминает обо всем этом позже, намного позже, когда возвращается с пира, когда оказывается в безопасности своей комнаты, в темноте под своими покрывалами. Он думает о руках Дамианиса на своей талии, бедрах, спине. Он думает о том, как выгибался бы ему навстречу, как идеально бы сочеталась его бледная кожа с оливковой Дамианиса.Он думает об этом, когда прикрывает глаза, когда его дыхание сбивается, когда он изливается в собственную руку и чувствует, как вина оседает где-то внутри него.Он думает о том, что никогда и вовсе не должен был думать о Дамианисе.***— Научи меня, — неожиданно просит Лорен, прерывая спарринг Огюста.Огюст не нарушает шаг, но все же отворачивается от своего противника Йорда, чтобы оглянуться на Лорена с пониманием в глазах.— Ты уже знаешь, как сражаться, — говорит ему Огюст, нанося резкий удар.Йорд, даже не дрогнув, без каких-либо усилий надвигается на Огюста, заставляя его тем самым отступать назад. В их исполнении это выглядит просто.— Я знаю основы, — объясняет Лорен, — Я знаю достаточно для того, чтобы защитить себя.— А теперь? — спрашивает Огюст, быстрым движением полностью обезоруживая Йорда, посылая его клинок в полет к дальней стене тренировочного зала. Йорд громко ругается, и Огюст убирает свое собственное оружие, чтобы по-доброму похлопать Йорда по плечу. Йорд хорош, один из лучших, однако, и он может быть повержен. Этого Лорен и хочет.— Я хочу смотреть воину в глаза и знать, что могу победить его.— Любому воину или кому-то конкретно? — подначивает Огюст, слегка кивая Йорду. Когда Йорд уходит, Огюст продолжает, — Ты уже знаешь, как победить любого. Не мечом в руках, а своим языком.— Мой язык может довести меня только досюда, — объясняет Лорен.— Мне уже начинать волноваться? — спрашивает Огюст, — Либо ты собрался с кем-то сражаться, либо ты хочешь кого-то впечатлить, и я даже не знаю, что из этого хуже.— Это пустяки, — врет Лорен, — Принц должен быть всесторонне развит.— Разумеется, — отвечает Огюст, — В особенности для того, чтобы найти жениха под стать себе. Все самое лучшее для моего братишки.Вдоволь наслушавшись издевок Огюста, Лорен идет поднять брошенный меч Йорда. Он тяжелый в его руках, но Лорен поднимает его, занимая оборонительную позицию. Огюст прыснул от смеха лишь раз, прежде чем оглядел его серьезно.— Поправь плечи, — говорит Огюст, подходя ближе, чтобы положить руки на Лорена, — Вот так.***Мышцы появляются. Это медленный процесс, но к своему двадцатилетию Лорен гибкий и почти такой же опасный, как сам Огюст.Дамианис возвращается в Виир по политическим делам. Это не должно было быть неожиданностью — Лорен лично видел письмо, как только оно пришло — но его присутствие тяжело оседает при дворе, когда он наконец прибывает.Как и всегда, Лорен планирует. Он планирует избегание и планирует неизбежную встречу. Но он не планирует то, как его сердцебиение учащается, когда Дамианис находит его в тренировочном зале, но он планирует, будто и не слышал его, позволяя Дамианису наблюдать за своей тренировкой пару минут, прежде чем развернуться и притвориться, что только заметил его.— Еще совсем рано, — говорит Дамианис, как и всегда, на безукоризненном виирийском.— Да, — просто соглашается Лорен.— Прости, что вот так ворвался.Принц слишком невинен, на свое счастье. Однажды, это погубит его.— Это общее помещение, — ответил Лорен, — Нет причин, по которым ты не мог бы сюда входить. — Ты все же можешь приказать мне уйти, — замечает Дамианис, на что Лорен согласно кивает.— Да, — озвучивает он и прибавляет, — Ты пришел для спарринга.Это не вопрос.— Это не моя территория, — говорит ему Дамианис, а Лорен кивком головы указывает на стену с тренировочным оружием.— Нет, — соглашается Лорен, — но она моя. Выбирай.Дамианис выбирает, и выбор его остроумен. Он не берет самое большое оружие, то, которое нанесло бы больше всего увечий, а вместо этого он отдает предпочтение мечу, более всего похожему на акиэлосское оружие. Он делает пару пробных взмахов, чтобы оценить вес, а после делает шаг к Лорену.Лорен смотрит ему в глаза и знает, что может победить его. Но он также знает, что не сделает этого: не сегодня. Победа над ним не входит в его план.Он дает себе промахнуться, слегка покачивается и позволяет мощи ударов Дамианиса заставить себя отступать назад. Как и ожидалось, вместо того, чтобы продолжить наступление, Дамианис приостанавливается — промедление, которое стало бы его погибелью в любом другом месте, кроме тренировочного ринга.— Смени позицию, — говорит ему Дамианис, когда Лорен наносит неуверенный удар, который едва ли заставляет Дамианиса даже обратить на себя внимание. Лорен делает как было велено, но позволяет плечам опуститься ровно настолько, чтобы Дамианис заметил это.— Нет, — говорит принц, бросая оружие на землю, чтобы подойти вплотную к Лорену, — Вот так.Он тянется к Лорену: этот жест совершенно неуместный и закончился бы как минимум потерей конечности, если бы Лорен его не ожидал или не хотел. Но он позволяет рукам Дамианиса опуститься на свои плечи, позволяет ему аккуратно подтолкнуть себя, чтобы поставить в правильную позицию, в ту, которую Лорен и так наизусть уже знает.Дамианис замирает, его руки все еще на плечах принца, и Лорен знает, что его ладони чувствуют крепкие мышцы там, где раньше ничего не было. Он таращится на Лорена, а в голове у него, видимо, фрагменты складываются в цельную картинку.— Ты тренировался, — утверждает он, не спрашивает. Возможно, он и не совсем тупица, — Кто учил тебя?Лорен и не думает врать.— Огюст.Дамианис резко убирает руки от него, словно обжегся, и отступает на шаг. Он поднимает свой меч с пола и направляет на Лорена с вызовом в глазах.— Сражайся со мной, — приказывает он, и Лорен холодно смотрит на него.— Это я и делал.— Сражайся, как положено, — требует Дамианис, — Сражайся так, будто не пытаешься скрыть все, что умеешь.— Но это моя любимая тактика, — возражает Лорен, — Противник, застигнутый врасплох — то же самое, что мертвый противник.Он делает резкий выпад, но Дамианис достаточно проворен, чтобы его блокировать. Он применяет свою силу для атаки и наслаждается изумлением в глазах Дамианиса тем, как он меняет тактику обороны. Лорен двигается легко, применяя все то, чему учил его Огюст, сражаясь с Дамианисом честно. Но у Дамианиса преимущество в росте и весе, да и держится он так, будто все это— его вторая натура. Это выводит Лорена из себя. Он знает, насколько далеко продвинулся в своих тренировках, также он знает, что смог победить Огюста раз или два в прошлом. Эти победы могли быть счастливой случайностью, но они все же были. А сейчас Дамианис не выглядит ни капли уставшим, его глаза блестят и сосредоточены, и Лорен хочет показать себя.Не то чтобы он обязан это делать. Он принц. Ему никому ничего не нужно доказывать.Но он хочет. Он видел, как высоко Дамианис ценит Огюста, и хочет того же для себя. Он желает его одобрения настолько сильно, что это —лишь малая часть из того, что он готов сделать, чтобы добиться своего.Оглядываясь назад, Лорен понимает, что это было его первой ошибкой. Он теряет бдительность, ведь голова занята предстоящей победой. Он перенаправляет наступление Дамианиса вбок, но недостаточно быстро: усталость начинает брать свое. Клинок Дамианиса должен был легко отклониться вправо, но равновесие Лорена пошатывается, и его предплечье также задействовано в маневре.Дамианис замечает это незамедлительно. Он кидает меч на пол и быстро подходит к Лорену, он поднимает руку, но она замирает на уровне места, где кровь пропитывает рукав Лорена.— Ваше Высочество, — говорит Дамианис, — Лорен.Лорен остается бесстрастным: это не первое его увечье, полученное на тренировке. Спустя пару месяцев с начала тренировок, Огюст случайно сломал ему нос, и горбинка на переносице все еще заметна.Он отходит от Дамианиса, но лишь затем, чтобы поставить меч на свое место, рядом с остальными. Его рука пульсирует, не давая о себе забыть, и он осторожно убирает порванную ткань подальше от пореза. Кровь беспрепятственно бежит вниз по руке, но он не настолько глубокий, чтобы вызывать беспокойство. Этот факт, похоже, не останавливает принца Дамианиса.— Пожалуйста, — просит Дамианис, — позволь взглянуть. Это был мой промах.Лорен не двигается с места, но и не спорит, когда Дамианис приближается к нему, и не пытается сбросить руку принца, которой он удерживает конечность Лорена, чтобы лучше оценить ущерб. Он так и сяк поворачивает руку к свету, словно он точно знает, как и на что смотреть.— Позволь я приведу целителя, — просит он, но Лорен качает головой.— Я потом сам схожу.— Инфекция — это не то, что подобает принцу, — возражает Дамианис, — Если ты не хочешь звать Паскаля, то позволь мне самому помочь тебе. Это будет справедливым, ведь это я поранил тебя.Это очень заманчивое предложение, то, от которого Лорен никак не может отказаться.— Если ты настаиваешь, — сдается Лорен, стараясь сохранять равнодушие.Дамианис кивает, хотя это и так понятно, и, придерживая Лорена за локоть одной рукой, другую кладет ему на поясницу, словно думает, что Лорен без его помощи не справится. Это не так, но Лорен и не думает отталкивать Дамианиса. Вместо этого он наслаждается теплом, разливающимся по телу от прикосновений Дамианиса, и сильной хваткой его пальцев.Они проходят мимо дюжины заинтересованных пар глаз, по мере того, как продвигаются вглубь замка,но взгляда Дамианиса вполне достаточно, чтобы предупредить любые вопросы. Лорен не ожидал, что Дамианис приведет его в свои комнаты, но ему думается, что это более приемлемо, чем ему самому вести принца в личные покои.Гостевые комнаты Дамианиса более чем изысканны - вершина гостеприимства виирийского совета. Принц плотно закрывает двери в покои. Этого достаточно, чтобы снабдить Виир сплетнями и домыслами на ближайшие пару недель. Но Дамианис, судя по всему, и не думает о возможных последствиях. Он усаживает Лорена в кресло у стола, который завален недописанными письмами к членам акиэлосского совета, насколько может судить Лорен. Принц нежно сжимает его локоть прежде чем отпустить, начиная суетливо метаться туда-сюда по комнате, через несколько минут возвращаясь к нему с графином свежей воды, парой полотенец и небольшой коробочкой.Он раскладывает все на столе, возле которого сидит Лорен, и присаживается на колено перед ним. Этот жест преклонения колен Дамианиса перед ним был бы неуместным, если бы только не та невинность, с которой Дамианис тянется к нему и замирает, нерешительно глядя на рукав Лорена. Лорен понимает, что развязывание шнуровки займет слишком много времени, да и не готов он еще раздеваться перед Дамианисом. Вместо этого он хватается за порванный рукав и резко дергает, отрывая. Звук рвущейся ткани эхом разносится в тишине комнаты, ткань поддается и, оголив руку Лорена, остается в его ладони. Дамианис хочет что-то сказать, но Лорен его опережает.— Рубашка меня не волнует.— Как и твоя рука, судя по всему, — тихо бубнит Дамианис, и Лорен встречается с ним взглядом, наслаждаясь выражением лица Дамианиса и отсутствием на нем стыда.Уголок губ Лорена дергается, и Дамианис заметил бы это, будь он чуточку внимательней.— Я же согласился позволить тебе позаботиться об этом, — спокойно возражает Лорен, — Прислуживай мне.Он перешел грани дозволенного. Лорен не имел права говорить с наследником Акиэлоса в подобном тоне. К его раздражению — но только потому, что происходящее заставляет внутренности Лорена перевернуться, как у влюбленной по уши девочки, — Дамианис принимает это как должное, покорно склоняет голову и произносит:— Да, Ваше Высочество.Лорен благодарен, что Дамианис не может слышать, как его сердце пропускает удар, предавая все внешнее безразличие хозяина. Но хуже всего то, как нежны с ним руки Дамианиса, и как он сосредоточенно мочит и выжимает полотенце, чтобы осторожно вытереть кровь с кожи Лорена. Он не грубый мужлан, как Лорен думал, когда был младше: у него ухоженные руки и мягкие прикосновения, которые не должны, но все же щекочут что-то в животе. Ему очень сложно сконцентрироваться из-за всего того внимания, которое оказывает ему Дамианис, да и тот факт, что они находятся в спальне, никак не помогает, а только заставляет кожу покрываться мурашками.— Скажи, если будет больно, — тихо просит Дамианис, не отрываясь от нежного промывания пореза. Лорену больно, но он молчит, позволяя Дамианису закончить с оставшейся кровью чистым полотенцем. Кровотечение остановлено, свидетельствуя о незначительной глубине раны, но Дамианис просушивает ее с исключительной сосредоточенностью. — Все не так плохо, — сообщает он Лорену, и тот фыркает.— Я и сам мог тебе это сказать.Дамианис поднимает на него взгляд в ответ на его слова. После мгновения тишины, Дамианис хмыкает, разглядев нотки юмора в голосе Лорена.— Несносный, — бормочет Дамианис, и Лорен вскидывает бровь.— Это я тоже мог бы тебе сказать.Видно, что Дамианиса забавляет этот диалог, и он улыбается, а Лорен не понимает, куда делся весь воздух, ведь в этой комнате его точно больше нет. Это обычная улыбка, но она достигает глаз Дамианиса, и он представляется таким ярким и юным, что Лорену нестерпимо хочется дотронуться пальцами до его лица - проверить, настолько ли мягкая его кожа, насколько выглядит.Но он не делает этого. Он держит руки при себе, и взгляд Дамианиса падает на маленькую деревянную коробочку на столе, ту, которую он принес ранее.Когда он ее открывает, то там обнаруживается набор медицинских принадлежностей, и он достает оттуда баночку мази, полосу хлопковой ткани и маленькую булавку.— Прошу прощения, — говорит Дамианис, — Мазь может щипать.И она щиплет, но сильней всего мазь печет, когда Дамианис наносит ее на порез, вызывая желание расчесать всю руку. Но до того, как он это сделает, Дамианис осторожно накладывает повязку из полоски хлопка, обмотав ее вокруг руки, и зашпиливает булавкой, чтобы она держалась. Лорен осматривает повязку, понимая, что она получилась не хуже, чем накладывает сам Паскаль. — Похоже, тебе совсем не пойдет быть королем, — говорит ему Лорен, пробегаясь взглядом по его лицу, — Возможно, вместо этого тебе нужно стать целителем.— А кто же тогда будет править Акиэлосом? — вслух размышляет Дамианис, и Лорен тихонько вздыхает. — Это просто. Ты отдашь земли мне. Мой брат будет править здесь, а я буду править там. — После того, как наши отцы скончаются, — напоминает Дамианис, но Лорен не желает думать об этом.— Я бы оставил тебя при дворе, — обещает Лорен, — Моим личным целителем.— Как благородно, — мягко отвечает Дамианис, и Лорен не может больше выносить расстояния между ними, не тогда, когда Дамианис разговаривает с ним так интимно. Он тянется и кладет руку поверх голого плеча Дамианиса, чувствуя силу под его кожей и невероятное ее тепло. Дамианис замирает, что-то в его глазах заставляет Лорена нервничать, но не в плохом смысле. Это больше похоже на предвкушение. Лорен сглатывает, и Дамианис следит за этим движением взглядом, который после скользит к губам Лорена, а затем снова возвращается к глазам. Лорен чувствует себя прикованным к креслу, массивное тело Дамианиса блокирует его, и Лорен хочет этого. Он хочет эти большие ладони на себе, хочет его узкие бедра напротив своих, хочет ощущать вес его тела на своем. Он хочет многое из того, что получить не в состоянии, но о чем все равно мечтает.Дамианис колеблется, когда поднимает руку, когда прочерчивает линию челюсти Лорена подушечкой большого пальца. Лорен забывает, как дышать.— Ваше Высочество, — шепчет Дамианис, — Лорен. Останови меня до того, как я сделаю то, о чем мы оба потом пожалеем.— Может ты и будешь жалеть, — отвечает Лорен, — но я — нет.Тогда Дамианис пододвигается, и Лорен раздвигает ноги, позволяя принцу поудобнее устроиться между ними и придвинуться ближе, опуская свободную руку на подлокотник кресла Лорена. Он чувствует дыхание Дамианиса на своем подбородке, у своего рта до того, как их губы соприкасаются в совсем невесомом поцелуе. Сердце Лорена бьется так быстро, и он пугается, что оно может и вовсе остановиться.Он перемещает свою ладонь с плеча Дамианиса на его шею— чувствуя, что их сердца бьются с одинаковой скоростью — и далее, зарываясь пальцами в мягкие пряди его волос за ухом. Дамианис издает звук, тихий и просящий, и притягивает его к себе сильней, желая большего. Дамианис знает, что хочет получить, а Лорен знает, что готов дать.Лорена еще никогда не целовали так, как его целует Дамианис, так, будто это — единственный поцелуй, который ему нужен, единственный поцелуй, который он заслуживает. Он прикусывает нижнюю губу Лорена, и она тяжелеет и наливается кровью, очень похоже на то, что происходит у него между ног, там, где тело уже отвечает на прикосновения. Он не знает, замечает ли Дамианис, но он в любом случае не разрывает поцелуй, а только сильней притягивает Лорена, проводя языком по его губам.Это отчаянный поцелуй, и Лорен думает, что мог бы тонуть в нем сотни лет. Дамианис кладет ладонь ему на затылок и тянет, заставляя Лорена прижаться ближе, и вырывает у него тихий стон. Это не тот звук, который Лорен собирался издавать, и это заставляет его лицо зардеться. Дамианис чуть отодвигается назад, чтобы посмотреть ему в лицо, и проводит тыльной стороной ладони по щеке Лорена.— Твой румянец обворожителен, — говорит ему Дамианис, что заставляет его лицо гореть только сильней, поэтому Лорен тянется к нему за новым поцелуем, отвлекая от этого зрелища.Происходящее становится настолько интимным, что Лорен чувствует, что умрет, если Дамианис остановится, но он не останавливается, и Лорен остается прижатым к креслу, принимая все, что дает ему Дамианис.Первый стук — не больше, чем шум на фоне, тонущий в звуках, с которыми их губы встречаются, в звуках их сбитых дыханий и жарких вздохов. Второй, уже громче первого, — ведро ледяной воды, опрокинутое на их головы.Лорен немедленно отстраняется, бросая взгляд на дверь. Движения Дамианиса более спокойные, но он отпускает Лорена, даже не пытаясь оставить еще хоть один поцелуй на его губах.Вместо этого он садится на корточки на пару мгновений, похоже, пытаясь взять себя в руки, прежде чем подняться. Лорен отворачивается, когда он поправляет хитон там, где у него самого возникла проблема, и пытается возвести свои защитные стены вновь.Дамианис идет к двери, но оглядывается на Лорена, когда достигает ее. Лорен закидывает ногу на ногу так, чтобы ничего не было заметно, вытирает губы тыльной стороной ладони и пропускает волосы сквозь пальцы, расчесывая. Этого не достаточно, чтобы скрыть все доказательства, но это — лучшее, что он может сейчас предпринять.— Выше Высочество, — доносится до него знакомый голос, прежде чем успевает раздаться третий стук.Дамианис открывает дверь, чтобы явить Огюста, ожидающего снаружи.— Брат Огюст, — тепло приветствует его Дамианис, и Лорен видит, как Огюст быстро оценивает состояние Дамианиса.— Мне сказали, что я смогу найти тебя здесь, — говорит Огюст, прежде чем намеренно заглянуть Дамианису за плечо и встретиться взглядом с глазами Лорена на другом конце комнаты, — И тебя тоже.Лорен знает, что его щеки все еще горят, а губы пульсируют от внимания губ Дамианиса. Брат поговорит с ним позже. Серьезно поговорит.— Боюсь, что у меня для тебя плохие новости, Дэмиен, — говорит Огюст, проходя в комнату, когда Дамианис для него рывком распахивает дверь шире. Только когда дверь за ними закрывается, Огюст продолжает, — Ты нужен дома. Между твоим отцом и сводным братом произошло разногласие.Дамианис выглядит удивленным, хотя Лорен думает, что не должен бы. Он сам уже давно предвидел подобное.— Нужно выезжать немедленно, — отвечает Дамианис, оглядывая комнату, будто пытается мысленно собрать свои вещи.— Не беспокойся об этом, — говорит Огюст, — Мы отправим все сразу же следом за тобой. Я приказал немедленно готовить твоих лошадей.Дамианис, кажется, не может подобрать слов. Вместо этого он крепко обнимает Огюста.— Спасибо, брат, — говорит Дамианис, — Я не забуду этого.Он отпускает Огюста и делает небольшой шаг назад.— Твой советник ожидает снаружи. Тебе лучше сразу же пойти к нему.Дамианис кивает и, кажется, наконец берет себя в руки.— Спасибо, — вновь благодарит он, прежде чем повернуться к Лорену и склонить голову, — Ваше Высочество.— Доброго пути, — желает Лорен, не доверяя своему языку сказать еще хоть что-то, ведь такое ощущение, что он вот-вот прилипнет к нёбу.Он принимает это за приглашение удалиться и разворачивается, чтобы покинуть комнату, бросая на него через плечо быстрый взгляд, будто ненавидит даже мысль о том, что оставляет его. Потеря Дамианиса тяжело оседает в груди Лорена. Но он будет это игнорировать, как и должен. Не пристало принцу страдать по тому, что он иметь не может. У него будет много дел, да и политика будет занимать его мысли. У него не будет времени, чтобы скучать по Дамианису.