1.1. Тюльпаны (1/1)

Страхи выходят из темноты, обступают со всех сторон. Который раз Уилл просыпается посреди ночи со странным ощущением, что сны реальны?— все до единого, даже тот наивный маленький кошмар из детства. Который раз он идёт в кухню, спотыкаясь по пути, достает виски из бара трясущимися руками, лёд из морозильника, кидает мутноватые белые кубики в стакан. Кожу обжигает холодом. Он вздрагивает, трясет кистью, будто пытаясь отмахнуться от ощущений, и дышит на ладонь?— от снега и льда тоже жжется, как от огня.Сейчас три тридцать, он в Вулф Трэп, Вирджиния, и ему совершенно не хочется верить в реальность. Теперь, когда она так нужна. Теперь, когда он прекрасно знает, кто поможет справиться с ней,?— и от этого вдвойне страшнее.?Стакан виски ничему не повредит?,?— думает Уилл, открывая бутылку и неловко расплескивая ароматную янтарную жидкость. Руки все ещё дрожат, пальцы не слушаются, будто он безостановочно пил целую неделю или больше, во рту сухо, как в лесу после пожара.?Между одним и двумя стаканами?— не такая уж большая разница?,?— продолжает он рассуждение, наклоняя бутылку вновь?— почти уверенно, почти не пролив ни капли. Алкоголь приятно подогревает мысли, и, если хорошо подумать, все не так уж страшно?— точнее, сны не так уж страшны и доктор Лектер не так уж страшен, и не кажется, что он порой смотрит слишком откровенно, или что его прикосновения слишком красноречивы, или что Уилл сам ведёт себя слишком вызывающе… Все эти ?слишком? алкоголь смягчает, сглаживает острые углы, стачивает грани. А может быть, просто напрочь выбивает из памяти.?Если я не буду сидеть близко, может быть, он ничего не заметит?,?— думает Уилл, перед тем как осознает, что выпил уже половину бутылки. Мысли немного путаются?— ровно настолько, чтобы понимать все происходящее, но даже не думать влиять на него. Пусть все течёт само по себе. Пусть все идёт своим чередом. Так же гладко и плавно, как Уилл выходит из дома, кое-как набросив на плечи куртку, забирается в старенький вольво, вставляет ключ в замок зажигания, отпускает сцепление и выруливает на дорогу. Все машинально, практически на автопилоте?— маршрут настолько знакомый, что и в полном беспамятстве не ошибёшься.Весна в Балтиморе?— ветренная, холодная, влажная. Серое небо, затянутое тучами, мокрый, блестящий асфальт (дожди по ночам льют регулярно), холодный влажный воздух, приятно наполняющий свежестью легкие, и Уилл?— в тонкой куртке нараспашку, тонкой рубашке, тонких джинсах. Легкая одежда?— неотъемлемая часть весны для него, даже если температура уходит в минус; просто традиция держать тело в холоде до наступления ненавистного лета, когда дышать будет нечем, когда от омерзительной влажной жары будет плавиться и растекаться все вокруг, включая асфальт и мысли.Но это не сейчас. Сейчас приятный ветер треплет волосы и мелкая ледяная морось оседает на темных кудрях, заставляя их завиваться в тугие кольца, и Уиллу это нравится, потому что так совершенно не заметно, что ему слишком часто не хочется брать в руки расчёску.Трасса пуста и безжизненна в ранний час, старый вольво глотает милю за милей, серый асфальт исчезает под капотом, извиваясь мокрой блестящей лентой, жёлтая разделительная полоса горит в середине дороги, как строгая ось симметрии, разрезающая мир надвое. Уиллу хочется вывернуть руль и проехать так, чтобы ось эта была ровно по центру его пути, но не получается?— алкоголь не только мысли делает гладкими, но и руки?— тяжёлыми, словно свинцовыми; пальцы слушаются плохо, кисти с трудом поворачиваются в застывших суставах, и Уилл, неловко направив машину влево, к центру дороги, неизменно вылетает ещё левее, на встречку, и, будь сейчас не так рано и не так пусто на трассе, он непременно оказался бы под колесами фуры или лоб в лоб со встречным авто. Уилл думает об этом сквозь сладкий алкогольный дурман и смеётся?— такая смерть кажется ему слишком простой, обыденной, непретенциозной. Он бы хотел умереть такой смертью.Машина въезжает в город, и все меняется?— расступаются деревья, тускнеет мокрое сияние асфальта, небо становится светлее. Вокруг вообще становится светлее. Уилл проезжает по центральной улице, мимо закрытых кафе и магазинов, мимо салонов и ярких витрин, и ему чудится, будто в холодном влажном воздухе витает аромат цветов. Все буквально пропитано им насквозь. Цветы, цветы повсюду, словно не город вокруг, одетый в бетон и металл, а бескрайний душистый луг, благоухающий свежим, тонким ароматом. Уилл не может понять, что это за запах, какие цветы пахнут так; втягивает воздух носом, вдыхает ртом и почти чувствует на языке его вкус?— сладкий, но не приторный, такой, который бывает, когда кусаешь хрустящее зелёное яблоко, впиваясь зубами, и пресно-кисловатый сок попадает на язык, наполняет рот, смешиваясь со слюной,?— глотая его, ощущаешь, как исчезает жажда. Любая жажда.Цветы-цветы-цветы, серый город благоухает цветами.Чем ближе Уилл подъезжает к дому Ганнибала, тем запах становится сильнее. С парковкой возникают проблемы, вольво едва не врезается в столб, потом в стоящий рядом шевроле, прежде чем незадачливый водитель втискивает машину между ними. Уилл, пошатываясь, выбирается из салона и щурится на серый рассвет, на плотные облака, подсвеченные по краям белесым солнцем, на просыпающийся угрюмый город. Ему кажется это красивым. Небо над головой?— легкое и светлое, как лист бумаги, пиши что хочется?— остается только найти, с чего начать.Уилл вдыхает глубоко, плавно, и в лёгкие врывается ароматный воздух, наполняет и переполняет, грозя разорвать на части, пропитывает собой каждую клеточку тела, опьяняя куда сильнее банального виски?— Уилл идёт, и на каждом шаге его сносит чуть в сторону, постоянно влево, пока он все же не поворачивает голову.Маленькая круглосуточная лавка с вывеской, увитой живыми цветами, притягивает взгляд. Откуда она взялась? Он готов поклясться, что раньше ее здесь не было, хотя сложно сказать наверняка: ?раньше??— это вчера или в прошлом месяце. Он не привык смотреть по сторонам.Лавка влечет к себе, цепляет невидимыми щупальцами, обвивает руки и ноги. Уилл вдыхает?— аромат цветов заполняет его окончательно, и он наконец сдается. Шаг влево, другой, третий?— и уже легче дышать, свинцовая тяжесть уходит из тела, проясняется взгляд. Уилл идёт вперед, совершенно не понимая, что с ним,?— и совершенно не задумываясь об этом.Открывается стеклянная дверь, звякает маленький колокольчик, и цветы обступают его со всех сторон?— так, будто во всем мире нет ничего, кроме них. Белые розы, разноцветные герберы, пушистые хризантемы, грациозные лилии?— и ещё бесчисленное множество, чьих имён Уилл не знает. Лавка тонет в цветах и запахах, и Уилл тонет тоже?— в глазах рябит от яркости красок. Но кое-что все же цепляет взгляд первым.Алые тюльпаны, целое поле тюльпанов, в самом центре маленького салона.В нос ударяет аромат?— теперь не резкий, не сводящий с ума, а нежный, осторожный, бережный. Деликатный. Уилл закрывает глаза и вдыхает?— удивительно, как это он раньше не замечал запаха тюльпанов. Не обращал внимания?—?Прекрасный выбор,?— смутно слышится через переполняющий голову алкогольно-цветочный туман. —?Они такие волшебные, весенние. Вашей даме понравится.Девушка-продавец выплывает из цветочного моря, сияя дежурной улыбкой, ласково оглядывая раннего посетителя. Уилл моргает?— туман в голове рассеивается медленно, нехотя, отступает куда-то вглубь, чтобы потом вернуться с новой силой.—?Да… Понравится,?— рассеянно кивает он, улыбаясь невольно в ответ и с безотчетным удовольствием представляя, как вытянется от удивления лицо Ганнибала. Осознание приходит внезапно, как весенний ливень, как яркое солнце после,?— все это время он думал о Ганнибале.Только о Ганнибале.—?Двадцать пять. Мне нравится число двадцать пять. И заверните во что-нибудь,?— Уилл кивает на тюльпаны, и от резкого движения у него начинает кружиться голова.Девушка с готовностью отсчитывает цветы.Из лавки он выходит почти счастливым, с чувством странного умиротворения?— будто бы сделал то, что давно тяготило, не давало спокойно жить, мучило по ночам в кошмарах. До дома Ганнибала?— всего один перекресток, и Уиллу уже не терпится заглянуть в странные глаза с золотистыми ободками вокруг зрачков и увидеть… да что угодно. В них просто красиво отражаются эмоции?— свежие, сочные, яркие…Ганнибал открывает дверь сразу же, не дожидаясь повторного звонка. Открывает?— и замирает на пороге. Уилл стоит прямо перед ним, непростительно близко?— настолько, что дыхание ощущается на коже.Ганнибал чуть поводит носом, недовольно кривится?— складки, идущие от тонких, хищных крыльев к губам, врезаются глубже в кожу, и лицо его приобретает надменно-презрительное выражение.—?Уилл, опять… Снова пьян.—?Ты должен мне вечер,?— шепчет Уилл отстраненно, будто не осознает до конца, что слетает с его языка. —?И ещё сказку. Ты обещал.—?Сейчас утро. И я не буду с тобой говорить, пока ты в таком состоянии,?— морщится Ганнибал в ответ. —?Проспись и приходи позже. А лучше завтра.Уилл смотрит на него совершенно отсутствующим взглядом, нервно кривит губы, будто намереваясь сложить их в улыбку, и неловко протягивает руку с зажатым в кулаке букетом?— алые цветы в коричневой упаковочной бумаге.—?Зачем ты принес мне… что это? Тюльпаны?Едва различимое дрожание голоса на слове ?тюльпаны?, и, будь Уилл менее пьян, заметил бы, обязательно заметил. Но по дороге к Ганнибалу, ещё на трассе, ему внезапно вновь стало страшно, поэтому он допил остаток виски прямо из горла, управляя машиной одной рукой и неловко переключая передачи, на время бросая руль?— из-за этого вольво опасно вилял то в одну, то в другую сторону.—?Мне понравился запах,?— говорит Уилл, улыбаясь пьяно и беспечно.Ганнибал берет в руки букет, втягивает носом воздух, вдыхая глубоко и выдыхая длинно и судорожно, не под стать плавному вдоху,?— это тоже остаётся без внимания, потому что Уиллу так хочется спать, что глаза закрываются уже сейчас, пока он стоит на пороге.—?Хорошо, проходи.—?Тюльпаны решили мою судьбу на сегодня? —?спрашивает Уилл, и язык его чуть заплетается?— первое и последнее слова звучат невнятно.—?Можно сказать и так,?— Ганнибал хмыкает и, развернувшись, исчезает в темной прихожей.?Как же, тюльпаны. Просто твоё путешествие обратно в Вульф Трэп закончилось бы под колесами первой встречной фуры на трассе?,?— почти слышит Уилл, будто слова бегут по коридору за хозяином по пятам. Мысли Ганнибала. То, о чем он думает много часов в день, никогда не произнося вслух. Это тоже хорошо известно.Уилл закрывает дверь и поспешно следует за ним.Ганнибал ведёт его не в гостиную, как обычно, а в маленький кабинет на втором этаже. Темные обои, похожие на бархат, темное дерево в отделке, темный потолок. Диван, кресло и стол?— все обстановка.—?Что это?На отполированной до блеска столешнице?— десятки маленьких бутылочек. Стекло приятно поблескивает в приглушенном электрическом свете, прозрачное содержимое?— бесцветное, желтоватое, янтарное?— тускло мерцает неверными бликами. Уилл завороженно всматривается в них.—?Это эфирные масла. Компоненты ароматов. Я коллекционирую запахи.—?Какие запахи?—?Всякие. Собираю и потом создаю духи. Это очень разные ароматы,?— Ганнибал кладет букет подальше от своих склянок, обходит стол, небрежным движением захватив по пути маленькую записную книжку, устраивается на диване, прижимаясь к мягкому подлокотнику, будто намеренно оставляя Уиллу больше места, и бросает ему мимолётный взгляд?— внимательный и словно приглашающий. —?Цветов, деревьев, если очень нужно?— даже овощей и фруктов. Людей.Уилл смеётся удачной шутке.Будь он чуть менее пьян, обязательно бы увидел, ощутил, услышал что-то неладное, что-то странное, отдающее зловещим, что-то практически колдовское?— не хватает лишь зелёного пламени да дьявольского смеха. Обязательно заметил бы. Но Уилл ничего не хочет видеть?— да если б даже и захотел, то не смог бы, потому что перед глазами у него расплываются причудливые цветные круги, и все, что сейчас нужно,?— это наконец улечься на мягкое сиденье, устроить голову на коленях у Ганнибала и смотреть ему в лицо снизу вверх?— так оно кажется ещё более тонким и хищным, чем обычно.