Пламя и миражи. (5) (2/2)

?Сработает только раз. Зато стопроцентно, ручаюсь?. Как будто знал заранее… А предупредить напрямую не мог, зараза астрологическая! Тьфу, уже выражаться, как Зойсайт, начал…

Ну, он ему еще выскажет, когда вернется, подумал Джедайт, и вдруг с леденящей ясностью понял: этого может и не произойти. Если здешние змеи похожи на ?последний поцелуй? из земных пустынь, то шансов у него мало. Даже еще меньше, потому что иммунитета против инопланетных тварей у него нет. И Энда, который любой яд если не нейтрализует, то хотя бы ослабит, здесь тоже нет. Энд сейчас на Земле, и дозваться до него в таком состоянии точно не выйдет. Да и не успеет он в любом случае…

Он умирает, отстраненно подумал Джед, чувствуя, как отравленный огонь медленно расползается по запястью до локтя. Мир бледнел, становясь черно-серым, закутываясь в кокон саднящей, ласково-дурманной, почти приятной боли. Он умирает. Минута. Две. Не больше.Джедайт скрипнул зубами, запрещая себе отчаяние, усилием воли вытесняя эмоции за края рассудка. Пальцы левой руки стиснули острые грани кристалла.

Сосредоточиться.Жгучая боль глодала руку, с каждой секундой туманя мысли. Надо торопиться. Быстрее.Нечеловеческим усилием он заставил разум сконцентрироваться на призыве – неважно кому, – до боли сжав маленький камешек. Ну же… давай… Он сжал руку, царапая кожу до крови.Кристалл дрогнул, резко погорячел и так же резко остыл в ладони. Сработало.Джед выдохнул, едва не теряя сознание. Сил почти не осталось.…Где-то там, в другой вселенной, рвались голоса и звуки. Кто-то кричал, звал кого-то. Слова чужого языка звенели медью, не достигая сознания. Сосредоточиться, чтобы понять, уже не получалось. Кто-то схватил его руку, туго перематывая предплечье. Поздно… Жгут врезался в кожу, перекрывая вены, лезвие полоснуло по запястью, красные капли… черные следы на пепле… больно смотреть…– Не закрывай глаза, иноземец! Держись!Держаться? За что?..Он зарылся левой рукой в горячий песок, цепляясь за невидимую опору. Красные крупинки набились в царапины, раздражая кожу. Уже не больно. Почти…

Кровь густыми, пульсирующими толчками разрывала виски, отмеривая оставшиеся секунды.

Шестьдесят. Пятьдесят девять.Мир стремительно разваливался на части, голова кружилась и горела, перед глазами стоял цветной, тошнотворно мерцающий хаос. Хаос…?К Хаосу Марс, а вот ты нам нужен живым и желательно здоровым?.

Эндимион. Он будет ждать новостей. А если не дождется…

Если узнает, что их уже больше не пятеро…

Пятьдесят одна. Пятьдесят.?…ты нам нужен?.Сорок девять.Он попытался шевельнуть пальцами правой руки, но не почувствовал их. Только по венам до самого плеча стрельнуло огнем – и почти сразу разлилось блаженное онемение. Когда оно доберется до сердца…

?…ты нам нужен?. Ты нужен… нужен…Сорок пять. Сорок четыре.Ярость взорвалась где-то в груди, затушив едкий, туманящий чувства морок. Да катись она, эта смерть! К Хаосу, к Металлии, к самому Хроносу, если хочет!

Джедайт стиснул зубы, усилием воли заталкивая в грудь глотки воздуха. Воздух был сухим и горьким, больно обдирая гортань. Неважно.

Дышать, мысленно приказал он себе. Дышать!

Тридцать девять.Сердце колотилось глухо, неровно, пропуская удары. Не смей останавливаться, слышишь! Не смей!!Он должен жить. И он будет, будь оно все проклято!Тридцать шесть. Тридцать пять.

Дышать!Боль доползла до шеи, кольцом охватив горло.

Тридцать три. Дышать!!И вообще, он обещал Зойсайту перо… Обещания надо выполнять, во что бы ни стало…Дышать!Тридцать один.Воля слабела, погружаясь в вязкое, горячее забытье. Мысли рассыпались, как бусины. Красные… Красные ягоды, разорванное игрушечное ожерелье…?Ты сильно ударился, да? Тебе больно, да??Мне больно, девочка моя маленькая, мне очень боль…Двадцать восемь. Двадцать… двадцать… двад…Дышать!!!...Двадцать семь. Двадцать шесть.Сердце гулко плескалось в груди, больно стуча о ребра. На губах проступила соленая мокреть. Кровь?..Уже не больно.Двадцать один. Девятнадцать.Мир начал проваливаться и таять в сером шелесте. Дождь? Опять дождь, льет и льет в море, будто там и без того не хватает воды. Какое позднее, тоскливое в этом году лето…?В горах уже вовсю лето, колокольчики цветут…?Неф. Зой. Они ждут известий. Нельзя засыпать, нельзя…Четырнадцать. Тринадцать.Дышать.Ресницы тяжелые, липкие, как смола, золотая искра рвется сквозь них, колет зрачки. Золотой огонек, золотые тени на старом, щербатом дереве, он протягивает руки, обжигается, больно…Нет. Уже не больно.Девять. Восемь.…Огонь растет, заполняя небо, плещется в стороны двумя крыльями, осыпается тонкими, шелковыми нитями, длинными, как темные волосы… Почему темные?...Дышать. Надо ды…Пять. Четыре.Мир проваливается в пустоту, небо совсем близко, почему-то не синее, а фиолетовое, пахнущее гвоздикой и слезами, прижимается к губам, горячее… ?Последний поцелуй?…Три. Два.?Ты не умрешь?.Воздуха больше нет. Дышать…Один.

Сердце гулко вздрагивает и обрывает удар.Все.…Ты – не – умрешь…У смерти нежные губы……Тишина была повсюду.Тишина была огромной, прохладной и безмятежной. Тишина была темной и прозрачной, как озеро, готовое к зиме. Ее хотелось пить, словно воду, пить медленными, долгими глотками, смакуя хрустальную, сводящую зубы чистоту, сладко-желанную, как желанны первые минуты дремы после долгого, долгого дня.Тишина манила. Тишина обволакивала, баюкала, укрывала. Тишина стирала будущее и прошлое, мысли, имена, привязанности и воспоминания. Тишина звала уснуть, раствориться, исчезнуть. Тишина обещала покой.Потом что-то изменилось.Движение… тень движения, не более. Беззвучное колыхание, невидимые крылья, упруго бьющие стеклянный сумрак. И в такт им в далекой – или близкой? – высоте колыхнулись длинные переливчатые полосы света. Они становились все ярче, сквозь них просачивались огненные искры – и тут же меркли.

Вот одна, ярче прочих… И она не гаснет, становясь все больше, все теплее, все ближе. Только дотронься, и…РАНО.Не звук. Не крик, не шепот – просто вибрация пустоты. Невидимые круги, расходящиеся от невидимого камня, брошенного в невидимую бездну.ТВОЕ ВРЕМЯ ЕЩЕ НЕ ИСТЕКЛО. ДОРОГА НЕ ПРОЙДЕНА.Голос. Беззвучный, но пространство вздрагивает от каждого слова, а душа становится проницаемой и ломкой, как треснувший лед.Не больно. Но…Уязвимо.ВОЗВРАЩАЙСЯ, ВОИН. ВОЗВРАЩАЙСЯ ТУДА, ГДЕ ТЕБЯ ЖДУТ.Ждут… Его ждут…

Память напряглась – клубок из алых и черных бликов, удушья, огня и тревоги болезненно сдавил сердце – и все мгновенно растворилось в темно-прозрачной безмятежности.

Неважно. Все неважно.Радуги в вышине щекотали ресницы. Близко. Так близко… Теплый, теплый огонь…

Этот свет был странно знаком – задолго до жизни и смерти, до вселенной и времени. Каким-то древним, изначальным чутьем, коренившимся глубже души, он принимался безусловно и сразу, без вопросов и объяснений.Этот свет был всегда.Этот свет был домом.

ВОЗВРАЩАЙСЯ.Голос был настойчив. Его не хотелось слушать, но то же самое, не терпящее возражений, чувство говорило, что НЕ слушать его нельзя. Невозможно.

…Возвращаться?..Но я не хо…Нельзя, стукнуло изнутри в виски. Не это слово. Нельзя.

…Я не могу. Пожалуйста! Я не могу.ТЫ МОЖЕШЬ.Не укор, не приказ. Просто констатация факта.

Он может. Все верно, он может. Но…Этот свет… Горячий, животворный огонь. Он манил, он звал дотянуться, унести с собой хотя бы искру, хотя бы один лучик. Дотянуться…Темнота колыхнулась – мягко, словно улыбаясь.ТЫ НАЙДЕШЬ ЭТОТ ОГОНЬ В ТВОЕМ МИРЕ, ЧЕЛОВЕК. ВОЗВРАЩАЙСЯ!Свет полыхнул, обжигая, лаская, испепеляя и возрождая, – и душа таяла в нем, как тонкая льдинка, рассыпалась на атомы – и сплеталась заново, беззвучно крича от радости-муки, и…ВОЗВРАЩАЙСЯ. ТЕБЯ ЖДУТ.…и эхо первого звука сотрясло тишину.

И тишина дрогнула.Тишина дрогнула и осыпалась каплями в черноту, полную крика и шепота…

?Возвращайся?.…и чернота со звоном разлетелась на осколки, и они вспыхнули, обжигая, превращаясь в звезды, свиваясь в пылающие спирали, с чудовищной скоростью летя в пустоте…?Я здесь. Я рядом?.…растягиваясь в длинные горячие нити, оплетая, запутывая, завивая в кокон, неся все дальше и дальше…?Я рядом. Я держу тебя?.…все ниже, ниже и ниже, в ревущую, пылающую, тяжкую темницу тела, стиснутого болью и бредом…?Терпи. Еще совсем немного. Терпи…?…возвращая обратно, к сладкому ветру, солнцу, борьбе и ярости…?Ты не умрешь?.Возвращая обратно к жизни.…Впоследствии Джедайт так и не смог толком вспомнить, сколько все это длилось. Часы, дни и минуты спутались в липко-горячей паутине, где галлюцинации были неотличимы от реальности. Время стало вязким, тягучим, как растаявшая смола, время отмерялось только вздохами и ударами сердца, делящими боль на равномерные, монотонно повторяющиеся отрезки. Боль разрывала руку от плеча до запястья, медленно, с аппетитом глодая нервы, отдаваясь тонкими, почти ласковыми уколами в застарелом шраме у локтя.

Больно. Тогда, давно, было тоже больно……Больно. Стрела… тихий, хищный свист в черном, зловонном провале переулка, мгновенный блик на струганом дереве… крик, рывок вперед, ошеломленные зеленые глаза. Куда ж тебя все время несет, рыжий……Больно. Мрачный, злой до черноты взгляд Эндимиона, тихий скрип зубов, когда он обламывает острие и изо всех сил дергает древко, крик… Это он кричит?.. Темнота.…Темнота. Рыжие, красные сполохи, запах дыма. Бегущие люди, опять крики, женщина плачет, потом плач обрывается на резкой, хрипящей ноте…

?Прячься, малыш!?

…Топот копыт, кто-то бежит, голоса, похожие на человечьи, но они не люди. Он знает точно, они не люди. Их сознание пахнет мерзостью, а мысли – безумием. Он видел, что они делают, видел их глаза, они не люди…?Беги! Беги, пока тебя не заметили!?Но они заметили, уже поздно, они заметили, они здесь. Человеческие лица, неживые глаза, души, пахнущие смертью. Бежать…?Держись?.…Бежать, шаги за спиной, крики, твердые камни, скользкие, липко-черные, пахнет кровью, пахнет до тошноты. Бежать…?Я здесь. Все хорошо, я здесь?.Голос. Нежный, глубокий голос, такой тихий, но темнота боится его, отступает прочь. Крики за спиной, гул и треск огня, стены рассыпаются, осколки бьют в лицо, больно…?Ш-ш-ш. Это сны. Это просто злые сны. Их нет?.…Огонь. Огонь повсюду, жжет пальцы, оплетает запястье, жар течет по венам, как кипяток…?Потерпи. Скоро все пройдет, потерпи?.Что-то прохладное, мягкое касается головы, что-то еще более мягкое проводит по губам, размыкая их, вливая в рот холодные капли. Вода такая чистая, такая свежая, что кажется почти сладкой.

?Держись. Осталось немного?.…Сладость на губах, запах гвоздики. Ресницы невозможно тяжелые, перед глазами лиловый туман, прозрачный и темный, как небо. Грозовое, влажное небо, какое бывает на Земле.

?Я здесь?.Близко, так близко… но ревущая горячая пропасть тянет в себя, он падает все быстрее…И только голос, тихий голос, вьется светлой нитью в кипящем пространстве бреда. Тонкой нитью, такой тонкой – и такой прочной – соединяющей его с реальностью.Соединяющей его с жизнью.?Я здесь. Я держу тебя?.

Первое, что он увидел, открыв глаза – это огонь. Не тот, дикий, горячечный, что мучил его… сколько? Он не знал.Этот огонь был уютно-домашним, сонным и спокойным. Он ворчливо потрескивал, разбрасывая рыжие блики по шершавым каменным стенам. Стены, вроде бы, были украшены резьбой – то тут, то там из тени выступали оскаленные головы, раскинутые крылья и лапы, щедро украшенные когтями. Кое-где когти были отколоты – видимо, стенам этим уже немало лет… Это пещера… или?..Для того, чтобы увеличить обзор, требовалось повернуть голову, но впитавшийся в кровь инстинкт подсказывал не шевелиться. Так, на всякий случай. Джедайт опустил ресницы, диагностируя, по возможности, свое состояние.

Так. Руки и ноги на месте, голова, очевидно, тоже. Внутренние органы, судя по первичным ощущениям, функционируют нормально. Веревок – и иных сдерживающих факторов не наблюдалось. Следовательно, либо он не пленник, либо опасным его не считают (что тоже неплохо).

Но это все плюсы. Минусов тоже было немало.Во-первых, слабость. Не очень большая, но ощутимая. Голова болела – тупо, привычно, где-то возле виска, в глаза будто насыпали пыли, но сознание было ясным, впервые за…

Тут память дала провал. Сколько он уже здесь? День? Месяц? И где, неплохо бы знать, находится это ?здесь??Он слабо пошевелил пальцами – под ними чувствовалось что-то мягкое и ворсистое – и поморщился. Боль мгновенно пронзила правую руку – и тут же ослабла, свернувшись горячим клубком под повязкой, которой было туго замотано запястье…Стоп.Боль. Укус. Змея. Стрелы, звенящие о камень. Крики, хлопанье крыльев. Чьи-то руки, держащие его.

Джед внутренне нахмурился, перебирая впечатления. Что-то не так…Стрелы. Марсианские стрелы не лязгают, они сделаны из обсидиана. И змея… Бледно-серая. Серая змея на красном песке? А вот на Земле, в соляных пустынях такие водятся. Маленькие, смертельно ядовитые красавицы. Именно их ядом смазывают на Юге наконечники копий и стрел – как раз таких, какую Энд из него вытаскивал когда-то.Хотя… в тот раз боль была другая.

Верно, тут же мысленно ответил себе он. Ведь Эндимион – Хранитель, и там, на Терре, он в ту же минуту нейтрализовал действие яда, так что предательского жжения Джед тогда вообще не почувствовал. Ну, а их Величество – тогда Высочество – конечно, не удосужился ему рассказать.

Стоп. Сейчас не время думать об этом. Важно другое. Если собрать воедино все факты, то…Его хотели убить.

И вполне возможно, что тот, кто пытался это сделать, был с Земли.Так.Джедайт открыл глаза, усилием воли разжав стиснутую левую руку. Проклятая привычка, никак от нее не избавиться…

Вокруг было все так же тихо, огонь все так же танцевал по стенам, древние чудища все так же скалились на неведомых врагов. Или, может быть, улыбались – тут же Марс, иная культура, кто ее разберет…Надо сосредоточиться. Мысли все время разбегаются по сторонам – должно быть, от слабости, – а это опрометчиво в незнакомой обстановке. Впрочем, и в знакомой тоже.Итак. Его хотели убить. Причем, скорее всего, свои.Джед мысленно вздохнул.Его много раз пытались убрать с дороги – разными методами, но всегда безрезультатно. Ложь, интриги и наговоры были для него проницаемы, как сталь для рентгена, – кроме того, почти всегда рядом был Нефрит, в совершенстве знавший искусство этой грязной сумеречной игры. Как правило, он отводил добрую половину ударов прежде, чем Джедайт вообще успевал о них узнать. Попытки прибегнуть к услугам наемных убийц (довольно многочисленные) тоже были безрезультатны. Ши-Тенноу за годы войны привыкли быть со смертью на ?ты?, и эта леди давно предпочитала обходить их стороной.

Смерть научилась уважать их.А вот они, похоже, этим уважением злоупотребили, хладнокровно подумал Джед. Так просчитаться! Предпринять все меры предосторожности на Земле – и пропустить очевидное на Марсе! Впрочем, тут они ждали удара с иной стороны… Но это, разумеется, не оправдание.Непростительная оплошность. Когда Эндимион узнает…Внезапная мысль тряхнула изнутри, как разряд тока.Эндимион. Он просил сообщать о себе хотя бы раз в сутки – здешние, по счастью, совпадали с земными. Чаще было бы трудно даже для способностей Третьего Лорда – все-таки другая планета как-никак, да еще Марс, у которого магический фон выше всех Внутренних, не считая Луну. Последнее сообщение Джед отправил сразу после прибытия, а потом…

Он стиснул зубы, усилием воли подавляя волну тревоги, захлестнувшую мысли. Сколько времени он уже здесь? Что происходит сейчас на Земле? Если была запланированная попытка убийства, то корни интриги могут уходить очень глубоко…Как долго друзья не получали от него вестей – или, что хуже, не дошелли до них слух о его смерти? Нет, мысленно возразил он, в это Эндимион не поверит однозначно: их четверых он чувствует, как самого себя. Но зато вполне может заявиться на Марс, чтобы все узнать самому, на это он способен. И что придет в голову охваченному яростью террианскому принцу, предсказать сложно. В гневе он опаснее раненого дракона…Нет, ему срочно, просто необходимо найти способ связаться с Землей. Как можно быстрее, прежде чем ситуация окончательно выйдет из-под кон…И в этот момент Джедайт понял, что он уже не один.Трудно сказать, что изменилось. Может, огонь загудел сильнее? Или чуть заметно дрогнул воздух – так слабо, что это нельзя было назвать ветром? Но присутствие ощущалось – именно ощущалось, бессознательно, кожей, как ощущается солнечный жар. И уже потом его слуха коснулся ритмично-тонкий звон, больше похожий на журчание крохотного ручья – и ритмично-мягкий шелест ткани, колышущейся в такт чьим-то невидимым шагам. Самих шагов слышно не было, словно пришедший ступал по воздуху, а не по земле.

Шелест и звон становились все ближе и ближе. Повеяло острым и пряным запахом, который показался странно знакомым. Гвоздика…

Потом его взяли за руку – так бережно, что рана не отозвалась болью. Наоборот, саднящий жар в кисти почти моментально стал утихать. Целитель? Ладонь скользнула выше, задержалась на шее, измеряя пульс. Мягкая ладонь, совсем маленькая и легкая. Ладонь ребенка… или юной девушки.

Джедайт сосредоточился на том, чтобы дышать как можно ровнее и глубже. Он еще не решил, обнаруживать ли себя в данной ситуации или нет. На первый взгляд неизвестный гость не нес угрозы, но многолетний опыт научил его не доверять первым взглядам. И вторым тоже.Невидимый кто-то долго, протяжно, терпеливо вздохнул. Прохладные пальцы легли на лоб, пригладили волосы, осторожно потерли пульсирующий висок – и это прикосновение отозвалось мурашками во всем теле. Так приятно, так…– Ну и долго мы будем играть в спящего, милорд? – тихо-тихо, почти шепотом.…так притупляет бдительность!Рефлексы сработали прежде рассудка. Незаметно обхватить запястье (тонкое, такое тонкое) – рывок – перекат – поймать вторую руку – прижать коленом ноги. И только после этого открыть глаза.Первое, что он увидел, были волосы. Очень много волос. Гладкие, длинные, иссиня-черные, они в беспорядке рассыпались по плечам и груди неизвестной девушки, почти полностью скрывая лицо. Она дышала тяжелои часто, глаза сверкали сквозь путаницу темных нитей каким-то странным, труднопереводимым выражением. Руки, раскинутые в стороны, были изящными, почти хрупкими – и он безотчетно ослабил хватку, боясь навредить.

И замер, услышав самый неожиданный в этой ситуации звук.Она смеялась. Это был тихий, грудной, почти мурлыкающий, но, несомненно, самый настоящий смех.– Неплохо. И что мы теперь будем делать, Ваша Светлость?Голос у нее был такой же, как и смех – бархатисто-певучий, протяжный, медно-медовый. И чем-то - он не мог вспомнить, чем - необъяснимо знакомый.

Таким голосом можно ласкать, не касаясь. И резать – без ножа. И…

Небо, о чем он сейчас думает?..

Стоп. ?Ваша Светлость?? Так на Земле называют только лордов верховной Четверки. Случайно она это сказала или…– Кто ты? – резко спросил Джед. – И откуда ты знаешь, кто я?– Это целых два вопроса. – Даже сквозь паутину волос можно было заметить, что темно-прозрачные глаза ехидно сверкнули. – И с какого из них мне начать, милорд?Это ?милорд? у нее выходило как-то… очень издевательски. Так протяжно – и с виртуозно облеченной в почтение иронией. Ну, ведьма… Впрочем, вывести из себя Третьего Лорда тоже было непросто.

– Можете начать в произвольном порядке, – ответил он со своей фирменно-мягкой невозмутимостью. И добавил ей в тон: – Миледи.Ее взгляд действительно отразил одобрение или ему показалось?– Взрослый, а дразнишься. – Похоже, она откровенно забавлялась. – А вот откуда я тебя знаю… – и голос ее стал задумчивым. – Неужели не догадываешься?– О чем я должен догадаться? – не понял Джед. Так нелюбимая им интуиция подсказывала, что ситуация медленно, но верно выходит из-под контроля. Но, к сожалению, не подсказывала, почему.Девушка усмехнулась ему сквозь черные пряди, и эта усмешка неожиданно кольнула шипом.– Все такой же серьезный, как и раньше. – В ее голосе было что-то грустно-задумчивое. – И все такой же непонятливый.

Она чуть подалась вперед, почти касаясь его лица своим – так близко, что влажное дыхание щекотнуло кожу.– Есть вещи, которые не скроешь, сколько ни притворяйся обычным человеком. – В зрачках ее, неожиданно ярких, полыхнуло странно знакомое аметистовое пламя. – Есть вещи, которые мы видим сердцем. И это – самые важные вещи.Джед резко выдохнул и разжал ладони. Она не пошевелилась, не выдернула рук.И стало тихо.И каменно-рыжий, полный теней и бликов сумрак исчез, сменившись ясной свежестью давно канувшего в Реку Времени утра.

И брызги фонтанов снова шептались с вечно цветущими лунными садами. И растрепанная девчонка с лиловыми глазами отчитывала неразговорчивого паренька с Земли……?Смешной. Но хороший?…– Ты, – улыбнулся Джедайт. – Конечно.И она улыбнулась в ответ.…– Так значит, ты с Марса?Костер ворчливо потрескивал, то ли смеясь над ними обоими, то ли одобряя. Оранжевые бабочки танцевали на оскаленных мордах каменных чудовищ.– Значит. – Она пожала плечами, ухитрившись сделать это независимо и даже задиристо, несмотря на то, что руки ее были по-прежнему прижаты к песку. – А что, тебя что-то не устраивает?– Да нет. – Улыбка решительно не хотела покидать лицо Лорда Иллюзий, хоть он сам толком и не понимал почему. – Кстати, ты так и не сказала мне, кто ты.– Да неужто? – фыркнула его собеседница. – Ну, извини. Просто, знаете ли, милорд, не привыкла представляться, валяясь в пыли.– О. – Джед смутился. – Прости. Конечно, давай встанем, а то я сразу набросился, напугал тебя…– Я таких пустяков не пугаюсь, – усмехнулась девушка. – А вот встать бы я рада, да вот только… – В лиловых глазах мелькнула лукавая искорка. – Дело в том, что… Как бы это поделикатнее сказать… Вы на мне лежите, милорд.Милосердное Небо!Джедайт мысленно возблагодарил судьбу за то, что вокруг было темно. Потому что уж совершенно неприлично, когда один из Верховной Четверки Терры краснеет, как мальчишка.Да уж, мальчишка, дальше некуда……С той прошлой встречи на Луне он помнил милую, забавную девочку с острыми коленками – и не менее острым нравом. Нрав, похоже, остался прежний, а вот девочка выросла, превратившись…Превратившись.

Милосердное. Небо.Мысли вдруг куда-то исчезли, и он почувствовал – неожиданно ярко и сильно – то, что до этого момента совершенно не замечал. Он почувствовал теплоту и гибкость тонкого тела, придавленного его собственным, мягкость кожи под пальцами, горячий гвоздично-пряный запах волос, в беспорядке рассыпанных по песку, как пышные черные перья. Невесомое, щекочущее дыхание на щеке, почему-то напомнившее летние яблоки. И глаза. Невероятные бездонно-лиловые глаза, затягивающие в себя, как мираж. Глаза, в которые можно смотреть до обморока, смотреть – как падать в пропасть, забывая и забываясь и…– …Эй! Почему ты молчишь? Тебе, наверное, все еще плохо, да?Тревожные, почти заботливые нотки в ее голосе отрезвили не хуже ледяной воды. О чем он думает! Или, вернее, не думает даже, а… Хаос!!!– Нет. – Он прокашлялся, пока голос не стал ровным. – Нет, все уже в порядке.– Укусы так быстро не проходят, – заметила девушка, осторожно высвобождая ладони. – Ведь болит же, верно?– Нет. Да… Немного. – Джедайт отстранился, выпуская ее, и внутренне сердясь на странное нежелание это делать. – Все нормально.Девушка фыркнула что-то неразборчивое, отдаленно похожее на ?Мальчишки!?. Села, наклонившись вперед так, что перепутанная атласно-черная грива закрыла ей все лицо, упав до самых колен.

– Солнце встает, – сказала она.

Джед машинально огляделся и понял, что рыжеватые блики на стенах сменились бледно-розовыми. Пещера, где они находились, была открыта на восток, и холодное, льдисто-голубое небо в проеме скал менялось с каждой секундой, наливаясь ярким брусничным соком.

– Так ты хотел знать, кто я?Он обернулся.

– Я Рейана из Дома Марса. – Она откинула волосы. – Хранительница Огня.И мир вокруг вспыхнул. И исчез.…Это длилось секунду. Это длилось вечность.

Казалось, они зависли где-то между ?было? и ?будет? в этом невозможном, призрачно-алом марсианском рассвете, превратившем пустыню в пылающий горн. Камни вокруг них стали прозрачными, как малиновое стекло, песчаный горизонт рекой влился в небо, а небо светилось голубым, лиловым, карминным, огненным, небо держало в ладонях солнце – вырванное сердце, истекающее светом, как кровью…...Сердце – в ладонях.Джедайт так никогда и не узнал, было ли это случайно или она намеренно выбрала именно тот момент, когда в их убежище проник первый луч солнца. В любом случае, знание ничего бы не изменило.

Лицо ее каменной стрелой вошло в душу, разбив ее на осколки – и сложив их новым узором. Глубоко. До дна. И навсегда.Не потому, что она была красивой.Не потому, что она была изящной – и нежной – и колючей – и забавной – и недоступной – и опасной, как раскаленный металл – и…Нет, не поэтому. А потому, что она была…Потому, что она просто – была.

Сказочная – невозможная – настоящая. Более настоящая, чем реальность.

Никаких теней. Никаких полутонов. Расколотые аметисты. Смоляно-черный атлас, пролитый на песок. Сладко-светлый излом яблочной мякоти – и ярко-красная, терпкая яблочная кожура.Красота, подобная отточенной стали. И – росчерку туши на нежном, нежном шелке. И – каплям свежей, горячей крови на девственно-белом снегу.Красота, почти жестокая в своем совершенстве.Рейана из Дома Марса. Хранительница Огня.