Глава 14. Миттельшпиль.* (1/2)
Когда ведешь разговор или спор, веди его так, как если бы ты играл в шахматы.Бальтасар Грасиан-и-Моралес.Когда Ичиго остался наедине со своим Эспада, то с удивлением осознал, что он совершенно не может найти себе места. Его охватило какое-то странное нервное возбуждение, однажды ужеиспытанное им в детстве. Тогда мальчик ждал наступления Нового Года, чтобы открыть подарки. Парень хорошо помнил этот момент: коробка в яркой обертке уже была в его руках, и пальцы торопливо, чуть подрагивая, тянули за ленточку. Миг неизвестности, сладостного предвкушения, и вот заветная вещица у него в руках.
Вот и сейчас внутри все сжималось от волнения, а снаружи, наоборот, ощутимо потряхивало, когда Куросаки торопливо ходил по комнате из угла в угол.
Шаги… шаги… шаги… чертовы собственные шаги выводили его из себя! Дойдя до стены, юноша остановился и уперся лбом в каменную поверхность, нервно покусывая губы. Сейчас Ичиго не был уверен в себе и своих желаниях, а внутренний цензор постоянно повторял одно и то же: ?Нельзя, нехорошо, неприлично… а вдруг он проснется??.
- А вдруг он проснется? – парень беззвучно выдохнул собственную мысль в холодный камень белой стены. Покидая комнату, Азалия предупредила, что на восстановление реацу Гриммджо потребуется около трех часов. Он торопливо взглянул на черный циферблат своих часов, стрелки показывали пятнадцать часов двадцать семь минут. Значит, в любом случае у него есть немного времени. Ичиго медленно развернулся и облизал губы, машинально потирая ладони, а взгляд его остановился на Джаггерджаке, что все также неподвижно лежал на кровати. В бессознательном состоянии Пустой выглядел совсем не так как обычно. Основное отличие было в отсутствии противной издевательской ухмылки, словно приклеенной к физиономии арранкара. Еще на его лице не было свирепой хищности, черты дышали спокойствием и, умиротворением, лишь только резкий изгиб бровей и опущенные уголки губ придавали некрасивый оттенок страдания выражению расслабленного лица голубоволосого мужчины. Куросаки неторопливо подошел к кровати и, наклонившись над спящим, осторожно откинул синюю челку идотронулся до его лба. Его пальцы аккуратно скользнули по левой брови Гриммджо, спустились вниз по скуле, остановились на полуоткрытых губах. Парень кожей почувствовал невесомое дыхание Сексты, и тут же поймал себя на мысли, что невольно улыбается. В голове мелькнула странная мысль, что Джаггерджак сейчас в полной его власти, и он может сделать с ним все, что ему заблагорассудится. Действительно, бывший шинигами может даже убить Эспаду или…?Стоп! Что со мной такое? Откуда эти извращенные желания? Я же никогда такого не сделаю?, - юноша торопливо отдернул руку, зажмурился, схватившись за виски. О, Ками! Что за мысли? Неужели он подумал о том, что может трахнуть этого полузверя… Что за бред, это же почти зоофилия!Однако уже в следующее мгновение неведомая доселе прихоть снова заполонила его сознание. У Ичиго появился чисто детский интерес: а как же арранкар выглядит без одежды? Фрасьон, охваченный странным влечением, легко отмел доводы совести и разума, совсем не обращая внимание, что его любопытство имеет странный металлический привкус. Словно это отголосок желаний его Ид.Бросившись будто в омут с головой, он решительно шагнул вперед, присаживаясь на краешек кровати, и резко отбросил покрывало с мужчины. Затем Ичиго положил руку на шею босса, спустился ниже, ощущая непривычную бархатистость чужой кожи. Рыжий парень бесцельно водил рукой по гладкой груди арранкара, выводя на чужой коже причудливые узоры. Прикосновения к чужому телу вызывали у Ичиго странные чувства, которые непонятным образом будоражили разум и кровь.
?Ах, да, у него же сейчас нет иеро… Черт, как же он похож на человека?.Мысли в голове бывшего шинигами опять устроили веселую чехарду. Сейчас он уже не помнил, что его первоначальным желанием было поглядеть на обнаженного Гриммджо. Теперь ему захотелось повторить поцелуй, чтобы понять каков этот ублюдок на вкус без харизматичной экспрессии. Повинуясь внезапному капризу, юноша наклонился к лицу Гриммджо, не касаясь, но ощущая своими губами спокойное дыхание спящего. Этого было вполне достаточно, чтобы вспомнить тот поцелуй.
Внезапно Ичиго замер, пораженный удивительной догадкой, ключ к которой всплыл из глубин его подсознания…?…он один, совершенно один в темноте. На глазах темная повязка, чтобы пленник не видел тех, кто его посещает. Сейчас он мог полагаться только на слух, но его окружали лишь давящая тишина и безысходность. Руки, закованные в цепях, немилосердно болят, ноги онемели от холода и неподвижности. Временный шинигами сильно истощен, его мучает нестерпимая жажда. Он склоняет рыжую голову, словно покоряясь непреодолимым обстоятельствам, и на краткий миг Ичиго охватывает отчаяние, ему кажется, что скоро наступит конец его бренному существованию. Мысли путаются в голове, отголоски угасающего сердцебиения стучат в висках.
?Неужели я… сдался? Остановился? Я умираю??.Кажется, что Ичиго уже был готов признать поражение, но было одно немаловажное обстоятельство, которое не позволяло ему этого сделать. Каждый день в одно и то же время к нему приходил незнакомец. Загадочный добродетель никогда не разговаривал с ним, но он приносил ему воды, а еще делился своей реацу. И гладил по голове, бережно целуя в губы. Пленник, находящийся на грани, не пытался сопротивляться, ведь у его неведомого спасителя был очень хороший запах, который напоминал парню о свободе, о жизни и о радости. Этих ощущений вполне хватало, чтобы не сойти с ума…?.Гадство, этот запах! Нумерос резко выпрямился и вскочил на ноги, сжимая кулаки. Он не удержался и выдал в умиротворяющее пространство комнаты несколько крепких ругательств. Куросаки был в совершенном замешательстве, а в сознании настойчиво маячило одно и то же:
?Зачем? Зачем этому синеволосому мерзавцу надо было этим заниматься??.
И тут же мозг услужливо сгенерировал ответ на сей нелепый вопрос:?Потому как пидорас?.
- Ах ты, морда пассатижная! – Ичиго рыжей молнией заметался по комнате, бегая от одной стены до другой и интенсивно размахивая руками. – Что же ты задумал, гад?Недвижимое до поры тело на кровати шумно заворочалось, и Куросаки настороженно застыл. Ему совсем не хотелось, чтобы босс проснулся именно сейчас. Он сглотнул и медленно обернулся: арранкар видимо слегка замерз и, повинуясь своей животной природе, повернулся на бок, свернувшись клубком. Ичиго облегченно вздохнул и неспешно подошел ближе. Почему-то бывшему шинигами вспомнились глаза брата Иное перед тем, как тот вонзил дзампакто себе в горло.* Предпочтя смерть жизни Пустого, Сора остался человеком, но ушел от борьбы.
Но Гриммджо другой.
Он будет идти напролом с гордо поднятой синеволосой головой, пока в его груди бьется сердце, ведь он по своей природе – боец. И его пример бывшему шинигами нравился гораздо больше, чем история Соры. Юношу вообще почему-то притягивал этот голубоглазый тип с грубоватыми армейскими замашками. Хотя, в данный момент Джаггерджак совсем не напоминал бравого солдата, больше походя на жалкого, побитого котенка-переростка, только вот ушей и хвоста не хватало. Нумерос потряс головой, отгоняя нелепые мысли.?Ками, что за глупые ассоциации, какой к черту котенок?! Я, наверное, окончательно рехнулся?.Куросаки никогда не держал зла на своих врагов, ведь его сердце было слишком добрым для ненависти. После битв он всегда пытался найти объяснения действиям противников, беспрестанно анализируя их поведения, вживаясь в роли. По большому счету ему было их жаль, но вот с Гриммджо все было совсем по-другому. Неведомым образом арранкар стал мостом Ичиго к реальному миру, к его воспоминаниям о родных и друзьях, об идеалах и добродетелях. После той метаморфозы, которой подверг временного шинигами Айзен с помощью Хогёку, его сознание тоже изменилось: чувства, желания, мысли, все, что, так или иначе относилось к его нормальной жизни – потускнела как амальгама на старом зеркале. Мир Ичиго раскололся надвое: с одной стороны ему хотелось вернуть все на круги своя, а с другой стремление к возвращению истаивало с каждой секундой. Единственным, кто удерживал юношу на краю и обращал к реальности, был его бывший противник, которой волей-неволей бередил затянувшиеся раны и этим сохранял дорогие образы в душе мальчишки. Как бы ни парадоксально это звучало, но этот адьюкастеперь стал самым незаменимым и близким существом для бывшего шинигами. Однако, Куросаки, не желая признавать очевидного, даже думать не хотел о хорошем отношении к боссу. Мысленно он обзывал босса придурком, дебилом, козлом, мерзкой харей и другими обидными прозвищами. Парень заставлял себя думать, что Пустой не может быть положительным, что он только и ждет момента как бы сожрать его душу, что Гриммджо подлая тварь лишенная всяких человеческих чувств. Но все эти доводы разума, словно бушующие волны, разбивались о неприступную скалу веры в толику человечности синеволосого варвара, возведенную глупым сердцем юноши. Он просто ощущал, что в изорвано-изувеченной душе Джаггерджака еще есть светлая сторона, то, что заставляло этого монстра быть благородным и разумным. Ичиго стремился к этому свету, рвался вперед, невзирая на опасность и боль, летел как мотылек к гибельному огню, но двойственность желаний, неясность в отношении к своему противнику приводила его в замешательство.Вот и сейчас Куросаки схватился за голову, пытаясь успокоиться и взять себя в руки.
?Так надо немного поспать, а то от переутомления у меня уже башка кругом идет?.
Вот только где? Единственная кровать занята арранкарской тушей внушительных размеров, в самом деле, не ложиться же ?под бочок? Эспады. Ичиго тяжело вздохнул и, наклонившись, бережно укрыл Гриммджо покрывалом. Затем, недолго думая, он улегся поперек кровати, ?в ногах? у спящего Пустого. Поерзал от неудобной позы, завалился на бок и сложился вдвое, устраиваясь покомфортней. Ками, за что ему такие мучения? Неужели правда, все добрые дела в Уэко Мундо наказуемы? Незаметно для себя, поддавшись невеселым размышлениям, юноша уснул.18.39 время Уэко МундоГриммджо проснулся, чувствуя себя совершенно разбитым: во рту пересохло, в ушах звенело, шею свело судорогой, и почему-то слегка болели яйца. Арранкар оторвал голову от подушки и обвел окружающую обстановку мутным взглядом: маленькое окошко-отдушина, письменный стол, белые скучные стены… Судя по всему он находился в комнате у своего нумерос. Джаггерджак потянулся и попытался выпрямить ноги, но что-то помешало ему это сделать. Оба-на! Вот и хозяин этой скучной конуры собственной персоной, разлегся тут поперек кровати. Гриммджо нехорошо ухмыльнулся, глядя на рыжий затылок своего подчиненного.?Прости дорогуша, но в этот раз я тебе спать не дам. Барагган, знаешь ли, не любит ждать?.- Эть! – Шестой выпрямил ноги и отправил фрасьона в краткий, но болезненный полет на пол.
Тот свалился лицом вниз, глухо брякнула маска соприкоснувшись с полом. Арранкар же уселся на кровати, скрестив ноги по-турецки, и уставился на бесцельно ползающего спросонья Ичиго. Тот, наконец-то, пришел в себя и, вскинув рыжую голову, рассержено посмотрел на своего мучителя.- Чего уставился? – Гриммджо придал своему низкому рокочущему голосу устрашающий оттенок.- Ничего, - мальчишка тоже сел, повторив позу босса и продолжая сверлить его недовольным взглядом. Сейчас он был похож на ощерившегося бельчонка: рыжие вихры наэлектризованы от злости, темные глазищи сверкали от праведного гнева, еще бы пушистый хвостик, выглядывающий из-за плеча, и сходство было бы абсолютным. Гриммджо мысленно рассмеялся своему сравнению и решил еще немного позлить фрасьона.- Куросаки, - он потер подбородок, - что я здесь делаю? И где вежливое обращение, идиот?- Простите, великий господин, - съехидничал нумерос. – Вы сейчас продавливаете своей тяжелой жопой мою бедную кровать.- Какая наглость, однако! – в притворном гневе прорычал арранкар. – Хочешь, башку тебе откушу?
- Зубы обломаете, Гриммджо-сама, - продолжал дерзить Ичиго, словно нарываясь.
- Опять забываешься, придется тебя все-таки наказать, мелкий гаденыш, - Шестой премерзко усмехнулся. В следующую секунду он сорвался с места и, совершив поистине тигриный прыжок, с силой прижал паренька к полу. Ичиго удивленно распахнул карие глаза, не сумев заметить скачок Сексты. Пустой доброжелательно улыбнулся, внимательно рассматривая обескураженного подчиненного.
- Ну что? Желания хамить поубавилось, как я посмотрю?- Отвали! – грубо рявкнул рыжий, силясь сбросить с себя тяжелого арранкара. Естественно он потерпел в этом неудачу, и затих, краснея и отводя взгляд в сторону.- Не рыпайся, - Джаггерджак наклонился к уху паренька и нежно промурлыкал, – иначе съем и косточек не оставлю… понял?Ответом Шестому было выразительное молчание, недовольное сопение и мелкая дрожь подчиненного.- Вижу, что понял, - спокойно констатировал Гриммджо и слез с фрасьона. Тот мгновенно сел, положил руки на колени и уставился на них тяжелым взглядом. - Так, дружок, поведай-ка мне, что же произошло, пока я был в отключке.Ичиго вздохнул и начал свой животрепещущий рассказ, благоразумно исключив из него все факты, касающиеся Азалии, сонидо, жесткого падения босса на пол и удовлетворения своих странных фантазий. Повествование вышло каким-то куцым и пресным.
- И все? – с сомнением протянул Джаггерджак, странно поглядывая на Куросаки. Тот убедительно кивнул.